СОЗДАНИЕ СИСТЕМЫ «И РАБОЧИЙ И КРЕСТЬЯНИН»

Система «и рабочий и крестьянин» начала широко распространяться после 1963 г., особенно с мая 1964 г. В 1965 г., когда партия и правительство взяли курс на ее повсеместное внедрение, приняв соответствующее решение10, в стране насчитывалось несколько сот тысяч «и рабочих и крестьян» [549, 1965, № 10, с.

Прямо или косвенно она 'неоднократно анализировалась в советской литературе (см. {298, с. 108—109; 393, с. 123—125; 452, с. 394]). Однако огромная роль «и рабочих и крестьян» в КНР 70-х годов делает целесообразным более детальное рассмотрение этой системы в первой половине 60-х годов.

С первых, экспериментальных этапов своего становления система опробовалась применительно к совершенно разным условиям хозяйственной деятельности в городе и деревне с учетом отношений между городом и деревней, между государственным и кооперативным секторами и в рамках этих секторов.

Для предприятий с постоянным циклом производства (добывающая и обрабатывающая отрасли промышленности) была введена система «ротации» или «контрактации». В этом случае в соответствии с договором, заключаемым между бригадой, «коммуной» и промышленным предприятием, крестьяне направляются на него на срок от 3 до 7 лет. По истечении оговоренного срока бригада, «коммуна» обязаны заменить присланный контингент крестьян. Подобная система особенно широко применялась на тяжелых физических и вредных для здоровья работах. Как говорилось в редакционной статье журнала «Лаодун», органа министерства труда КНР, «группа рабочих, которая исчерпала свои физические силы, возвращается к сельскому труду, а вместо них народная коммуна направляет новую смену рабочих» [549, 1965, № 10, с. 2].

Одна из разновидностей этого же типа предусматривает периодический обмен работниками между предприятиями и бригадами, «коммунами». Предприятия направляют квалифицированных рабочих для обслуживания, наладки, ремонта орудий, инвентаря, техники в соответствующие бригады, «коммуны», а последние в свою очередь командируют в распоряжение первых крестьян.

Для предприятий и хозяйственных организаций с сезонным характером производства или испытывающих потребность во временном увеличении численности работников введена система временных и сезонных работников. В соответствии с договорами между предприятиями, хозяйственными организациями, с одной стороны, и бригадами, «коммунами» — с другой, последние выделяют крестьян для работы в течение сезона или более короткого срока либо для периодического осуществления определенных видов работ (погрузочно-разгрузочных операций, транспортировки грузов, ассенизационных работ в городах и т. д.). К системам подобного же типа можно отнести также различного рода формы привлечения крестьян для выполнения отдельных поручений, разовых за даний учреждений, организаций, предприятий (сортировка, упаковка, складирование'грузов, сбор налогов, комиссионная розничная торговля и т.

Первой отличительной чертой всех разновидностей системы «и рабочий и крестьянин» явилось дальнейшее закрепление отношений господства и подчинения между государством и крестьянством, сельским населением в целом, между государством и рабочими, городским населением в целом. Анализ условий, продиктованных государством в качестве обязательных для системы «и рабочий и крестьянин», главным из которых является отрицание гражданских прав членов общества на заключение трудовых соглашений, свободный выбор места жительства и работы, показывает, что сам характер отношений в этом случае более похож на выполнение последними, особенно крестьянами, своеобразных отработок или повинностей, нежели на равноправное участие в общественной организации труда.

Ни одной разновидностью системы не предусматривается обеспечение равноправного общественного положения «и рабочих и крестьян» с «постоянными» рабочими и служащими. «И рабочие и крестьяне» не имеют права приезжать на новое место работы с семьей, претендовать на предоставление жилья в городах и поселках, на получение продовольственного пайка на новом месте работы, на равную оплату за равный труд, на социальные льготы, которыми пользуются рабочие и служащие (например, бесплатное медицинское обслуживание, оплату временной нетрудоспособности и т. д.) (см. [549, 1965, № 11, с. 14; 551а, 1966, № 1—2, с. 57— 58]). Управление труда и заработной платы министерства водного хозяйства и электроэнергетики КНР сообщало, что «к ним не применимы правила трудового страхования... Для разрешения вопросов трудового страхования временных рабочих нужно активизировать массы, опираться на бригады и коммуны, руководствуясь тем, что государство оказывает помощь, но не берет на себя эту обязанность. Чтобы полностью развить роль бригад, масс и коллектива, в некоторых единицах выплата пособий по инвалидности, пенсий, оказание помощи временным рабочим производится бригадами, коммунами» [549, 1965, № 11, с.

Принципиально важной чертой системы «и рабочий и крестьянин» явилось закрепление норм и порядков личной зависимости крестьян от бригад, «коммун» п. Член последних не может стать «и рабочим и крестьянином» в результате свободного трудоустройства, не может по собственному усмотрению выбирать условия труда и его оплаты. Выделение его в состав «и рабочих и крестьян» происходит в порядке назначения, в результате отбора, осуществляемого руководящими органами бригады, «коммуны». После завершения сроков работы на предприятии, в хозяйственной организации, учреждении либо после выполнения установленного объема работ крестьянин обязан возвратиться на свое постоянное место жительства и работы (см. [551а, 1966, № 1—2, с. 57—58; 596, 28.XII.1965]).

Наконец, в качестве столь же неотъемлемой черты системы «и рабочий и крестьянин» следует назвать дальнейшее закрепление норм, порядков, отношений, обеспечивающих сращенность крестьян с землей. При всем разнообразии взаимных расчетов между предприятиями, хозяйственными организациями, учреждениями, с одной стороны, и бригадами, «коммунами» — с другой, от прямого натурального обмена (например, кормов, удобрений, тяглового скота на рабочую силу) 12 до более или менее развитых денежных отношений, «и рабочий и крестьянин» непременно связан с распределением доходов в «своей» бригаде. Характерно, что наибольшие возражения в Китае встретили две «крайности» в оплате труда «и рабочих и крестьян», а также взаимных расчетов между предприятием, хозяйственной организацией и бригадой, «коммуной». Весь заработок «и рабочего и крестьянина» в одном случае перечисляется соответствующей бригаде, и последняя учитывает результаты его труда при распределении доходов по итогам хозяйственного года, в другом — выдается предприятием ему на руки, и работник обязан сам делать необходимые взносы в соответствующие фонды бригады и выкупать у нее продовольственный паек для себя и своей семьи [549, 1965, № 10, с. 6]. Наибольшее распространение получили формы взаимных расчетов, предусматривающие выплату предприятием «и рабочему и крестьянину» на руки от 10 до 50% заработка и перечисление остальной его части соответствующей бригаде, «коммуне»; последние же предоставляют работнику право на участие в распределении доходов в конце года (см.

Введение системы «и рабочий и крестьянин» имело далеко идущие последствия для всей жизни крестьянства. Прежде всего она повысила экономическую заинтересованность бригад, а вместе с тем местных органов власти («коммун», уездов, округов, провинций) в развитии несельскохозяйственной деятельности. Система «и рабочий и крестьянин» позволила бригадам и местным органам власти создать более или менее постоянный источник поступлений денежных средств, необходимых для расширения производства. В условиях, когда занятие земледелием не позволяет покрывать издержки производства, не дает средств для накоплений, данная система создала основы для самостоятельной несельскохозяйственной деятельности бригад и местных органов власти (организационные формы привлечения крестьян к несельскохозяйственному труду, а также нормы, процедуры финансовых и материально-технических связей и отношений и т. д.).

Характерны в этом отношении некоторые итоги участия бригад и «коммун» в обработке отдельных видов экспортных товаров, предназначенных для последующей транспортировки морем. Ранее производившаяся в портах работа по отбору, приведению в порядок, первичной обработке и упаковке таких экспортных товаров, как миндаль, лущеные зерна персика, семечки, свиная щетина, .китайские лекарственные средства, сушеные и свежие фрукты и овощи и т. д. (всего 62 вида), была поручена бригадам и «коммунам». Согласно неполным статистическим данным по 16 провинциям, городам и автономным районам (Хэбэй, Шаньдун, Чжэцзян, Гуанси, Гуандун, Шэньси, Сычуань, Ляонин, Внутренняя Монголия и др.), сокращение расходов и издержек государственных организаций в результате этой операции превысило 10 млн. юаней. Они были освобождены также от необходимости выполнять объем работ, равный более 2 млн. рабочих дней портовиков. В свою очередь бригады и «коммуны» получили дополнительный доход в размере почти 17,7 млн. юаней (см. [551а, 1966, № 1—2, с. 62— 63]). В большой производственной бригаде Сытайцзы «коммуны» Лучунь (уезд Гайпин, пров.

уменьшение на 5% потерь при перевозке — 21,9 тыс. юаней; 3)

доходы от упаковки фруктов составили 33,9 тыс. юаней; 4) доход от подсобных промыслов, связанных с упаковкой (производство корзин и других видов тары, веревки),— более 28 тыс. юаней; 5) сокращение расходов на фрахтование тары и обеспечение ее сохранности сэкономило 1,3 тыс. юаней; 6) уменьшение затрат при доставке продукции в упакованном виде по сравнению с прежним методом — врассыпную — привело ,к росту дохода на 6,2 тыс. юаней [551 а, 1966, № 1—2, с. 63]. В бригаде Сытайцзы в результате сложились самостоятельные промыслы: производство тары и упаковочных материалов, транспортировка,— которые вызвали появление «и рабочих и крестьян». Эти промыслы позволили бригаде получить половину всей дополнительной суммы доходов (более 60 тыс. юаней).

Примечателен в этом отношении и пример развития шелкопрядильной промышленности в провинции Ляонин (см. [549, 1965, № 10, с. 4]). Здесь в 5 городах, 11 уездах и 59 «коммунах» в начале 60-х годов насчитывалось 136 шелкопрядильных предприятий, на которых работало более 8,7 тыс. человек. На 125 предприятиях с 1963 г. стал использоваться труд 5,7 тыс. «и рабочих и крестьян». Бригады и «коммуны» получили также заказы «а размотку коконов шелкопряда и организовали у себя подсобное производство. С ноября 1964 по июнь 1965 г. их доход от него составил более 537 тыс. юаней. В деревнях возникли карликовые, располагающие 50—60 веретенами производства, связанные с промышленными предприятиями. Расширение подсобного промысла в деревнях стимулировалось властями, так как себестоимость размотки длинноволокнистых коконов силами «и рабочих и крестьян» оказалась на 36,5% и коротковолокнистых — на 27% ниже, чем на государственных предприятиях. «Коммуны» и бригады в результате увеличили свои доходы, на практике осознав, что несельскохозяйственная деятельность, будучи экономически более выгодной, нежели сельскохозяйственная, открывает возможности для решения многих наболевших вопросов их жизни.

Заинтересованными в развитии системы «и рабочий и крестьянин» оказались в определенной степени и крестьяне. Во-первых, их попытки получить дополнительные доходы на стороне получили легальное основание. Во-вторых, как бы ни был мизерен заработок «и рабочего и крестьянина» по сравнению с заработной платой рабочих и служащих, но он давал наличные деньги и общее повышение дохода крестьянского двора. И, наконец, система «и рабочий и крестьянин» открывала возможность приобретения новых навыков, знаний, которые оказывались после возвращения из города в деревню порой бесценным достоянием, открывавшим путь к получению более квалифицированной работы, а следовательно, и к большим доходам.

На некоторых экономических аспектах этой системы необходимо остановиться подробнее, так как ее значение в 70-е годы настолько возросло, что она может по праву рассматриваться в качестве одной из важнейших черт жизни современной китайской деревни. В отдельных районах при внедрении системы «и рабочий и крестьянин» взаимные расчеты между предприятиями, организациями, учреждениями, с одной стороны, и бригадами и «коммунами»— с другой, равно как размеры оплаты труда «и рабочих и крестьян» стали определяться дифференцированно, с учетом экономического положения бригад, «коммун» и отдельных крестьянских дворов. Система «и рабочий и крестьянин» в первую очередь распространялась на наиболее бедные и отсталые бригады и «коммуны» (см. [549, 1965, № 5, с. 15]), «и рабочими и крестьянами» начали в первую очередь назначать «бедняков и низших середняков» (см. 598, 19.VII.1965]). Для них устанавливались более высокие ставки заработной платы на промышленном предприятии либо более выгодные пропорции между выплачиваемой непосредственно работнику и перечисляемой в фонды бригады долей заработка, нежели для представителей других слоев крестьянства, ставших «и рабочими и крестьянами» [549, № 5, с. 15].

Подобная практика создала обстановку конкуренции между бригадами и «коммунами», между отдельными группами крестьян, углубила противоречия в деревне. Недаром уже на экспериментальном этапе внедрения системы «и рабочий и крестьянин» проблемы распределения заказов и поручений предприятий и организаций между бригадами и «коммунами», отбора представителей крестьян для работы в качестве «и рабочих и крестьян», а также взаимных расчетов и размеров оплаты труда вызвали столько трений, что китайская печать неоднократно отмечала трудности и сложности, возникающие при их решении (см. [551а, 1966, № 1—2, с. 66; 595, 18.111.1966]).

Введение системы «и рабочий и крестьянин» сразу же сказалось на положении рабочих и служащих, всего городского населения. Говоря о прямом ее социально-экономическом воздействии, необходимо в первую очередь подчеркнуть, что она создала возможность для сокращения численности «постоянных» рабочих и служащих, а в некоторых случаях для почти полной ликвидации этой категории трудящихся. Все стало зависеть от степени технической оснащенности предприятий. На сахарных, маслобойных, хлопкоперерабатывающих и других аналогичного типа предприятиях численность «постоянных» рабочих и служащих была сразу же сокращена до 20—40% общего числа работающих, а остальную их часть составили временные и сезонные «и рабочие и крестьяне». Так, на сахарных заводах в 1961 г. удельный вес временных работников не превышал 20—30%, а в 1964 г., после введения системы «и рабочий и крестьянин», он достиг почти 60% [593г 2.Х. 1964].

Интересен в рассматриваемом плане и пример Аньюаньских угольных копей, где работало более 2 тыс. рабочих. В начале 1965

г. руководство копей заключило договоры с более чем 20 окрестными «коммунами», запланировав осуществить в течение пяти лет полную замену «постоянных» рабочих на «и рабочих и крестьян». В том же году первая партия рабочих в составе 207 человек была отправлена в «коммуны», а 203 «и рабочих и крестьян» прибыли для работы на копях. В предприятие была «влита свежая кровь». Рабочим, отправленным в деревню, была выплачено соответствующее вспомоществование, предусмотренное государством, и их условия труда и быта стали определяться нормами и порядками, существующими в соответствующих «коммунах» [596, 28.XII.1965]. В пров. Сычуань мероприятия по полной замене «постоянных» рабочих «и рабочими и крестьянами» развернулись на предприятиях горнодобывающей, лесной промышленности, в электроэнергетике, на транспорте, в строительстве и других отраслях [596, 28.XII.1965].

В свете приведенных фактов становится ясным, что внедрение системы «и рабочий и крестьянин» не могло не породить многочисленных и сложных социально-экономических и политических проблем.

Не менее серьезным было ее воздействие и на кустарно-промысловую кооперацию. Например, один кустарно-промысловый кооператив в уезде Цзючэн (Шаньси) начал использовать контрактных и временных «и рабочих и крестьян». В качестве контрактных к работе привлекались лица, имеющие определенные навыки и квалификацию, в качестве временных — неквалифицированные работники. Кооператив нанял в общей сложности 400 «и рабочих и крестьян», в том числе 60 человек по контрактам. В результате доля членов кооператива в общей численности работающих упала до 8,4%. Они превратились в наиболее квалифицированную, наиболее высокооплачиваемую часть работающих, обладавших .к тому же совершенно иными правами и обязанностями, нежели «и рабочие и крестьяне». «Коммуна» «Хуанхэ», выделившая крестьян для работы в этом кооперативе, получила от него в 1963—1964 гг, более 170 тыс. юаней, составивших более 54% всех ее доходов от подсобных промыслов, однако она не стала совладельцем кооператива (см. [597, 22.XI.1964]). Кооператив получил возможность расширить производство и увеличить свои доходы за счет использования низкооплачиваемого труда «и рабочих и крестьян». Подобный характер связей двух формально коллективных хозяйств отражал неравноправные отношения между промышленностью и сельским хозяйством.

Приведенные примеры показывают, что как государственное предприятие, так и кооперативная организация выступают в качестве чуждой, стоящей над работниками политической силы. Появление в стране «и рабочих и крестьян» свидетельствует о том, что, хотя рабочие и члены «коммун» являются по Конституции КНР полноправными членами китайского общества, на практике никакого равноправия между ними не существовало.

Китайская печать расценила введение системы «и рабочий и крестьянин» как серьезный общественно-политический и социально-экономический шаг, как начало третьего, после аграрной реформы и кооперирования, этапа «укрепления союза между рабочим классом и крестьянством» (см. [549, 1965, № 10, с. 5; 593, 10.111.1962]). На самом деле произошло обратное: дальнейшее разрушение этого союза, основы которого действительно закладывались аграрной реформой. Система «и рабочий и крестьянин» закрепляла установленные государством социальные барьеры между городским и сельским населением, между рабочим классом и крестьянством.

Ее внедрение показало, что в КНР не. имеет никакого значения ни желание рабочего стать членом «коммуны», ни решение последней принять данного рабочего в свои члены, что для такого перехода необходим специальный политический институт, регламентирующий и организующий подобный переход.

Постоянные кадры рабочих с самого начала введения системы «и рабочий и крестьянин» были представлены государством и КПК как своего рода аристократическая часть населения, условия и образ жизни которых якобы препятствуют созданию прочного союза между рабочими и крестьянами. Более того, именно с внедрением указанной системы определенные силы в КПК стали связывать свои надежды на «доведение социалистической революции до конца», на действительное установление социалистического строя в стране (см. [549, 1965, № 10, с. 1; 551а, 1965, № 1—2, с. 67]). На деле идеологические построения такого рода, уходя своими корнями в недоверие и вражду части крестьянства по отношению к государству, городу, веками освящавшим, поддерживавшим и осуществлявшим эксплуатацию деревни, в то же время •отражали реальность китайского общества: фактическое неравенство общественного и экономического положения рабочих и крестьян. Указанные силы в КПК, стремясь ликвидировать это неравенство, из-за своей неразвитости и ограниченности на деле лишь добивались распространения на город норм и условий труда и быта крестьянства и одновременно с помощью системы «и рабо чий и крестьянин» закрепляли, а тем самым и усиливали неравен- ство рабочих и крестьян.

Трудно учесть все аспекты прямого и косвенного воздействия системы «и рабочий и крестьянин» на рабочий класс и крестьянство страны. С ее появлением возникли организационные предпосылки для обострения конкуренции и в рабочей среде — за со- хранение своего рабочего места, и между рабочими и крестьянами— за возможность работы в городе, на крупном предприятии. Она поставила рабочих и крестьян в самые невыгодные для них условия конкурецции, исключавшие свободный поиск места работы и тем самым выбор наиболее благоприятных условий труда и его оплаты.

Система «и рабочий и крестьянин» способствовала предельному сокращению вольных, неорганизованных миграционных потоков в стране. Одновременно она создала своеобразную маятниковую подвижность сельского населения, ускорила ломку застойного мира сельской жизни, вырывая из сельского захолустья, из «медвежьих углов» все более широкие массы крестьян и знакомя их с крупными предприятиями, большими и малыми городами.

Упомянутая система превратилась в постоянно действующий фактор экономической жизни и социальных процессов. Она вызвала рост накоплений и стимулировала поддержание экономической конъюнктуры, но при этом стала важнейшим фактором сдерживания роста численности рабочих и служащих. Система создала видимость повышения экономической эффективности общественного производства. Именно видимость, так как, обеспечивая замораживание уровня заработной платы и уровня жизни рабочих и служащих, она способствовала дальнейшему нарушению пропорций в развитии экономики. Данная система явилась составной частью политики государства, углублявшей растущий разрыв между темпами развития тяжелой промышленности и повышением благосостояния трудящихся.

Система «и рабочий и крестьянин» не только затормозила осознание рабочими и крестьянами общности своих коренных интересов, но и превратилась в олицетворение социально-экономических и организационных норм, стимулирующих их противопоставление. В Китае появились тезисы типа «Мы можем полностью избежать уродливого развития системы постоянных рабочих» {551а, 1965, № 1—2, с. 65]. Однако при этом упускалось из виду, что действительная уродливость системы «постоянных» рабочих была порождена решениями III пленума ЦК КПК и рядом нормативных актов, принятых в 1957 г. На деле система «и рабочий и крестьянин» превратилась в политический по своему значению фактор замедления темпов роста рядов потомственных рабочих и процесса формирования рабочего класса. Конкуренция за место работы стимулировала индивидуализм и разобщенность, повышение роли групповых интересов в рабочей среде. Она дала дополнительный толчок для осознания рабочими и крестьянами своего положения в обществе, однако этот толчок в специфических условиях начала 60-х годов вызвал у трудящихся рост горечи, пессимизма, страха перед будущим, утрату веры в партию, государство, социализм. «Жэньминь жибао», призывая к широкому внедрению системы «и рабочий и крестьянин», заявляла от имени редакции, что работа в этом направлении «прежде всего является идеологической революцией», требующей последовательного обеспечения «командной роли идей Мао Цзэдуна» [596, 28.XII.1965] (см. также [549, 1965, № 8, с. 1]). В то же время письма трудящихся, которые попадали на страницы китайской печати, свидетельствовали о том, что классовое чутье, классовый инстинкт позволяли их авторам точно определить сущность этой системы (см. [549, 1965, № 5, с. 4, № 8, с. 3; 598, 12.Х.1964]) 13.

В официальной прессе КНР много раз встречались утверждения, будто система «и рабочий и крестьянин» представляет собой «революцию в организации труда» [549, 1965, № 10, с. 1], является открытием «конкретного пути создания социалистической организации труда» [551а, 1966, № 1—2, с. 65]. На деле она закрепляла отсталые, не имеющие ничего общего с социализмом нормы общественных отношений.

Появление подобных тезисов свидетельствовало о том, что в КПК ускорился процесс оформления непролетарских идейно-по- литических течений. Во многих сообщениях о системе «и рабочий и крестьянин» в начале 60-х годов признавались факты сопротивления мерам по ее внедрению со стороны партийных и государственных работников в центре и на местах, а также рабочих и крестьян (см. [549, 1965, № 10, с. 2—3; 595, 25.11.1965; 596, 25.11, 28.XII.1965]). Однако одновременно в стране раздавались голоса, заявлявшие, что при введении системы «и рабочий и крестьянин», несмотря на недостаток «опыта», «в стратегическом отношении необходимы ясность и твердость, неясность и колебания недопустимы; в тактическом отношении нужны и активность, и устойчивость, недопустимы пассивное приспособленчество и слепая поспешность» [551 а, 1966, № 1—2, с. 66]. Такого рода высказывания— доказательство не только политического характера борьбы вокруг данной системы, но и твердого намерения ее инициаторов и сторонников приложить все силы для реализации своих устремлений и планов. *

* *

Система внеэкономического принуждения заложила основы для изменения самого характера социального развития рабочего класса и одновременно подорвала социально-экономический фундамент для быстрого превращения его в самостоятельную общественную силу.

Одной из характеристик социально-экономического развития рабочего класса в капиталистическом обществе является то, что он становится носителем коллективной, организованной в национальном, а позже международном масштабе совокупной рабочей силы. Наемный рабочий, взятый в отдельности, выступает лишь как представитель какой-то части ее — частичной рабочей силы. В Китае данный процесс, организуемый не крупным капиталом, а государством, стал проявляться в качестве тенденции лишь на крупных предприятиях, находящихся в ведении центральных министерств и ведомств. Развитие подавляющего большинства рабочих в силу неразвитости национального рынка, обмена и связей, а также установления порядков личной зависимости с 60-х годов .ограничено узким региональным горизонтом.

Далее, сформировавшийся в капиталистическом обществе рабочий класс лишь как целое, как совокупный рабочий обладает целостностью способностей, развитых в обществе в данное время. Это именно тот класс, который «усвоил себе всю городскую, промышленную, крупнокапиталистическую культуру, имеет решимость и способность отстоять ее, сохранить и развить дальше все ее завоевания, сделать их доступными всему народу, всем трудящимся» [101, с. 387]. В'Китае начал развиваться иной процесс. В силу отмеченных выше причин основная масса рабочих с 60-х годов вынуждена была в каждом районе отдельно, самостоятельно проходить все этапы становления класса, будучи помимо всего прочего скованной неравномерностью экономического, социального и культурного развития различных частей страны.

В капиталистическом обществе товаром «частичная рабочая сила» является, не вся совокупность человеческих свойств и способностей отдельного рабочего, а лишь, как правило, какая-то специализированная их часть, т. е. то, что обычно выделяется как «человеческий фактор» технологической системы производства. Личная зависимость рабочего в условиях Китая поставила под контроль государства всю его личную жизнь, весь уклад жизни, включая строй семейных отношений.

Наконец, в наемном рабочем, поскольку он выступает в процессе капиталистического производства, индивид как личность, как целостность сознания и физических сил подчинен какой-то своей собственной отдельной способности, выступающей как частица технологической системы производства. Иными словами, в этом случае происходит уродливое развитие рабочего под воздействием разделения труда. В современном Китае уродливое развитие рабочего вызывается комплексом причин — как воздействием разделения труда и соответственно данной технологической системы производства, так и гнетом порядков личной зависимости.

Отмеченные явления фиксируют не только отличия между развитием рабочего класса в условиях капитализма и в современном Китае, они раскрывают отсталый, реакционный характер происшедшего в КНР в 60-х годах сдвига в общественных отношениях, не имеющего ничего общего с развитием социалистического общества.

КПК поставила себя в ложное положение, она назвала себя партией рабочего класса, но на деле затормозила формирование последнего, воспрепятствовала его становлению как гегемона, вождя всех трудящихся. .Оказавшись не в состоянии разработать последовательную классовую, пролетарскую политику преодоления отсталости производительных сил и производственных отношений, скатившись к системе внеэкономического принуждения, руководители КПК создали пропасть между своими лозунгами и реальными делами, стали обманывать себя и все общество относительно истинного смысла политики и деятельности партии, замыкаться в мире иллюзий и ложных ожиданий, стремясь в воображении к построению социализма, а на деле насаждая антисоциалистические общественные отношения. Партия практически отдавала себя во власть стихии борьбы между течениями и направлениями в своих рядах. Она утрачивала способность проводить четкую грань между классовой идеологией и иллюзиями, между классовыми интересами и предрассудками, традициями, страхами и ожиданиями отдельных групп и слоев населения. Ее социальная политика превращала трудящихся в поднадзорную рабочую силу, лишенную возможности развития классового самосознания, классовой организации, ведения целеустремленной классовой борьбы за построение нового общества.