ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ РАБОЧЕГО КЛАССА
численных китайских городов, особенно на побережье, и оказывать определенное влияние на социально-экономическое развитие д ревни. Современная промышленность и соответственно фабрич-
мпп^°ДСК0И Пр°?еЖат сосРеД°т°чивались в двенадцати приморских городах.
В 1949 г. там производилось 77% всей фабрично-ппиятнй°И ПР0ДУКЦИИ страны |[ 183, с. 194]. В 1933 г. на долю пред- ппииопп'п РИнадлежавши)[ национальному капиталу, приходилось них бплрОД7П0/ТреТИ Фабрично-заводского пролетариата Китая, из /о концентрировалось в Шанхае (53%), Тяньцзине
(8%), Гуанчжоу (7%), Ханькоу (5%) [193, с. 296—297]. В этих же городах находились практически все предприятия, принадлежавшие иностранному капиталу, на которых работало 35% всех промышленных рабочих страны.
Особенности развития капитализма в Китае определили своеобразие процесса формирования промышленного пролетариата.
Первой и наиболее важной специфической чертой этого процесса явилось одновременное существование исторически различных категорий рабочих при численном преобладании занятых в простейших формах капиталистического производства. В составе китайских рабочих можно выделить кустарей (т. е. рабочих дома- нуфактурного периода развития промышленности, или городской предпролетариат и полупролетариат), рабочих мануфактур и, наконец, рабочих фабрично-заводской промышленности, или собственно промышленный пролетариат.' По официальным данным, в 1936 г., считающемся в Китае годом максимального подъема промышленного производства в дореволюционный период, численность рабочих фабрично-заводских предприятий составляла примерно 1,3 млн., в мануфактурном производстве были заняты около 2 млн. рабочих; в городах страны насчитывалось почти 8 млн. кустарей [193, с. 295]. Большая часть кустарей, рабочих мельчайшего и мелкого ремесленного производства была распылена в сельской местности.
Далеко не все из них занимались ремеслом постоянно, для многих оно служило побочным промыслом, а основным родом их деятельности оставалось земледелие.Фабрично-заводской пролетариат — «особый класс населения, совершенно чуждый старому крестьянству, отличающийся от него другим строем жизни, другим строем семейных отношений, высшим уровнем потребностей, как материальных, так и духовных» [47, с. 547]. Промышленные рабочие Китая во всех этих отношениях отличались от крестьянства, от ремесленных и мануфактурных рабочих, «но они не в меньшей степени отличались от своих собратьев по классу и в развитых капиталистических странах.
Как в китайской, так и советской литературе непременно упоминается о «молодости» промышленного пролетариата Китая. Однако это обстоятельство конкретно практически не анализировалось. Фактом же является то, что, согласно 13 опросам, проводившимся в ряде крупнейших промышленных центров и на Пекин- Шэньянской железной дороге в 1916—1931 гг., возраст до 30 лет имели от 35 до 50% опрошенных шахтеров Чжунсина, текстильщиков Ханчжоу, рикш Пекина, рабочих и служащих упомянутой железной дороги, 60% рабочих соляного завода «Цзюда», 79— 100% среди рабочих хлопчатобумажных фабрик в Шанхае, Тяньцзине, Циндао, а также текстильщиц Ханчжоу [453, с. 110].
Выходцы из городского населения составляли лишь незначительную часть среди промышленных рабочих. Согласно данным девяти опросов рабочих в 20—30-е годы, среди шахтеров Чжунсина и рабочих Цаоцзяду не было ни одного выходца из городского населения, доля последних среди ковроделов, ткачей и рал их мельниц в Тяньцзине колебалась от 2,8 до 5,6%, а среди
бочих Яншипу, текстильщиков и почтовиков Шанхая — от 12 до ?2 9%- Только в одном случае — среди рабочих текстильной промышленности Тяньцзиня горожане составляли около 25% опрошенных рабочих |[453, с. 111]. Приведенные данные свидетельству- оТ о том, что значительная, если не подавляющая, масса промышленного пролетариата была представлена рабочими в первом
поколении.
В силу молодости китайского рабочего класса далеко не все промышленные рабочие были «совершенно чужды» крестьянству (подробнее см. [453, с. 90—92]), многие шли на городские предприятия только для того, чтобы скопить денег на покупку земли. Почти все промышленные рабочие жили в казармах под жестким повседневным контролем надсмотрщиков и подрядчиков. Среди рабочих большой удельный вес имели женщины и дети. В 1933 г. в фабрично-заводской промышленности Китая на долю первых приходилось 50%, вторых—10% общей численности рабочих [193, с. 299].
В фабрично-заводской промышленности Китая не было и чисто капиталистических отношений: почти в каждой отрасли производства существовала своя система посредников между капиталистом и рабочими, которые осуществляли набор (а то и просто скупку) рабочей силы и надзор за ней во время труда и отдыха, выплачивали заработную плату, ведали жильем, питанием и т. д. (подробнее см. [144, с. 55—56; 446, с. 95—96]). На китайских промышленных предприятиях господствовали феодально-патриар- хальные отношения, отличавшиеся, если использовать выражение Ленина, тысячами форм личной зависимости, имеющими крепостнический характер (см. [74, с. 432]).
Данное обстоятельство было еще одной чертой, определявшей специфику развития капитализма и промышленного рабочего класса в Китае по сравнению с классическими образцами. В. И. Ленин писал: «В мелких промыслах и в мануфактуре мы видим всегда остатки патриархальных отношений и разнообразных форм личной зависимости, которые, в общей обстановке капиталистического хозяйства, чрезвычайно ухудшают положение трудящихся, унижают и развращают их. Крупная машинная индустрия, концентрируя вместе массы рабочих... уже не мирится с остатками патриархальности и личной зависимости, отличаясь с°547]Н6 ”пРене®Режительным отношением к прошлому“» {47,
Тот факт, что рабочий класс Китая не прошел через капита- К 1СТИЧесКие формы связей и общения, определяемые свободной Улеи-продажей рабочей силы и обобществлением труда в обще-
УДарственном масштабе, имел громадное значение «ак для са- крит„ПР°ЛемТар-та’ так и всего китайского общества.
В. И. Ленин, бенноо^Я" а®ловског°. указывал на необходимость учета осо- летаоиа6” п^0ИЗВ0Дственных отношений, с которыми связан про- Р т. «Ведь весь вопрос-то в том и состоит: представляет лииз себя русский пролетариат такой, который свойственен буржуазной организации общественного хозяйства, или иной какой?' Кто же виноват, что Вы на протяжении целых двух статей не проронили ни слова об этом, единственно серьезном и важном, вопросе» [43, с. 199]. Если отвечать на этот вопрос, то в отличие от России в дореволюционном Китае, где буржуазия еще не могла разорвать пуповину, соединяющую ее с феодально-патриархальными отношениями, пролетариат находился только в процессе превращения в особый класс капиталистического общества.
Встает, естественно, следующий вопрос: правильно ли включать китайский пролетариат в состав современных, т. е. капиталистических, социально-классовых образований? Не возникает ? ли в этом случае противоречие между приведенной выше характеристикой промышленного пролетариата как важного элемента социально-классовых образований капиталистического общества и уровнем его фактического развития как самостоятельного класса общества? Противоречие здесь есть, и оно отражает реальное противоречие китайской действительности, порожденное не только неразвитостью всех классов и слоев населения, но и неравномерностью развития отдельных сторон общественного бытия рабочих масс Китая. Становление и развитие класса происходит в результате диалектического объединения, слияния, взаимопроникновения (а вследствие этого и обогащения содержания) экономических, социальных, политических и идеологических сторон общественной жизни крупных групп населения, объединенных общей принадлежностью к исторически определенной ступени развития производительных сил и разделения труда. При этом, как свидетельствует история многих стран, в том числе и Китая, формирование и развитие рабочего класса может происходить сложным, а подчас и противоречивым путем: численный рост нередко обгоняет его организационное объединение (хотя бывает и наоборот), организационная консолидация иногда проходит быстрее, нежели интеллектуальное развитие, профессиональное и общее культурное развитие может оказаться оторванным от политического, идеологического и т.
д.Промышленный пролетариат Китая как «экономическое явление» явился порождением развития капитализма, и в этом смысле он стал важной составной частью современных, т. е. капиталистических, социально-классовых образований. В то же время неразвитость крупного капитализма и господство докапиталистических хозяйственных форм обрекали преобладающую массу пролетариев на существование в условиях эксплуатации, во многом носившей докапиталистический характер, привязывавшей трудящихся к одному месту, разобщавшей их, не дававшей им возможность уразуметь идею своей классовой солидарности и классовые цели объединения, понять, что причина угнетения — не та или другая личность, а вся эксплуататорская система.
«Капиталистические отношения образуются,— отмечал В. И. Ленин,— и в мелких промыслах (в виде мастерских с наемными рабочими и торгового капитала), но они развиты здесь еще слабо и не фиксируются в резкие противоположности между группами участвующих в производстве лиц. Ни крупных капиталов, ни широких слоев пролетариата здесь еще нет» [47, с. 544]. Это определение можно использовать и для характеристики китайских мануфактур.
Работавшие на них по преимуществу были городскими жителями.#К определенной их части применимо высказанное В. И. Лениным положение: «Наиболее типичные работники мануфактуры (именно совсем или почти порвавшие с землей мастеровые)... стоят ближе к работнику в /крупной машинной индустрии, чем к крестьянину» i[47, с. 436]. Однако большинству мануфактур в Китае было присуще, если воспользоваться определением К. Маркса, «скорее соединение многих работников, и многих ремесел Е одном месте, в одном помещении, под командой одного капитала* а не разложение труда на его составные части и приспособление специальных рабочих 'к очень простым операциям» [4, /с. 155].
В Китае получили особо широкое распространение мануфактуры начального этапа их развития. К предприятиям подобного рода можно отнести, например, подавляющую массу частнокапиталистических предприятий начала 50-х годов.
В 1953 г. немногим менее 70% (почти 105 тыс. из 150 тыс.) частных промышленных фирм имели меньше 10 работников, 30% (45 тыс.) — 10 и более работников и лишь 1,3% представляли собой предприятия с числом рабочих и служащих свыше 100 человек [193, с. 73]20. Приведенные данные свидетельствуют о том, что в промышленности страны к середине XX в. была весьма велика доля мелких и мельчайших мануфактурных и домануфактурных предприятий. Неразвитость разделения труда, классового антагонизма, корпоративные устои ремесла и мануфактуры, крайне низкий уровень жизни определили облик китайских трудящихся.Кроме того, в городах Китая сосредоточивались многомиллионные людские массы, находившиеся в переходном состоянии и постепенно превращавшиеся в люмпен-пролетариат либо в городских рабочих,— кули, рикши, чернорабочие, поденщики, мелкие и мельчайшие ремесленники и торговцы, временные и случайные рабочие. Среди них было не та^много людей, имевших постоянный источник дохода; по сути дела их можно отнести к полубезработным, а то и к безработным, к массе населения, обитавшей, по меткому замечанию К. Маркса, «в сфере пауперизма» [15, с. 658].
У/ Третьей специфической чертой формирования промышленного пролетариата в Китае явилось то, что оно проходило в условиях и под воздействием роста относительного перенаселения, связанного с массовым разорением и обнищанием крестьян и ремесленников на протяжении первой половины нашего века. Огромная резервная армия труда во многом обусловливала темноту, забитость, неграмотность трудящихся, высокую норму эксплуатации, призрачность фабрично-заводского законодательства.
Важной чертой процесса’ пролетаризации в Китае явилась ма-
Лая подвижность населения: фабрично-заводская промышленность развивалась быстрее, нежели рост подвижности населения21.
Уже упомянутые выше опросы, проведенные в 20—30-х годах, показали,^ что жители данного города или выходцы из сельских местностей той же провинции составляли среди рабочих мукомольных предприятий Тяньцзиня и Яншипу около 60%, среди почтовиков Шанхая, текстильщиков Тяньцзиня и рабочих Цаоцзяду — от 60 до 70%, среди рабочих японской хлопчатобумажной фабрики в Шанхае, ковроделов и ткачей Тяньцзиня — более 80%. Только небольшая часть рабочих на обследованных предприятиях при- ' была из других городов и провинций [453, с. 190, 111, 112]. Французский исследователь Ж. Шэно в этой связи отмечает: «Если в конце концов происхождение рабочих из разных провинций способствовало сплочению рабочего класса в масштабе всей страны, то оно привело также к созданию в каждом промышленном центре или на предприятии групп или кланов земляческого типа, на Юге различавшихся еще по языку и часто соперничавших между собой» [453, с. 112]. Преобладание натурального хозяйства, мелкотоварного и мануфактурного производства, многолетние войны, диалектные барьеры, узы землячества — эти и другие условия тормозили миграционные процессы, мешали развитию рабочего класса.
Существенной чертой формирования промышленного рабочего класса являлась уже отмеченная выше его географическая концентрация в нескольких приморских районах — в Шанхае, Тяньцзине и провинциях Гуандун, Фуцзянь, Чжэцзян, Цзянсу, Шаньдун, Хэбэй и Ляонин (см. [183, с. 105, 194, 297]). Данное обстоятельство сыграло важную роль в политической и экономической борьбе (китайского рабочего класса на всех этапах революции.
Оно во многом предопределило еще одну важную черту формирования промышленного рабочего класса, его самосознания: в условиях 'национально-освободительной борьбы рабочее движение не выходило за ее рамки и не приобрело самостоятельного общенационального значения. В данной связи Т. Н. Акатова отмечает сложный, многообразный и во многом противоречивый характер воздействия национально-освободительной борьбы на рабочий класс: «Национальное сознание зьАчительно опережало сознание классовое. Выступая как активнейшая политическая сила, как авангард в общенациональной борьбе, китайские рабочие в то же время не всегда были способны не только формулировать и отстаивать, но даже и осознавать свои чисто 'классовые требования» [277, вып. 3, с. 33] .
Экономическая замкнутость отдельных районов страны, слабость сил КПК в городах на протяжении 30—40-х годов, темнота и забитость 'народных масс, террор милитаристов и гоминьданов- ских властей не позволяли рабочим объединиться в общенациональном масштабе и повести за собой всех трудящихся. Революционные профсоюзы, созданные коммунистами в 1920—1921 гг., были ликвидированы контрреволюцией в 1927 г. Выступления рабочих в 30—40-х годах происходили в немногих промышленных центрах и имели, как правило, лишь местный, локальный характер. Экономическая борьба рабочих, не объединяемая единой организацией, не могла превратиться в борьбу всего (китайского пролетариата.
Многоукладность хозяйства, обилие и устойчивость докапиталистических и переходных социальных слоев, преобладание в населении страны мелкокрестьянских и мелкобуржуазных масс с присущими им политической неустойчивостью, узконационалистическим пониманием целей и задач революционной борьбы, приверженностью к предрассудкам, старине в свою очередь объективно, замедляли развитие классового сознания рабочих.
* Борьба рабочего класса в Китае являлась составной частью^ национально-освободительной борьбы. Поэтому самостоятельное- оформление классовой борьбы промышленного пролетариата было/ особенно важно. Однако с конца 20-х и вплоть до конца 40-х годов работу в среде рабочего класса вели по преимуществу гоминь- дановские и «желтые» профсоюзы, но не КПК. К тому же Мао Цзэдун и его сторонники всегда недооценивали важность работы партии в рабочей среде. Показательно, что ко времени победы революции только 4% членов КПК считали себя выходцами из рабочих. Слабые связи партии с рабочим движением не способствовали более четкому осознанию рабочими своих особых классовых интересов и исторических задач рабочего движения. Слиянию марксизма-ленинизма с китайским рабочим движением объективно мешала также забитость и неграмотность рабочих.
И, наконец, последний в данном перечне, но отнюдь не маловажный по своему историческому значению момент — инстинктивный социализм трудящихся, быстро развивающийся во всех странах одновременно с подъемом промышленности и ростом рядов рабочего класса, в Китае неизбежно оказывался неразрывно связанным с многовековыми эгалитарными традициями, идеалами крестьянских восстаний.
Поэтому медленные темпы вытеснения мануфактурных и ремесленных рабочих по мере развития крупного капиталистического производства служили немалым препятствием на пути формирования единой идеологии пролетариата, общности психологического склада, всего уклада его жизни. Только промышленные, фабрично-заводские рабочие могли представлять собой экономически и потенциально политически зрелую общественную силу.
Связь с исторически разными ступенями промышленного производства обусловливала сохранение особых интересов у отдельных групп рабочих, проявлявшихся, например, в стремлении, наиболее характерном для мануфактурных и ремесленных рабочих, обзавестись собственной землей и хозяйством. Наличие особых групповых интересов мешало рабочим осознать общность их положения и интересов как класса. Неразвитость общегосударственного рынка труда, незначительность миграционных потоков населения тормозили процесс выявления рабочими на опыте повседневной жизни схожести приемов и форм эксплуатации на разных фабриках и заводах, усвоения опыта борьбы рабочих других районов страны против предпринимателей, а тем самым сплочения и роста солидарности всех рабочих. Bice это, вместе взятое, замедляло становление классового самосознания пролетариата и развитие рабочего движения.
Отсталость китайского общества, в первую очередь незрелость капиталистических производственных отношений, засилье фео- дально-патриархальных пережитков, предопределила многие исторически существенные черты в формировании и развитии промышленных рабочих в класс. «В той же самой степени, в какой развивается буржуазия, т. е. 'капитал, развивается и пролетариат, класс современных рабочих»,— писали К. Маркс и Ф. Энгельс в «Манифесте Коммунистической партии», подчеркивая, что «пролетариат проходит различные ступени развития» [19, с. 430, 431]. Рабочий «крупного производства в дореволюционном Китае, в отличие от европейского рабочего, еще не признавался самостоятельной личностью, не был полноправным членом сложившегося .в условиях свободной капиталистической конкуренции и буржуазных свобод гражданского общества. Промышленный пролетариат Китая был силен своими разнообразными связями со всеми слоями трудящихся, но он был и слаб, так как абсолютно и относительно превосходившие его союзники в революции представляли слишком отсталые в экономическом отношении исторические ступени развития производства.
Во всех странах становление пролетариата в качестве особого класса общества 'неразрывно связано с его четким размежеванием как с буржуазией, с одной стороны, так и с люмпен-пролета- риями — с другой. В дореволюционном Китае подобное размежевание не успело произойти. Ни экономические условия жизни общества, ни обстановка национально-освободительной борьбы не способствовали кристаллизации классового антагонизма между пролетариатом и буржуазией. Говоря о последнем обстоятельстве, Т. Н. Акатова пишет: «Активное участие китайской буржуазии в национально-освободительной борьбе серьезным образом усиливало эффективность натиска буржуазной идеологии на рабочий класс» [277, вып. 3, с. 35]. Не осознал китайский пролетариат и своей несовместимости с люмпен-пролетариатом. Крайне тяжелые материальные условия жизни создавали иллюзии общности интересов с ним. Активное участие широких масс пауперов и люмпенов в революции укрепляло эти иллюзии, затрудняя осознание рабочими своего особого положения как класса, а вместе с тем развитие рабочего движения.
Таким образом, рабочий класс Китая в 20—40-е годы в силу целого ряда объективных и субъективных причин еще не сложился в «класс для себя». Длительное почти обособленное существование коммунистического и рабочего движений наложило глубокий отпечаток на процесс формирования пролетариата, обусловило многие специфические черты китайской революции. Вторая мировая война связала революционный кризис в Китае, кризис, возникший на почве буржуазно-демократической революции, с растущим международным социалистическим, демократическим движением. Эта связь была настолько непосредственной, что никакое отдельное решение революционных задач в Китае оказалось невозможным без победы над германским фашизмом и японским милитаризмом. В то же время победа революции в Китае явилась прологом для нового общего продвижения вперед сил мира, демократии и социализма во всем мире.
Под воздействием новых, более высоких, более развитых и взаимопереплетенных международных отношений в Китае возникло новое политическое деление общества. Борьба за национальное освобождение одновременно объединила подавляющую массу народа, встряхнула гигантскую массу едва политически просыпавшегося населения, втянула его в политическую жизнь, подвела страну вплотную к осуществлению задач буржуазно-демократической революции.
Экономически прогрессивные социальные силы китайского общества на протяжении всей первой половины XX в. были прежде всего заинтересованы в завоевании национальной независимости страны и уничтожении феодально-патриархальных пережитков. Борьба за решение этих задач неизбежно должна была сочетаться с борьбой за преобразование политической организации общества. Деспотическое китайское государство продемонстрировало, с одной стороны, неспособность к завоеванию национальной независимости, а с другой — свою неразрывную связь с феодально-патриархальными отношениями. Бюрократия была одним из крупнейших землевладельцев Китая. В силу многих объективных и субъективных особенностей исторического развития китайское государство на протяжении веков активно вмешивалось в экономическую жизнь общества, посягая временами даже на экономические интересы сельских мироедов и богатеев. В новой и новейшей истории поэтому было немало случаев, когда дичжу, шэньши и т. п., представляя интересы прежде всего сельских богатеев и мироедов, поднимали в отдельных районах широкие слои бедного и беднейшего крестьянства на вооруженную борьбу за ограничение государственного вмешательства в экономическую жизнь деревни и обуздание лихоимства бюрократии.
Закономерно, следовательно, что борьба за национальную независимость и ликвидацию феодально-патриархальных пережитков втянула в общественно-политическую деятельность все слои китайского общества, как экономически прогрессивные, так и реакционные. Однако ни один из них не выступил на политической арене в качестве самостоятельной политической силы с четко сформулированной классовой платформой. Для их выступлений были характерны притязания и эмпирически, в значительной мере интуитивно нащупываемые устремления, в составе которых превалировали групповые, ближайшие, местные интересы, страхи и ожидания. Сила Компартии Китая, страдавшей непоследовательностью классовых позиций, заключалась в том, что она не только отражала чаяния и надежды широких народных масс, прежде всего наиболее обездоленных и эксплуатируемых, особенно беднейшего крестьянства, но и привлекала на свою сторону многочисленных представителей из всех слоев населения. КПК смогла объединить разные «классовые элементы китайского общества и привести народ к победе в 1949 г. Однако непоследовательность классовых позиций КПК и разношерстность социальных сил революции предопределили слабость партии, неизбежность последующих шатаний, колебаний, разброда в ее рядах, когда социально-экономические преобразования стали одновременно затрагивать основы всего уклада жизни разных классовых элементов и всех социальных слоев населения.
До сих пор в нашей литературе еще встречаются упрощенные представления о существе социально-экономических противоречий в Китае, равно как о социальных силах, вступивших в борьбу за их решение. Так, характеризуя классовую структуру китайского общества накануне образования КНР, В. Я. Сидихменов утверждал, что «основными антагонистическими классами старого Китая были помещики-феодалы и крестьяне», что «помещичий класс был господствующей силой в старом Китае. Его интересы находились под защитой государственного аппарата, армии, полиции, различных вооруженных отрядов» [249, с. 171]. Эти положения странным образом соседствуют с верными, учитывающими итоги исследований последних лет, свидетельствуя, что заблуждения, точнее говоря абстрактные схемы прошлого, преодолеваются не так-то просто и легко.
В. И. Ленин писал: «Марксист же лишь тогда и постольку обнаруживает свой марксизм, когда разъясняет недостаточность и лживость... формулы, устраняющей то специфическое, что отличает принципиально, коренным образом ,,противоречия“ русские от английских и германских» [70, с. 203]. Равным образом раскрытие существа противоречий китайского общества предполагает предельно скрупулезное внимание к реальным общественным отношениям, реальным социальным силам, к особенностям политической борьбы.
Ошибочность точки зрения, нашедшей отражение в работе В. Я. Сидихменова, была, на наш взгляд, убедительно показана в книгах А. С. Мугрузина и А. В. Меликсетова22. Здесь возможно остановиться лишь на некоторых обстоятельствах развития революционной борьбы в Китае.
Все слои китайского народа, за исключением лишь небольшого слоя эксплуататорской части населения, неразрывно связанной с иностранным капиталом, были кровно заинтересованы в завоевании национальной независимости страны. Подавляющая масса китайского общества одновременно стремилась к преобразованию политической организации общества, хотя мотивы и интересы, питавшие это стремление, были различными у разных слоев общества. Уже эти два обстоятельства привели в лагерь сил революции часть крупной, практически всю среднюю и мелкую буржуазию, а также немалую долю сельских мироедов и богатеев. Представители буржуазии, принявшие участие в революции, стремились к такому изменению политической организации общества, которая позволила бы полностью ликвидировать феодально-патриархальные отношения. Что же касается сельских мироедов и богатеев, то основная масса из числа участников революции была заинтересована лишь в том, чтобы сломить чрезмерную самостоятельность политической власти, оградить от посягательств бюрократии свои экономические и политические интересы и сохранить феодально-патриархальные устои общества.
Темпы развития революционного процесса, формы и методы организации масс, равно как и борьбы за разрешение главных противоречий, стоявших на пути общественного прогресса Китая, в значительной мере определялись экономическим положением, интересами и движениями беднейших, пролетарских и полупролетарских слоев населения. Это было связано с тем, что наряду с прочими основными противоречиями социально-экономического развития, как отмечал И. Н. Наумов, «особенно острую форму приобрело в Китае общеэкономическое противоречие — противоречие между потребностями в жизненных средствах и нищенским уровнем их производства» [357, с. 179]. Действительно, больше половины сельского населения проживало в районах, где развитие производительных сил находилось на столь низком уровне, что душевое производство продуктов питания едва-едва, да и то не каждый год, позволяло обеспечивать физиологический минимум средств существования (см. [468, с. 134—135]). Именно в таких районах формировались центры революционного движения, возглавляемого КПК.
В китайской деревне сложилось антагонистическое противоречие, главной движущей силой которого являлся, по образному определению Ж. Кастро, Великий Голод {292, с. 216]. Малочисленность и неорганизованность фабрично-заводского пролетариата, слабая связь с ним КПК после поражения революции 1925— 1927 гг., неразвитость социальной дифференциации сельского населения, близость, а то и совпадение интересов подавляющей массы беднейших мелких хозяев, пауперов и люмпенов явились важнейшими социальными факторами, определившими не только темпы и масштабы развития революционного процесса и особенности расстановки социальных сил на отдельных этапах развития событий, но и практически многие остальные стороны революционной борьбы. Ее своеобразие, отразившее живучесть клановых и родовых отношений и вмешательство политической власти в экономическую жизнь деревни, проявилось в специфически китайском расколе сельского населения на «имущую» и «неимущую» части.
Беднота и пауперы ополчались против более или менее зажиточных слоев деревни. Действия первых были направлены, как пишет А. С. Мугрузин, «на восстановление „справедливых“ — по сути традиционных — отношений между помещиками и крестьянами (а также и государством) и на восстановление традиционных мер по социальной защите от разорения... Эти меры были направлены также на разрыв или сведение к минимуму хозяйственных связей между городом и деревней, сведению к минимуму всякого товарообмена. Таким образом, идеальный социальный порядок, по их мнению, должен был обеспечить минимум жизненных средств и социальные гарантии от голодной смерти и ничего больше. Их программа была обращена не вперед, а назад — в прошлое. Эти факты следует считать важным свидетельством того, что в лице бедняцко-пауперской части китайского крестьянства мы имеем отнюдь не мелкобуржуазную массу, а средневековых производителей, ведущих производство непосредственных жизненных благ в экстремальных условиях и ставящих целью только получение минимума жизненных средств, а никак не обмен» (f351, с. 137]. В результате разноликого социального состава сил революции, различий в интересах и движениях «имущих» и «неимущих» слоев сельского населения осуществление аграрной реформы стало возможным только после провозглашения КНР, и то лишь с помощью армии, при условии полного прекращения вооруженной борьбы в каждом данном районе (см., например, [335, с. 14]).
f На протяжении почти всей первой половины XX в. сельское население Китая то объединялось в общей борьбе за обуздание чрезмерной самостоятельности политической власти и злоупотреблений чиновничества, то раскалывалось, когда дело доходило до проведения аграрной реформы. При этом ни «имущая», ни «неимущая» его части отнюдь не посягали на основу основ феодальнопатриархальных отношений. Их интересы должны были представлять иные социальные силы, более того — особая политическая сила вынуждена была практически решать самую насущную проблему деревенской, а вместе с тем и всей общественно-политической жизни .страны: ликвидацию феодально-патриархальных отношений. Такую роль и такую задачу выполняли представители передовых рабочих и революционной интеллигенции, объединившиеся в КПК и развернувшие в 20-х годах вооруженную борьбу в сельских районах, а позже КПК и НОАК, вобравшие в свои ряды представителей самых разных слоев населения и ставшие особой политической силой, которая опиралась на более широкую социальную базу, нежели только беднейшее крестьянство, и отражала в своей политике и идеологии интересы значительно более широких маос народа. Любопытно, что в КНР долгие годы многие даже руководящие деятели КПК, видимо, искренне считали НОАК «самостоятельной социальной прослойкой» [155, с. 107].
«Социальная структура общества и власти,— писал В. И. Ленин,— характеризуется изменениями, без уяснения которых нельзя сделать ни шагу в какой угодно области общественной деятельности. От уяснения этих изменений зависит вопрос о перспек тивах, понимая под этим... основные тенденции экономического и политического развития,— те тенденции, равнодействующая которых определяет ближайшее будущее страны, те тенденции, которые Определяют задачи, направление и характер деятельности всякого сознательного общественного деятеля» [70, с. 186]. Много-' укладность китайского общества, неразвитость классовых антагонизмов и соответственно социально-классовой структуры, сложный социальный состав общественных сил, выступивших под руководством КПК на борьбу за преобразование общества и государства и добившихся победы в 1949 г., определили основные стороны развития социально-экономических и политических процессов в КНР в последующие годы.
Еще по теме ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ РАБОЧЕГО КЛАССА:
- Борьба рабочего класса за повышение заработной платы»
- Социально-экономический класс
- Тема 5 Формирование Либеральной и консервативной партии. Партийная система Викторианской эпохи
- 1. Начало ленинского этапа в развитии марксизма. Борьба В. И. Ленина против народничества и «легального марксизма». Петербургский «Союз борьбы за освобождение рабочего класса»."! съезд РСДРП
- 2. Отношение рабочего класса США к религии
- 3. Связь особенностей отношения к религии американского рабочего класса и характеристик рабочего движения
- 2. Переплетение экономической и политической борьбы рабочего класса
- 3. Рабочий класс — ведущая сила в борьбе за демократию и мир
- ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ РАБОЧЕГО КЛАССА
- РАБОЧИЙ КЛАСС И КПК
- СОЗДАНИЕ СИСТЕМЫ «И РАБОЧИЙ И КРЕСТЬЯНИН»
- Социально-экономический класс
- 1. ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ РАБОЧЕГО КЛАССА
- 1. ПОЛОЖЕНИЕ РАБОЧЕГО КЛАССА
- § 4. Интернационал как практическая реализация всемирности революционного процесса — в эпоху превращения пролетариата из «класса в себе» в «класс для себя»
- КОНФЛИКТ КЛАССОВ В КАПИТАЛИСТИЧЕСКОЙ МИРО-ЭКОНОМИКЕ И. Валлерстайн
- Измерение класса
- Деление на социальные классы в западном обществе сегодня
- 2. ВТОРОЙ ВСЕРОССИЙСКИЙ СЪЕЗД СОВЕТОВ РАБОЧИХ И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ. ВЛАСТЬ И УЧРЕДИТЕЛЬНОЕ СОБРАНИЕ.