Попытки создания института присяжных бухгалтеров

Рыночная экономика не может существовать без бухгалтеров и без общественной гарантии объективности их труда. Опыт Европы доказал это. В самом деле, с середины XIX в. там стало возникать множество акционерных обществ.

предпринимателей, тех, «кто снимал рубашку с пахаря, крал у нищего суму» (Н.А. Некрасов), проклинали все. Немецкий юрист Р. Иеринг (1818—1892) говорил, что акционерные общества принесли Европе большее разорение, чем все войны вместе взятые.

Правительства и бухгалтеры многих стран, предотвращая подобные бедствия в экономике, приступили к регулированию профессиональной деятельности счетных работников. Эти новшества повлияли и на русских бухгалтеров,

К середине XIX в. выяснилось, что в России с учетом и контролем не все так хорошо, как хотелось бы. Это понимали многие.

В 1856 году видный чиновник Валериан Александрович Татаринов (1816—1871) был даже командирован за границу изучать учет. По возвращении на родину он представил царю доклад. Александр II написал: «По важности сего дела желаю, чтобы оно было прочитано в Совете министров, Я, со своей стороны, совершенно разделяю ваш взгляд (обратите внимание, царь слово ваш пишет со строчной буквы! — Я. С.) и желал бы, чтобы и прочие министры убедились в необходимости приступить к радикальному улучшению как нашего счетоводства, так и вообще финансовой системы нашей» [Счетоводство, 1893, с. 127].

Проблемы учета и контроля обсуждались, но результаты подведет сын Александра II — Александр III, который с большим прискорбием напишет: «К сожалению, в официальных отчетах так часто приукрашивают, а иногда и просто врут, что я, признаюсь, всегда читаю их с недоверием...» [Цит.: Чулков Г., с.

К концу века наблюдалось то же, что к началу великой реформы 1861 г. Вот что можно прочесть на пожелтевших страницах старинной газеты: «Что же мы видим в городском хозяйстве? Баланса вовсе не существует; счета имущества, принадлежащего городу, также нет; равно нет оценки этому имуществу; срочных бухгалтерских книг ни по арендным статьям, ни по платежам не существует; суммы, расходуемые на ремонт городского имущества, прямо списываются в безвозвратный расход и т. п.». (Вопрос о новой системе счетоводства в городской управе. Петербургский листок, 1884, №109).

То же можно сказать и об учете вообще. Страна переживала кризис. Самым печальным было то, что масса бухгалтеров не ценила свою профессию, не понимала значимости учета, не догадывалась о существовании науки учета.

О              том же писал А. М. Вольф: «В громадном большинстве случаев ревизоры со счетоводством ничего общего не имеют и в деле бухгалтерии младенчески чисты душою» [Счетоводство, 1888, с. 67]. Естественно, лучшие умы думали, как нарушить эту «младенческую чистоту», и поэтому стали смотреть, как это делают в других странах.

Заглянув в энциклопедию, бухгалтер мог узнать, что «в России звание аудитора было введено Петром I» [Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, т. II., с. 459]. «По характеру своему должность аудитора совмещает в себе черты должностей делопроизводителя, секретаря и прокурора» [там же, с. 460].

Опыт западных коллег пугал еще больше: нашим бухгалтерам объясняли, что суть аудиторов, или, как их правильно называли, присяжных бухгалтеров, состояла в том, что они по просьбе клиентов и за плату должны проверять объективность представляемой им отчетности различных фирм. Аудиторы принимали на себя ответственность за качество своей работы и воз мешали убытки потерпевшим в случае, если не замечали искажений отчетности. Такое положение вызывало недоумение, так как в России господствовал принцип вертикального контроля, т. е.

Поэтому идея аудиторства, идея присяжных бухгалтеров очень слабо овладевала сознанием наших коллег. «Англия,— писал один из счетоводов,— опередила нас и создала особое сословие аудиторов», но «у нас чувствуется большая потребность в ответственных счетоводах, нежели в ответственных контролерах» [Счетоводство, 1980, с. 158]. Это замечание оказало большое влияние на тех, кого сегодня мы называли бы счетной общественностью.

В декабре 1894 г. в здании Городской Думы С.-Петербурга инициативная группа русских бухгалтеров праздновала 400-летие выхода первого печатного труда по бухгалтерскому учету, «чествовала память первоучителя двойного счетоводства Луки Пачоли» [Счетоводство, 1895, с. 311]. Празднование ознаменовалось помимо юбилейных докладов выступлением замечательного русского бухгалтера П.Д. Гопфенгаузена, который предложил создать в России по примеру Англии и Уэльса институт присяжных бухгалтеров. Доклад вызвал необычайный энтузиазм, тут же подготовили документы и очень скоро проект Гопфенгаузена был направлен министру финансов С.Ю. Витте. Очевидно, документы в министерстве если и не забраковали, то рекомендовали доработать. В ноябре 1895 г. И.А. Жидков завершил новую редакцию документов, обсудил ее в Обществе для распространения коммерческих знаний и в апреле 1896 г. вновь направил эти документы в министерство. Только в декабре 1896 г. департамент торговли и мануфактур уведомил о включении в работу профессора юриспруденции П. П. Цитовича. С его участием была создана комиссия, которая приступила к редактированию текста. В работе комиссии принял участие начальник департамента В. И. Ковалевский. Суть задуманного сводилась к выработке целого ряда очень важных положений.

Бухгалтер — это не только должность в конторе, но и профессия, к которой может принадлежать только человек, обладающий необходимыми знаниями и навыками.

отвечает учетная корпорация — институт присяжных счетоводов (были споры, как правильно писать: бухгалтеров, счетоводов или счетоведов).

Принятие в члены института возможно только «после испытания в познаниях и получения удовлетворительных справок о нравственных качествах» [Счетоводство, 1895, с. 314]. Только экзамены дают право на приобщение к профессии, школы и институты могут дать образование, но не профессию.

Все сдавшие экзамен вносятся в реестр, ведущийся в министерстве финансов (первое отступление от профессионального подхода: не сообщество бухгалтеров, а бюрократический орган — министерство — ведает присяжными бухгалтерами).

В крупнейших фирмах главным бухгалтером может быть только член института и в случае его увольнения фирма должна известить министерство финансов.

Огромное внимание уделялось формулированию целей и задач института. Этот вопрос постоянно дискутировался. В 1895 г. их определили так: проверка правильности счетов и отчетов; кураторство по делам несостоятельности; ликвидация предприятий; ведение отчетов по делам душеприказчиков и опекунов; расчет по разделу и продаже имущества; судебные функции в качестве третейских судей по спорным вопросам, касающимся расчетов; заключение и проверка товарищеских и других счетов при окончательных расчетах и в других случаях; организация и ведение счетоводства в различных предприятиях и хозяйствах [Счетоводство, 1895, с. 320].

В 1898 г. задачи института понимались уже несколько иначе: регулировать права и обязанности бухгалтеров по отношению к их доверителям (хозяевам- нанимателям); установить научный и нравственный ценз бухгалтеров; признавать в зависимости от этого ценза их правоспособность на звание бухгалтера в различных степенях (например, главного бухгалтера, бухгалтера, помощника бухгалтера) и по разным отраслям хозяйства; следить за исполнением бухгалтерами принятых на себя обязанностей; защищать интересы бухгалтеров на основании предоставленных им общих и сословных прав; являться посредниками между бухгалтерами и их доверителями; налагать на бухгалтеров взыскания в форме предостережения, выговора, временного исключения, лишения звания и предания суду; производить счетные экспертизы по требованию правительства; исполнять частные счетные работы и производить счетные экспертизы по поручению частных лиц и учреждений; подавать помощь нуждающимся бухгалтерам, их вдовам и сиротам [Счетоводство, 1898, Приложение к №3, с. 4—5].

Многие положения об институте присяжных бухгалтеров в советское время будут использованы в положении о главном бухгалтере. В обоих случаях предусматривалось, что назначение всех бухгалтеров может быть произведено только с согласия главного бухгалтера, последнему также вменялось подписание всех денежных документов. И, наконец, почти полностью проводится мысль, заложенная в положении об институте и в положении о главном бухгалтере, — о разрешении разногласий между руководством предприятия и главным бухгалтером. Вот как об этом было написано в конце

прошлого века: «В случае неправильности произведенных в документах расчетов или сомнения в правильности самого составления документов, бухгалтер обязан заявить о том составителям их. В случае же неисправления или неразъяснения в удовлетворительном смысле доводит о том до сведения правления, которое, в случае несогласия с мнением бухгалтера, составляет о том, по его требованию, протокол для внесения на решение налогооблага- тельных органов или общего собрания. Решение последних обязательно исполняется бухгалтером и освобождает его от ответственности за всякие могущие произойти последствия. Таким же образом бухгалтер поступает в случае замечаемых им неправильностей в действиях контрольных учреждений» [Счетоводство, 1895, с. 315]. В условиях того времени (да и не только того) эти требования осложняли работу, особенно если речь шла не о работающем в должности главного бухгалтера присяжном бухгалтере, а о присяжном бухгалтере, работающем аудитором.

Ревизор-аудитор понимал, что ему надо находить недостатки, изъяны, злоупотребления, но не понимал, почему он должен никому, кроме лица, допустившего все это, ничего не говорить и никому не писать. Русские счетоводы требовали включить в положение об институте следующий текст: «присяжные бухгалтеры обязаны доводить до сведения судебных учреждений и Совета общества об открывающейся несостоятельности их доверителей» [там же, с. 321]. «Присяжный счетовод, не заявивший своевременно о несостоятельности своего доверителя, должен подвергаться определенному взысканию, смотря по степени виновности» [там же, с.

Достоинством старого проекта было то, что он снимал с бухгалтера ответственность за эффективность управленческих решений: «...он отвечает за неправильные и несвоевременные записи совершающихся сделок в надлежащие книги, за неверность расчетов в документах и записях и за все последствия, могущие проистекать отсюда» [там же, с. 315]. Это очень важно. В положении о главном бухгалтере в советское время круг обязанностей будет расширен и бухгалтера сделают ответственным за безответственность решений администраторов и кладовщиков.

Большое внимание институт должен был оказывать социальным нуждам своих членов, обязуясь «заботиться об обеспечении тех членов своих, которые временно остаются без занятий, и учреждает эмеритальную кассу для выдачи пенсий заслуженным членам института, их вдовам и сиротам» и далее: «Институт устраивает чтения, лекции, библиотеки, съезды и все, что может способствовать интересам правильной постановки счетоводства и улучшения быта его членов» [там же, с. 320—321].

Присяжный бухгалтер не мог быть таковым, не принеся специальной присяги, подобной клятве Гиппократа:

«Обещаю и клянусь Всемогущим Богом пред Святым Его Евангелием и Животворящим Крестом Господним исполнять, по крайнему моему разумению, поручения, какие будут возложены на меня установленными властями,

не совершать ничего противного доброй вере в торговле и промышленности, охранять интересы моих доверителей и других лиц и учреждений, дела которых будут мне поручены и вообще честно и добросовестно исполнять все обязанности принимаемого мною звания Присяжного счетовода, памятуя, что я во всем этом должен буду дать ответ перед законом и перед Богом на страшном суде Его. В удостоверение чего целую Евангелие и Крест Спасителя моего. Аминь». (Для лиц нехристианского исповедания форма изменялась сообразно их вероучению.)

Почему все это кануло в Лету? Почему никто даже не помнит об этом? Причин много. Одна из них — недоверие счетных работников. Рядовые работники видели в составе института будущую ненавистную им счетную аристократию, монополизацию большого профессионального дела маленькой кучкой дельцов от учета.

Как бы подтверждая худшие их опасения, Вольф цитировал решения VI съезда итальянских счетоводов: «В одной провинции или городе не должно существовать больше одного общества, а там, где их теперь несколько, они должны, для общего блага, слиться воедино» [Счетоводство, 1895, с. 325]. И далее для России он записывает в проект положения: «возникновение в Империи другого однородного по целям и составу учреждения не допускается» [Счетоводство, 1898, Приложение к №3, с. 16].

Торгово-промышленный мир был также категорически против идеи института и идеи аудиторов. Русский человек любит заглядывать в чужой кошелек, но не одобряет тех, кто смотрит в его собственный.

В России не было достаточного числа квалифицированных бухгалтеров, лично заинтересованных в создании института.

Кроме того, бухгалтеры боялись экзаменов. Почти все требовали разрешения на членство в институте и лицензии на работу на основании или диплома учебного заведения, или стажа работы.

Против замечаний о нравственных критериях тоже были возражения. «Аттестаты о благонадежности,— писал В. Миляев,— не могут быть вполне мерилом нравственных качеств... действовать может только страх ответственности перед судом или обществом» [Счетоводство, 1890, с. 185].

Очень шаткой была планируемая материальная база института, она включала залоги учредителей института, вступительные взносы и годовые платежи его членов.

С этим были согласны все, но расходились в размере платы: большие взносы платить никто не хотел, да и не мог, а небольшие суммы лишали бухгалтеров независимости, да и не внушали уважения к самим членам института.

Ошибка составителей была и в том, что они предусматривали участие в составе института только русских подданных. В то время русские купцы просили и даже требовали иностранных капиталов, а русские бухгалтеры стремились запретить иностранным коллегам совместную работу. Авторам проекта следовало бы записать, что членом института в России может быть гражданин любой страны, получивший российскую лицензию. Это было бы

и справедливо, и эффективно с точки зрения здоровой профессиональной конкуренции.

Бюрократизм российской администрации довел до провала все дело. Вместо быстрого действенного решения проект министерством финансов был пущен по инстанциям. Никто не говорил прямо «нет»; для пользы дела организовывались многочисленные комиссии, дискуссии, экспертизы, консультации, везде вносились поправки, их надо было принимать во внимание, потом обсуждать все сначала и т. д. и т. п.

Все эти обстоятельства отрицательно повлияли на экономическое и социальное положение в стране. Отсутствие правильно поставленного бухгалтерского учета не могло не привести к экономической катастрофе. Вместе с тем создание института подняло бы престиж бухгалтерской профессии. «Ограждая интересы отдельных лиц, счетоводство является лучшим охранителем экономических интересов общества»,— писали инициаторы создания института присяжных бухгалтеров [Счетоводство, 1898, с. 5].