ПСКОВСКИЕ ЛЕТОПИСИ КАК ИСТОЧНИК ПО ИСТОРИИ ВНЕШНЕЙ ТОРГОВЛИ ПСКОВА XIV - НАЧАЛА XVI В.
А. Л. Хорошкевич Одной из основных тем исследований А. Н. Насонова были псковские летописи. А. Н. Насонов выдвинул мысль о существовании нескольких летописных сводов — свода 1464 г., представленного Тихановским списком Псковской I летописи, свода 1481 г., наиболее полно отразившегося в Строевском списке Псковской III летописи и, наконец, свода конца 80-х годов XV в., известного по Синодальному списку Псковской II летописи К В отличие от других псковские летописи сохранили довольно много сведений о внешней торговле, внешнеторговой политике города (в частности, договорах), ценах на товары, организации псковского купечества, судьбах его отдельных представителей. Эти указания изредка встречаются как случайные упоминания при рассказе о других событиях, но большей частью включены в летопись в виде самостоятельных заметок. Подобных сведений не содержит ни одна из тех летописей, которые, по наблюдениям А. Н. Насонова, были использованы псковскими летописцами,— ни Новгородская V, ни Новгородско-Софийский свод, представленный Новгородской IV и Софийской I летописями 560. Поэтому вполне правомерен вопрос об источниках этих сообщений и общих причинах внимания летописцев к вопросам торговли. Ответ на этот вопрос отчасти дал сам А. Н. Насонов, указав, что псковские летописи составлялись при участии псковских посадников или, во всяком случае, под их руководством561. Таким образом особенности социально-экономической и политической структуры Пскова наложили отпечаток на характер и организацию летописного дела во Пскове. А. Н. Насонов пошел PI дальше. Он отметил, что Тихановский список Псковской I летописи 1469 г., представляющий свод 1464 г., был составлен лицом, близким к купеческому старосте 562. Задача настоящей статьи — проверить эту гипотезу А. Н. Насонова с помощью известий псковских летописей, относящихся к торговле и, в частности, к внешней торговле. Одновременно делается попытка выяснить источники сообщения псковских летописей относительно торговли города и ценность этих материалов для изучения самой торговли. Если правильно предположение А. Н. Насонова о близости составителя Тихановского списка к купеческому старосте, то можно было бы ожидать, что в Тихановском списке материалы по истории торговли города будут представлены полнее, чем в других редакциях и списках, в особенности за конец 50—60-х годов, т. е. незадолго до составления списка. Сравним известия о торговле, занесенные в Тихановский список Псковской I летописи, с аналогичными сообщениями из других редакций. Данные о псковской торговле начинаются с 1314 г. Под этим годом Тихановский, Синодальный, Строевский и Архивский I и II списки содержат сообщения о дороговизне хлеба563. Это, по мнению А. Н. Насонова, одна из древнейших местных псковских записей 564. Более систематичны известия о торговле с 1323 г., т. е. со времени возникновения самостоятельного псковского летописания565. В 1323 г. немцы нарушили мир, и осенью «избиша Немцы псковичь на миру и гостей во озере и ловцов на Норове реце» 566. То же известие находится и в Синодальном списке 567. Однако о содержании договора 1323 г. псковские летописи не сообщают, хотя можно быть полностью уверенным в том, что переговоры 1323 г. касались и торговли и статуса псковских купцов на территории Ливонии и в водах Чудского озера. Псковские I и II летописи кратко сообщают: «И по том приехаша силнии послове от всея земля Немецкыя во Псков и докончаша мир по всей псковской воли» 568. Вряд ли ограничились псковичи урегулированием пограничных вопросов и в 1348 г. с Великим княжеством литовским п. О событиях 1363 г. сообщают все три редакции псковских летописей. В ответ на очередное нападение немцев на Псковскую землю в районе Лидвы псковичи задержали немецких гостей: «тогда бяше гость силен немецкыи, и приаша плесковичи немецкыи гость, и выпустшпа на другое лето на Воздвиженье, а серебро на них поимаша за головы избьеных» 569. Псковская II летопись опустила только сообщение о количестве немецких гостей. Возможно, что и 24 ладьи, утонувшие в Чудском озере в 1У80 г., были также купеческими, хотя ни одна из псковских летописей не характеризует их подробнее 13. Запись о знаменитом Нибурове мире 1392 г., заложившем основы взаимоотношений Новгорода с ливонскими и ганзейскими городами на весь XV в., и об одновременном заключении аналогичного мира Пскова с их западными соседями и контрагентами очень лакоиична: «Взяху мир новогородцы с Немцы, а опроче пскович; взяху псковичи мир с Немцы особе»14. Псковская II пишет более образно: «Новгородци взяша мир с Немци, а пско- вичь вымириша» 15. Таким образом, на протяжении всего XIV в. Тихановский, Синодальный и Строевский списки, т. е. все три редакции псковских летописей, дают совершенно одинаковые сведения, восходящие к их общему протографу. Несколько иную картину дают материалы о торговле XV в. Общи для всех трех редакций лишь известия о денежных реформах 1409 и 1424 гг. Известия о ценах находятся далеко не во всех списках (римскими цифрами обозначены выпуски «Псковских летописей», арабскими — страницы). Год Тихановский Синодальный Строевский Цены на хлеб 1314 I, 14 II, 22 I, 88 1407 II, 34 II, 115 1409 И, 35 II, 116 1422 II, 39 II, 117 1428 II, 43 II, 124 1434 I, 42 И, 44 II, 129 1464 II, 159 1467 II, 164 1475 II, 200 1485 II, 67 1498 Копенгагенский I, 292, Ар хив ский II, 252 Цены на хмель 1467 I, 71 II, 54 II, 163 Цены на темьян 1463 II, 157 Цены на соль 1407 II, 34 И, 116 1409 в Русе II, 35 И, 117 1464 II, 54 11, 159 1467 II, 164 13 Там же, вып. I, стр. 24; вып. II, стр. 29/106 (цифры во всех сводах разные— 4, 20, 24). 14 Там же, вып. I, стр. 25; вып. II, стр. 107. Там же, вып. II, стр. 29. Сопоставление данных о ценах в трех редакциях псковских летописей показывает, что в Тихановский список не только не внесены дополнительные сведения о ценах, но и опущены те, которые содержались в общем протографе псковских летописей. В 60-е годы, т. е. годы, предшествовавшие изготовлению Тиханов- ского списка, его составитель почти не вносил известий о ценах (так было в 1463, 1464, 1467 гг., исключение составляет лишь запись о дороговизне хмеля в 1467 г.); за 60-е годы наиболее полны сведения о ценах в Строевском списке, а за первую треть XV в.— в Синодальном списке. Целый ряд других известий о торговле также отсутствует в Тихановском списке. О конфликте 1415 г., когда псковичи задержали немецких гостей во Пскове после ареста псковских купцов в Юрьеве, сообщают только Синодальный и Строевский списки570. Об аресте немецких купцов во Пскове весной 1436 г. пишет лишь Строевский список 571. Он же наиболее подробно излагает взаимоотношения с Юрьевом и другими ливонскими городами на протяжении 1461—1463 гг. 572, хотя последний этап этих переговоров нашел отражение и в Тихановском списке 573. Только в Псковской III летописи находятся полные данные о внутренней торговой политике — о смене единиц веса во Пскове в 1458 и 1462 гг. И за 70-е годы Строевский список дает очень подробные сведения: о договоре 1474 г. с Ригой ж ливонскими городами, о конфликтах с Ригой и Юрьевом в 1478 и 1479 гг. (впрочем, наряду с Погодинским списком)574. Богатство Строевского списка данными о торговле заставляет предполагать, что в том источнике XV в., которым пользовался ее составитель дополнительно к протографу псковских летописей, как это установили А. А. Шахматов и А. Н. Насонов, содержалось много материалов о псковской торговле — ее конкретном ходе, внешне- и внутреннеторговой политике, ценах на товары. Этим Псковская III летопись значительно отличается от других редакций, содержащих только те сведения, которые находились в их общем протографе 575. Отсутствие же целого ряда известий о торговле в Тихановском списке противоречит гипотезе А. Н. Насонова о близости составителя этого списка к купеческому старосте. Скорее можно предположить такую близость у составителя свода 1481 г., легшего в основу древнейшей части Строевского списка, или у составителя его дополнительного источника. Рассмотрим в связи с этим сведения псковских летописей об организации псковского купечества. Они довольно многочисленны 576. По-видимому, еще в XIV в. все псковское купечество входило в единую организацию, располагавшую общей казной. На средства купечества строилась патрональная купеческая церковь св. Софии577. Она существовала уже в первой половине XIV в. В 50-х годах XIV в. на месте прежней была сооружена новая деревянная церковь. В Псковской I летописи это событие отнесено к 1352 г.23а, в Псковской ill — 1354 г.578, в Псковской II — к 1357 г.579 В 1357 г.— и в этой дате согласны все три псковские летописи — в церкви св. Софии была установлена «вседен- ная служба». Храм св. Софии был превращен в соборный, он стал играть первенствующую роль во втором псковском соборе ?в. В XV в. церковь св. Софии была перестроена. В 1415—1416 гг. на месте деревянного здания было воздвигнуто каменное. Его место летописи определяют также по-разному («за Довмонтовою стеною», «в Довмонтовой стене»). По-разному датируют и начало строительства Псковская III («В лето 6924 ... церковь святыа Софьа стараа розбися, а новую начаша делати за Домонтовою стеною» 580) и Псковская II летописи («В лето 6923 ...Того же лета купци псковскыя разбиша старую церковъ святую Софию и начаша новую делати»581). В 1465 г. церковь св. Софии была покрыта железом, весьма дорогим по тому времени и поэтому употреблявшимся только для крупнейших храмов. По-видимо- му, купеческая организация Пскова могла выделить большие средства для поддержания в порядке своей патрональной церкви. Решение о покрытии церкви было принято, вероятно, с согласия всего псковского купечества — «повелением раба божия старосты купецького Якова Ивановича Кротова и всех рядовичь купцов» 2Э. Купеческой казной распоряжались купеческие старосты. С какого времени они появились и каков был порядок их избрания, по летописи сказать нельзя. Однако в сообщениях о перестройке церкви в XIV в. они не упоминаются, в известиях XV в.— обязательно фигурируют. Сколько было старост, также трудно сказать. В 1415—1416 гг. названы двое старост. В лето 6923... Того же лета мастер Еремеи съверши церковъ камену святых мучениць Веры, Любве, Надежи и матере их Софии, месяца иуня в 18, иа память святого мученика Леон- тиа, благословениемь служителя святых мучениць Ивана священника Хахиловича, а пов.елениемь купец- кых старост Андрея Тимофеевича и Осея и всех купцов 582. В лето 6924... А того же лета свершите церковь святыа Софиа за До- монтовою стеною, месяца июня 18 при старостех святей Троицы, Андреи Тимошиничь583 и при Осьи и при попе Иоане Хахилеве, а при посадни- кех псковскых Ларивоне Доиникови- че и Романе и Иоанъ584 и Федосе и Микуле 585. Из всех разночтений Псковских II и III летописей в связи с изучаемой темой наибольший интерес представляет обозначение «должностей» Андрея Тимофеевича (Тимошинича, Тимошкинича) и Осея. На них обратил внимание А. И. Никитский, по мнению которого сообщение Псковской III летописи ошибочно. Если же сообщения обеих летописей правильны, то купеческие старосты являлись одновременно церковными старостами псковской патро- пальной церкви св. Троицы, в «сенях» которой происходили веча, где собирался городской совет, хранились официальные документы и казна. Купеческие старосты были не церковными старостами своей купеческой патрональной церкви, кстати, по праву считавшейся второй по значению псковской церковью 586, а церковными старостами церкви св. Троицы. Таким образом, они получали доступ к управлению всеми внутренними и внешними псковскими делами. Возможно, что первоначальное число купеческих старост зависело также от того, что в церкви св. Троицы было два церковных старосты. В 1402 г. «Роман посадник и Арист Павлович старосты святыя Троица поставиша новый крест позлащен иа святей Троицы» 587. В 1467 г. «побита железом верх у святей Троицы, а повелением раб божиих старост Леонтия посадника Мака- ринича и Юрья Тимофеевича» 588. К середине XV в. число купеческих старост, видимо, переменилось. В 1465 г. вместо двух назван только один— Яков Ивано вич Кротов589. В 1463 г. он был церковным старостой одного из приделов церкви св. Троицы, как явствует из записи на евангельских чтениях: «В лето 6971 кончашася книгы сиа парицае- мое евангелие месяца июля в 13 день повелепиемь раб божиих старост Благовещения святыа Троици Якова Ивановича, Гаврила Микуленича ... при посаднике Юрьи Тимофеевиче, при посаднике степенном Зиновии Михаиловиче» 590. В летописи указано, что в качестве купеческого старосты он был главой рядовичей, т. е. купцов, торговавших в псковских рядах. К началу XVI в. количество купеческих старост увеличилось. В 1510 г. говорится о старостах всех рядов. С жалобой па великокняжеского наместника князя Репшо Оболенского, наряду с другими послами, в Москву отправились и «купецких людей старосты всех рядов» 591. Сколько в это время во Пскове было рядов, неизвестно. До 1510 г. псковские летописи не называют ни одного ряда. В конце же XIV в. там существовало около 30 рядов 592. До 10 рядов могло быть во Пскове и в начале века. Был ли староста в каждом ряду, неизвестно. Об одном из купеческих старост XV в. .известно довольно много. Я. И. Кротов принадлежал к именитой боярской семье Пскова593. По-видимому, он был внуком Юрия Тимофеевича Винкова, посадничавшего в 1423—1464 гг.594 В 1465 г. он назван посадником, хотя Б. Б. Кафенгауз, полагаясь на сведения Тиханов- ского списка, датирует начало его посадничества 1461 г.595 Н. Н. Масленникова, установившая идентичность купеческого старосты и видного государственного деятеля Я. И. Кротова 596, пишет по этому поводу, что во Пскове «боярство было тесно связано с торговлей, от которой в несколько большей степени, чем в других русских областях, зависело богатство бояр» 597. Пример Я. И. Кротова показывает тесную связь купеческих старост с правящей боярской верхушкой города, из среды кото- рой избирались и псковские посадники. Участвуя в дипломатических переговорах со своими западными — ливонскими, юго-западными — белорусскими и литовскими, северо-восточными соседями — Новгородской землей, псковские бояре, хорошо разбиравшиеся и в купеческих делах, защищали интересы и боярства и купечества города. Н. Н. Масленникова затрудняется найти объяснение тому, что псковский боярин был одновременно и купеческим старостой. Причина этого заключается, по-видимому, в том, что купеческий староста был оддовременно и церковным. В качестве же церковных старост выступают только бояре и посадники. Весьма возможно, что при церкви св. Софии, как и при церкви св. Троицы и ряде других (ср. приписку летописной формы па псковской лицевой палее церкви св. Рождества 598), велись погодные записи, причем софийские «летописцы» уделяли значительное внимание торговле. Эти-то записи и могли попасть в дополнительный источник XV в., использованный составителем свода 1481 г.— основы Строевского списка. Таковы некоторые предположения, которые можно сделать, анализируя сведения псковских летописей относительно внешней торговли. * * * Вторая задача настоящей статьи — определить значение летописных известий о торговле как источника по внешней торговле Пскова. Внешняя торговля Пскова почти не подвергалась изучению 599. Гибель Тартуского (Дерптского, Юрьевского) архива лишила исследователей возможности восстановить псковскую торговлю по немецким источникам, ибо Дерпт, ближайший ливонский сосед, был постоянным контрагентом Пскова 4S. Кроме того, роль Пскова казалась слишком скромной на фоне деятельности Новгорода Великого. Псковская земля не обладала собственными источниками пушнины и воска, экспортных товаров Руси. Его внешняя торговля неизбежно оказывалась в зависимости от внутренних торговых связей — в первую очередь с тем же Новгородом и отчасти с Москвой 49. Псковские летописи рисуют картину оживленных торговых связей города. Среди направлений псковской внешней торговли летописи особенно подробно говорят о ливонском, выделяя ближайшего соседа — г. Дерпт (Тарту). Однако все более или менее прямые данные о торговле в Дерпте — Юрьеве относятся к XV в. Косвенным свидетельством отношений с Юрьевом является сообщение под 1404 г. о том, что эпидемия — «мор пришол ... из Немецькои земли, из Юриева» 50. В сентябре 1415 г. на Воздвиженье немцы (по-видимому, в Юрьеве) задержали псковских гостей, в ответ на что псковичи арестовали немецких купцов51. Торговля была прекращена на целое лето; она возобновилась только после прибытия юрьевских послов и подтверждения старого мира52. В 1420 г. летописи вновь записывают сообщение о появлении эпидемии во Пскове из Юрьева 53. Псковичи хорошо информированы о значительных событиях и в других местах Ливонии. Так, под 1433 г. в летописи читаем: «Тогда немецкие городке Калывань выгоре весь от молниа» 54. Под следующим годом в летопись занесена запись о голоде в «Немецкой земле»: «бысть хлеб дорог вельми в Немецкой земли» 55. Даже в 30-е годы XV в., когда главным русским центром русско-ливонской и русско-ганзейской торговли был Новгород, во Псков приезжало довольно много немцев. Весной 1436 г. (подчеркиваем: весной, когда происходила смена зимних и летних гостей, зимние по последнему снегу возвращались в Ливонию, а, летние дожидались открытия навигации по рекам и Чудскому озеру) во Пскове находились 24 немца 56. После этого сведения о Ливонии и поездках туда псковичей исчезают со страниц летописей вплоть до 1462 г., когда вопреки перемирию со Псковом «немци юрьевци посла псковского Кондрата сотцкого и гостя псковского всадиша в погреб» 57. Псковские гости были отпущены только после заключения мира в 1463 г. Уже во время переговоров о заключении мира псковичи и московский великий князь, ока- 49 Впрочем, для Пскова сношения с Новгородом и Москвой были почти такими же внешними, как с Литвой и Ливонией. Поэтому в данной статье рассматриваются и сведения псковских летописей о псковско-новгородских экономических отношениях. 5° «Псковские летописи», вып. I, стр. 27; вып. II, стр. 31, 111. В данном случае Новгородская IV летопись ограничивается указанием на самый факт эпидемии: «В Пскове бысть мор» (ПСРЛ, т. IV, ч. 1, вып. 2. Л., 1925, стр. 395). 51 «Псковские летописи», вып. II, стр. 36. ?2 Там же. 53 Там же, стр. 38. 54 Там же, стр. 44. Колывань — Ререль — Таллин, 55 Там же, стр. 44, 129. 56 Там же, стр. 132. ^ Там же, стр, 151» завший им помощь, потребовали: «а что Руский конець и святыа церкви, а то им держать по старине и по старым грамотам, а не обидеть» 600. Речь шла, как установили исследователи, о псковской церкви св. Николая и новгородской церкви св. Георгия, возникших, возможно, еще в XIV в. 601, и так называемом Русском конце в Юрьеве, т. е. в том районе, который прилегал к русским церквам и где снимали помещения псковские и новгородские купцы, приезжавшие в Юрьев 602. После 1463 г. поездки в Юрьев возобновились и опять во Псков стали проникать эпидемии из Юрьева: в 1465 г. вспыхнула эпидемия, занесенная псковичом, вернувшимся оттуда 603. Очередное ухудшение псковско-ливонских отношений в 1478 г.604 привело к аресту псковских купцов в Риге: «Тоя же весны гостя псковскаго местер приял, и много псковичи послов слаша, и отрядиша псковичи Олехиа к местеру, и пословал месте- ру о гости псковском; и отпусти местер гостей псковских, а товар их на Риге остался» 605. Это сообщение летописи интересно тем, что в нем впервые упоминается о пребывании псковичей в Риге, хотя, разумеется, этим временем нельзя датировать начало псковских поездок туда. На следующий, 1479, год неудача постигла 45 псковских гостей 606, находившихся в Юрьеве. Их там было задержали. В связи с началом русско-ливонской войны 1501 —1503 гг. «прияша немцы гостя псковьскаго, 25 учанов с товаром и людей пол-200, не зная крестного целованья» 607. Судя по приведенным цифрам, торговля Пскова в Юрьеве в конце XV — начале XVI в. приобрела весьма значительные размеры. Для сравнения можно указать, что в Новгороде в момент закрытия Немецкого двора находилось всего 49 немецких купцов 608. Даже в периоды наибольшего расцвета новгородской торговли в Новгород одновременно редко приезжало больше ста ганзейских купцов609. На фоне этих цифр количество псковских купцов, находившихся в Юрьеве в 1501 г.,— 150 человек — производит внушительное впечатление и свидетельствует о развитии активной псковской торговли. В целом, несмотря на лаконичность и некоторую случайность сведений о псковско-ливонской торговле, псковские летописи ри суют яркую картину постоянных, хотя и часто прерываемых войнами и пограничными конфликтами, экономических сношений Пскова с Юрьевом (Дерптом) и Ригой. Сам Псков на основании летописных свидетельств предстает крупным торговым центром, немногим уступавшим Новгороду. В отличие от Новгорода внешняя торговля Пскова не ограничивалась ливонской торговлей. Близость к русским землям в бассейне Двины, вошедшим в XIV в. в состав Великого княжества литовского, предопределила развитие экономических связей Пскова с Белоруссией и Литвой. Псковские купцы, ведя транзитную торговлю, рано вступили в непосредственные контакты с полоцким и смоленским купечеством. После неудачного похода литовского князя Ольгерда иа Новгород и Псковскую волость, во время которого он потерял много людей и коней, правитель и его сын Андрей в 1343 г. задержали всех псковских купцов, находившихся в Полоцке или в Литве 610. Еще более плачевная участь ожидала псковичей в 1403 г. Немцы Риги, не удовлетворенные исходом рижско-литовских переговоров, нарушив крестное целование, отправились в поход на Полоцкую волость «и псковский гости побиша на озере на Нещерде (к северо-западу от Полоцка.— А. X.), и товар отъяша, а самых вметаша в озеро девять муж» 611. В этом же году не посчастливилось и псковичам, отправившимся в Смоленск. Зимой 1402/1403 г. смоленский князь Юрий задержал псковских, а вероятно, как предполагает Н. Н. Масленникова 612, и новгородских купцов, отобрал их товар, а самих купцов продержал в городе до середины лета. Только совместному посольству псковичей и новгородцев удалось добиться их возвращения. Купцы «приидоша пеши, а кони и товар отъят» 613. Агрессивная по отношению ко Пскову политика Витовта затормозила развитие псковско-литовско-белорусских экономических связей. Упоминания о торговых поездках псковичей в Великое княжество литовское надолго исчезают со страниц псковских летописей. Сообщение о пожаре в Полоцке в 1440 г.614 восходит, вероятно, к рассказам псковских очевидцев — послов к великому князю Казимиру для заключения договора с ним615. Возможно, вслед за заключением этого договора торговые отношения Пскова с Белоруссией и Литвой вновь расширились. Следующее псковское посольство, явившееся в Полоцк 24 января 1470 г., должно было, по словам летописи, вести перегово ры «о земле и о воде и обо всяких управах» 74, в число которых входили, возможно, и торговые отношения. Следующее посольство ограничивалось только вопросами политических и пограничных взаимоотношений 75. В Вильне находился так называемый Русский конец и несколько православных церквей. Вероятно, в числе жителей Русского конца были и псковичи. По проторенной псковскими купцами дороге в Литву низовские гости ехали из Пскова в 1477 г.76 Как далеко простирались торговые связи псковичей внутри русских земель, трудно сказать. Наиболее подробны сведения о псковской торговле с Новгородом в XV в. В 1421 г. во время наводнения в Новгороде пострадал и Псковский двор: «... а в Но- вегороде много города подняло, и Псковъскии довор подняло весь ...» 77 Псковичи хорошо были осведомлены и о состоянии соседнего с их двором Немецкого двора в Новгороде, в Псковскую III летопись занесена запись о пожаре Немецкого «речного» двора в Новгороде в 1471 г.78 В конце 60-х годов XV в. торговые отношения Новгорода и Пскова были нарушены. У псковских гостей, задержанных в Новгороде, были отняты товары. Только после посольства бывшего купеческого старосты, а теперь посадника Я. И. Кротова в 1470 г. в Москву к Ивану III новгородцы отпустили псковских гостей. На следующий год псковичи — «порубленые люди», т. е. те, которые были задержаны в Новгороде, самосудом взыскали с новгородского посла деньги за ущерб, нанесенный им в Новгороде. Среди этих «порубленых людей» были и купцы79. Впрочем, их было, по-видимому, не очень много, судя по той сумме, которую они взыскали с новгородского посла,—1372 рубля. К псковичам, ближайшим соседям Новгорода и верным союзникам великого князя, Иван III обратился в 1477 г. с требованием подвезти товары и различные припасы для его войска. Псковичи отправили «и хлеб и мед и муку пшеничную и колачи и рыбы пресныа, все сполу покрутив». Кроме этого, «поехали и инии купцы псковьскыа многыа с иным товаром с разноличным с многым» 80. Каков был этот различный товар, неизвестно. На основании этого и ряда других сообщений летописи Н. Н. Масленникова делает правильный вывод, что главным товаром псковской внутренней торговли был хлеб 81. Последнее свидетельство о псковско-новгородских экономических отношениях предшествует присоединению Пскова к Русско- 74 «Псковские летописи», вып. II, стр. 169. 75 Там же, стр. 179. 76 Там же, стр. 210—211. 77 Там же, вып. I, стр. 34. Новгородские летописи о Псковском дворе ничего не сообщают (НПЛ, стр. 413; ПСРЛ, т. IV, вып. 2, стр. 429—430), 78 «Псковские летописи», вып. II, стр. 185. 79 Там же, стр. 174. 80 Там же, стр. 214. 81 Н, Ц, Масленникова, Указ, соч., стр, 43—44, му государству. Псковичи узнали о намерениях великого князя в 1510 г. от «Филипа Поповича от купчины от псковитина; и он ехал к Новугороду и стал у Веряжи, и услышав тую злую весть и оставя товар, и погонил ко Пскову» 616. Несомненно, псковско-новгородские отношения в области торговли были гораздо интенсивнее, чем можно представить себе по псковским летописям. Однако и они показывают, как тяжело отражались на торговле любые политические конфликты Пскова и Новгорода, связанных общими интересами в области внешней торговли. Относительно связей Пскова с Москвой летописи почти не сохранили известий. Исключение составляет лишь запись под 1422 г., когда во время голода во Псков приезжали купцы изо всех районов Руси: «и тферичи и москвичи и, просто рещи, съ всей Рускои земли». Одновременно во Псков приходили и «новгородци, Корела, Чюдь, Вожапи» 617. Вероятно, среди «низовских» гостей, устремившихся из Новгорода во Псков в 1478 г., были и московские купцы618. Итак, судя по псковским летописям, нельзя сказать об интенсивности псковско-московских экономических отношений. В целом летописи дают некоторое представление об основных направлениях псковской внешней торговли. Об ее ассортименте они сообщают лишь постольку, поскольку торговля отдельными товарами оказывалась предметом внешнеполитических переговоров. В связи с договором 1474 г. появляются упоминания о пиве и вине. Отныне следовало «во Псков... корчьмы, пива и меда не пущати» 619, ибо торговля этими напитками была монополией наместника, как полагает Н. Н. Масленникова 620. Частые сообщения о ценах на соль свидетельствуют о том, что она была важнейшим товаром на псковском рыпке. Цены на соль известны за 1407, 1464, 1467, 1475 и 1498 гг. В 1407 г. указано: «соли по осми мордок и по гривне пуд» 621. К сожалению, метрологические системы домонетного периода еще не изучены, поэтому цену 1407 г. нельзя сопоставить с более поздними. В 1464 и 1467 гг. пуд соли во Пскове стоил 3 деньги622, в 1475 г.— 3,5 623, в 1498 г. мех соли — 35 денег 624, а пуд — 4,6 денег (мех соли должен был весить 120 кг). Таким образом, в 1498 г. была самая высокая цена соли. Может быть, это объясняется временным за претом ввоза соли на Русь, который был введен великим князем Иваном III около 1498 г. 625 В целом цена соли во Пскове представляется довольно устойчивой, что, вероятно, было следствием регулярности сношений Пскова с Ливонией, откуда во Псков, как и в другие города северо-запада, поступала французская (байская) и испанская соль. Некоторые данные сообщают псковские летописи и о порядке торговли во Пскове. Вплоть до присоединения Пскова к Русскому государству тамга во Пскове не взималась626. Существовал и институт «извожников» 627 и «подводщиков» 628. Они не ограничивались только перевозкой купеческих товаров, но и выполняли другие поручения по перевозке. Так, псковские «подводхцики» везли к новгородской границе приданое Софьи Палеолог во время ее первого путешествия по России. К сожалению, по летописям нельзя сказать, имели ли извозчики ж подводщики какую- либо организацию, подобно новгородским ладейщикам629. По отдельным намекам летописей можно судить о специализации и разделении в среде псковского купечества. Под 1463 г. упоминается Иуда «суконник» 630. Ко второй половине XV в. во всех крупных городах России уже выделились купцы, ведшие крупную оптовую торговлю импортными с запада сукнами. Наряду с ними продолжали существовать и в середине XV в. попали на страницы летописей мелкие и средние купцы — или ведшие торговлю в рядах — рядовичи, или сами путешествовавшие со своим товаром в другие города. Так, Филипп Попович в 1510 г. оказался под самым Новгородом, он вез туда свои Q7 QO товар Предпринятые во второй половине XV в. попытки регулирования единиц веса, употреблявшихся в торговле, привлекли внимание летописца. В конце 50-х годов псковские власти увеличили меру веса — зобницу и ползобенья. В 1458 г. «прибавишя псковичи зобници и палицю привишили к позобенью» ". Н. Н. Масленникова рассматривает эту реформу как меру в интересах псковских черных людей, покупавших хлеб на рынке 10°. Однако она имела, вероятно, и другое значение — в плане борьбы русского купечества за равные с ливонскими купцами условия торговли. Русские меры, как это известно на примере Новгорода, были значительно меньше ливонских 631, поэтому ливонское купечество, покупая у русских воск, постоянно выигрывало на его перепродаже, если даже цены на русском и ливонском рынках не многим отличались друг от друга 632. Однако эта мера сулила псковичам осложнения во внешних сношениях и большие убытки псковским боярам во внутренней торговле. Поэтому она встретила противодействие старых посадников. Псковская III летопись отмечает, что реформу псковичи провели «при посадниче степенном Алексее Васильевиче, а старых посадников избив на вечи» 633. Затруднения и во внешней и во внутренней торговле были, по-видимому, настолько велики, что возврат к прежним единицам веса, произошедший в 1462 г., накануне заключения договора с Юрьевом, прошел, судя по летописи, безо всяких эксцессов. В 1462—1463 гг. «посадник псковскыи степенный Федор Никифо- ровичь отнял у ползобенья палицу» 634. Этим сообщением можно закончить обзор сведений псковских летописей о внешней торговле города, указав, что летописи позволяют выяснить основные направления псковской внешней торговли, некоторые географические пути, по которым она проходила, определить формы организации купечества, тесную спаянность купеческой верхушки с боярско-посадничьими кругами, с одной стороны, и с церковными властями, с другой. Возможно, при церкви св. Софии велись какие-то заметки, использованные и в протографе псковских летописей и в дополнительном источнике Строевского списка. Однако предположение А. Н. Насонова о близости составителя Тихановского списка к купеческому старосте материалами этого-же списка, касающимися торговли, не подтверждается.