Я. С. Лурье Летописные своды второй половины XV в. были открыты А. А. Шахматовым. Ряд сводов этого периода (свод 1472 г., свод 1479 г.) он связывал с великокняжеским летописанием; другие своды, которые позволяли себе «независимое суждение о политике великого князя», А. А. Шахматов склонен был возводить к ростовскому владычному летописанию. Ростовским сводом он считал, например, Ермолинскую летопись, где читается иронический рассказ об обретенных в 1463 г. ярославских чудотворцах (в этих чудотворцев, по другим сведениям, не верил и ростовский архиепископ Трифон), а под 1396 г. помещен (как и в ряде других летописей) список ростовских владык, продолженный до второй половины XV в. 635 К разным редакциям, ростовского владычного летописания А. А. Шахматов возводил и другие летописи, совпадающие рядом известий (в частности, известием о ярославских чудотворцах) с Ермолинской: Новгородскую летопись по Хронографическому списку, не изданную в то время летопись из Погод, собр. № 1409, Софийскую I летопись по списку Царского, «Отрывок русской летописи» по Воскресенскому Новоиерусалимскому списку и, кроме того, Софийскую II, Львовскую, Типографскую и Тверскую летописи 636. Широкой схеме ростовского владычного летописания XV в. противоречили уже некоторые наблюдения самого А. А. Шахматова. Исследуя Типографскую летопись, А. А. Шахматов показал на многих примерах, что эта летопись действительно была связана с Ростовом и в особенности с архиепископом Вассианом. Но в Типографской летописи не обнаруживается на всем ее протяжении никаких совпадений с Ермолинской — а между тем именно эта последняя была, по предположению А. А. Шахматова, сводом архиепископа Вассиана 637. Очень много сделал для исследования летописной традиции XV в., независимой от великокняжеской власти, А. Н. Насонов, Прежде всего А. Н. Насонов доказал, что общерусское летописание, противостоящее великокняжеской власти, существовало во второй половине XV в. и помимо Ростова. Исследуя свод, лежащий в основе Софийской II и Львовской летописей, А. Н. Насонов пришел к выводу, что этот свод не только не отражал летописания ростовских владык, но в ряде случаев выступал против них, защищая позиции митрополита Геронтия638. Последние работы А. Н. Насонова были специально посвящены Ермолинской летописи. Сравнив Ермолинскую летопись с Московским сводом 1479 г., А. Н. Насонов показал, что в основе обеих летописей лежит общий источник. Источник этот, отразившийся на всем тексте с XII по первую четверть XV в., не был ростовской выборкой из митрополичьего свода начала XV в., как думал А. А. Шахматов, а представлял собой особый общерусский свод середины XV в., составленный при митрополитах Феодосии и Филиппе (между 1464 и 1472 гг.) 639. Итак, источник основной части Ермолинской летописи (более 2/3 всего текста) — свод середины XV в., не ростовский владычный, а общерусский (митрополичий) свод: именно к этому своду восходит, очевидно, перечень ростовских владык под 1396 г.640 Но что представляет собой текст Ермолинской летописи после 1425 г.— ее последняя часть, имеющая, как отметил уже А. А. Шахматов, общий источник с рядом других летописей? Летописи, содержащие сходные с Ермолинской известия серединь XV в., мы знаем теперь лучше, чем прежде. Летопись из собра пия Погодина № 1409 издана под именем «Сокращенного летописного свода 1493 г.»; издан также близкий к ней «Сокращенный летописный свод 1495 г.» 1. Сравнив общий текст этих двух летописей и близкий к ним текст Новгородской летописи по Хронографическому списку и Софийской I по списку Царского (этот общий текст он условно назвал «Сокращенным сводом») с Ермолинской летописью, А. Н. Насонов отметил черты сходства и различия между ними641. В Ермолинской летописи, по мнению А. Н. Насонова, может быть обнаружен ряд ростовских известий. Однако известия эти содержатся среди «уникальных отступлений» Ермолинской летописи от текста, общего с «Сокращенным сводом». «Основной источник Ермолинской летописи имел свои специфические особенности, а «Сокращенный» общерусский свод — свои. Круг интересов составителя основного источника Ермолинской летописи определялся кругом интересов ростовской владычной кафедры»,— писал А. Н. Насонов642. Иного происхождения протограф «Сокращенного свода». Отметив, что мнение А. А. Шахматова по этому вопросу не было устойчивым, А. Н. Насонов приходил к выводу, что «нельзя считать доказанным, что Ростовский владычный свод лежал в основании таких сводов, как список Царского, Новоиерусалимский Воскресенский «Отрывок», Хронографический список Новгородской IV летописи и Погодин- ский № 1409» 643. Но наличие какого-то общего источника «Сокращенного свода» и Ермолинской летописи (для известий XV в.) остается все-таки несомненным фактом. «...Не подлежит сомнению, что в части до 1472 г. общерусская летописная основа «Сокращенного» свода имела общий протограф с Ермолинской летописью, или, вернее, с общерусским источником ее основной части»,— писал А. Н. Насонов п. Что же представлял собой этот общерусский свод — протограф Ермолинской летописи, с одной стороны, и «Сокращенного свода» (мы будем употреблять этот термин в том же смысле, что и А. Н. Насонов), с другой? Оставляя пока в стороне вопрос об «уникальных отступлениях» Ермолинской от этого протографа, мы хотели бы установить состав и характер восходящих к нему известий. Совпадение известий Ермолинской летописи (далее — Е) и «Сокращенного свода» (далее — СС) обнаруживается уже под 6936 г. (известие о порховской дани); далее сходны известия 6939 (описание засухи), 6941, 6942 (ссылка великих княгинь в Рузу), 6943, 6949 (убийство «Мятля Порховского»), 6950, 6951, 6953, 6954 гг. (участие «троецьких старцев» в заговоре Шемяки). Совпадения под следующими годами (наряду с различиями) отмечены уже А. Н. Насоновым644. В основном сходны тексты 6955, 6956, 6957 (пленение Стефаниды и Козловой-Морозовой), 6958 (гибель Горсткина), 6959, 6961, 6962, 6963, 6964, 6966, 6968, 6969, 6970, 6971, 6972, 6977, 6978, 6979, 6980 гг. Значительный фонд общих известий Е и СС дает возможность представить состав и характер их источника — того общерусского свода, существование которого признавал А. Н. Насонов. Мы можем утверждать, что в ряде случаев текст его лучше передан в Е: в СС мы наблюдаем явные черты сокращения общего протографа. Несомненно, например, что рассказ о ярославских чудотворцах 6971 г. читался уже в общем протографе исследуемых летописей. Ирония, кощунственная игра словами «прощати — прощение» (то в смысле чудес от мощей, то в смысле вынужденного отказа ярославских князей от их вотчин) свойственна общему тексту всех летописей; следующая за этим в СС фраза «после того у них Иван Сухой чюдеса почал творити» представляет собой очень пеудачпое сокращение иронической фразы Е о «новом чудотворце» — княжеском наместнике Иване Сущем, «отписывавшем» ярославские земли. Если бы первичным был рассказ СС, то пришлось бы считать, что уже в протографе обоих текстов присутствовала ирония, но выраженная темно и непоследовательно; составитель же Е счастливо связал разорванные замечания своего оригинала и улучшил его рассказ. Гораздо вероятнее предположить обратное — принадлежность остроумного рассказа оригиналу обоих текстов и его «цензурную» (или скорее «самоцензур- ную») обработку в СС. Более последовательными и первичными представляются и известия Е о казни серпуховских бояр и смерти Василия Темного в 6970 г. В оригинале обоих текстов, несомненно, читался сохранившийся в Е рассказ об измене Кулодаря Ирешского Василию II в 6950 г.-— без этого рассказа непонятно имеющееся в обоих текстах известие о наказании Кулодаря. Тому же оригиналу принадлежат и известия, рисующие в героическом свете московского боярина Федора Басенка: в обоих текстах Басенку приписывается успех в войне с татарами в 6963 г. и с новгородцами в 6964 г. (в великокняжеском летописании эти события описаны совершенно иначе), и в Е и в СС сообщается (в отличие от великокняжеской летописи) о попытке новгородских «шильников» убить Басенка в 6968 г. Можно поэтому считать, что и другие известия о Басенке, эпитет «удалой» и подробности нападения «шильников» на него, содержащиеся в Е, принадлежат протографу обоих текстов. В некоторых случаях мы можем, однако, предполагать первичность текста СС по сравнению с Е. В обоих текстах содержатся рассказы о неудачных действиях московских воевод: известие о том, что воевода Перхушков «норовил» вятчанам и потому не взял Вятку в 6966 г., о неудачных казанских походах в 6976, 6977 и 6978 гг. и о бегстве воеводы Беклемишева из осажденного татарами Алексина в 6980 г. (в великокняжеском летописа нии все эти события описаны совершенно иначе) 645. Но в СС странное поведение Перхушкова объясняется тем, что он «поймал» у вятчан «посулы» (взятку); ? эта важная деталь хорошо объясняет известие следующего года, сохранившееся па этот раз только в Е,— о заточении Перхушкова; очевидно, в протографе содержались оба известия о Перхушкове, тесно связанные между собой. Первичным представляется и текст СС под 6980 г., более пространный и последовательный, чем в Е (неудача объясняется здесь лихоимством воеводы Беклемишева, требовавшего от жителей Алексина «посула» за защиту города). Если мы будем считать первичным краткое известие Е, то нам, как и в предыдущих случаях, придется предполагать двукратное обращение летописи (сперва общего оригинала обоих текстов; затем — оригинала СС) к истории с Беклемишевым; гораздо вероятнее предположить, что развернутый рассказ о нападении на Алексин читался в общем протографе и был сокращен в Е 646. Общерусский свод — протограф Е и СС — отразился такж*. в Софийской II и Львовской летописях, отражающих, по убедр тельному предположению А. Н. Насонова, свод 1489 г., связанные с митрополитом Геронтием. Здесь читаются известия общего протографа Е и СС за 6936, 6939, 6941, 6949, 6955 (в Львовской еще 6958), 6959, 6962, 6964, 6967, 6968, 6969, 6970 и 6980 гг.647 В большинстве случаев текст Софийской II—Львовской близок к СС. С СС совпадают также два известия Софийской II — Львовской летописей, отсутствующие в Е и во всех других летописях: 6938 г. (съезд «со всех земель» у Витовта) и 6939/40 г. (приезд Василия II из Орды в сопровождении «Монсырь улапа»). Но известие о казни серпуховских бояр в 6970 г. дано в Софийской II — Львовской в более развернутой форме, чем в СС, и частично совпадает с Е. Кроме того, в Софийской II — Львовской под 6968 г. читаются дополнительные подробности пребывания Басенка в Новгороде, отсутствующие в СС, но не совпадающие и с Е 648. В целом оригинал Софийской II — Львовской («свод 1489 г.») передавал текст источника Е и СС — общерусского неофициального свода начала 70-х годов — менее последовательно, чем обе эти летописи; в ряде случаев тенденции «свода 1489 г.» были прямо противоположны тенденциям протографа Е — СС (ср., например, благоговейный рассказ о ярославских чудотворцах в Софийской II — Львовской и связанную с этим противоречивую характеристику Трифона под 6955 и 6971—6975 гг.) 649. Однако «свод 1489 г.» пользовался протографом Е—СС (в редакции, более близкой к СС) самостоятельно и сохранил благодаря этому некоторые известия, не включенные в Е и СС. Текст этого общерусского свода, сохранившийся в Е, СС и других летописях, не дает оснований связывать его с ростовским владычным летописанием: в летописях, отражающих этот оригинал, даже не упоминается архиепископ Дионисий, занимавший ростовский престол в 6926—6935 гг., ничего не сообщается о- поставлении Ефрема (6935 г.) и Трифона (6970 г.) (в Типографской летописи, связанной с Ростовской епископией, соответствующие данные приведены полностью). Но если никаких признаков близости к владычной кафедре мы в этом своде не находим, то связь его с Ростовской землей представляется вероятной. Уже А. А. Шахматов обратил внимание на то, что скептическое отношение к ярославским чудотворцам, обнаруженное этим сводом, совпадает с позицией архиепископа Трифона. Но до своего пребывания на владычном престоле (который он занимал 5 лет и вынужден был оставить в 1467 г.) Трифон был — значительно дольше (12 лет) и успешнее — игуменом Кирилло-Белозерского монастыря. Именно этот период деятельности Трифона получил отражение в интересующем нас своде: здесь подчеркивается решающая роль кирилловского игумена (и отрицательная роль троицких монахов) в освобождении Василия Темного и его выступлении против Шемяки в 6955 (1447) г. С Кирилло-Белозерским мона стырем был связан и персонаж, занимающий видное место в рассказе того же свода,— Федор Басенок: попавший в опалу и ослепленный в 6971 (1463) г., Басенок был сослан в Кириллов монастырь и провел там последние семь лет жизни (любопытно в связи с этим отметить, что наиболее критичные по отношению к великокняжеской власти рассказы Е—СС за 6970/71 г. приходятся как раз на время падения Басенка). Покровителями Кириллова монастыря были верейско-белозерские князья Михаил и Ва- силий, роль которых в военных действиях 6953 и 6980 гг. специально отмечалась в Е—СС. Перхушков, упомянутый под 6966 г.. происходил из семьи, два члена которой были монахами Кириллова монастыря, но сам он был вкладчиком соседнего монастыря — Ферапонтова650. Кулодарь Ирешский, лишившийся дьячества в Москве в 6950 г. при обстоятельствах, описанных в Е—СС, попал на Белоозеро и был дьяком князя Михаила, а затем перешел к его брату и политическому противнику Ивану Можайскому 651. Связь общерусского свода, отразившегося в Е и СС, с Кирилловым монастырем обнаруживается, таким образом, в целом ряде его известий. Подтверждается ли такая связь археографическими данными? Нами обнаружены два списка Сокращенного свода 1495 г. (Мазуринской летописи), помеченные как летописцы Кириллова монастыря,— ГИМ, Синод. № 938 (XVI в.) и ЛОИИ, ф. 11 (Археографическая комиссия), № 249 (XVII в.). Кроме того, С. А. Левиной обнаружен фрагмент Сокращенного свода 1495 г. (конца XVII—начала XVIII в.) —ГИМ, Собр. Уварова, № 567; а Б. М. Клоссом — еще один (первой половины XVI в.) — ГБЛ, Муз. № 5837 652. В Кирилловом монастыре был составлен также сокращенный текст Е, дошедший в двух списках — ЛОИИ, ф. И, № 247 и ГИМ, Синод. № 486 (XVI в.) 653. Но все это — рукописи XVI—XVII вв., передающие уже не протограф Е—СС, а основанные на нем летописи. Большой интерес для установления связи интересующего нас свода, с Кирилло- Белозерским монастырем представляет другой памятник — найденный и опубликованный А. Н. Насоновым сокращенный «Ле- тописець русский», основной список которого (Синод. № 941) написан в конце XV в.; список этот имеет помету: «Летописец Кириллова монастыря Белозерского» 654. Первая часть «Летописца русского» (соответствующая «Повести временных лет») не обнаруживает специфической близости к какому-либо определенному своду; дальнейший текст с начала XIII в. до 6927 (1419) г. сходен с Московско-Академическим списком Суздальской летописи; в последней части (начиная с 30-х годов XV в.) летописец содержит ряд известий, общих Е и СС. Это известия 6939, 6956, 6957, 6959, 6968, 6969, 6971 655, 6977 и 6979 гг. Сходство с Е но заканчивается в летописце 6980 (1472) г., продолжается дальше — вплоть до 6989 (1481) г. (далее следуют приписки до 6999 г.) 656, но Е не может считаться его источником. Против этого говорит не только отсутствие совпадений до XV в., но и существенные расхождения в последней части: под 6946 г. в «Летописце русском» читается, например, чрезвычайно редкое известие об участии митрополита Исидора (будущего униата) в похоронах княгини Евпраксии, содержащееся только в Софийской II — Львовской летописях (в Е и СС его нет) и непосредственно восходящее, очевидно, к интересующему нас общерусскому своду — протографу Е, СС, Софийской II и Львовской летописей. Где был составлен «Летописец русский»? Помета «Летописец Кириллова монастыря Белозерского» сделана на списке иным почерком, чем его основной текст 657; запись эта поэтому не может считаться бесспорным доказательством кирилло-белозерского происхождения текста. Но у нас есть более определенное доказательство связи «Летописца русского» с кирилло-белозерской тра дицией XV в. В нескольких сборниках Кирилло-Белозерского монастыря сохранился текст местного краткого летописчика; его древнейшие списки относятся к XV в. и написаны руками известных монастырских книгописцев — Ефросина и Гурия Тушина 658. Основной текст этого летописчика доходит только до 6939 г. (далее следуют с нарушением хронологии отдельные записи от 6917 до 6967 г.); в пределах этого текста летописчик оказывается кратким, но последовательным конспектом найденного А. Н. Насоновым «Летописца русского», включая его заголовок, первую часть, текст, совпадающий с Московско-Академическим списком, и кончая 30-ми годами XV в.659 Мы можем предполагать, таким образом, что свод, отражающий (полностью или частично) общий протограф Е, СС и других летописей, уже в 70-х годах (когда написан сборник Ефросина с его летописчиком) 660 находился и использовался в Кирилло- Белозерском монастыре. Около 1481 г. общий протограф Е и «Летописца русского» (судя по дате, с которой начинается расхождение этих памятников) лег в основу Е — летописи, составленной для прославления строительной и архитектурной деятельности В. Д. Ермолина. При составлении оригинала этой летописи в текст были включены сведения, отражающие интересы заказчика,— не только известия о строительной деятельности самого Ермолина, но, как убедительно предположил А. Н. Насонов, и другие известия о строительстве и иконописании на Руси661. Не были ли при этом вставлены в Е и некоторые известия, относящиеся к Ростовской земле? На такую возможность указывают как будто обнаруженные А. Н. Насоновым «уникальные отступления» Е от СС, связанные с Ярославлем, Угличем, Устюгом и другими городами Ростовско-Ярославской земли662. Дополнительное редактирование оригинала Е в Ростовской земле представляется нам возможным, но не обязательным. Ни одно из отмеченных А. Н. Насоновым уникальных известий не имеет черт вторичности; все они могли поэтому читаться уже в общем протографе Е—СС и быть исключенными в оригинале СС. Предположение о кирилло-белозерском происхождении общерусского свода — оригинала Е—СС — объясняет и связи этого свода с Ростовско-Ярославской землей и его независимый характер. Официальный владычный свод, составленный уже после удаления (в 1465 г.) с престола Трифона, не верившего в ярославских чудотворцев, едва ли мог позволить себе скептическое отношение к этим чудотворцам (а заодно к присоединению ярославских земель); столь же странно звучали бы в этом своде иронические замечания о великокняя^еской политике и действиях московских воевод. Совсем иные возможности были у кирилловских киигописцев — таких, как упомянутый выше Ефросин, заносивший в свои сборники много такого, чего нельзя было «честь в зборе» и показывать «многим» 663. В подобной «келейной» традиции легко мог пайти свое место свод, составленный единомышленниками опального Трифона и собеседниками ослепленного Басенка. Роль Кириллова монастыря как одного из важных центров летописания отмечалась в литературе664. В этом монастыре и сложился, по нашему мнению, свод, выразивший «независимое суждение о политике великого кпязя» и получивший довольно значительное — хотя также неофициальное — распространение.