Действие первое Большая комната с небольшими узкими окнами. На полу циновка На стенах - роскошные восточные ковры. Большой стол, покрытый белоснежной скатертью. На столе - большие блюда с фруктами и похожие на амфоры сосуды с вином. Перед сидящими за столом гостями и хозяином - серебряные чарки и небольшие блюда с фруктами. Около стола, на широких скамейках, сидят несколько человек и среди них хозяин заканчивающегося пира - Никодим, затем Иосиф Аримафейский, Давид, потомок национальных героев Маккавей, Авраам, Иегошуа и еще несколько гостей. Разговор ведется вполголоса. НИКОДИМ: Ты прав, Моисей. Я, как и многие, строго исполняю предписания отцов моих, но из этого вовсе не следует, что я не интересуюсь глубокими достижениями человеческой мысли у других народов. Не чужд я и политики, как и всякий гражданин моей захваченной римлянами родины. ИЛЬЯ: Ты приглашаешь нас быть откровенными, Никодим? Я и Моисей не желаем ничего лучшего, и с нами без сомнения согласен сын Иосифа, Иегошуа, проживший с нами в Египте большую часть своей жизни. МАККАВЕЙ: Иегошуа? Не тот ли ты Учитель, о котором так много говорят ныне? Мне не раз описывали твое лицо и осанку, и я рад, что вижу тебя. ИЕГОШУА: Ошибаешься, Маккавей. Я не тот, за кого ты принимаешь меня. Я только один из учеников его, к тому же из учеников, не ходивших вместе с ним. Но в Египте, где я был ребенком и откуда вернулся пятнадцатилетним отроком, я встретил того, кого тоже зовут здесь Иегошуа. Он учит ныне тем светлым истинам, которые переплелись в нашем законе с пустяками и с учением того, кто не делает различия между добром и злом. ИОСИФ АРИМАФЕЙСКИЙ: В синедрионе знают, что один из близких к нему, едва ли впрочем ученик его, поддерживает сношения с галилеянами, готовыми поднять мятеж против Рима и подговаривает к восстанию юношей иерусалимских. Мы знаем, что этот человек рассказывает удивительные вещи о том, что слышал на собраниях, куда допускаются только близкие ученики Иегошуа. МОИСЕЙ: Да, мы знаем. На вечерних собраниях он говорит о древнем гнозисе... ДАВИД: Он беседует о гнозисе? Значит, он многое знает. ИЛЬЯ: Старейшие мудрецы Египта называют его Учителем, и наиболее мудрые из них охотно учились у него. 1- й ГОСТЬ: Но он так молод! МОИСЕЙ: Я слышал в Египте, что он только выглядит молодым, но что ему много лет. АВРААМ: Ты говоришь, Иегошуа, что он не имеет ничего общего с твоим семейством. Чей же он сын? Я видел его родословную, в которой говорится, что он происходит от царя Давида. ИЕГОШУА: Ты видел мою родословную, родословную моего отца, Иосифа, который прекрасно знает, что пророк Иегошуа — вовсе не его сын. Но мать моя, Мария, думает, что он — сын её. Она смешивает его со мной, а я — ессей и не должен признавать ни отца, ни матери. Но сам Учитель всегда говорит, что моя мать — не его мать, что мои братья — не его братья. 2- й ГОСТЬ: Я слышал чудную историю о его — или твоем? — рождении. Слышал, что он родился в яслях, что звезда показала место его рождения, что волхвы Востока принесли ему дары... ИЕГОШУА: Ничего подобного не было ни при моем, ни при его рождении. МОИСЕЙ: Весь рассказ, который ты слышал, это рассказ о языческом боге Кришне, рассказ, принесенный к нам жителями далекой Индии, и он не имеет ничего общего с рождением пророка Иегошуа. 3- й ГОСТЬ: О нем упорно идет слух, что он провозгласил себя царем Израиля? 4- й ГОСТЬ: Галилеяне пробовали провозгласить его царем, но он уклонился от такой почести. Занавес. Действие второе Большой зал. Много скамеек. Много людей стоят и сидят. Некоторые медленно проха,жи- ваются по залу. Молодые люди, пожилые, старик, Никодим и другие. 1- й МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Я знаю учение Иоанн-Иоанна. Я слышал и новую легенду о том, что великий Иегошуа принял крещение от Иоанна. СТАРИК: Почему ты называешь легендой рассказ о его крещении Иоанном? 1- й МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Я думаю только, что живший в пустыне пророк, называемый Иоанн или Ионаканан, был одним из поклонников странного бога, имеющего много имен — Еа, Оаннес, Ионтон, Иоанн-Иоанна. Иегошуа имел какое-то отношение к поклонникам этого бога. СТАРИК: Расскажи нам об этом боге. Это — один из языческих богов? ИАКОВ: Он один из древнейших богов язычников. Древнее сирийское сказание, помещенное в книге «Сирийская система сокровищ», рассказывает, что царь Вавилона Немврод пришел к морю и встретил Ионтона. Немврод омылся в море, принес жертву и поклонился Ионтону. А Ионтон сказал ему: «Как ты, царь, кланяешься мне?» Немврод ответил: «Ради тебя я пришел сюда». Тогда Ионтон научил Немврода мудрости оракула и Немврод ушел и учил этой мудрости. Не видите ли вы в рассказанном нечто общее с рассказом о крещении Иоанном Иегошуа? ГОЛОСА: Да! Конечно! СТАРИК: Мы не знаем, крестился ли Иегошуа у Иоанна. Я слышал, что сам Иегошуа крестит. Продолжай свой рассказ, Иаков. ИАКОВ: Ионтон или Еа, или Иоанн-Иоанна, или Оаннес был богом душевного очищения и богом мудрости. Я слышал, что Оаннес походил на рыбу с человеческой головой и с маленькими руками. Говорят, что он жил некогда в неразделенном Хаосе. ГОЛОС: Что это значит? ИАКОВ: Таким образом говорится о большой древности этого бога. Вначале он считался богом водной глубины. В неразделенном Хаосе жили животные, конечности которых походили одновременно на плавники, крылья и пальцы. Глаза этих чудовищ плавали вне головы. Были среди них и змеи с ногами собак. Все они были бессознательны. Оаннес укротил материю Хаоса и дал ей формы. Из Хаоса появились человекоподобные существа, и Иоанн-Иоанна научил их рыболовству, посевам, письму — всё это постепенно, и дал им познать историю богов. ГОЛОС: Ложных богов? ИАКОВ: Очень странных... О них я скажу, говоря об Эонах. Итак, указание на Хаос, как место рождения живых существ, близко к указанию на то, что из вод океана, отождествляемого с Хаосом, вышли все живые существа. Не отождествляется ли здесь Оаннес с солнечным богом, с солнцем? СТАРИК: А Иегошуа? ИАКОВ: Иегошуа будто бы был когда-то назареем, то есть поклонником Оанне- са. Он стал назореем, крестившись у Ионаканана, если только не сам крестил его. Иегошуа не знал и не знает брака. Вот уже двадцать пять лет он явно и тайно проповедует свое учение. Поклонники Оаннеса, которых называют мандеистами, сабеистами, то есть крестильниками, назореями, а иногда помазанниками Иоанн-Иоанна, считали когда-то Иегошуа своим единомышленником. Они говорят, что он знал истинное учение, но извратил «единую речь». Иегошуа изучил Тору, но перевернул ее. Против него восстал сам Энош. Энош разоблачает Иегошуа, утверждая, что он — архонт и стремится добиться его распятия. ГОЛОС: Как — архонт? Что ты хочешь сказать этим? ИАКОВ: Архонтом называется исходящий из мира Эон. Энош утверждает, что Иегошуа поведут на распятие, нарядив его в царское платье, как наряжают казнимого раба или преступника. А Иегошуа — враг всякого царствования, то есть насилия. ПОЖИЛОЙ ЧЕЛОВЕК: Так кто же он? ИАКОВ: Многие считают его мессией, Христом, то есть помазанником. ПОЖИЛОЙ ЧЕЛОВЕК: Мало ли, что болтают! Мессией, Христом был Ионака- нан, а вовсе не Иегошуа! ДРУГОЙ ЧЕЛОВЕК: Это верно. Ведь сам Иегошуа признал Ионаканана наибольшим среди людей, значит, большим чем сам Иегошуа. Он говорил: «Из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя.» А сам Иегошуа был рожден Марией. МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: О нет, ты говоришь о другом Иегошуа — о сыне Марии и Иосифа, а Иегошуа-учитель не был рожден. Правда, иногда говорят, что он был рожден когда-то под землею, но этим хотят только сказать, что он пришел к нам как бы от антиподов, проще говоря, издалека... 3- й МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Ионаканан — последний пророк наш. Его ученики не признали Иегошуа мессией. Никогда Ионаканан не учил о каком-то духе святом, как учил Иегошуа. Мандеисты вовсе не ценят Иегошуа, не любят его, считают отступником... А Ионаканана они считают одним из своих учителей. Ионаканан крестил евреев и не-евреев. Его крещение было печатью, отделявшею назореев от евреев, и сохраняло назореев от погибелей. Это крещение как бы основывало, создавало новую общину, и к этой общине в начале своей проповеди, впрочем, очень не долго, считался принадлежащим Иегошуа. НИКОДИМ: Одно скажу: Мессия явится, как мститель за порабощенных и униженных. Он явится, как носитель мирового пожара. Пожара этого избегнут только чистые и верующие. Поэтому очищал крещением и Иегошуа. СТАРИК: Мы не дослушали рассказа Иакова. Надо, чтобы он сказал всё, что знает. ИАКОВ: Да, я сказал не всё. Сабеи, то есть крестильники, признают обряд крещения — укрепления, потому что Еа, то есть Иоанн-Иоанна крестил Немврода. Помимо крещения у них имеется обряд, похожий на тот, который применяется на тайных вечерях Иегошуа и его близких учеников, плохо его понимающих. Это — обряд причащения, символ восприятия учениками Иегошуа всего его учения. Мандеисты или сабеисты воспринимают этот обряд как-то иначе... вероятно, как символ восприятия их учения. На устраиваемых ими вечерах подавались не хлеб и вино, а хлеб и вода. У них празднуется не суббота, а воскресенье — праздник солнца. Они говорят: «Как жизнь древнее смерти, так свет древнее тьмы, как день древнее ночи, так и воскресенье древнее субботы». 3- й ПОЖИЛОЙ ЧЕЛОВЕК: Не только у мандеистов, но и у других язычников, например, у поклонников Аписа, крещение и трапеза создавали, как они думали, мистическое общение с богом. 1- й ПОЖИЛОЙ ЧЕЛОВЕК: Египтяне едят иногда хлеб и пьют молоко, как тело и кровь Озириса. СТАРИК: В чем же учение мандеистов? 2- й МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Они думают, что Еа-Оаннес открыл им понимание богов. Их боги — ряд светлых Эонов. О них узнал Немврод из мудрости оракула, которой научил его Еа-Ионтон, давший людям историю богов. Эоны эти носили названия «небесный бог», «солнечный бог», «небесный Иордан», «целитель душ», «великий маг», «тихое веяние», «жизнь», «первая жизнь», «вторая жизнь», «третья жизнь». Души людей сходят из первой жизни и тогда тьма материального бытия берет их в плен. Эоны, вселившись в своих избранников, как, например, в Ионакана- на, избавляют души от плена, очистив их установлением воздержания от вина, мяса и от брачной жизни. Но между мандеистами имеются и такие, которые ненавидят аскезу — воздержание от брака. Мандеисты также почитают какого-то «возлюбленного сына» — перворожденного из богов, дающего познание жизни. «Возлюбленным сыном», «перворожденным из богов» называют и Иегошуа-Христа. Он рассказывает на своих тайных вечерях и об Эонах. ГОЛОСА: Как это всё странно! Подобное нам не приходилось слышать! СТАРИК: Мне приходилось встречаться с Иудой, который ходит иногда с Иего- шуа, хотя и не состоит в числе учеников его. Иуда — чистый сабеист, а все сабеисты, и Иуда вместе с ними, ненавидят Иегошуа или за то, что он отошел от их общины, или за то, что узнав их учение он не принял его. Я уверен в том, что Иегошуа знает, что Иуда — заклятый враг его, но почему-то не отсылает его, обращается с ним, как с другими учениками. Быть может, этих людей связывает вражда к римлянам? Не знаю. Всё это надо выяснить. Во всяком случае, нам надо завязать сношения с учениками Иегошуа и Ионаканана, то есть с сабеистами. Сегодня вечером те, кому будут поручены переговоры, узнают, что им говорить и делать... А сейчас надо разойтись. (В течение некоторого времени все расходятся по одному и по двое. Остаются старик и двое пожилых людей.) СТАРИК: Решим, что предпринять для освобождения от иноземного ига. Занавес. Действие третье Роскошно убранный пиршественный зал. Громадный стол. Масса цветов, свечей. Гости полулежат, ходят, сидят. Музыка струнных инструментов и иногда тихое пение. Мария сидит в кресле и около нее несколько молодых людей. МАРИЯ: Всё, о чем вы говорите, не интересно. Надеюсь, что Никодим и Мельхиседек сумеют развлечь меня. НИКОДИМ (подходит): Ты звала меня? МАРИЯ: Садись и расскажи что-нибудь интересное! НИКОДИМ: Интересное? Быть может, тебя заинтересует рассказ о пророке, которого напрасно считают ессеем и который проповедует новую религию, изредка прикрываясь религией старой? МАРИЯ: А, это Иегошуа! Я много слышала о нем, и мне интересно то, о чем он говорит на площадях. Может быть, ты мне расскажешь сущность того, что он излагает немногим ученикам на тайных беседах? НИКОДИМ: Я не был на них. Быть может, тебя интересуют ессеи? МАРИЯ: Пожалуй... если нет ничего более интересного! НИКОДИМ: Ессеи очень интересны. Прежде всего, они патриоты и ждут не дождутся, когда им удастся свергнуть иго римлян... МАРИЯ (тихо): Тише! Тебя могут услышать слуги и музыканты. НИКОДИМ (тихо): Они отказываются от богатства, у них всё общее, не исключая одежды... МАРИЯ: Бедные! НИКОДИМ: Они не жалуются. Ессеи так бережливы, что носят свою одежду и обувь пока та и другая не станут совсем ветхими. Но не думай, что грязной бывает их одежда и обувь. Они моют свою орденскую белую льняную одежду, если на ней появится хоть пятнышко. Они чистят свою обувь каждое утро и каждый вечер. МАРИЯ: Это скучно... А ты, скиф из страны дикой! Что уставился на меня неподвижным взором? Ты хочешь что-то сказать? СКИФ: Мария, твои заявления о скуке — скучны! Если женщина не понимает, она должна молчать. МАРИЯ: Я сегодня хочу быть доброй, а то бы приказала тебе удалиться. Продолжай, Никодим. НИКОДИМ: Они отказываются от своих личных имений. Весь продукт их труда является общим достоянием. Замечу еще, что они чистоплотны до смешного и что они дают клятву молчания о своем учении. МАРИЯ: Но ты-то о нем знаешь! НИКОДИМ: Очень мало. На собраниях, которые посещал мой друг, потом мирно отошедший от ессеев, они говорят о том, что их души пребывали когда-то, как и души всех людей, в чистейшем эфире, в состоянии чистых духов. Потом материя потянула их к себе, соблазнила их проблесками своей красоты... МАНЛИЙ: Это не удивительно, если они увидели материю в образе прекрасной женщины, то, конечно, к ней направили путь свой. МАРИЯ: Не дурачься, Манлий! Так что же, Никодим? Души бессмертны? Что говорят ессеи? НИКОДИМ: Бессмертны. Когда люди умирают, души добрых переходят в тела других людей, а души злых обречены на вечные мучения в мрачных обителях. МАРИЯ: И это всё? Ты колеблешься, Никодим? Разве ты связан клятвой молчания, которой связаны, как я слышала, ессеи? НИКОДИМ: Нет. Не в этом дело. Но я мало знаю об их тайном культе. Знаю только, что они отрицают жертвоприношения — отрицают безусловно. Еще они верят в единого бога, но обращаются в своих молитвах к солнцу, так как не хотят оскорблять его божественный свет... МАРИЯ: Говори еще. НИКОДИМ: Немногое могу я добавить, не повторяясь. У них не только нет рабов, как не бывает рабов у небогатых людей, но они полностью отрицают рабство. Они передают свои имущества общине, которая разбросана по всей стране. За их трапезой не бывает посторонних. Еда приготовляется у них священником, а во время трапезы господствует полная тишина и безусловное молчание. Они едят в праздничной одежде. Пища у всех одна, и они очень воздержаны в еде. У них общая касса. Ходят они по двое, как проповедники, и еще они умеют лечить. МАРИЯ: Ты говорил, что у них общая одежда. Мне не нравится это! НИКОДИМ: Они постоянно моются. Перед каждой трапезой они принимают холодную ванну. Это считается безусловно необходимым. Как правило, у них нет жен. И они не изготовляют и не приобретают предметов роскоши. МАРИЯ: Бедные! Как скучна их жизнь! НИКОДИМ: Едва ли. Они многое знают. Знают и учение сабеистов, но об этом как-нибудь в другой раз. Твои гости явно скучают. МАРИЯ (обращаясь к слуге, стоящему неподалеку): Вели принести новое вино! Занавес. Действие четвертое Комната, ее стены из шлифованного камня. Окна небольшие, узкие, но через них врываются в комнату полосы солнечного света. В углу треугольный столик, на нем большая пальмовая ветка. За ним - Иегошуа и Никодим. НИКОДИМ: Итак, ты не хочешь — или не можешь — передать мне сущность тайного учения Иегошуа-Учителя? ИЕГОШУА: Я готов ответить на твои вопросы. НИКОДИМ: Тогда скажи мне, как можете вы утверждать, что ваш Учитель рожден от Духа, говоря при этом, что таковы слова Учителя? Что это означает? ИЕГОШУА: Почему ты не веришь мне и другим ученикам его? Мы говорим о том, что знаем, и о том, что видели. Я, Нафанаил и Фома видели его таким же, какой он сейчас, десять лет назад, и он не казался моложе, чем ныне. Мы говорили с древними стариками, и они согласно утверждали, что таким же молодым видели его в течение многих десятилетий, и что таким же видели его их отцы, деды и прадеды. Мне кажется, Учитель не рожден на земле нашей. Старцы Египта говорили, что много тысячелетий назад он пришел в Египет с толпами чужеземцев от моря, на западе лежащего, и эти чужеземцы говорили, что он рожден не женщиной и не в ее браке с мужчиной, что он был задолго до Адама и не рожден, а сотворен Духом Божиим. Но ведь это только предание и никто не обязан ему верить! НИКОДИМ: Трудно поверить. ИЕГОШУА: Я понимаю тебя. С тобою трудно говорить о земном и еще труднее о высшем. Ведь ты сомневаешься и в том, что прямо к земле относится. Он сошел к нам из миров высоких, из миров других, чем земля. Он предсказал, что будет схвачен властями иудейскими и римскими и будет распят последними по просьбе первых. Конечно, так будет для того, чтобы просияло его учение, как свет яркий, чтобы приняли его учение люди, не погибли бы, а поднялись к лучшей жизни высот, чтобы не прозябать, а вечно жить. Конечно, он пришел не как судья, а как спаситель, чтобы спасти людей от шатаний по путям непрямым. Кто послушает его, тот в верха пойдет путем прямым, а кто его не послушает, тот погибнет, потому что будет долго блуждать впотьмах. В результате прихода в мир Иегошуа-Учителя к людям сошел свет, но люди злы и дела их злы, и они любят больше тьму, чем свет. Поэтому только те, кто живет справедливо, пойдут за Учителем моим. НИКОДИМ: А он? ИЕГОШУА: Высоко, высоко поднимется Учитель и будет жить вечно! НИКОДИМ: Я обдумаю сказанное тобой. А в чем учение твоего Учителя? ИЕГОШУА: Полная доброта. Всепрощение здесь на земле, где мы властны прощать. Оказание помощи всякому без исключения, кто только нуждается в помощи. Отказ от суда, от осуждения и от порицания. НИКОДИМ: Вы отрицаете суд? Значит, вы отрицаете государство? ИЕГОШУА: Конечно. Он отрицает государство, ибо оно — храм духа злого, пропасть для всего святого. Он говорил нам: «Князья народов господствуют над ними и вельможи властвуют ими. Но между вами да не будет так! А кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою.» НИКОДИМ: Ты сказал, что он против суда? ИЕГОШУА: Да. Он говорил: «Не судите, да не судимы будете.» Говорил, что брату согрешившему надо прощать четыреста девяносто раз, то есть всегда, и учил отдавать и верхнюю одежду тому, кто хочет судиться и взять по суду от тебя рубашку. Он учил, что только безгрешный мог бы наказать согрешившего, но если начнет наказывать, то тотчас этим согрешит и потеряет право наказания... НИКОДИМ: Да, он действительно не признает суда. А что думает он об Ироде? ИЕГОШУА: Он называет его лисицей и учит не бояться правителей. НИКОДИМ: А он сам не хочет стать царем? ИЕГОШУА: Его хотели сделать царем галилеяне, но он ушел от них. НИКОДИМ: А как он относится к податям, которые мы платим Риму? ИЕГОШУА: Он так отвечает на вопросы, что римлянам кажется одно, а евреям — другое. Но евреи понимают его правильно. Он говорит, что кесарево надо отдавать кесарю, а Божие — Богу. Но ведь ясно, что всё — Божие, и кесарю ничего не надо отдавать! Вот и ессеи не берут в руки денег с изображением кесаря, потому что можно и надо обходиться без денег. НИКОДИМ: Он, конечно, прав, если хочет царствия Божия на земле. Но как его достичь? ИЕГОШУА: Поговори сам с ним об этом. Я тебе сказать не сумею. Я не так близок к нему, как некоторые его ученики. НИКОДИМ: Пора удалиться. Я очень задержал тебя. Прими мой прощальный привет. ИЕГОШУА: Рад видеть тебя. Приходи, когда сочтешь возможным. Я редко выхожу на улицу и в гости, да и то только поздно ночью. Занавес. Действие пятое Темная комната. Только в правом углу виден ровный свет светильника, освещающий лицо Иегошуа, его плечи, застегнутый на груди белый хитон. По правую и по левую сторону вырисовываются лица двух его учеников, остальные в полутьме. ИЕГОШУА: Что скажешь, Машара? Или ты, Орсен? Понятен ли глубокий смысл рассказанной притчи? МАШАРА: Просим тебя, поясни сказанное. Слишком многогранен рассказ твой и мы боимся заблудиться в толкованиях его. Неужели в нем речь идет о будущем нашей земли? Неужели грядущее человечество пройдет через такую бездну падения и тяжкого горя? ИЕГОШУА: Я говорил о том, что не раз было, что постигнет человечество, если оно не встанет на верный путь. Если человечество пойдет по пути греха, то те, кто в грехе находили удовольствие, познают горечь будущей жизни. Всё горе, которое они другим причинили, им воздается до самой крохотной обиды. Той мерой, которой они здесь мерили, будет им отмерено и во временах грядущих. ОРСЕН: Скажи, Иегошуа, почему ты так часто бываешь печален? Почему просишь ты, чтобы миновала тебя чаша твоя? О какой чаше ты говоришь? Если ты боишься, что тебя возьмут и убьют, то уйдем в Египет или в далекую Индию! ИЕГОШУА: Я молил силу высшую, да отвратит она от меня чашу с напитком горьким. Но мне до дна придется испить ее. Я знаю, что не привьется учение мое, что будет оно искажено и изуродовано, превратится в свою противоположность, и тогда смертельно скорбит душа моя, и я плачу тяжелыми слезами. Я не боюсь смерти, как не боюсь и жизни. Пока не окончится миссия моя, я никуда не уйду. Она окончится только тогда, когда смертью своей я запечатлею правду слов моих. Но тяжелым будет час смерти моей: я и тогда увижу, что бесследно пропадет учение моё, что оставит меня высшее начало без помощи своей, что темная сила победила луч Света, мною и предшественниками моими на землю брошенный... ЛАЗАРЬ: Я понимаю тебя. Понимаю, что ты не хочешь подкрепить правду учения своего, учения любви безграничной, ни силой власти, ни чудесами... А народ хочет власти и чуда! ИЕГОШУА: От кого приму я власть? Власть над всеми царствами вселенной и вся слава их переданы врагу рода человеческого, и он дает их, кому хочет, то есть тем, кто преклоняется перед ложью и насилием, думая, что пользуются ими для своих целей. Я же не преклонюсь перед духом лжи и насилия. Зачем бы я стал делать чудеса, если бы даже мог их делать? Если бы я даже воскрешал мертвых, а они, вернувшись к живым, стали бы проповедовать учение моё, никто не поверил бы ни им, ни словам моим. То, что сейчас невероятным чудом кажется, обыденным действием показалось бы, если бы совершилось перед нашими глазами. Перестало бы быть чудом, как для людей перестала быть чудом гора огнедышащая... ИОСИФ АРИМАФЕЙСКИЙ: Но твое излечение больных, которые неизлечимыми считались, поистине с чудом граничит! ИЕГОШУА: Какое здесь чудо? Жрецы Египта и отшельники Индии знают способ такого излечения. Оно сводится к приказу, который дают больному, погруженному в искусственный сон. Я же учился у тех, кто был учителями египетских жрецов и индийских отшельников. МАШАРА: Ты не раз говорил нам о притчах высшего гнозиса и рассказывал их. Как их понимать? Происходило ли в действительности то, что рассказывает ся в них, или это только легенда, которая должна повлиять на слушателей, просветляя их? ИЕГОШУА: Не знаю, как отнесешься ты к тому, что я скажу сейчас. Если ты веришь, что бесконечно прошлое и будущее, что бесконечность бесконечностей в области пространств раскинута, то ты поймешь, что всё, тобою услышанное, где-то и когда-то было. А если для тебя бесконечность времени и пространства — звук пустой, медь звенящая, которая ничего не говорит уму, то всё, мною сказанное, будет для тебя только красивыми сказаниями, из которых ты сможешь извлечь уроки мудрости. НАФАНАИЛ: Да, это так. Велика мудрость твоя, велики знания твои, Учитель! Кажется мне, что несказанно долго живешь ты на земле и познал всю мудрость ее. Как жаль, что ты скоро уйдешь от нас! Как жаль, что ты умрешь от рук тупоумных правителей Иудеи! (Машара и Орсен переглядываются и кивают головами в знак согласия). ИЕГОШУА: Что до того, сколько времени проживу я? Озаботьтесь тем, чтобы не исчезло учение мое хотя бы в небольшой общине моих последователей. Бессмертным сделаете вы меня, если своей добровольной смертью запечатлею я свое умение! МАШАРА и ОРСЕН: Будь милостив к себе, Учитель! (Молчание) ВЕНИАМИН: Нам говорили. Учитель, что ты в три дня обещал восстановить храм Иерусалимский, если он будет разрушен. Что это значит? ИЕГОШУА: Значит только то, что подслушавшие слова мои, переиначили их. Я говорил о нашей общине в Иерусалиме, которая, как ты знаешь, называется «храмом». Сказал, что в случае ее уничтожения, я в три дня восстановлю ее из тайных друзей наших. РУФИМ: Учитель, еще один вопрос. Что значат твои слова: «В дому Отца моего обителей много»? Не говорил ли ты о землях, в бесконечности пространства рассеянных? ИЕГОШУА: Я говорил не только о мирах, в пределах нашего пространства четырехмерного рассеянных, но и о мирах, другими измерениями определяемых, например, о мирах ангелов и архангелов. Вспомни вечерние беседы мои! (Входит молодой человек) МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Учитель! Иуда из Кариота и с ним каких-то два человека хотят тебя видеть. КЛЕОПА(гневно): Эта собака сабеистов выследила наши собрания! ИЕГОШУА: Не всё ли равно? Введи сюда Иуду и его друзей. А вы удалитесь тайным ходом. (Все уходят Ученик вводит Иуду и двух человек) ИУДА: Здравствуй, учитель! Я думал застать с тобою учеников твоих. ИЕГОШУА: Ты искал меня у Лазаря? Что надо тебе? Кого ты привел с собою? ИУДА: Учитель! Один из пришедших со мной — сабеист, другой — ессей. Они хотели видеть тебя. ИЕГОШУА: Добро пожаловать. Занавес. Действие шестое Обширная комната. Наверху в углу пальмовые ветви. За большим столом, покрытым скатертью, сидит Иегошуа, напротив - Никодим. НИКОДИМ: О немногом, но весьма важном, хотел бы спросить тебя. ИЕГОШУА: Спрашивай. Охотно отвечу тебе. НИКОДИМ: Правда ли, что ты учил, будто не родившийся свыше не сможет увидеть царствия Божия? Не значит ли это, что никто из людей не войдет в него? Как может родиться второй раз старый человек? Что ты хотел сказать этим? ИЕГОШУА: Я говорил о том, что не сможет войти в царство Божие тот, кто не родится от воды и от Духа. Скажу проще: войдет в царствие Божие только тот, кто очистится крещением водою. Но, конечно, крещение водою — только символ, отделяющий знающих новое учение о Боге Великом от незнающих. Крещение — символ, не более. Свою общину создали ученики Ионаканана, крестя желающих, и мы создаем свою общину, принимая в нее после крещения посвященных. Вот почему крещу я и ученики мои. Крестясь, человек как бы вновь рождается, ибо мы открываем перед ним новый мир, который ждет его в будущем — царство Света, свободы, братства и счастья. Новый человек рождается в старом после крещения, но, конечно, этого человека сначала надо подготовить. Родиться от Духа, родиться свыше — значит, жить новой жизнью, не только грубо материальной, но и высокой, духовной. Для этого не нужно никаких обрядов. Неожиданно и незаметно для себя перерождается человек, услышавший голос Духа, а услышать его можно всегда и везде. Светлым, радостным, знающим становится тогда человек, а потом перестает звучать голос. Ты не знаешь, откуда пришел и куда ушел Дух, тебе новое слово сказавший, но ты уже рожден от Духа, стал совсем другим. Для тебя открылось гораздо больше, чем открывается для младенца в момент его рождения. Новый, несказанно прекрасный и светлый мир открывается для человека с того момента, когда он родится второй раз от Духа высокого, услышав зовущий голос. И в этом есть своя символика. Когда тебе дают причащение — воду или молоко, вино и хлеб, всё равно, — то напоминают тебе пищей и питьем материальным, что ты воспринял пищу духовную и питье духовное. НИКОДИМ: Мне кажется, что тобою снята завеса с глаз моих. Не можешь ли ты сказать мне, кто тот Бог Великий, о котором мы слышали? ИЕГОШУА: Он непостижим. Нет слов, которые могут дать понятие о нем. Но свет Его, истина Его пришли в мир и приняли форму неделания зла кому-либо, а делания добра и блага... Если ты хоть словом обидишь кого-нибудь, закроется для тебя этот свет, хотя, конечно, он опять может блеснуть перед твоими глазами. Но помни: свет, от Него исшедший — не Он, как не ты — слово, от тебя исходящее. В притчах моих говорится о попытках определить Бога Великого, но не достигают цели попытки эти. НИКОДИМ: В чем суть земного учения твоего? ИЕГОШУА: Не делай другому того, чего не желаешь, чтобы тебе делали. Занавес. Действие седьмое Приемный зал. Вокруг стола много гостей. Стол засыпан цветами. Вино в амфорах и ку(жа,х. Говорят несколько человек сразу, потом разговаривающие зам,олкают и прислушиваются к диалогу. ПОЖИЛОЙ РИМЛЯНИН: Едва ли ты скажешь что-либо новое. Среди нас давно уже нет верующих в Юпитера, в Юнону, в Марса, в домашних божков... У нас нет веры наших предков! СОФИСТ: Дело не в тех формах, в которые воплощала человеческая мысль свое представление о богах. Попытки воплотить их невероятно разнообразны и обычно смешны. Дело в общем вопросе: существует ли существо высшее, чем мы сами, по несовершенству наших чувств или за дальностью неощущаемое? ПОЖИЛОЙ РИМЛЯНИН: Если мы их не ощущаем — их нет для нас. СОФИСТ: Ты ошибаешься. Лев, который бродит сейчас по пескам африканской пустыни, не ощущается нами, но его могут привезти в Рим, и ты увидишь его на арене цирка. Значит, лев есть и сейчас, хотя ты о нем и не знаешь. ПОЖИЛОЙ РИМЛЯНИН: Львов многие видели. Богов же никто и нигде. СОФИСТ: Никто не видел поветрия чумы, а оно есть и заражает целые страны. Ты не видел верховных жриц Изиды, не слышал их пения в сокровенных храмах Египта, а они существуют и поют там. Существуют и антиподы, хотя ты их не видел. Слепой не видит красок и форм, глухой не слышит звуков. Может быть, ты не ощущаешь Бога потому, что духовно слеп и глух? ПОЖИЛОЙ РИМЛЯНИН: Ты хочешь сказать, что боги существуют? СОФИСТ: Не знаю, что или кого ты называешь богами. Мне кажется, что имеется нечто, что как бы существует, что может влиять на нас, пока мы здесь живем, а после смерти на то, что называют нашей «душой», которая будет бродить в Аиде или где- то еще. Кто знает об этом? Их изображают по-разному, но изображают и верят в них все народы, и, похоже, они действительно влияют на нашу жизнь, но мы не знаем языка, на котором могли бы выразить свои мольбы к ним. Поэтому мы и не молимся. 2- й РИМЛЯНИН: Тот, кто не приносит жертвы, вряд ли может быть хорошим гражданином. ГОСТЬ: Я — из Александрии. У нас все верят в разных богов, но я поверю только тогда, когда увижу, что они способны совершить чудо. 3- й РИМЛЯНИН: Если хочешь увидеть чудо, попроси кого-нибудь из иудеев. Он покажет тебе толпы, которые ходят за Иегошуа, называя его пророком. Говорят, он даже мертвых воскрешает. СОФИСТ: Иегошуа не делает чудес. Он просто прекрасный врач, лечащий внушением и никогда не берущий за это вознаграждение. Он отказывается делать чудеса и говорит, что чудес нет. И это понятно. Чудом называется невозможное событие, а если невозможное произошло, оно стало возможным, то есть перестало быть чудом. Нет чуда! Чудом можно было бы назвать мой полет по воздуху, но если бы я полетел, вы бы отказались назвать мой полет чудом, как не назвали бы чудом высокий прыжок гимнаста. Полет мой в ваших глазах был бы только обычным действием. Даже если бы старик стал молодым на ваших глазах, это было бы не чудо, а только факт. Чудес не только нет, но их и быть не может, и это хорошо знает тот, кого все называют Иегошуа. ПОЖИЛОЙ РИМЛЯНИН: Называют? А как его настоящее имя? СОФИСТ: Не знаю. 2- й РИМЛЯНИН: Скажи мне, почему, говоря о богах, люди помещают их на высотах: греки — на Олимпе, евреи — на небе? СОФИСТ: Это только символика. Этим хотят сказать, что боги выше людей по своей сущности. ПОЖИЛОЙ РИМЛЯНИН: Не можешь ли ты сказать нам, в какого бога верят евреи, не любящие называть его имя? Мне говорил Аполлоний из Коринфа, что этот бог жесток и дик, что он толкает своих почитателей на преступления, что по его приказу они обворовали некогда египтян и убили их старших детей, что он приказывал перебивать до одного не только всех врагов евреев, но также жен и детей врагов, и евреи охотно делали это, после чего этот бог сжег два каких-то города и сделал еще много всякого зла. СОФИСТ: Да, это всё записано в их учении, но это учение бога темного, имя которого — Иегова или Яхве — не любят произносить сами евреи. Но у них есть другой бог, бог светлый, Элоим, который почти что совсем ими забыт, как и забыто его учение о свете и о добре, которое надо делать людям. 2- й РИМЛЯНИН: А ты сам? Веришь ли ты в какого-либо из богов? Знаешь ли ты достоверное для себя учение? СОФИСТ: Разум человеческий ограничен. Он не может постигнуть бога. Но Сократ говорил, что существует внутренний голос — даймон — который каждому из нас указывает, как ему надо жить. Может быть, это и есть голос далекого и непостижимого Бога? А поскольку он непостижим, то можно понять и ошибки людей. Правда, Иегошуа утверждает, что знает учение Бога истинного... ПОЖИЛОЙ РИМЛЯНИН: Это любопытно. Так что же это за бог? СОФИСТ: Этот Бог учит, что люди должны быть бесконечно добры и всегда прощать получаемые обиды, как бы тяжки и ужасны они не были. 3- й РИМЛЯНИН: Это невозможно. Тогда негодяи будут править миром, уверенные в своей безнаказанности. СОФИСТ: О твоем умозаключении можно спорить, но зачем? Мне кажется, слуги несут прекраснейшее из вин, которому мы должны отдать наше внимание, чтобы выпить за здоровье хозяина дома! Занавес. Действие восьмое Подвальное помещение. Потолок со сводами. Окон нет. В глубине статуя Митры, поражающего быка. Небольшой алтарь, на нем светильник. Пламя подним,ается кверху. Входят Старик и Молодой человек. СТАРИК: Где мы? МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Как ты хотел, я привел тебя в храм Митры. До утра никто не войдет сюда. СТАРИК: Кто это убивает быка мечем? И что это значит? МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Это — Митра. СТАРИК: Расскажи о нем всё, что ты знаешь. МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Митра — воплощение величайшей духовной мощи и мужества. Вместе с тем, он — творческое начало, величайшая воля и сила. Его помимо всего почитают и как хранителя данного слова. Его изображают как укротителя низших стихий, предстающих в виде быков, которых он поражает мечом. А здесь змея, пьющая кровь: кровь — вода Океана. Лев — олицетворение духовной сущности. Митра — Вседержитель, он — Всеобъемлющий. В нем всё — и небо, и земля, и море. И солнце — сын Митры. Он вечен, как время. Но на лице его скорбь и тоска, ибо мир не совершенен. СТАРИК: Каково учение поклонников его? Каковы их обряды? МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Его поклонники принимают крещение, как сабеисты. Одно из их таинств — это преломление хлеба. Они причащаются вином и сластями и думают, что этот обряд дает вечную жизнь, но не на земле, а в другом существовании. Они устраивают пиршества, на которых вино подается в какой-то особенной чаше, и оно отождествляется с кровью быка, которую в свою очередь они почитают как символ одухотворенности и возрождения. СТАРИК: Это отблеск того учения, по которому вода Океана — это кровь Земли, из которой произошло всё живое. Продолжай. МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Они признают своего рода помазание и каленым железом выжигают печать на лбу посвященного... Воскресенье считается у них торжественным днем и связано с Солнцем. Они чтят огонь, поэтому неугасимый огонь горит и на этом алтаре. Верят они в будущую посмертную жизнь, которая будет лучше теперешней, в освобождение души и в ее возвращение к Богу. СТАРИК: Как живут поклонники Митры? МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Женщинам у них отведено второстепенное место. Они не участвуют в мистериях, правда, среди них есть девы, давшие обет безбрачия, как римские весталки. Их священники служат посредниками между людьми и божеством. При богослужении они надевают одежду из парчи и такую же шапку, как у Митры, у них в руках посохи и кадила, в которых жгут благовонную смолу. Во главе общины верующих стоит совет, нечто вроде синода, затем учителя или президенты, занимающие этот пост в течение года, кураторы, защищающие верующих на суде и перед администрацией, и заведующие финансовой частью. Кроме того, у них имеются патроны, оказывающие верующим денежную помощь. Все поклонники Митры делятся на семь разрядов, из которых первые три являются слугами общины. Вот эти разряды: 1) вороны, слуги Солнца, 2) невидимые, 3) воины — святая милиция неведомого Бога, борцы со злом, 4) львы, 5) персы, 6) вестники солнца и 7) отцы. В этой громадной религиозной общине дети получают низшее посвящение, а высшее дается тем, кого считают нужным посвятить Отцы. Все вместе поклонники Митры составляют воинственный Орден. Многие из них стремятся служить и служат в армии, и хотя средства общины состоят из частных пожертвований, в целом они представляют собой грозную силу. СТАРИК: Не думаю, чтобы эта сила была стойкой. Неравенство верующих, которое так резко подчеркнуто, отстранение женщин от мистерий — всё это не обещает силы. Митраизм погибнет, когда столкнется с более сильной религией. Но продолжай рассказывать. МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Немногое я могу сказать об их мистериях. Мне помнится, что посвящаемому дается какой-то опьяняющий напиток и ему внушается, что он несется в воздушном пространстве, поднимается в подлунный мир, затем в область чистого эфира, проходит сквозь огненные ворота и попадает в мир богов, где видит Митру. Может быть, в этот момент они отдергивают завесу за которой стоит статуя Митры, и посвящаемому кажется, что он пожимал его руку. Митру еще называют «Мойерос», и когда подставляют вместо букв цифры, оказывается число 365 — столько же, сколько дней в году. А день рождения Митры празднуется 25 декабря. СТАРИК: Стало быть, Митра — бог солнца? МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК: Нет, он — покровитель Солнца. Отмечу еще, что поклонники Митры молятся за римского императора... СТАРИК (обрывая его): Этим ты всё сказал! У него нет будущего. Он не будет освобождать угнетенных... Занавес. Действие девятое Собрание старейшин. Все они сидят полукругом в креслах. В середине Анна и Кайафа. АННА: Он сам называет себя Мессией, сыном Божиим, царем Иудейским. Это — богохульство и опасное политическое самозванство. КАЙАФА: Да, это так. Мало того, он бунтует народ наш, готов поднять восстание против римлян. А если мы восстанем — погибнет страна наша. Лучше одному человеку умереть за народ, чем погибнуть всему Израилю. 1- й ЧЛЕН СИНЕДРИОНА: Надо отдать его на суд правителя. 2- й ЧЛЕН СИНЕДРИОНА: Но правитель может оправдать его. Он не говорит явно мятежных речей. КАЙАФА: Тогда мы скажем правителю: если отпустишь его, ты не друг кесарю. Всякий, делающий себя царем, противник кесарю. НИКОДИМ: Я не понимаю, почему высокое собрание так волнуется. Никто не поверит, что учитель неизвестного рода может провозгласить себя царем Иудейским. Никто не будет слушать его и только станут смеяться над его претензиями. КАЙАФА: Как ты не понимаешь! Дело не в том, что он называет себя царем, а в том, что он проповедует равенство, говоря, что не должно быть царей и вельмож, что не нужны судьи, что не надо наказывать преступников, что все должны раздать свое имущество беднякам и другие опасные бредни, более опасные, чем бредни восставших некогда рабов Пергама. 3- й ЧЛЕН СИНЕДРИОНА: Заметьте, что назореи требуют его ареста и распятия, ибо он изменил учению их! НИКОДИМ: Но что нам за дело до назореев и их бредней? Его проповедь равенства не опасна. Ессеи давно уже проповедуют нечто подобное. Одной сектой больше — что из того? САДДУКЕЙ: Он говорит о будущей жизни, о том, что прекрасной будет она. Это опасно: поверившие ему охотно пойдут на смерть, лишь бы воскреснуть и хорошо жить после смерти! 4- й ЧЛЕН СИНЕДРИОНА: Послушай, Никодим, Иегошуа очень опасен! Он может навлечь на нас гнев Ирода. Он же открыто назвал его хитрой лисицей... А если будет подорвано уважение к царю, не трудно подорвать уважение и ко всем правителям, в том числе и к нам. ГОЛОСА: Его учение опасно для нас! И для народа... Надо просить правителя казнить его! Он должен умереть! Пусть распнут его римляне! (Неожиданно все замолкают) ГОЛОС ЧЕЙ-ТО: Горе нам! ГОЛОСА: На крест его! На крест! Занавес. Действие десятое Подвал. Несколько простых скамеек. Юноши, зилоты, Никодим, Иуда. 1- й ЮНОША: Невыносима наглость римлян! Выгнать их, мечами отстоять нашу свободу! 2- й ЮНОША: Вслед за нами поднимутся и другие порабощенные римлянами народы. Долой этих наглых поработителей и грабителей, этих тупых язычников! Долой! ГОЛОСА: Долой! Долой! ЗИЛОТ: Необходимо выбрать вождя. ГОЛОС: Может быть Иегошуа встанет во главе нас? 1- й ЮНОША: На него нельзя надеяться. Он дает понять, что не пришло еще время свергнуть иго римлян, на нас наложенное. Он учит самоусовершенствованию, учит делать добро, а уча любить врагов выступает против восстания. 2- й ЗИЛОТ: Мы знаем. Его учение для нас неприемлемо. Во что бы то ни стало надо освободиться от власти римлян! НИКОДИМ: Власть римлян непереносима. Но Иегошуа думает, что не лучше будут и властители из нашего народа. Он хочет перевоспитать народы... 1- й ЗИЛОТ: Всё это относится к отдаленному будущему, а мы думаем о настоящем. НИКОДИМ: Да, вопрос во времени. Но его учение обрезает корни всякой власти. Жаль только, что не скоро поймут люди учение его. Поэтому я принял предложение многих старейших сказать вам, что они тоже за восстание. 2- й ЮНОША: Это очень хорошо! НИКОДИМ: Кайафа и Анна, многие саддукеи против восстания, и мы просим вас не испортить дела излишней поспешностью. 2- й ЗИЛОТ: Мы не выступим с оружием в руках без согласия старейшин, от которых ты послан. 1-й ЮНОША (тихо, другому): Очень надо считаться с этими стариками! ИУДА: Будет восстание, или нет, нам нечего делать с Иегошуа и с его учениками. Я часто хожу с ними и слушаю учение его. Он против всякого насилия. Но если бы он высказался за восстание, ему нельзя довериться. Он отошел от назореев, узнав их учение и не приняв его. К тому же, он не еврей, а пришел к нам из Египта. Он знает Тору, знает другие учения, но все их извратил. Он не наш! Он чужд нам! Надо не ставить его во главе движения, а распять его! НИКОДИМ: Это была бы непростительная ошибка. Надо привлечь на нашу сторону его и его многочисленных учеников... Занавес. Действие одиннадцатое Вечер. Громадный сад. В саду Иегошуа и два ученика его. ПЕТР: Все говорят мне, что я просил тебя отказаться от жертвы великой, от твоего учения. Говорят, что вчера я приставал к тебе с этой просьбой. Но ты знаешь, что вчера я был далеко от тебя, тобою же посланный. Кто был тот, похожий на меня и с тобой говоривший? ИЕГОШУА: Ко мне опять подходил тот, кто искушал меня в пустыне. Он принял твое обличье и сделал всё, чтобы его не узнали. ИОАНН: Учитель! Я и Петр хотим услышать от тебя об Утешителе, о котором ты так мало говорил нам. Кто это? Когда он явится? В чем будет состоять учение его? ИЕГОШУА: Пройдут тысячелетия прежде, чем он явится на землю. Много сотен вер будет тогда у людей. Учение Параклета раскинет над всеми ними свой свет. Оно как бы объединит все религии. Непостижим Бог Великий и не всё ли равно, под каким именем и обличием будут почитать его люди? Они поймут это и проникнутся терпимостью к разным учениям, как только в них отразится свет жалости высокой. Все они объединятся в этом свете чистом, в учении о безграничной свободе и беспредельном сострадании ко всему, что живет и чувствует. Высшим синтезом учения Параклета будет безграничная терпимость и безграничное сострадание. Всем станет ясно после проповеди его, что грешно судить кого-либо за то, что он верит не так, как его ближний, и что высшая правда в том, чтобы с терпимостью полной относиться к верованиям чужим. В этом и заключена самая высочайшая истина, которой проникнутся люди, когда придет Утешитель. Занавес. Действие двенадцатое Сад Гефсиманский. Входят Иуда и Энош. ЭНОШ: Всё произошло, как надо. Поклонники Ионтона и ты, их посланник, должны радоваться. Иегошуа — исходящий из мира Эон — распят. Я добился этого через тебя и он погиб, как преступный раб. ИУДА: Я поступил плохо. Я пришел незваным на вечер, устроенный его учениками. Мне не предложили чаши с вином, не предложили обычной еды. Дали только кусок хлеба с солью, показав этим, что не хотят видеть меня за трапезой своей. Я понял, что они узнали во мне врага. После этого я ушел и донес на него старейшинам. ЭНОШ: Что дальше? ИУДА: Нет мне покоя. За что я предал его? Он зажег свет неугасимый и когда- нибудь ярко засияет его учение. А мне? Мне ничего плохого он не сделал. В его общине были и те, кто утверждали, что я брал себе собранные мною для них деньги, но он утешал меня, прося не обращать внимания на эти сплетни. Он знал, что я собирал деньги не только для его общины, но также и для ессеев и для поклонников Ионтона. ЭНОШ: К чему говоришь ты это? ИУДА: К тому, что всеобщее презрение будет преследовать меня и ныне, и потом, и после смерти моей. Будут думать, что я за гроши предал его на распятие, тогда как я тебе верил. ЭНОШ: Позднее раскаяние. Но утешься: архонт простит тебя! ИУДА: Но я себе не прощу! ЭНОШ: Как хочешь. Я не знаю, как утешить тебя. Конечно, было вздорно ваше обвинение, что он что-то взял от учения вашей секты. Всё это он познал, когда был еще в Египте. И еще больше знал он. Конечно, Иегошуа был Эон. И если я восстал против него, то это мои счеты с Эонами, в низы нисходящими. ИУДА: Всё-таки, скажи: правда ли, что он был в наших рядах, в рядах назореев, и ушел, исказив учение наше? ЭНОШ: Конечно, нет! Его учение не совпадало с учением назореев. ИУДА: Так почему же я добивался его смерти? ЭНОШ: Что мне за дело! (Уходит) ИУДА: Как тяжело! Скажи мне... (оглядывается) Ушел! Как тяжело. Значит, если Иегошуа не изменил нам, то изменил ему я, предав его. (Помолчав) Прощай, Иего- шуа, и, если можешь, прости. А я уйду отсюда и пусть судит меня целитель душ... Занавес. Действие тринадцатое Богатая комната в римском доме. Римляне - молодой и пожилой. МОЛОДОЙ: Да. Твой раб сказал тебе только то, о чем все говорят в Азии — бедняки, рабы и все, недовольные нашим господством. ПОЖИЛОЙ: Не можешь ли ты рассказать мне связнее то, о чем говорил раб, к тому же плохо знающий наш язык? МОЛОДОЙ: Охотно расскажу, что знаю. Палестина — это страна, где люди заражены восточными суевериями и к тому же хотят освободиться от Рима. Когда я прибыл туда с известным тебе поручением к правителю, мне всё время приходилось слышать о каком-то пророке, проповедовавшем новое учение. Сейчас дело не в его учении, о котором я тебе говорил, а в самом пророке. Не знаю, видел ли я его. Те, кто видели, говорили о разных людях — одни о молодом, другие о пожилом. Когда же мне приходилось сравнивать рассказы, то всё время казалось, что этого Иегошуа вообще не существовало. Всё время передавали, что он сказал или что сделал, но к какому из двух это относится, я так и не понял. Я видел двух Иегошуа, но так и не установил, кто из них что говорил, тем более, что убедился в существовании других учителей и пророков, чьи слова тоже приписывались одному из этих Иегошуа, причем безо всяких на то оснований. Вот почему не только у меня, но у многих в Палестине создалось впечатление, что по стране ходит человек, которого я не видел, не оставляя за собой никаких физических следов. Для суеверов этот человек оказывался духом, воплощенным в человеческое тело, а его учение оказывалось похожим то на учение сабеистов, то на древнюю мудрость египтян, а то было чем-то совершенно новым. ПОЖИЛОЙ: Ты хочешь сказать, что в Палестине появился дух, не имеющий тела, который только представляется человеком? МОЛОДОЙ: Я просто рассказываю, что об этом думают в Палестине. Там всегда проповедуют разные учения. А то, которое связывают с именем Иегошуа, принадлежит к разновидности гностических учений. Но ты прав, говоря о бесплотном духе. Вспоминаю, что о Иегошуа говорили, будто он ходит по бушующему морю, как по твердой земле! Но так говорят суеверы. Главное же, о чем я хотел сказать, это то, что сейчас воскресают и получают распространение тайные и просто полузабытые верования, сплетаясь в какой-то странный клубок. Всплывают, к примеру, представления о двух разных богах, которые потом оказываются чуть ли не тождественны и подменяют друг друга при случае, от чего выходит большая путаница и нельзя понять — кто же злой, а кто добрый, кто хочет погубить человека, а кто старается ему помочь. Затем возникает учение о неведомом боге, который оказывается познан глупцами, и так до бесконечности. И зачем нужны новые боги, когда достаточно старых? Занавес. Действие четырнадцатое Комната в римском доме. У окна стоят женщина и мужчина. ЖЕНЩИНА: Слышишь, что кричат они? МУЖЧИНА: Всё то же, и всё те же плебеи: «Христиан на арену! Христиан львам!» Когда я слышу животный вой этой дикой толпы, мне не хочется быть римлянином. ЖЕНЩИНА: Отчего же ты не протестуешь против этих диких забав? МУЖЧИНА: Потому что не хочу быть разоренным, а может быть и убитым. Прости, мне надо спешить к выходу императора. (Уходит.) ЖЕНЩИНА: Как измельчали римляне! Быть может права моя сирийская рабыня, когда уверяет, что римлян должна постичь какая-то кара за убийство неведомого нам великого учителя. Но кто он был? Надо поговорить с ней, пусть расскажет о нем Занавес. Конец.