Любицкий Георгий Александрович, фотограф, родился 09.12.1894 г. в г. Харькове; из дворян Харьковской губ.; отец служил до революции в Ветеринарном институте казначеем-экзекутором, в 1930 г. заведовал дегазационной камерой в Красном Кресте, в момент заполнения анкеты жил в Харькове, в собственном доме на Холодной горе, Григоровское шоссе 57, с дочерью Людмилой, 1900 г. рожд., работающей инструктором по диапозитивному делу в Красном Кресте. В 1914 г. ГА.Любицкий закончил в Харькове гимназию Давиденко; в 1917 г. окончил 4-й курс естественного отделения физико-математического ф-та Харьковского университета по химической секции; до декабря 1917 г. служил сменным химиком на Новоянковском химическом заводе, после чего уехал в г. Баку, где женился на Дине Михайловне Штейнгард. При мусаватистах служил сначала кондуктором, потом сцепщиком, а при советской власти конторщиком на ж.д. станции Баку. В июле 1919 г. вернулся в Харьков, где до 1922 г. учился в Медицинской академии, работал в различных организациях, после чего снова переезжал из Харькова — в Баку и обратно, из Харькова в Москву, Калугу, снова в Харьков и опять в Москву, пока наконец в 1927 г. окончательно переехал в Москву на Смоленский бульвар, д. 1, кв. 6, к своей второй жене, Фаине Александровне Вольфсон-Любиц- кой, 1905 г. рожд., учившейся на курсах иностранных языков (английское отделение) при 2-м МГУ. В Москве Любицкий работал инструктором по фотографии в Институте инженеров транспорта (МИИТ) и преподавал фотографию в кружках при клубах. Хотя Любицкий показывает, что посещал Музей П.А.Кропоткина с осени 1927 г., можно думать, что он познакомился с ним и с анархо-мистиками значительно раньше, еще в свой первый приезд в Москву, когда и вошел в круг анархо-мистиков и получил доступ к нелегальной орденской литературе. Арестован он был 22.06.30 г.; при обыске изъяты различные рукописи и 3-й том машинописной работы А.А. Солоновича «Бакунин и культ Иальдобаофа» (547 стр.), который, вопреки данному им показанию, он мог получить только от самого Солоновича. В следственном деле сохранился протокол лишь одного допроса Любицкого 26.06.30 г., и постановлением ОСО ОГПУ от 16.08.30 г. он должен был быть освобожден с лишением «права проживания в Московской, Ленинградской обл., Киевском, Харьковском, Одесском округах, СКК, Дагестане с прикреплением к определенному местожительству сроком на 3 года». Однако находящиеся там же 1) служебная записка коменданту ОГПУ о вызове Любицкого на допрос 16.10.30 г., 2) указание от 28.10.30 г. о задержании отправки Любицкого до особого распоряжение и 3) письмо жены Любицкого от 07.12.30 г. мужу во Внутреннюю тюрьму ОГПУ (по-видимому, не дошедшее до адресата) с сетованием, почему не дают свиданий и почему он не пишет (помета «в дело» — 18.12.30 г.), а также полное отсутствие каких-либо дальнейших следов Любицкого, заставляют думать, что в его судьбе в конце 1930 г. произошел какой-то трагический поворот. Показания ЛЮБИЦКОГО ГА. 26.06.30 г. В 1923 г. из г. Харькова я уехал в г. Баку, где работал на Армавирских пехотных пулеметных курсах комсостава в качестве преподавателя по естественным наукам до января 1924 г. В 1924 г. работал в военной спортивной школе по формированию кадров милиции преподавателем по общеобразовательным предметам два месяца. Работал в Доме Коммуны воспитателем до июля 1924 г. В 1924 г. переехал в г. Харьков, служил в партпрофессиональном клубе зав[едующим] библиотекой до 1925 г., служил в Дорпрофобре зав[едующим] библиотечным коллектором до 1926 г. В 1926 г. приехал в Москву и прожив здесь полтора года без работы, уехал в г. Калугу и в Харьков, где жил до осени 1927 г. Получил там при РАБИСе квалификацию на звание «инструктора по фотографии». В конце 1927 г. приехал в Москву. Здесь работал в ОДСК и преподавал в фотокружках по настоящее время. С осени 1927 г., посещая музей им. Кропоткина, я стал анархистом. Из анархистов я знаю: ЛАНГА, он был руководителем кружка по изучению Кропоткина и Бакунина, в этот кружок я входил. В этот кружок входили: БАТРАК, студент 2-го МГУ. В этот же кружок еще входили человека три, один из них кончающий педфак студент того же университета, что и БАТРАК, и второй, откуда-то приезжал из колхоза под Москвой, фамилий и имен их я не знаю. При музее был библиотечный кружок, руководила им жена СОЛОНОВИЧА. В этом кружке работал ЛАНГ и один молодой человек с образованием по восточному персидскому отделению, кончил Институт восточных языков, он бывший граф, кажется, зовут его «Юрием»*. Там же работала Лёля**. Я посещал лекции СОЛОНОВИЧА, но так как у него был сильный уклон в мистику, я посещение этих лекций прекратил, не соглашаясь с этим. До этого я, интересуясь лекциями СОЛОНОВИЧА, прорабатывал их и делал заметки. Книгу СОЛОНОВИЧА «Бакунин и культ Иальдобаофа» я случайно купил у Китайской стены года два тому назад. В то время там можно было купить все, и легальное и нелегальное. Прочитав эту книгу, я заключил, что в ней, в связи с Бакуниным, написана форменная ерунда или мистический бред, переплетенный с сочинениями и выдержками из них по Бакунину. Это меня и оттолкнуло от анархо-мистицизма. Работая в кружках, я выяснил, что все это учение не имеет под собой реального экономического базиса. То же и в отношении коммун по Кропоткину. На кружках по проработке Бакунина и Кропоткина делались попытки, теоретические и экономические, обосновать анархизм, но попытки эти не достигали цели и, естественно, что развитие учения Ленина было, конечно, реальным учением, а попытки этих кружков были только «детским лепетом». СНО я знаю. Я с ним познакомился у художника НИКИТИНА, который делал доклад в Академии Художеств, и я, заинтересовавшись его докладом, пришел к нему на квартиру, где и встретился со СНО. Он немного хромой. СНО бывал у меня раза два-три, мы с ним беседовали. Он называл себя анархистом-мистиком, его можно отнести к друзьям СОЛОНОВИЧА. ХАРХАРДИНА я несколько раз видел в музее, но беседовать с ним не приходилось. В анархическую секцию входили: СОЛОНОВИЧ, его жена, БЕМ, «Лёля», «Юрий» (молодой)***, БРЕНДСТЕД (или БЕРГСТЕД), ЛАНГ, я, еще какие-то женщины. Всего в анархическую секцию входило человек двадцать. «Юрий» (старший) тоже входил. «Юрий», кажется, кончил какое-то учебное заведение и куда-то уехал. Фамилию БОРОВОГО я слышал от СОЛОНОВИЧА, он говорил, что он с БОРОВЫМ спорил по каким-то вопросам анархизма. ХУДОЛЕЯ слышал [в музее] или же только фамилию. Кружковцам Кропоткинского и Бакунинского кружка раздавались статьи СОЛО- НОВИЧА, отпечатанные на машинке. Из этих статей я помню по вопросам права в анархизме. Также раздавалась статья ХАРХАРДИНА по вопросу экономики анархизма, но она была напечатана. Кружков было два: один по проработке Бакунина, другой по проработке Кропоткина. Иногда они собирались вместе для сравнения учения Бакунина и Кропоткина с социалистическими работами. Кропоткинским кружком руководил ЛАНГ, беря в основном руководство и над Бакунинским кружком. Бакунинским кружком руководил БЕМ. Я был в Кропоткинском кружке. Кружок собирался в подвале музея, где происходили лекции, и в читальне. На квартирах, в мою бытность в кружке, он не собирался. Кружок БЕМА работал у него на квартире, наверху, в мезонине Кропоткинского музея. В кружок БЕМА входил «Юрий», «Лёля» работала в Ланговском кружке и в библиотеке. По заданию кружка я выступал с докладом на Толстовском вечере в музее на тему: «Толстой и непротивление насилием». Доклад по этому вопросу я строил в смысле отрицания этого тезиса, будучи с ним не согласен. Оппонентом выступал ЛАНГ, защищая Толстого, как имеющего большое значение в анархическом движении. Также выступал СОЛОНОВИЧ, который тоже разругал меня за то, что [я] не признавал за Толстым социологического значения. В библиотечный кружок входил молодой человек лет 17-18 по имени «Георгий». Живет он недалеко от меня, в районе Арбата. Его звали при обращениях «Юрой». Это не тот, кто входил в кружок ЛАНГА, т.к. тому на вид можно дать лет 24-24, высо- и 29_* Г “I «_* «_* «_* кий, бледный, а [этот] молодой, черненький, коренастый, небольшого роста . Елену Григорьевну САМАРСКУЮ я знаю, встречался с ней на лекциях СОЛОНОВИЧА. Она входила в библиотечный кружок, но была в нем недолго, т.к. она училась на курсах иностранных языков, и т.к. она их кончала, то уделять время не могла. Георгий Любицкий [ЦА ФСБ РФ, Р-33931, л. 34-35 об] ПП ОГПУ в Казахстан на 3 года, причем распоряжение об ее отправке в ссылку было дано только 28.10.30 г., т.е. по завершении следствия по нижегородскому «Ордену Рыцарей Духа» и получении основных показаний участников «сочинского дела» и дела «Ордена Света». Две подписки — о сотрудничестве с органами ОГПУ и о неразглашении бесед со следователем позволили О.С.Пахомовой сразу же по истечении срока ссылки вернуться в Москву, где её прописала, выделив отдельную комнату в бывшей квартире С.Р.Ляшука, анархиста и анархо-мистика, ее подруга Н.Э.Явейн, антропософка, тесно связанная с М.Н.Жемчужниковой. В этой квартире Пахомова прожила до своей смерти, работая бухгалтером где-то в Подмосковье вплоть до пенсии, причем поддерживала дружеские связи с оставшимися в живых анархо-мистиками — С.Р. и Т.П.Ляшуками, вернувшимися в Москву в 1958 г., с Г.В.Гориневским, Е.А.Шиповской и другими. Умерла О.С.Пахомова в 1986 г. К сожалению, весь собранный ею богатейший личный и орденский архив сгорел после ее смерти на даче у племянницы. Сохранилось только два или три стихотворения и несколько рисунков и акварелей, дающих представление о ее жизни в ссылке. Заявление ПАХОМОВОЙ О.С. без даты (автограф) Считаю анархизм в данное время беспочвенным — не приложимым к жизни и мешающим пролетариату и социалистическому строительству новой жизни, а потому пролетариат должен его устранить и бороться с его проявлениями в жизни. Я же считаю своим долгом принимать активное участие в этой борьбе всеми доступными мне средствами. Сама в анархизме активного участия принимать не буду. Пахомова [ЦА ФСБ РФ, Р-33931, л. 37] Показания ПАХОМОВОЙ О.С. 25.06.30 г. С 1925 г. я была анархисткой. Мое первое знакомство с анархо-литературой — «Записки революционера», «Хлеб и воля» Кропоткина — послужило тому, что я заинтересовалась анархизмом. С осени 1924 г. я работала в Кропоткинском музее, в библиотеке, которую нужно было привести в порядок, так как в ней не было картотеки. Со мной работала Агния Онисимовна СОЛОНОВИЧ. С этого времени я стала читать анархо-литературу. После разборки и упорядочения библиотеки, А.О.СОЛО- НОВИЧ предложила мне работать в читальне, где я работала посменно с ней 2 раза в неделю. Посетителей было очень мало. Осуществление анархического общества в данное время я считаю невозможным, потому что к анархизму люди должны подготовиться постепенно с ходом развития и сознательности масс. В музее я посещала лекции СОЛОНОВИЧА, БЕМА и др. Из анархистов, входивших в анархическую секцию, я знала Георгия ИЛЬИНА, зовут Юрием, СОЛОНОВИЧА и его жену, Георгия ГОРИНЕВСКОГО и его жену, Елену ГОРИНЕВСКУЮ, они ходили редко, так как перегружены работой, оба архитекторы. Я также входила в эту секцию. Это последний состав анархической секции, а до этого было человек 15, но все они разбежались, их я не знаю, так как видела всего два раза. Последнее заседание этой секции было весной, в апреле или в мае. В этой секции состоял также ЛАНГ Николай, в начале 1930 г. он был арестован. На последнем заседании обсуждался вопрос об окончании ремонта музея и недостатке средств. СОЛОНОВИЧ предлагал для этого устроить лекции в его помещении. Обсуждали вопрос о читальне, но ни к чему не пришли, т.к. не было шкафов и стульев. В анархическую секцию также входил БЕМ. Анархической секции после ремонта отвели место внизу. На квартире СОЛОНОВИЧА мы не собирались. На секции СОЛОНОВИЧ делал доклады с целью изучения теории анархизма. На последнем заседании этой секции я предлагала эту секцию распустить, т.к. она не достигает ника ких результатов в смысле проработки теоретических вопросов, т.е. читать литературу, писать и делать доклады. В этом меня поддерживал и ИЛЬИН. У меня на квартире из анархистов бывали: Юра30, ГОРИНЕВСКИЕ оба, Агния Онисимовна31. Кроме анархистов, у меня бывали: сестра Валентина и знакомая по курсам Нина КОЗЛОВА, Петр Павлович ПИКУНОВ, сам он не анархист, но говорил, что у него есть двоюродный брат анархист, Виктор ПИКУНОВ, который сейчас в ссылке. При аресте у меня на даче был П.П.ПИКУНОВ и наша домашняя работница. В Москве я живу с подругой КОВАЛЬ-САМБОРСКОЙ Евгенией Михайловной. Моих политических взглядов она не разделяет и вообще далека от политики. Кроме легальной литературы, среди анархистов распространялись статьи СО- ЛОНОВИЧА по теоретическим вопросам анархизма. Слышала также, что были и статьи ЛАНГА, но я их не читала. Из анархистов, находящихся в ссылке, я знаю ЛАНГА, ПИКУНОВА, БОРОВОГО. БОРОВОГО — его я не знаю. Видела его один раз, когда он читал лекцию. ПАСТУХОВА Александра Сергеевича я не знаю, но фамилию его слышала в связи с тем, что он является приверженцем БОРОВОГО, противником СОЛОНОВИЧА, с которым рассорились на почве расхождения по вопросам анархизма. ХАРХАРДИН, кажется, входил в анархическую секцию до меня, и я его не видела. В 1928—1929 гг. ЛЮБИЦКИЙ, входивший в то время в анархическую секцию, делал доклад в музее, но т.к. он с этим докладом провалился, после этого сбежал и не появлялся в секции музея, считая себя обиженным. У меня на квартире были читки анархо-литературы. На читках бывали «Юрий», ГОРИНЕВСКИЕ. Один раз был Петр ПИКУНОВ, но он тут же ушел. С анархо-мистицизмом я знакома, одно время увлекалась им. Идеологами этого течения являются СОЛОНОВИЧ, ПРОФЕРАНСОВ. Последний читал один доклад об Атлантиде. По анархо-мистицизму распространялись также отдельные статьи и литература. В данное время я от анархизма отошла, считая его несущественным и способным увлекать только молодежь на год-два. Опыт показывает, что все, кого я знала из анархистов, все со временем отходили, разочаровывались, что говорит за то, что анархизм со временем изживет сам себя. На последней лекции СОЛОНОВИЧА в музее я была не до конца, т.к. мне должен был принести работу по черчению Юрий. Состоя в анархической секции до последнего времени, я почти ничего не делала в ней, так как и она ничего не делала за отсутствием новых людей. Николая Константиновича ЛЕБЕДЕВА я знаю хорошо по музею, он с женой Натальей Александровной работает в архиве музея. В библиотеке я работала за плату, когда вела картотеку, так как была без работы; когда предложили работать в читальне, то я работала бесплатно, решив получить практику по библиотечному делу. Но ввиду плохо поставленного там дела, я перешла в библиотеку им. Толстого на Полянке, также бесплатно, как практикантка. Предложила распустить анархическую секцию и потому, что не о чем было говорить, так как все переговорено, а переливать из пустого в порожнее не находила нужным. СОЛОНОВИЧ по вопросам политики ВКП(б) и Соввлас- ти говорил, что он не считает большевиков в корне неправильно ведущими политику, что он и сам мог бы с ними работать, но что методы их неправильны и конечные цели большевиков его не удовлетворяют. При секции мы думали организовать кружок по изучению анархизма, но ввиду отсутствия желающих организация не состоялась. Кружок ЛАНГА был организован вопреки желанию СОЛОНОВИЧА, который предлагал им работать по библиографии при секции. Они начали работать по библиографии, а когда они развернули работу и стали делать доклады, СОЛОНОВИЧ был не согласен с этим. В кружке ЛАНГА был ОСТРОВ, который только что вступил в анархическую секцию. Там же в секции был ВОЙХАНСКИЙ: входил ли он в кружок ЛАНГА, я не знаю. ЛАНГ говорил, что в его кружок согласились войти читатели музейной читальни, в которой он и ВОЙХАНСКИЙ работали после моего ухода в Толстовскую библиотеку на Полянке. СОЛОНОВИЧ не соглашался с ЛАНГОМ по вопросу организации библиографического кружка из читателей библиотеки, а не из членов анархической секции, в которую принимаются люди, хорошо знающие анархизм, а среди читателей могут быть такие, которые почти не знают анархизма, и кроме того СОЛОНОВИЧ считал такую работу нелегальной. О.Пахомова 25.06.30 г. [ЦА ФСБ РФ, Р-33931, л. 38-39об] дила к Агнии Онисимовне, встречалась там с ГОРИНЕВСКИМИ, ЛАНГОМ, ВОЙ- ХАНСКИМ. ИЛЬИН, я знаю, тоже заходил к СОЛОНОВИЧУ. Лекции в музее Кропоткина читал САЖИН, БОРОВОЙ, СОЛОНОВИЧ, ЛЕБЕДЕВ, БЕМ, ЛАНГ и ЛЮБИЦКИЙ, который так туманно говорил, что никто не понял, что он хочет сказать. Из анархической литературы, помимо книг, имевшихся в Кропоткинской библиотеке, я читала лекции СОЛОНОВИЧА, напечатанные на пишущей машинке, нелегальные. Пишущая машинка у СОЛОНОВИЧА имеется, печатает на ней Агния Ониси- мовна. Анархизм теперь я считаю беспочвенно нежизненным, и в условиях советской действительности играющим на руку контрреволюции, сама от него отхожу. Ни в каких антисоветских организациях работать не буду. За свою прошлую деятельность в анархической организации готова нести наказание. Лекции, напечатанные на пишущей машинке, СОЛОНОВИЧЕМ читались в музее. О.Пахомова 28.07.30 [г.] [ЦА ФСБ РФ, Р-33931, л. 41-41об] ПОДПИСКА Дана сия ОГПУ в том, что я, ПАХОМОВА Ольга Степановна обязуюсь никому не разглашать о данных мною показаниях по моему делу и вообще о существе разговоров со следователем. За разглашение буду отвечать по всей строгости существующих законов. О.Пахомова 28.07.30 г. [ЦА ФСБ РФ, Р-33931, л. 42] Показания ПАХОМОВОЙ О.С. 24.08.30 г. Из анархистов у меня есть знакомые: СОЛОНОВИЧИ, муж и жена, ГОРИНЕВС- КИЕ, муж и жена, ИЛЬИН Георгий Дмитриевич, ЛАНГ Николай Робертович, ВОЙ- ХАНСКИЙ, ОСТРОВ, ЛЕБЕДЕВЫ, муж и жена, слышала ЛЮБИЦКОГО на лекции, встречала в музее БЕМА Дмитрия Александровича. Все упомянутые лица, кроме ЛЕБЕДЕВЫХ, состояли в анархической секции. Лекции по анархизму получала для прочтения от СОЛОНОВИЧА. При музее был Библиографический кружок. Мне известно, что туда входили ЛАНГ, ОСТРОВ, кажется, ВОЙХАНСКИЙ и какие-то из читателей. Этот кружок существовал до ремонта в музее, что потом было с этим кружком, мне не известно. Сижу в камере вместе с ИВАНОВОЙ Ольгой Ивановной и САМАРСКОЙ Еленой Григорьевной. Обвиняются обе в анархизме по статье 58-10. САМАРСКАЯ говорила, что раньше, лет 5-6 назад она интересовалась анархизмом, а потом вышла замуж за партийца и под его влиянием перестала интересоваться анархизмом. А ИВАНОВА говорит, что она вообще аполитичный человек и анархизмом не интересуется; раньше, по ее словам, немножко интересовалась анархизмом. О.Пахомова 24.08.30 г. [ЦА ФСБ РФ, Р-33931, л. 43]