Архивно-следственное дело по обвинению О.С.Пахомовой, ГА.Любицкого и Е.Г.Самарской [ЦА ФСБ РФ, Р-33931 (прежние №№ 101713, 575182, Н-6724)], арестованных 22.06.30 г., является логическим звеном в развитии репрессий против анархистов и анархо-мистиков, связанных с Музеем П.А. Кропоткина в Москве в целом и с делом Библиографического кружка в частности. Интересно отметить, что в данном случае арестованы были три человека, практически уже отошедшие как от группировок Кропоткинского музея, так (в первую очередь, это касается Самарской и, по-видимому, Любицкого) от интереса к анархизму вообще. Объяснение, мне думается, следует искать в именах Пахомовой и Самарской (Ольга, Елена, в обиходе — «Лёля»), поскольку, как писал в октябре 1930 г. М. Артемьев в газете «Рассвет» о содержании и условиях существования в советской России нелегальной литературы, «часто репрессии обрушиваются и на машинисток. Так, в июне сего года в сравнительно узком кругу общества в Москве за два дня было арестовано пять «Лёль», очевидно, в поисках какой-то Ольги или Елены, переписчицы неприятной для большевиков рукописи»1. Такое объяснение тем более вероятно, что трое арестованных организационно никак друг с другом связаны не были, почти не знали друг друга, однако их показания, относящиеся к разным периодам деятельности анархо-мистиков и жизни Кропоткинского музея оказываются в ряде случаев ценными дополнениями при реконструкции общей картины. Имена знакомых Самарской в период ее пребывания в Институте востоковедения позволяют проследить связи между этим институтом, Кропоткинским музеем, МВТУ и анархистской молодежью Сергиева Посада, которая известна из показаний И.Е.Рытавцева, проходившего по делу «Ордена Света», и B. С.Пикунова. Сведения, сообщаемые Пахомовой, расширяют наши представления о составе Библиографического кружка и уточняют сведения о последнем составе Анархической секции Кропоткинского Комитета, тогда как показания Любицкого, по ряду признаков относящиеся не только к периоду 1927—1928 гг., но и к более раннему его посещению Москвы, высвечивают в руководстве Комитета такую интересную (и во многом загадочную) фигуру, как М.М.Брендстед, игравшего позднее видную роль в резидентуре внешней разведки2, оставаясь при этом тамплиером и анархо-мистиком. Наряду с показаниями арестованных, в архивно-следственном деле присутствуют протоколы, не включенные в настоящее издание, поскольку они не содержат сколько-нибудь существенной информации по анархо-мистицизму. Это показания соседей Пахомовой по квартире, ее сестры, называющей в качестве личных знакомых Пахомовой Е.М.Коваль-Самборскую, Е.Писклову и М.Сидорова, а также показания мужа Самарской, антифашиста-коминтерновца Б.В.Тимма, объясняющего свое с ней знакомство через дальнего родственника, А.Н.Маркова, ответственного работника в Профинтерне, у которого он познакомился также с М.ГСолоповым, C. П.Ворыхановым и Н.Р.Лангом. В этом плане любопытны его упоминания и о бывших (до ее замужества) знакомых Самарской, возможно, связанных с анархо-мисти- ческими кружками середины 20-х гг., как то Т.Д. Плотниковой, учившейся в Институте востоковедения, художнике Б. Посполитаки, умершем в 1927 г., и З.С.Поповой3, в одной квартире с которой (в Обыденском переулке) жила Самарская до переезда к Тимму. ПРИМЕЧАНИЯ 1 М.Артемьев. «Подпольная литература в советской России». «Рассвет», Чикаго (США), 03.10.1930 г., № 233, с. 2 (статья перепечатана: Никитин А.Л. Мистики, розенкрейцеры и тамплиеры в советской России. М., 1998, с. 252-260; М., 2000, с. 254-262). 2 К.Хенкин. Охотник вверх ногами. М., 1991, с. 17. 3 В 1931 г. проходила по делу Л.В.Кафки и Э.С.Зеликовича, являвшегося продолжением дела «Ордена Света» (ЦА ФСБ РФ, Р-31404 (преж. 107353, 575319).