<<
>>

Тирания большинства

Если первым источником нарушений в демократической системе являются избранные деспоты, то второй составляют сами народы. Джеймс Мэдисон пояснял в «Федералисте», что в условиях демократии «угроза притеснения» исходит от «боль шинства сообщества».
Де Токвиль предупреждал о «тирании большинства», когда писал: «Сама суть демократического правления состоит в абсолютном суверенитете большинства». Для Мэдисона и де Токвиля данная проблема была насущной и острой. Сегодня на Западе она, вероятно, не кажется столь важной, поскольку здесь развиты средства защиты прав личности и меньшинств. Но во многих развивающихся странах опыт демократии в последние десятилетия таков, что большинство - зачастую потихоньку, иногда с шумом - нарушало принцип разделения властей и права человека, искажало давние традиции терпимости и справедливости. Позвольте проиллюстрировать эту мысль ссылками на Индию - страну, где я вырос. Прй обсуждении вопросов демократии Индии отводится почетное место. Несмотря на крайнюю бедность страны, демократия действует здесь с 1947 года. Когда кому-то хочется доказать, что для демократизации не требуется экономического развития, единственный подходящий пример - Индия. В значительной мере столь высокая оценка оправданна. Индия действительно представляет собой свободное и самоуправляемое общество. Однако если мы заглянем под покровы индийской демократии, то обнаружим более сложную и тревожную реальность. В последние десятилетия в стране наблюдается нечто совершенно отличное от той картины, что сложилась в воображении всех, кто восхищается Индией. Дело не в том, что она стала менее демократичной: в некоторых важных аспектах демократия продвинулась вперед. Но страна стала менее терпимой, менее светской, менее законопослушной, менее либеральной. Эти две тенденции - демократизация и антилиберализм - непосредственно связаны одна с другой. Индия получила демократию и партию Индийский национальный конгресс (ИНК) от Великобритании.
Большинство основных институтов либеральной демократии Индии - суды, законодательные органы, административные правила и (ква- зи)свободная пресса - было создано и находилось в ведении британцев. Они просто не давали индийцам возможности самим воспользоваться многими полномочиями. Когда же в 1947 году страна получила независимость, индийцы унаследо- вали эти институты и традиции. Они построили на их основе свою демократию, ведомую ИНК, который главенствовал в борьбе за независимость. Между тем даже Индийский национальный конгресс был смоделирован с британских политических партий, начиная с его либеральной националистической идеологии и заканчивая структурой его комитетов. Индийские суды следовали британской практике и прецедентам, в поиске последних зачастую непосредственно прибегая к британскому законодательству. В Нью-Дели парламент следовал правилам и ритуалам Вестминстера, вплоть до «часа вопросов» премьер-министру. Без Великобритании и ИНК трудно вообразить себе индийскую демократию в том виде, как она сложилась сегодня. Первый индийский премьер-министр Джавахарлал Неру однажды назвал себя «последним англичанином, правящим Индией». Он был прав. Будучи сыном глубоко впитавшего английские традиции и пробритански настроенного адвоката, он имел в детстве домашнего наставника, обучавшего его английской истории и литературе. Годы его юности прошли в подготовке к превращению в английского джентльмена. Он учился в Харроу, одной из самых престижных частных школ- интернатов в Англии, и поступил в Кембриджский университет. Затем он несколько лет готовился стать лондонским адвокатом. Даже проникшись индийским национализмом, он сохранял мировоззрение левого британского интеллектуала образца примерно 1940 года. Индию при Неру, занимавшем пост премьер-министра с 1947 по 1962 год, точнее всего можно охарактеризовать как однопартийную демократию. Выборы проводились свободно и справедливо. Однако в качестве партии, которая освободила Индию и была единственной действительно общенациональной, ИНК доминировал на всех уровнях, зачастую получая большинство в 2/3 мест и в парламенте страны, и в законодательных собраниях штатов.
Столь завидная позиция давала Конгрессу всякого рода формальные и неформальные преимущества, что делало невозможным серьезный вызов его линии по большинству вопросов. Подобно Демократической партии на американском Юге в былые времена, Индийский национальный конгресс контролировал все стадии политического процесса. Индия была демократической страной, хотя при общем равенстве одна политическая партия оказывалась «более равной», нежели остальные. Тем не менее, страна оставалась вполне либеральной. ИНК искренне стремился сформировать традиции настоящего конституционного правления. Сам Неру глубоко почитал либеральные институты и традиции, прежде всего прерогативы парламента и прессы. Он поддерживал независимость судебной власти, даже если это вело к политическим поражениям правительства в суде. Он был одержим идеями светскости и религиозной терпимости. Несмотря на свою чрезвычайную популярность, Неру допускал оппозиционные взгляды (и даже их преобладание на какое-то время) как внутри своей партии, так и в правительстве. В конце 1960-х и в 1970-е годы, когда я рос в Индии, такая традиция все еще была сильна, однако она уже сходила на нет. Индийский национальный конгресс, бывший ранее полнокровной организацией с массовым участием, впал в дремоту раболепного имперского двора, назначаемого популярным лидером, Индирой Ганди, и пред нею преклоняющегося. Госпожа Ганди проводила популистскую политику, которая нередко отличалась неконституционностью и, уж конечно, не была либеральной. В частности, она национализировала банки и отменила права индийской знати. Тем не менее, суды в основном сохраняли независимость, пресса оставалась свободной, а религиозная терпимость - священной. Однако со временем приверженность Индийского национального конгресса таким принципам и ценностям ослабла. Еще существеннее то, что партия перестала быть доминирующим общенациональным институтом. Появились новые претенденты на власть, стремившиеся занять освободившееся пространство. Самым заметным среди них стала партия индуистских фундаменталистов Бхаратия Джаната парти (БДП).
Впрочем, БДП - лишь одна среди сонма новых партий, привлекательность которых базировалась на региональных, религиозных или кастовых различиях. В результате в политическую систему влились новые избиратели - почти все происходящие из бедных сельских семей и низших каст. В 1950-е годы в выборах принимало участие около 45 процентов населения; сегодня эта цифра превысила 60 процентов. Индийский политолог Йогендра Ядав, исследовав данную тенденцию, утверждает, что Индия претерпевает «коренную, хотя и скрытую трансформацию». Речь идет о допуске в политику гораздо более широкого круга населения, в частности - прежних маргиналов. Новые партии придали Индии больше демократичности, но одновременно сделали ее менее либеральной. Б ДП пришла к власти, осуждая секуляризм в духе Неру и фактически пропагандируя военизированный индусский национализм. Она поощряла риторику и деятельность антиму- сульманской и антихристианской направленности. Партией была организована массовая общенациональная кампания по разрушению мечети в городе Айодхья на севере Индии, которая, как считали некоторые индуисты, была построена на месте рождения Рамы. БДП мало беспокоило то, что Рама - это мифологическая фигура, что индуизм проповедует ненасилие и терпимость и что у Индии уже был чудовищный опыт религиозного насилия (который вновь повторился в связи с проблемой Айодхьи). Риторика, основанная на выражении ненависти к иноверцам, звучала весьма привлекательно для основных избирателей БДП. Впоследствии она сформировала правительственную коалицию, так что ей поневоле пришлось умерить свою агрессивность в отношении мусульман, христиан и низших каст, чтобы не отвратить от себя остальных участников коалиции. Но партия по-прежнему проводит политику «индуизации» страны, что подразумевает переписывание исторических текстов для принижения значения или вымарывания ссылок на мусульман и другие меньшинства, создание в основных университетах факультетов астрологии и поощрение использования индуистских религиозных символов в общественных местах.
Когда же у партии возникали политические осложнения, она неизменно подбрасывала топливо в огонь религиозного конфликта, как это было сделано в Гуджарате в 2002 году. Там местное правительство, сформированное БДП, самым беспрецедентным образом не только допустило убийство тысяч невинных мусульманских мужчин, женщин и детей, а также этническую чистку, приведшую к изгнанию десятков тысяч людей из родных деревень и горо- дов, но даже содействовало всему этому. В известном смысле это был первый погром в Индии, поддержанный государством. Особенно тревожит то, что он укрепил опору БДП среди индусов. Действительно, лидер БДП в Гуджарате рассчитывал выиграть от вспышки насилия и планировал провести выборы несколькими месяцами спустя. Однако надпартийный административный орган, занимающийся выборами в Индии (Избирательная комиссия), проявив мужество, придя к заключению, что в подобных обстоятельствах выборы проводить нельзя. Религиозная нетерпимость - это лишь наиболее заметная черта нового облика индийской демократии. Повсеместная коррупция и неуважение к верховенству права изменили всю политическую систему страны. Возьмем Уттар-Прадеш - крупнейший штат Индии, политическую базу Неру и других титанов Индийского национального конгресса. Теперь там доминируют БДП и две партии, представляющие низшие касты. Сложившуюся там политическую систему нельзя описать иначе как «бандитскую демократию». Результаты выборов ежегодно подделываются, избирательные урны наполняются фальшивыми бюллетенями. Партия-победитель наводняет бюрократический аппарат (а порой и суды) своими приспешниками и подкупает оппозиционных законодателей, чтобы те переметнулись на ее сторону. Для миллионов новых избирателей из низших каст трагедия состоит в том, что их представители, за которых они послушно голосуют в массовом порядке, запустили руки в государственную казну и стали чрезвычайно богатыми и влиятельными, выступая под лозунгом защиты интересов своего народа. Процесс достиг своей кульминации в ноябре 1997 года, когда главный министр штата Уттар-Прадеш реализовал полученное его партией большинство в парламенте, создав кабинет из 93 министров.
В результате все законодатели, сменившие партийную принадлежность и оказавшие ему поддержку, смогли получить назначения в качестве правительственных чиновников. У новых министров было пестрое прошлое; в отношении 19 из них имелись документированные сви детельства о совершенных ими преступлениях (причем речь шла отнюдь не о штрафах за превышение скорости). Например, в отношении министра по делам науки и технологии Хари Шанкара Тивари у полиции есть данные, что он подозревается в девяти убийствах, десяти покушениях на убийство, трех грабежах и трех похищениях. В отношении министра «имплементации программ» (чтобы это ни означало) Рагхураджа Пратап Сингха проводилось расследование в связи с двумя убийствами, тремя покушениями на убийство и несколькими похищениями (всего 25 эпизодов). Еще один деятель, Пратап Сингх, использовал свои недавно обретенные полномочия, чтобы стать феодальным бароном. Сцены, происходящие в его загородном доме, ведущий индийский новостной журнал «Аут- лук» описывает так: Во внутреннем дворе он вершит суд, вынося решения без всякого промедления - налагает штрафы на «заблудших подданных» или распоряжается задать кому-то хорошую порку. Его подданные - нищие мужчины, женщины и дети - касаются лбами его ног, моля о пощаде. За воротами его укрепленного поместья под названием «Баинти» люди каждое утро выстраиваются в очередь, чтобы воздать хвалу хозяину; при этом их туловища согнуты под прямым углом... Двадцативосьмилетний [вождь] ездит на великолепных лошадях, держит слонов, носится по окрестностям в [четырехколесном прогулочном экипаже] с эскортом из вооруженных сторонников. По сведениям полиции, он убивает своих противников, организует похищения ради выкупа, совершает грабежи. Но это нисколько не помешало его карьере. В 1993 году, в возрасте всего 24 лет, он впервые принял участие в выборах и победил на них. Через три года он вновь бросился в бой и, за исключением БДП, никто не осмелился ему противостоять10. Таковы реалии индийской демократии. Однако никто на Западе не хочет взглянуть на нее более пристально. Мы предпочитаем рассуждать в романтическом ключе о том, как прекрасно, что индийцы голосуют, и о восхитительных чертах крупнейшей в мире демократии. Вдумчивые индийцы смотрят на дело несколько иначе. Маститый журналист Кулдип Наяр назвал то, что происходит в штате Уттар-Прадеш, «убий- ством демократии среди бела дня». Еще один известный писатель Прем Шанкар Джха считает, что демократия здесь пережила откат, «уйдя на два столетия назад». Причем это не изолированный случай. Политическая коррупция в соседних штатах Бихар и Харьяна еще сильнее. Многие из подобных тенденций находят свое отражение в парламенте и правительстве в Дели, хотя и в не столь ярко выраженных формах. Судебная система Индии из гордости национальной демократии превратилась в коррумпированную прислужницу политической власти. В 1975 году местный судья лишил должности премьер-министра Индиру Ганди, постановив, что она нарушила один второстепенный избирательный закон. В 1981 году другой местный судья вынес решение против наиболее могущественного регионального политика Индии - главного министра Махараштры (самого богатого штата страны, где расположен Бомбей - столица индийской экономики). Сегодня, когда та или иная партия приходит к власти в каком-то регионе Индии, она нередко находит пути, чтобы укомплектовать местные суды своими сторонниками. Предвидя подобное развитие событий, судьи ныне сами предлагают свои услуги политическим лидерам, чтобы благополучно остаться на своем посту и получить вознаграждение по выходе на пенсию. За исключением Верховного суда в Дели, ни один другой суд в Индии не проявляет независимости, которая была свойственна почти всем им еще при жизни прошлого поколения. Коррупция существовала в Индии всегда, но до 1970-х годов она была в основном мелкой, будучи порождением неразумного хозяйственного регулирования в стране. В 1960-е годы типичный акт коррупции состоял в том, что бюрократ брал взятку за выдачу разрешения на некую частнопредпринимательскую деятельность. Конечно, это было дурно с точки зрения экономического роста, но не искажало политического процесса в целом. Политическая коррупция также существовала, но имела ограниченный характер. Никто не обвинял в коррупции Неру, его преемника на посту премьер-министра Лада Бахадура Шастри или кого-либо из высшего состава правительства 1950-1960-х годов. Возможно, самое важное состояло в том, что судоустройство оставалось чистым и придержи- валось высоких стандартов. В 1958 году Неру назначил одного из самых видных индийских юристов М. К. Чаглу послом в Соединенные Штаты. Адвокатский совет Бомбея тут же выступил с официальным протестом, высказав озабоченность тем, что назначение судьи на высокую должность способно скомпрометировать представление о независимости судей. Сегодня вознаграждение уступчивых судей путем предоставления им выгодных постов стало столь распространенным, что на него перестали обращать внимание. В итоге, хотя коррупция и злоупотребление властью достигли неслыханных масштабов, ни один судья ни в одном уголке Индии ни разу не принял решения, направленного против какого-то влиятельного политика. Единственная попытка очистить процесс выборов, предпринятая главой избирательной комиссии страны, обернулась ничем. Если оглянуться назад, то станет ясно, что Индийский национальный конгресс при Неру, то есть в 1950-1960-е годы, установил в Индии квазилиберальный порядок. Он начал сходить на нет по мере того, как за голоса избирателей стали соревноваться новые партии, активно прибегающие к неприкрытым призывам к кастовой, языковой и религиозной солидарности. Особенно это дает себя знать в изменении атмосферы и характера моего родного города. Бомбей - это город, построенный жившими в нем крупными общинами меньшинств: промышленниками-парси, купцами из Гуджарата, мусульманами-рестораторами и, конечно,, британцами. В отличие от Калькутты и Дели, он никогда не был местом сосредоточения британской администрации. Это был индийский Нью-Йорк и Лос-Анджелес одновременно - город, кичившийся новым богатством, грубый, но при этом живой, талантливый и терпимый. Как и во многих других крупных портовых городах, космополитизм был буквально разлит в его просоленном воздухе. Теперь такой Бомбей остался только в воспоминаниях. За последние 20 лет подъем индусского национализма и его местной разновидности - маратхского шовинизма - привел к систематическому разрушению старого города. Региональная партия Шив Сена, которая породила это движение, названа в честь вождя XVII века Шиваджи, выступавшего против мо- гольских императоров в Дели (мусульман). Эта партия твердо намерена очистить штат Махараштра и его столицу Бомбей от всякого «чуждого» влияния. (Мусульмане прибывали в Индию, начиная с XII века; получается, что 800 лет недостаточно, чтобы считаться местным жителем.УПоследнее особенно отчетливо видно в проводимой ею кампании по переименованию городов, поселков, дорог и зданий, названия которых не являются чисто индусскими. Кульминацией этого стало переименование Бомбея в Мумбай в 1996 году. Этот акт в значительной мере иллюстрирует надуманность индусского национализма. В отличие от древней столицы Китая, название которой было переделано пришельцами с Запада на английский манер в Пекин, Мумбай фактически не был городом до того, как португальцы и британцы назвали его Бомбеем. Подобно Сингапуру и Гонконгу, это была просто рыбацкая деревенька; городом ее сделали колонизаторы. Мумбай - это не возврат к прошлому, а утверждение мифа. Новые названия городов и кварталов могут показаться делом ЧИСТО символическим. Однако в них отражается крупномасштабное изменение подходов, что в период кризисов может обернут ься кровопролитием. В последнее десятилетие мусульмане, являющиеся крупнейшей группой меньшинства в Бомбее, становились жертвами нескольких самых ужасных беспорядков со времен кровавой бани, сопровождавшей раздел Индийского субконтинента в 1947 году. Десятки тысяч людей были убиты, а сотни тысяч покинули Бомбей, скрывшись в провинции. Это стало жутким попятным движением по сравнению с нормальной моделью развития, когда меньшинства стекаются в крупные города в надежде обрести там равенство и новые возможности. Независимая комиссия обвинила правительство и полицию в том, что они оставили жертвы беспорядков без защиты и даже порой содействовали нападавшим. Все это привело к попыткам мести со стороны мусульман, погрузило штат в атмосферу более острого антагонизма по сравнению с тем, что можно было наблюдать раньше. Подобная тенденция сопровождается рецидивами по всей Индии - в самое недавнее время то же самое произошло в Гуджарате - причем агрессия бывает направлена не только против мусульман. В 1998-1999 годы в Индии от религиозно мотивированных нападений погибло в четыре раза больше христиан, чем за предшествующие 35 лет. За период после 1999 года достаточно полных данных пока нет, но и имеющиеся цифры поразительно высоки. Кроме убийств, имели место волны инцидентов, когда сжигали библии, грабили церкви и насиловали монахинь. Правительство опять-таки блокировало и тормозило большую часть разбирательств по поводу таких преступлений. Этнические конфликты столь же стары, как и документально зафиксированная история; а диктатуры часто прикладывают руку к их разжиганию. Однако в новых демократизирующихся обществах тенденция к обострению конфликтов обескураживает своим постоянством. Причина здесь проста: когда общество открывается, и политики начинают бороться за власть, они обращаются к избирателям, хватаясь за то, что оказывается самым простым и доходчивым, а именно - групповую солидарность в противостоянии с некоей другой группой. Часто от этого разгорается пламя этнического или религиозного конфликта. Иногда такой конфликт оборачивается полномасштабной войной.
<< | >>
Источник: Фарид Закария. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. 2004

Еще по теме Тирания большинства:

  1. ТИРАНИЯ БОЛЬШИНСТВА ПРОТИВ ТИРАНИИ МЕНЬШИНСТВА
  2. ПРИТЯЗАНИЯ НА ПРИСУЩИЕ ДЕМОКРАТИЧЕСКОМУ ПРОЦЕССУ БЛАГА
  3. КОНСТИТУЦИЯ В ГРЕЧЕСКОМ ОБЛАЧЕНИИ: ГРЕЦИЯ, ЕВРОПА, ЗАПАД
  4. Тирания большинства
  5. D. Государственное вмешательство и экономическая свобода в латентной группе
  6. ГЛАВА 1 Введение
  7. ¦ 8.1. Политическая философия и поиск «наилучшего режима»            
  8. Б. «АЗИАТСКИЙ СПОСОБ ПРОИЗВОДСТВА» I
  9. ПЛАТОН
  10. АРИСТОТЕЛЬ
  11. Гражданская и социальная концепция в политических учениях нового времени
  12. Франсуа Гизо ПОЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ: О СУВЕРЕНИТЕТЕ
  13. Конституционная система
  14. Аристотель
  15. Джон Стюарт Милль
  16. Бертран Рассел
- Внешняя политика - Выборы и избирательные технологии - Геополитика - Государственное управление. Власть - Дипломатическая и консульская служба - Идеология белорусского государства - Историческая литература в популярном изложении - История государства и права - История международных связей - История политических партий - История политической мысли - Международные отношения - Научные статьи и сборники - Национальная безопасность - Общественно-политическая публицистика - Общий курс политологии - Политическая антропология - Политическая идеология, политические режимы и системы - Политическая история стран - Политическая коммуникация - Политическая конфликтология - Политическая культура - Политическая философия - Политические процессы - Политические технологии - Политический анализ - Политический маркетинг - Политическое консультирование - Политическое лидерство - Политологические исследования - Правители, государственные и политические деятели - Проблемы современной политологии - Социальная политика - Социология политики - Сравнительная политология - Теория политики, история и методология политической науки - Экономическая политология -