Так где же в очередной раз мы увидим укрепление и расцвет демократии? Точно предсказать, где будет сделана очередная попытка установить демократическое правление, нельзя; это во многом зависит от воли случая. Тем не менее можно прикинуть, где такая попытка имеет больше шансов на успех. Из крупных стран в этом плане особенно перспективна Мексика, в последнее время существенно продвинувшаяся по пути к демократии. Надежды связаны именно с тем, что Мексика до известной степени повторяет восточноазиатский путь (являющийся вариацией на европейскую тему). Сначала экономическая реформа, а за ней - политическая. С момента своего основания в 1926 году Мексика характеризовалась однопартийной системой правления. На всех уровнях власти главенствовала Институционно-революционная партия (ИРП). Демократия в Мексике была лишь симуляцией, хотя имелись ее внешние признаки, включая выборы и парламентаризм. Однако после долгового кризиса начала 1980- х годов ИРП пришлось пойти на крупномасштабные хозяйственные реформы, либерализацию внешнеэкономических связей и ослабление системы контроля над национальной экономикой. Как всегда в подобных случаях, экономические преобразования потребовали правовой реформы и других послаблений режима. Процесс особенно ускорился после заключения соглашения о НАФТА (Североамериканской зоне свободной торговли), что закрепило ориентацию Мексики на внешний мир и капиталистический путь развития. К концу 1990-х годов ИРП приступила также к проведению политических реформ, а в 2001 году президент Эрнесто Седильо принял чрезвычайно мужественное и дальновидное решение: впервые в мексиканской истории провести по-настоящему свободные выборы. На них победил кандидат от оппозиции, и в декабре 2001 года Висенте Фокс стал первым демократически избранным президентом Мексики. Поскольку Мексика двигалась по траектории, напоминавшей восточноазиатскую, в большей части западных средств массовой информации страну характеризовали аналогичным образом. Несмотря на существенную правовую и экономическую либерализацию, газеты и журналы обычно описывали ИРП как жесткую авторитарную власть. Несмотря на предшествующие 20 лет либерализации, в 1990-е годы о Мексике все еще привычно говорили как об авторитарном государстве. Ее переход к демократии произошел тогда, когда национальный доход на душу населения составил чуть более 9000 долларов. Это само по себе позволяет предположить, что страна сохранит свою новую политическую ориентацию. Теперь вернемся к нашему простому критерию (среднедушевому доходу) и выявим страны, которые находятся в верхней части диапазона, необходимого для перехода к демократии (то есть имеют доход на душу населения от 5000 до 6000 долларов). Исключив из рассмотрения все страны, богатство которых связано главным образом с природными ресурсами, мы получим список следующих крупных стран: Румыния, Белоруссия, Болгария, Хорватия, Малайзия, Турция, Марокко, Тунис и Иран14. Это страны, где попытки демократизироваться будут, скорее всего, успешными, то есть со временем там сложится подлинная либеральная демократия. В Румынии (6800 долларов), Белоруссии (7550 долларов), Болгарии (5530 долларов) и Хорватии (7780 долларов) доход на душу населения находится в районе 6000 долларов, поэтому здесь весьма велики шансы на консолидацию демократии. Как и в предыдущих случаях, эти европейские страны смогли бы перейти к демократической системе правления и при менее высоком уровне подушевого дохода, поскольку их история также отмечена наличием независимых общественных институтов. Белоруссия представляет собой особый случай, поскольку ее экономика чрезвычайно сильно привязана к российской. Тем не менее, если этой стране удастся избави ться от демократически избранного автократа Александра Лукашенко, вероятен ее весьма быстрый прогресс. Среди стран с частично авторитарными и частично демократическими системами правления Малайзия (8360 долларов) и Турция (7030 долларов) характеризуются доходами, существенно превосходящими планку 6000 долларов. Поэтому у них тоже есть значительные шансы на успех. Малайзия в основном следовала по восточноазиатскому пути: сначала здесь была либерализована экономика, а политика оставалась «под замком» (к сожалению, и в буквальном смысле тоже, если иметь в виду заключение в тюрьму политического деятеля Анвара Ибрагима); лишь затем была постепенно начата реальная демократизация. Турция также представляет собой весьма многообещающий, хотя и сложный случай. Ее нельзя назвать зрелой демократией; военные в этой стране три с половиной раза свергали избранного главу государства («половина» относится к 1998 году, когда армия не допустила к власти избранное правительство, ведомое мусульманской партией; это событие турецкий журналист Йенгиз Кандзр окрестил «переворотом в стиле постмодернити»). Военные в Турции считают себя хранителями светского характера государства; совместно с некоторыми своими единомышленниками из числа судей они твердой рукой насаждают светскость. В целом, соответствующие элиты сыграли в турецком обществе модернизирующую и стабилизирующую роль, но их рвение пережило их полезность. Сейчас главная сила, работающая на пользу либеральных перемен в Турции, - это перспектива членства в ЕС, что вынуждает страну приводить в порядок свои внутренние дела. В октябре 2001 года парламент Турции принял 34 конституционные поправки, чтобы обеспечить соответствие конституции страны стандартам ЕС. С тех пор были осуществлены и другие крупные изменения. Если бы в Европейском Союзе придерживались более широкого стратегического подхода, то его участники поняли бы колоссальные выгоды для обеих сторон от скорейшего, а не отложенного вовлечения Турции в орбиту ЕС. Это также продемонстрировало бы миру, что современное и демократичное мусульманское общество может быть тепло воспринято Западом. Интересны возможности Туниса (6090 долларов) и Марокко (3410 долларов). В Тунисе правит диктатура, а в Марокко - монархия, но в обоих случаях предпринимались некоторые шаги по либерализации существующей системы, особенно в экономическом отношении. Президент Туниса Зин Эль-Абидин Бен Али уже второй десяток лет управляет государством твердой рукой, практически не допуская политической открытости или даже заметного продвижения к правовой реформе. Тем не менее, в стране наблюдается впечатляющий экономический рост. По некоторым оценкам, численность тунисского среднего класса выросла почти в десять раз; сейчас к нему относится более половины всего населения. Подобные экономические трансформации не могут не повлиять на сферы законодательства, въезда-выезда и информации, однако до сих пор прогресс невелик. В Марокко ситуация еще хуже: там больше разговоров, чем действий. Король Мухаммед VI унаследовал от своего отца Хасана II почти средневековую структуру политической власти. Молодой король произвел большое впечатление своими речами, призывая к хозяйственной реформе, верховенству права, предоставлению равных прав женщинам и больших свобод - всем своим подданным. Однако за три года его правления мало что изменилось. И все же Тунис и Марокко - это довольно открытые общества, если сравнивать их с остальным арабским миром. Если бы они сумели либерализовать свою экономику, а затем и политику, то весь мир получил бы мощный сигнал о том, что ни одна культура, религия или территория не способна противостоять демократии.