За рамками утопии

Здесь мы лишь в кратком и обобщенном виде описали предпринятую Горцом попытку возродить и популяризировать критику наемного труда, предложенную утопическим социализмом. Пять перечисленных идей, тем не менее, дают общее представление о его очень плодотворной и достаточно обоснованной критике нынешнего политического консенсуса относительно необходимости восстановления полной занятости.

Отметим, что центральное место в полемических доводах Горца отведено идее разграничения гражданского общества и государства.

гииита и процесс цивилизации

сударствснной сферы добровольного сотрудничества между равноправными индивидами и группами, освобожденными от «общественно необходимых» работ) и государства (сферы иерархически организованных институтов принуждения, необходимых для рациональной и эффективной координации гражданского общества) имеет первостепенное значение для определения, данного Горном социализму. Столь же важным для его видения социализма является, следовательно, и различие между «самостоятельно выбираемой» деятельностью в гражданском обществе (Горц предпочитает не называть эту деятельность работой) и принудительной (если она не оплачивается) работой в государственном секторе. Исходя из этих двух различений, Горц подчеркивает, что социализм вовсе не равнозначен (как считали Оуэн, Фурье, Лафарг и многие социалисты 19 века) гармоничному сотрудничеству в обществе без правительства, закона и полиции. А в противовес неоконсерваторам Горц настаивает на том, что социализм не равнозначен режимам советского типа, которые подавляют гражданское общество посредством государственной бюрократии, канцелярщины, партийной пропаганды, тайной полиции, централизованного планирования и принудительного труда. Наоборот, по мнению Горца, социализм означает такой тип системы, при котором общественно необходимые работы сведены к минимуму и равномерно распределяются между гражданами, так что государственный сектор является минимальным, а сфера гражданского общества — максимально большой.

Как становится очевидным из этого краткого рассмотрения, в представлении Горца о будущей социалистической системе есть ряд пробелов и сомнительных положений. Прежде всего, вызывает беспокойство склонность Горца игнорировать необходимость большей политической демократии. Из его анализа остается неясным, каким образом вступающие в добровольное сотрудничество индивиды и группы гражданского общества смогут доводить свои требования до государства или защищать себя от его власти. Горц опирается на произвольно выбранное допущение, которое подвергается критике в настоящих очерках и согласно которому институты государственной власти представляют собой всего лишь бюрократическую машину и поэтому, как таковые, неизбежно развиваются аномально. С этой проблемой связано — будучи ее оборотной стороной — откровенно упрощенное изображение Горном экономических механизмов демократического гражданского общества. Теория социалистического гражданского общества — здесь моя позиция резко расходится с легковесными построениями Арато и Коэиа — должна уделять больше внимания принципам организации производства, обмена и потребления*. Горц справедливо подчеркивает, что для достижения свободы и равенства всех граждан необходимо упразднение монопольной власти наемного труда (и, следовательно, власти частного капитала) над гражданским обществом. Вместе с тем, для замены обществ наемного труда новым типом общества, обеспечиваемым го

сударством, необходимо плюралистическое сосуществование различных типов экономической деятельности, осуществляемых разветвленной сетью семей, отдельных индивидов, мелких частных предприятий, кооперативов и крупномасштабных национализированных предприятий, координация которых достигается через четко определенные секторы добровольного сотрудничества плюс бартерный обмен плюс рыночные механизмы плюс государственное регулирование, — однако этот аспект остается непроясненным у Горца19.

Помимо указанных есть и другие недостатки.

Рассмотрение Горном стратегий перехода к будущей социалистической системе страдает, кроме того, некоторой неопределенностью. Горц не рисует подробной картины движения из настоящего в будущее. В согласии со своим утопическим стилем мышления он постоянно подчеркивает, что мы не должны бояться ставить вопросы о нынешнем обострении проблем безработицы, хотя на них не так-то просто ответить. Горц справедливо отмечает, что нередко сегодняшняя реальность вчера была утопией, а то, что будет реальностью завтра, сегодня кажется утопией. В этом смысле его собственная утопия — это намеренный вызов: он ставит под сомнение и опровергает кажущийся «естественным» идеал полной занятости для того, чтобы дать толчок общественной дискуссии о будущем наемного труда.

На мой взгляд, в утопизме Горца заключена главная сила его произведений.

ческом режиме, го есть без активного вмешательства человека. Чтобы не допустить неожиданных и опасных сбоев в их функционировании (которые имели место, к примеру, в Чернобыле и на Трехмильном острове), требуется квалификация человека, его способность к импровизации и выработке коллективных оценок Кроме тою, в своей работе новейшие автоматические системы (такие как роботы и компьютеры) часто порождают неструктурированные и не имеющие предусмотренного решения проблемы, которые могут быть решены только темп, кто работает с этими системами. Наконец, замечательная «гибкость» этих новых технологий, позволяющая изменять как процесс труда, так и тип производимой продукции, может быть максимально использована только благодаря коллективным решениям, принимаемым людьми перед началом производства. Дальнейшее обсуждение этих вопросов см. в. Perrow Ch. Normal Accidents. Living with High-Risk Technologies. New York. 1984, Hirschhorn L. Beyond Mechanization: Work and Technology in a Post-Industrial Age. London. 1984; Cooley M. Architect or Bee? The Human/Technology Relationship. Slough, 1983.

работицей, насколько глубоки их корни в том процессе цивилизации, который происходил в начале эпохи модерна. Тем не менее, доводы Горца вызывают множество вопросов относительно социально-политической стратегии, то есть социальных и политических средств достижения намеченной им цели — охраняемого государством гражданского общества, над которым больше не тяготеют императивы наемного труда. Среди наиболее важных вопросов стратегии можно выделить три группы, дающие представление о том, какого рода трудности предстоит преодолеть демократам в борьбе за сокращение и перераспределение наемного труда.

1.

Мало что изменилось с тех нор. Психическая травма из-за ощущения себя безработным, убеждение в том, что работа по найму является одним из главных способов выживания и что, следовательно, быть выброшенным в ряды безработных унизительно для самого существования человека, никуда не исчезли. Последствия утраты работы часто глубоко нндивпдуальны, но они никоим образом не ограничиваются трудностями, связанными с резким уменьшением дохода н покупательной способности. Несомненно, сегодня, как и в 1930-е годы, травмирующие последствия вынужденного безработного состояния крайне разнообразны и зависят от таких факторов, как пол, предшествующий род занятий, уровень безработицы в данной географической области, а также наличие или отсутствие на данный момент оплачиваемой работы у других членов семьи. Даже когда эти факторы принимаются в расчет, все равно безработные нередко ощущают себя пассажирами летящего лайнера, у которого отсутствуют шасси для посадки.

«Не образующие класса не-работники» обычно ощущают себя униженными и оскорбленными. Они оказываются в изоляции, на какое-то время их бросают на произвол судьбы профсоюзы, главные политические партии и работающее большинство. Пет ничего удивительного в том, что при таких обстоятельствах у этих не-работников развивается вовсе не неприязнь к работе, а страстное желание иметь оплачиваемую работу. Горц отметает эти препятствия в надежде, что не образующие класса пе-работннки сами преодолеют свою собственную беспомощность. Стало быть, он не способен признать необходимость выработки стратегии солидарности между безработными, профсоюзами и нацеленными на реформы политическими партиями в гражданском обществе. Вместо этого Горц обращается к весьма спорной (марксистской) идее единого революционного класса, идущего сегодня юдолью слез к райским вершинам свободы. Принимая во внимание глубокие различия между временными рабочими и постоянными безработными, следует отвергнуть идею Горца о том, что в настоящее время формируется единый революционный субъект. Перспективы появления общества, где людям предоставлялось бы больше свободного времени, обусловливаются не теоретическими допущениями о (потенциально) однородном политическом субъекте, а развитием на практике солидарности между не образующими класса не-работппками и разнообразными группами, существующими в рамках гражданского общества и государства. Солидарность тех, кто выступает за свободу от наемного труда, не может опираться на приписываемые разным группам общие интересы (как это имеет место в теории Горца). Начало солидарности должен положить трудный политический вопрос о том, как строить сотрудничество разных социальных групп — безработных, работающих неполный день, участников социальных движений п членов левых политических партий, которые бы при этом уважали право каждого на свое собственное мнение. Солидарность в таком понимании не предполагала бы некоего обязательного для всех участников «общего интереса». Наоборот, она основывалась бы на общем осознании разными социальными и политическими группами того, что массовая безработица в равной мере наносит ущерб их интересам, что возврат к полной занятости невозможен и поэтому существенно важно сокращение и справедливое перераспределение наемного труда.

Формирование такой солидарности будет делом непростым. В Западной Европе крупные политические партии, в том числе и левые, сохраняют глубокую приверженность этосу полной занятости. Кроме того, политика свободного времени, по понятным причинам, очень медленно находит признание среди профсоюзов. В условиях деиндустриализации и сокращения (или появления новых типов) инвестиций профсоюзам нелегко настаивать на требованиях сокращения и перераспределения наемного труда. Например, если фирмы закрываются или перемещаются в другие страны, воинственные выступления профсоюзов с большей вероятностью будут способствовать, нежели препятствовать, сокращению капиталовложений. Наметившийся переход к «росту без увеличения занятости» благодаря очень капиталоемким инвестициям также подрывает влияние профсоюзов, которым с трудом удается гарантировать занятость своим оставшимся членам, не говоря уже о поддержке безработных и работающих неполный день. За последние примерно пять лет в профсоюзах Великобритании и ряда других западноевропейских стран четко наметилась тенденция поддерживать среднюю тридцатипятичасовую рабочую неделю; проекты введения тридцатидвухчасовой недели (например, «широкая стратегия» Национального союза работников связи в Великобритании) также получают все большее распространение в переговорах о размере заработной платы. Это наводит на мысль, что слой «постоянных рабочих» не всецело предан наемному труду, как полагает Горц, однако путь к более радикальной позиции в вопросе сокращения и перераспределения наемного труда — скажем, переход к требованию максимальной двадцатичетырехчасовой или трехдневной рабочей недели — предстоит еще долгий, хотя это составляет существенное условие для разработки реальной и общей для всех политики свободного времени.

2. Отсюда напрямую вытекают вопросы стратегии второго типа, связанные с представлением Горца о социализме. При условии желательности требования «Меньше работать, больше жить», какие виды стратегий, нацеленных на сокращение и перераспределение наемного труда, могли бы способствовать претворению этого требования в жизнь в интересах всех людей? В рассмотрении Горцом сокращения наемного труда поражает отсутствие ясности в вопросе этих конкретных стратегий. Это достойно сожаления, ибо серьезные затруднения возникают при разработке реальной политики, гарантирующей тем, кто способен и готов заниматься наемным трудом, право на такой труд, пусть и менее продолжительный по времени, — с тем чтобы наемный труд и связанные с ним преимущества были более справедливо распределены в гражданском обществе. Имеется несколько возможных типов таких стратегий. Главные из них кратко изложены ни-

же. Каждая стратегия имеет свои трудности, однако в зависимости от места и времени ее применения эти трудности можно уменьшить или компенсировать благодаря комбинированному использованию двух или нескольких таких стратегий.

(а) Сокращение основного времени рабочей недели. В ряде обществ наемного труда профсоюзы отдают приоритет обычной тридцатипятичасовон рабочей неделе. Некоторые профсоюзы уже выступают с требованием даже более короткой рабочей недели: так, например, Британский национальный союз банковских служащих, добившись тридцатипятичасовон рабочей недели, выдвигает требование двадцативосьмичасовой или четырехдневной рабочей недели. Оценки количества рабочих мест, высвобождаемых или создаваемых благодаря введению более короткой рабочей недели, очень разнятся. Так, согласно модели, разработанной Немецким институтом экономических исследований в Берлине, повсеместное сокращение рабочей недели на пять часов могло бы за пять лет создать в Западной Германии около одного миллиона новых рабочих мест". Другие оспаривают эту оценку, ссылаясь на катастрофически провалившуюся попытку правительства Миттерана во Франции законодательным путем провести сокращение рабочего дня в целях хотя бы кратковременного снижения темпов роста массовой безработицы24. Независимо от того, какая из этих оценок является правильной, очевидно, что одно только сокращение основного времени рабочей недели не позволит быстро преодолеть безработицу. Кроме того, есть основания сомневаться даже в том, что работодатели будут создавать рабочие места с неполным рабочим днем в целях возмещения сокращения рабочего времени; скорее, они постараются компенсировать свои потребности в рабочей силе за счет автоматизации или же попробуют возместить сокращение продолжительности рабочего времени за счет увеличения производительности труда. В прошлом же сокращение оплачиваемого рабочего времени частично возмещалось благодаря попыткам работодателей увеличивать сверхурочное рабочее время. Это безусловно привело бы к снижению производительности труда.

(б) Сокращение сверхурочного рабочего времени. Справед- ливое предоставление всем возможности не заниматься на- емным трудом со всей очевидностью предполагает сущест- венное сокращение сверхурочного рабочего времени. Многие наемные рабочие, особенно те, которые занимаются физиче- ским трудом или же трудом в сфере обслуживания, все еще работают долгие часы на рынке труда. Выборочные исследо- вания, проведенные в 1977 г. в странах Общего рынка, пока- зали, что средняя рабочая неделя для мужчин, занятых в сельском хозяйстве, достигала пятидесяти часов в неделю в Великобритании и сорока пяти часов в семи других стра- нах. В промышленном производстве она превышала сорок два часа в трех странах, в том числе и Великобритании. В сфере услуг рабочая неделя достигала сорока трех часов во Франции и сорока двух часов в двух других странах2-1.

Если бы время, затрачиваемое на сверхурочную работ)', можно было распределить на новые рабочие места с полным рабочим днем и если бы работодателей можно было заставить нанять на эти рабочие места люден, то значительное число безработных получили бы работу. Однако попытки воспрепятствовать использованию сверхурочного времени наталкиваются на значительные трудности. Работодатели обычно сопротивляются попыткам сократить сверхурочное рабочее время, объясняя это тем, что это увеличивает их затраты на найм и обучение новых работников. Кроме того, сверхурочная работа составляет важную часть недельного заработка многих людей, занятых в низкооплачиваемых отраслях, и любая попытка принудительным путем сократить сверхурочное рабочее время серьезно скажется на таких рабочих. При нынешнем положении дел мало кто из работников, занятых полный рабочий день, был бы готов лишиться постоянного приработка, получаемого за сверхурочную работу, ради предоставления оплачиваемой работы безработным — разве что будет пропорционально увеличена их основная заработная плата.

(в) Добровольная занятость неполный рабочий день. Доля работников, занятых полный рабочий день и заинтересован- ных в сокращении рабочего дня, гораздо больше, чем принято считать. Согласно ряду исследований, проведенных в 1970-х годах, большинство занятых полный рабочий день предпочли бы меньше работать на рынке труда, даже если при этом они зарабатывали бы меньше. Как показывают самые последние исследования в Западной Европе, этот вывод все еще остается в силе, несмотря на снижение темпов роста заработной платы в последнее десятилетие и соответствующий рост числа работников, предпочитающих иметь более высокую заработную плату. Многие исследования свидетельствуют о том, что большинство людей хотят иметь оплачиваемую работу и зарабатывать больше, однако до определенного предела — пока работа не начинает «вытеснять» из их жизни любую другую деятельность в гражданском обществе26.

Многие рабочие хотели бы работать, скажем, на пять-шесть часов меньше в неделю, но не желают сокращать свою рабочую неделю с сорока часов до двадцати. Если бы это желание перейти к неполной занятости можно было удовлетворить (предпочтительней без соответствующего сокращения заработной платы), это, возможно, умеренным образом сказалось бы на общих показателях безработицы. Однако работодатели с неохотой нанимают новых работников по той причине, что это якобы требует затрат на их обучение. Кроме того, профсоюзы очень скептически относятся к идее заключения трудовых соглашений в случае добровольной неполной занятости. Их справедливое недоверие вызвано тем, что часто работа неполный день не является гарантированной, что в настоящее время идет процесс интенсификации труда (например, за счет увеличения нормы выработки) и что занятые неполный рабочий день обычно подвергаются дискриминации, когда речь заходит о повышении по службе и правах на получение помощи, пособия и т.д. Кроме того, прог]х:оюзы склонны считать, что рабочие, запятые неполный день, не будут поддерживать коллективную профсоюзную политику, например, не будут участвовать в забастовках, когда это будет необходимо- Отсюда многие профсоюзы делают заключение, что добровольная неполная занятость подрывает профсоюзную солидарность и играет на руку работодателям, однако есть все основания считать этот вывод поспешным. Профсоюзы еще только начинают выяснять, как можно дополнить их коллективные стратегии активным отстаиванием интересов растущего числа работающих неполный день (среди которых большинство женщины) и выдвижением требований предоставления каждому занятому полный рабочий день возможности работать неполный день без какого-либо ущемления его прав или перспектив продвижения по службе.

(г) Ранний добровольный выход на пенсию. Среди мер по количественному сокращению рынка труда альтернативой изменению продолжительности рабочей недели могло бы стать, например, значительное снижение возраста (добровольного) выхода на пенсию. Борьба за то, чтобы завершать трудовую деятельность в более молодом возрасте, когда возможна более содержательная жизнь, — вместо простого (или вынужденного из-за сокращения) «ухода на пенсию» — может привести к созданию новых рабочих мест. Однако затраты на подобную стратегию весьма велики, не только из-за увеличения объема пенсионных выплат, но и из-за возможного снижения налоговых отчислений в государственный бюджет и взносов в фонд социального страхования. Кроме того, многие рабочие и служащие, учитывая нынешний размер пенсионного пособия, весьма неохотно выходят на пенсию, предпочитая оставаться на рынке труда и получать больший доход. Однако, если бы альтернативные формы самостоятельно выбираемой работы вне рынка труда стали более привлекательными, то люди, возможно, с большей охотой выходили бы на пенсию раньше.

Если принять во внимание трудности, упомянутые в данном перечне возможных стратегий, становится ясно, что общая эффективная и справедливая стратегия по сокращению рабочего времени предполагает необходимость комбинированного использования этих частных стратегий с учетом местных условий. Кроме того, необходимо найти способы координированного применения этих стратегий на конкретном заводе, в конкретном учреждении, на местном, региональном и даже международном уровне, используя для этого государственные реформы сверху и радикальные социальные инициативы снизу. Это позволило бы воспрепятствовать дальнейшему углублению имеющихся сегодня серьезных различий в условиях труда и, возможно, даже повернуть этот процесс вспять. Это также способствовало бы противодействию реакционным инициативам консервативных политиков и работодателей, которые все больше стараются выдать так называемое «гибкое» распределение рабочих часов, то есть формы «добровольной» неполной занятости, которые на деле низкооплачиваемы и часто принудительны, — за частное решение общей проблемы справедливого сокращения рабочего времени.

3. Наконец, не предполагает ли представление Горца об «обществе после наемного труда» необходимость стратегии перехода, гарантирующей выплату всем взрослым гражданам социального пособия? Если это так, то не имеется ли серьезных политических препятствий на пути популяризации и успешного внедрения в практику такого гражданского пособия? Есть все основания полагать, что популяризация и введение гарантированного социального пособия представляет собой одно из наиболее важных условий успешного проведения политики сокращения и перераспределения наемного труда, хотя Горц не уделяет достаточного внимания этому социальному пособию, равно как и препятствиям на пути его принятия. Основной принцип выплаты гражданского пособия, впервые сформулированный в Европе в 1920-е годы и возрожденный в 1960-е, очень прост: государство выплачивает каждому взрослому гражданину недельную или месячную субсидию в размере прожиточного минимума при одном-единственном условии — подтвержденном статусе гражданина. Если допустить, что наемный труд нельзя будет полностью упразднить (как это часто предполагает Горц), то у граждан, желающих получать дополнительный доход, работая по найму, будет такая возможность, хотя этот заработок будет облагаться налогом; те же, кто не пригоден для работы по найму, например престарелые больные люди или люди, имеющие призвание к другим видам деятельности, получили бы право на дополнительные выплаты с тем, чтобы не происходило отставания их доходов от доходов сограждан. Затраты на обслуживание системы гражданских пособий покрывались бы единым налогом на доходы, обеспечиваемые работой по найму, и/или на прибыли работодателей, получаемые за счет стремительного повышения производительности труда и за счет нынешнего мощного экономического роста, не сопровождающегося увеличением занятости. Сбором налогов и их перераспределением в виде пособий гражданам ведал бы единый государственный орган. Поскольку на смену нынешней неразберихе в выплате государственных пособий (например пособий по безработице и социальному обеспечению, стипендий студентам и детских пособий) и в предоставлении налоговых скидок пришла бы единая компьютеризованная система, в которой все выплаты и скидки были бы сведены воедино, это в результате дало бы значительное снижение административных расходов.

Вопреки распространенному мнению, система гражданских пособий вовсе не будет иметь регрессивных последствий для общества. Наоборот, эта система гарантировала бы каждому гражданину право не работать по найму и в то же время обеспечивала бы наиболее равномерное распределение между гражданами материальных ценностей, создаваемых всем гражданским обществом. Обеспеченных достаточным социальным пособием людей ничто не вынуждало бы продавать свою способность к труду на рынке; право на доход (и, следовательно, на выбор собственного образа жизни) совершенно не зависело бы от наличия у человека работы. У людей появилась бы возможность выбирать, сколько времени им тратить на работу по найму, а сколько — на любую другую деятельность в гражданском обществе, включая работу по дому и в неофициальной экономике, охватывающей собой индивидуальные формы деятельности (такие как работа слесарем или свободное сочинительство), небольшие частные предприятия (например, рестораны) и кооперативы. Гарантированное пособие гражданину фактически уменьшило бы возможности недемократического надзора со стороны чиновников государства всеобщего благоденствия над многими претендентами на пособия: все имели бы право на гражданское пособие независимо от рода занятий и социального статуса. Вместе с тем, гарантированное пособие для всех фактически положило бы конец нынешней системе «семейного заработка» (когда мужчина в глазах государства и частных работодателей является единственным «кормильцем» в семье), равно как и материальной зависимости женщин от мужчин в семье. Впервые за всю эпоху модерна ко всем женщинам стали бы относиться как к равноправным с мужчинами членам гражданского общества. Гражданское пособие, на которое имели бы право все женщины независимо от их семейного положения, автоматически предоставляло бы им возможность покончить с их нынешней финансовой зависимостью от мужчин и с гораздо большей свободой выбирать между оплачиваемыми и неоплачиваемыми видами деятельности.

В работе «Дороги в рай» и последующих статьях Горц впервые обращается к вопросу о необходимости гарантированного дохода, обеспечивающего существование. Будучи связанным с требованием сокращения и перераспределения наемного труда, гарантированное гражданское пособие, правильно отмечает Горц, могло бы значительно увеличить свободу выбора каждым человеком своего образа жизни в гражданском обществе. Однако Горц не учитывает очень серьезные стратегические моменты, препятствующие принятию принципа гражданского пособия, особенно в кругах частного капитала, среди профсоюзов и социалистических политических партий. Капиталисты скорее всего будут протестовать против повышения налогов и вряд ли захотят перестать ощущать себя теми немногими избранными, кто, не работая, получает внушительный доход. Поэтому они могут организовать политически мотивированный бойкот от лица капитала, однако подобного рода противодействие можно заранее предвидеть и нейтрализовать посредством введения ограничений на свободное движение финансового капитала, предоставления значительных налоговых скидок на новые инвестиции и с помощью других проектов. Социалистические политические партии в настоящее время очень негативно относятся к этому принципу, что отчасти является простой реакцией на его поддержку со стороны антисоциалистов, в особенности неоконсерваторов27. Отчасти же причина этого коренится в неспособности сторонников введения гражданского пособия открыто отстаивать важность и осуществимость определенных краткосрочных мер (таких как предоставление любому из родителей отпуска по уходу за ребенком или программа творческих отпусков), которые могли бы подготовить почву для широкой общественной поддержки принципа гражданских пособий28. Имеются также и другие серьезные возражения против этого принципа, выдвигаемые, в частности, профсоюзами. При высоком уровне безработицы и в условиях углубляющейся «дуалнзации» обществ наемного труда профсоюзы государственного сектора без особого энтузиазма встречают предложения относительно гражданского пособия, введение которого неизбежно привело бы к ликвидации рабочих мест в государственных учреждениях социального обеспечения. Профсоюзы частного сектора также принимают в штыки предложения по поводу гражданского пособия на том основании, что оно уменьшит возможности профсоюзов отстаивать интересы своих членов в их борьбе за существование. По мнению этих профсоюзов, если бы все граждане имели право на доход в размере прожиточного минимума, тогда заключение коллективных договоров неизбежно свелось бы к вопросу о дополнительном доходе, связанном с работой по найму, и тем самым к нынешним трудностям, с которыми сталкиваются профсоюзы в борьбе за сохранение единства и привлечение новых членов, прибавилась бы еще одна.

Вполне понятное неприятие идеи гражданского пособия профсоюзами и политическими партиями оказывается серьезной проблемой для Горца. Есть доля иронии в том, что сегодня рабочее движение твердо отстаивает оплачиваемую работу в полный рабочий день, тогда как в 19 веке, проводя кампании за введение дня отдыха, десятичасовой рабочий день и запрещение детского труда, большинство участников

і лава третья

рабочего движения боролись против наемного труда. Поэтому указанная проблема будет разрешена и преодолена на практике только в том случае, если демократические силы в гражданском обществе и государстве смогут выработать творческие стратегии обеспечения солидарности среди имеющих работу, безработных и работающих неполный день29.