После полной занятости

Во многих западноевропейских странах достижение высокого уровня занятости среди мужского населения благодаря вмешательству государства всеобщего благоденствия было сопряжено с большими трудностями, да и сохранялся этот уровень относительно недолгий период — два десятилетия или даже меньше того.

С начала 1970-х годов, когда уровень безработицы резко возрос, заметно усилилось — и по остроте проявления, и по распространенности — общественное беспокойство о будущем наемного труда. Все яснее осознавался тот факт, что традиционная послевоенная политика обеспечения полной занятости мужского населения через проводимое кейнсиан-ским государством всеобщего благоденствия регулирование рынка труда стала утрачивать свои позиции. Однако вопрос о Том, можно ли или следует ли возвращаться к столь широко поддерживаемой когда-то цели, как полная мужская занятость, в настоящее время находит гораздо меньший резонанс в общественном мнении. По сути, в ряде западноевропейских стран общественное обсуждение этой проблемы практически оказалось под запретом. Например, в Великобритании общественное внимание сосредоточено только на способах восстановления «полной занятости».

В книге «После полной занятости» мы с Джоном Оуэнсом показали, что данные, на которых основывается этот оптимистический консенсус, скудны и неубедительны, и это наводит на мысль, что подобные самонадеянные ожидания подкрепляются лишь догматическими посылками, среди которых наиболее важные — это достойная сожаления ностальгия по прошлым временам и вера в верховенство политической воли". Есть серьезные основания сомневаться в осуществимости и желательности «восстановления» полной занятости мужского населения. Имеется немало убедительных свидетельств, доказывающих невозможность воссоздания условий послевоенной Западной Европы, при которых можно было обеспечить полную мужскую занятость, из чего вытекает, что сегодня перед демократами стоит неотложная задача — разработать новые неортодоксальные идеи и стратегии по справедливому разрешению нынешнего кризиса, связанного с безработицей.

Наиболее плодотворная попытка радикальным образом поколебать согласие относительно полной занятости была предпринята в Западной Европе Андре Горцом. Его книги «Прощай, пролетариат» (1980) и «Дороги в рай» (1983)'2 принадлежат к традиции, начало которой было положено Чарлзом Холлом и др. В своих недавних работах Горц пытается возродить и популяризировать старую, характерную для утопического социализма, критику власти наемного труда над гражданским обществом. Здесь он ставит под сомнение ортодоксальное кейнснанское и неоконсервативное допущение о том, что оплачиваемая работа в полный рабочий день является необходимым условием «свободного» гражданского общества.

Книги Горца «Прощай, пролетариат» и «Дороги в рай» нарочито «утопичны». В них используется типичный для утопических произведений прием изображения будущего, коренным образом отличающегося от настоящего, и это достигается путем выдвижения гиперболизированных доводов в качестве критериев, по которым измеряется и оценивается несовершенство настоящего. Как я покажу далее, представленная в этих книгах картина будущего, кроме того, схематична и неточна, что также свидетельствует об ее утопическом характере. Едва ли не каждый утопический остров окутан туманом; подобно им, утопическому социализму Горца недостает ясности и определенности. Горц поэтому и не претендует на то, что дал ответы на все поднятые в его книгах вопросы. Он скорее намерен развернуть атаку, по его словам, на распространенную, особенно в социалистической традиции, ностальгическую и закоснелую верность идее «восстановления» полной занятости. Пять тем, поднятых утопическим социализмом Горца, имеют особенно важное значение для демократической теории гражданского общества и государства.

1. Согласно Горцу, политические программы, опирающиеся на идею поддержания или восстановления государства всеобщего благоденствия в целях обеспечения полной занятости, сейчас уже исчерпали свои возможности. На наших глазах рождается общество, основанное на массовой безработице; наемный труд упраздняется благодаря широкому внедрению на рабочих местах систем микроэлектроники.

Горц мог бы существенно усилить свои доводы против полной занятости мужского населения, проанализировав и другие, нетехнологические, факторы, ответственные за нынешнее обострение проблемы безработицы. Например, он не принимает во внимание решающую роль изменений в международной валютной и торговой системах, возникновение нового международного разделения труда, а также политические проблемы и социальные конфликты, порожденные го сударством всеобщего благоденствия; не учитывает он и вероятность дальнейшего повышения предложения на рынке труда в результате действия демографических и социальных факторов (таких как резкое увеличение рождаемости в конце 50-х — начале 60-х годов и возвращение все большего числа женщин к работе в течение полного или неполного рабочего дня)11. Вместо этого Горц подчеркивает революционный ха-

I лава третья

рактер последствий автоматизации для государства всеобщего благоденствия, стремящегося обеспечить полную занятость. И в производительном секторе экономики и в сфере услуг возрастающее использование микроэлектроники больше ие создает, но ликвидирует рабочие места. Эта новая технология вносит революционные изменения в средства производства как в материальной сфере производства товаров, так и в нематериальной сфере услуг; во всех видах занятости промышленных рабочих н служащих складывается ситуация, когда можно производить большее количество товаров и услуг при меньших капиталовложениях, меньших затратах сырья (особенно энергии) и наемного труда. Отсюда Горц делает вывод, что общества наемного труда будут переживать рост без увеличения занятости; нельзя ожидать, что стимулирование экономического роста (рефляция) посредством новых инвестиций, как частных, так и государственных, сможет создать большое число рабочих мест.

2. Нынешняя мощная волна стремительных технологических изменений не только порождает массовую безработицу. С точки зрения Горца, она также радикально изменяет со-циоэкоиомическую классовую структуру обществ наемного труда. Особенно это сказывается на рабочем движении, которое под давлением ускоряющихся технологических изменений утрачивает свое былое единство. Дезинтеграции подвергается не капиталистическая система, а рабочий класс, который распадается на три отдельных слоя. Во-первых, имеется аристократия в лице «постоянных рабочих». Стремясь сохранить свои рабочие места и противодействовать автоматизации, этот слой составляет главную опору профсоюзного движения. Под угрозой успешного развития автоматизации этот традиционный рабочий класс становится ие более чем привилегированным меньшинством, состоящим из тех, кто имеет оплачиваемую работу в течение полного рабочего дня. (В Великобритании, если сослаться на еще один показатель в подтверждение слов Горца, более 4-х миллионов рабочих мест было сокращено с середины 60-х годов в обрабатывающей промышленности — традиционном средоточии этого слоя.) На политическую самоидентификацпю этой аристократии промышленного труда оказывает сильное влияние ее приверженность наемному труду, и в этом смысле она является дополнением или «точной копией» капитала, группой, которая более не способна стать проводником коренных социально-политических изменений. Второй социальный слой, возникший из-за расслоения рабочего класса, — это растущая масса постоянных безработных. Эту группу нельзя считать «резервной армией» в марксовском понимании, ибо при сложившихся обстоятельствах невелика вероятность того, что они когда-либо возвратятся на рынок труда. У этой массы постоянных безработных очень мало пли практически нет шансов найти оплачиваемую работу. Тем самым безработные становятся пленниками порочного и все расширяющегося круга бедности и праздности; они не считают жизнь на пособие по безработице отдыхом.

3. Для обозначения двух последних слоев — постоянных безработных и временных рабочих — Горц использует тер

мин «не образующие класса ие-работиики»*. Несмотря иа их сегодняшнюю неоднородность и неорганизованность, эти не образующие класса не-работники, скорее всего, и есть те, кто пришел на смену старому разлагающемуся рабочему движению, как наиболее сильный противник капиталистической системы. Это произошло потому, что такие не образующие класса ие-работники обладают следующими социально-психологическими особенностями: (1) Они испытывают неприязнь к работе по найму. Они воспринимают работу по найму как навязываемую извне обязанность, что, по мнению Горца, и есть правильное отношение к ней. Мы являемся свидетелями завершающей стадии исчезновения с исторической сцены рабочих, обладающих разносторонней квалификацией. Работа по найму больше не является личной деятельностью рабочего; на фабрике или в учреждении, работа превратилась в пассивную, запрограммированную деятельность, полностью подчиненную машинам и машипоподобным организациям, которые вытесняют любую возможность личной пнпциативы. Нынешняя технологическая революция только ускоряет эту тенденцию к отчуждению и сокращению числа квалифицированных рабочих. (2) В отличие от квалифицированных рабочих эры промышленного капитализма, не образующие класса не-работники не испытывают гордости за ту работу, какую им приходится выполнять. Не осознают они и той реальной или потенциальной силы, которую придает рабочим наемный труд. Поэтому они не стремятся к коллективному присвоению труда и его орудий; они просто не заинтересованы в рабочем контроле над производством или в классово-ориентированной политике. Перед этими не образующими класса не-работниками не стоит задача обретения свободы в системе наемного труда, для них куда важнее отказ от работы в пользу свободной деятельности вне рынка труда. (3) Несмотря на то, что не образующие класса не-работники представляют собой дезинтегрированную и смешанную социальную группу, они, как правило, с недоверием относятся к существующим институтам (таким как корпорации, профсоюзы, политические партии и органы государст-веннй власти). Они воспринимают всю существующую капиталистическую систему как нечто «внешнее, напоминающее спектакль или шоу». У них нет единого Бога или религии, и их явное отличие от рабочего движения 19 века состоит в отсутствии у них понимания важности своей исторической миссии.

С точки зрения Горца, благодаря этим вместе взятым трем особенностям не образующие класса не-работники обладают огромной потенциальной силой, способной преобразовать существующую капиталистическую систему. Это не означает недооценки политических трудностей, стоящих перед этими не-работниками. Хотя их величайшая сила заключена в нежелании ставить политические проблемы в традиционном духе — например, они больше не проявляют приверженности идее работы по найму или полной занятости, — однако в настоящее время они страдают от полного отсутствия общественного и политического самосознания. До тех пор, пока у них не сформируется такое самосознание — Горц

1'аоота и процесс цивилизации

несомненно считает свои произведения вкладом в этот процесс, — не образующие класса не-работннки рискуют остаться социально безвластной группой политических маргиналов.

4. Согласно Горцу, нынешний экономический кризис, характеризующийся ускоренными темпами автоматизации, безработицей и ростом численности обнищавших не образующих класса не-работников, ставит общества наемного труда перед политическим выбором, имеющим первостепенную важность. Он заключается в следующем: либо на смену обществу всеобщего благоденствия, стремящемуся обеспечить полную занятость, придет авторитарный государственно-регулируемый капитализм («полуживой капитализм»), при котором будут крайне редки рабочие места с полным рабочим днем и большая часть населения, рассортированная по группам, будет лишена власти благодаря разнообразным государственным программам, либо же на смену ему придет демократическое посткапиталистическое общество, которое на справедливой основе сведет к минимуму общественно необходимые работы с тем, чтобы каждый член общества имел максимальные возможности «свободно распоряжаться собственным временем». Горц не сомневается в том, что только второй вариант желателен и осуществим в далекой перспективе. По его мнению, давно настало время возродить старое, выдвинутое утопическим социализмом, требование (которое современным профсоюзным движением во многом или забыто, или проигнорировано): меньше работать по найму, больше жить! Перспектива «общества после наемного труда» должна стать центральной в политике социалистов. Процитируем Горца: «Дайте нам возможность работать меньше, чтобы работать всем и больше делать для себя в свободное время. Общественно полезный труд, распределяемый между теми, кто хочет и может работать, больше не будет, таким образом, чьим-либо исключительным или главным видом деятельности. Взамен, основным занятием людей станет один или несколько самостоятельно выбранных видов деятельности, выполняемых не ради денег, а ради интереса, удовольствия или пользы»16.

Требование «меньше работать» не подразумевает права на «больший отдых». Горц отвергает призывы (выдвигавшиеся, например, Лафаргом17) к предоставлению «большего досуга»; он справедливо отмечает, что грандиозный рост в послевоенные годы «индустрии развлечений» с ее манипу-лятивными возможностями обесценивает антикапиталистический и демократический потенциал подобных призывов. Требование меньшей работы по найму подразумевает право «больше жить», то есть право делать многое из того, что нельзя купить за деньги, и даже кое-что из того, что можно сегодня купить18. Политика «свободного времени», утверждает Горц, должна быть направлена на создание демократического гражданского общества, над которым больше не довлели бы императивы занятости, — иными словами, она должна быть направлена на развитие сферы жизни, регулируемой не институтами государственной власти и не капиталистическими корпорациями и профессиональными союзами, а сетью самоуправляемых небольших институтов (таких как непатриархальные семьи, районные центры, ассоциации сельских жителей, ремонтные мастерские и магазины «Сделай сам», производственные и потребительские кооперативы, библиотеки, киностудии и студии звукозаписи), все члены которых считают друг друга равноправными и в свободное время реализуют свои индивидуальные творческие способности.

5. Горц справедливо подчеркивает, что полицентричное и самоуправляемое гражданское общество, обеспечивающее максимально свободное использование времени, ни в коем случае не могло бы обойтись без институтов государственной власти (таких как законодательные органы, гражданская исполнительная власть, суды и полиция (см. главу 1)). Вопреки мнению большинства предшествующих социалистов-утопистов, известные нам институты централизованной государственной власти нельзя упразднить или каким-либо образом обречь на вымирание. В обоснование этого «еретического» воззрения Горц приводит четыре взаимно перекрывающихся довода. Во-нервых, невозможно раз и навсегда ликвидировать «общественно необходимые» работы (выполняе-

Iлава третья

мые, скажем, водителями автобусов, инженерами, специалистами по компьютерной технике плп сборщиками мусора). Горц вовсе не рисует будущего Кокейна*, где (как на одноименной картине Брейгеля) людям неведом страх нужды, им не нужно работать, где все пребывают в праздности, где готовая пища сама плывет людям в рот, а вино бьет ключом у них под ногами. Это означает, что для справедливого распределения, продуктивного выполнения и эффективного и значительного сокращения «общественно необходимых» работ (Горц предлагает сократить «общественно необходимые» работы до двух часов в день, десяти часов в неделю пли пятнадцати недель в год) потребовалось бы планирование, для осуществления которого были бы нужны координируемые из центра институты государственной власти. Во-вторых, Горц отмечает, что многие технические средства (такие как телефоны, видеоаппаратура, велосипеды и компьютеры), предоставляющие отдельным людям и группам возможность свободного существования в гражданском обществе, могли бы производиться небольшими самоуправляемыми предприятиями, оснащенными новейшими информационными технологиями; однако, если окажется, что это неэффективно и сопряжено с большими затратами времени, указанные технические средства было бы оправданно производить — в целях радикального сокращения времени, отводимого на «общественно необходимые» работы, — на крупномасштабных и централизованно управляемых государственных предприятиях. В-третьих, Горн подчеркивает, что социалисты, призывающие (наряду с другими) к упразднению государства, мечтают о невозможном; маловероятно, что конфликты между отдельными людьми или группами людей исчезнут, и поэтому будущее социалистическое общество всегда будет нуждаться в средствах разрешения конфликтов, а для этой функции исключительно подходят определенные виды институтов государственной власти (например, суды). Более того, социалисты, призывающие к упразднению институтов государственной власти, почти всегда отстаивают «социалистическую мораль» — настаивая на том, что каждый человек или группа должны отождествлять себя со всем обществом в целом. Такая мораль, справедливо отмечает Горц, несовместима с личной и групповой свободой и, более того, следование ей может даже иметь тоталитарные последствия (см. главу 2). Наконец, Горц указывает, что институты государственной власти далеко не всегда подавляют свободу. Так, например, благодаря существованию полиции со строго определенными и политически контролируемыми функциями, выполнение которых не обязательно должно быть связано — как это имеет место сегодня — с постоянной службой в ее рядах, отдельным индивидам не нужно усваивать тонкости всей системы правопорядка. Сходным образом, благодаря существованию правил дорожного движения, соблюдение которых обеспечивается государством, удается избежать утомительных переговоров между водителями автомашин на каждом перекрестке. По мнению Горца, эти примеры доказывают, что определенные институты государственной власти фактически способны предоставлять возможности в том смысле, что они действительно способствуют осуществлению индивидами н группами своей свободы в гражданском обществе.