ОБЩЕСТВЕННОЕ БЛАГО КАК НОРМАТИВНЫЙ ИДЕАЛ

Модернист: Я скорее должен сказать, с желанием, а не с нетерпением, ибо я пришел не как противник идеи общественного блага, но, вернее, как друг... Традиционалист: Как Антоний к Цезарю?

Модернист: ...

Модернист: Разделяю Ваши надежды. Однако я предвижу великие затруднения. Как предписание гражданской добродетели идея общего блага, мне представляется, страдает из-за трех основных видов проблем. Первая — философские затруднения, онтологические и эпистемологические, которыми, подобно чуме, были поражены на протяжении последнего века все попытки обосновать любую отдельную интерпретацию. Что есть общее благо? Как мы можем узнать об этом? Поскольку это так часто обсуждается, я не намерен поднимать данные вопросы сейчас2. Хотя мы не можем просто отмести их в сторону, Часть пятая. Пределы и возможности демократии 431

как если бы это были мелкие неприятности. Философские препятствия твердо стоят на пути всех попыток

утвердить какое-либо определенное понимание общего блага.

Традиционалист: Наиболее прискорбный аспект нашей современной юдоли (plight).

Модернист: Могу посочувствовать Вашей скорби. Отсутствие консенсуса относительно общественного

блага (public good) — и даже по поводу того, существует ли такая вещь вообще, — создает неподдельные

трудности для общественной жизни (public life). Но скорбь и сожаления не заставят обстоятельства

отступить.

Традиционалист: Что же Вы предлагаете взамен?

Модернист: Взамен Ваших сожалений и скорби над отсутствием условий, которых, возможно, никогда в истории и не было, мы должны принять за аксиому, что в случае если и до тех пор пока философские проблемы не преодолены, и нет убедительных причин думать, что когда-либо с ними справятся, существование и природа общего блага (common good) с необходимостью будет крайне спорным предметом, причем не только среди философов и социальных теоретиков, но также и в политической жизни.

Модернист: Я в курсе этого. Но в данном отношении традиция, о которой Вы говорите, ошибочна. Более того, ряд из наиболее репрессивных режимов в истории человечества стал результатом веры правителей в то, что политический конфликт есть неизбежное зло, которое должно быть искоренено. Альтернативный взгляд, которого я придерживаюсь, состоит в том, что не только конфликт неизбежен, но при определенных условиях он может быть источником познания и просвещения4.

Традиционалист: Я согласен, что конфликт по поводу общего блага и других вопросов в политических сообществах типичен, возможно, даже универсален. Я отвергаю, что он неизбежен или желателен. Плюралист: Поскольку Вы двое, кажется, зашли в тупик, почему бы не позволить Модернисту продолжить? 432 Р. Даль. Демократия и ее критики

Предписания чересчур ограниченные или чересчур общие

Модернист: Мое второе возражение состоит в том, что если мы игнорируем философские трудности, на которые я ссылался выше, все попытки предписать общее благо либо слишком ограничены, чтобы быть широко принятыми, или чересчур общи, чтобы оказаться релевантными и полезными. Традиционалист: Что Вы имеете в виду под «чересчур общими» и «слишком ограниченными»? Модернист: Что я понимаю под «слишком ограниченными», способно быть проиллюстрировано работой авторов, желавших обеспечить критерии или правила, которые были бы в достаточной мере конкретны для того, чтобы их можно было применить к конституционным требованиям или к публичной политике. Их правила постоянно оказываются неприемлемыми во многих важных отношениях.

Чаще, однако, предписания общего блага чрезмерно общи. Если авторы всерьез принимают ту точку зрения, что оно является общим для всех, тогда еще труднее точно установить, чему же будет соответствовать этот взыскательный критерий, за исключением высоко абстрактных и предельно обобщенных качеств. Как, например, такой сторонник данного взгляда, как Вы, опишет общее благо?

Традиционалист: Я придерживаюсь традиционных взглядов на то, что общее благо образуют некие особые чаяния, недвусмысленно способствующие благосостоянию каждого в буквальном смысле. Плюралист (перебивая): «Каждого в буквальном смысле» (literally everyone) означает каждого вообще на свете, не так ли? Вы действительно имеете это в виду?

Традиционалист: Конечно, нет! Под каждым я имею в виду каждого в конкретном полисе или государстве. Плюралист: Заметьте, что я не могу согласиться с Вашим определением каждого. Это произвольно в моральном отношении. Но пока я промолчу. Часть пятая. Пределы и возможности демократии 433

Модернист: А каковы Ваши «специфические чаяния, недвусмысленно способствующие благосостоянию всех» в буквальном смысле?

Плюралист: То есть «в конкретном полисе или государстве».

Традиционалист: Они определенно включают мир (peace), порядок (order), процветание (prosperity), справедливость (justice) и общность (community)5.

Модернист: Как раз то, что я ожидал. Ваше определение оставляет содержание «мира, порядка, процветания, справедливости и общности» полностью неопределенным. К сожалению, эти достойные похвалы общие цели не слишком помогают принимать коллективные решения.

Модернист: Вы подтверждаете мою точку зрения. Чтобы оправдать цели, которые будут служить буквально к благу каждого индивида в политии, Вам пришлось просто ограничить возможности общего блага только теми политиями, где благо одного члена никогда не конфликтует с благом другого. В результате, общее

благо существует в политиях, в которых ...оно существует. Но если Вам требуется совершенная гармония для того, чтобы существовало общее благо, тогда, мне кажется, Ваша концепция общего блага бессмысленна для большинства когда-либо имевшихся политических систем, возможно, на самом деле, для всех политических систем реального мира.

Традиционалист: Я признаю, что предложил очень строгие требования. Идеалы часто предполагают суровые требования.

Модернист: Но они также должны быть релевантны человеческим возможностям. Если же, кроме того, Вы просто снижаете строгий смысл «всех» (all) до 99% или до ог"ё, или до двух третей, или до чего-либо меньше 100%, 434

Р.Даль. Демократия и ее критики

тогда утверждения, будто любая конкретная ценность входит в состав общего блага, не отвечает Вашим традиционным требованиям и Вам приходится переопределить общее благо таким образом, чтобы оно уже более не включало каждого. Но если всеобщее благо не означает блага каждого, кто тогда должен оказаться исключенным и чем Вы оправдаете его отторжение?

Плюралист: Теперь Вы находитесь на моей территории.

Конфликт разумных критериев

Модернист: Если бы Вы могли бы хоть чуточку сдержать себя, Плюралист, я хотел бы отметить третью трудность, которую я нахожу в идее общего блага. Когда мы отложим философские проблемы в сторону, полностью разумные в основе своей критерии могут привести к конфликтующим предписаниям относительно коллективных решений. Чуть раньше я говорил, что цели, упомянутые Традиционалистом, — мир, порядок, благосостояние, справедливость, и общность — могут находиться в конфликте. Тот, в свою очередь, потребует сложных суждений относительно приоритетов и уступок, которые цели сами по себе никак не обнаруживают. Но проблема гораздо глубже. Для ее иллюстрации я использую аргумент, который изложил Джеймс Фишкин [1987]. Вы говорили, Традиционалист, что стремления, Вами названные, способствуют благополучию каждого. Скажете ли Вы тогда, что политика, обеспечивающая более общее благополучие, лучше той, что гарантирует меньшее? Традиционалист: Очевидно, да.

Модернист: И согласитесь ли Вы также, что политика, обеспечивающая благосостояние большего количества личностей, лучше политики, служащей порукой благосостояния меньшего? Традиционалист: Опять, очевидно, да.

Модернист: Скажете ли Вы, как утверждают некоторые авторы, что при прочих равных политика, которая улучшает положение тех, кто испытывает затруднения, лучше той, которая не совершенствует его, хотя бы она и была лучше для тех, кто уже находится в предпочтительном положении? Часть пятая. Пределы и возможности демократии 435

Традиционалист: Мне это кажется менее самоочевидным, но звучит как довольно разумное суждение. Модернист: Но улучшение условий для тех, кто находится в затруднительном положении, может означать, как минимум, две вещи.

Традиционалист: Не уверен, что вижу разницу.

Модернист: Ну, представим, что система имеет три группы по уровню дохода. Я бы назвал их стратами. Совокупный общий доход людей в страте А $ 100000, в В $ 20000 и в С $ 2000. Политика, которая перераспределит тот же уровень доходов для каждой страты, улучшит относительное положение тех, у кого дела идут хуже всех, не правда ли? Но политика, которая улучшила бы доходы низшей страты до, скажем, $ 5000, поднимет их абсолютный уровень. Традиционалист: Да, думается, это ясно.

Модернист: Так что у нас есть четыре разумных критерия, которые мы можем использовать для того, чтобы судить о том, является ли политика общим благом, верно? Традиционалист: Кажется, так.

Модернист: Тогда мы можем сказать, что политика есть общее благо, если: 1) она максимизирует совокупное благосостояние (welfare); 2) улучшает благосостояние наибольшего количества; 3) улучшает относительное положение тех, кто находится в худших обстоятельствах, или 4) повышает абсолютное положение тех, кто живет хуже?

Традиционалист: Первые два вместе дают простую старую утилитарную идею «наибольшего блага наибольшего количества», не так ли? Третье и четвертое не столько утилитаристские, сколько кантианские по происхождению.

Модернист: Однако не стоит исключать того, как показывает Фишкин, что эти четыре принципа несопоставимы. При некоторых, отнюдь не маловероятных условиях, ни одна политика не сможет одновременно удовлетворять всем четырем критериям. Более того, даже если мы будем настаивать, что политика должна

соответствовать только трем из четырех критериев, чтобы сообразовываться с нашими критериями общего блага, отмечает Фишкин, может привести к циклам решений, как это происходит в известном цикле выборов. Согласно одному 436

Р.Даль. Демократия и ее критики

набору из трех критериев, политика В будет лучше, чем политика А; согласно второму набору, политика С лучше, чем В; и по третьему, политика D лучше, чем С; а по четвертому политика Е лучше, чем D — но по первому набору А будет лучше, чем Е, и так далее до бесконечности [Fishkin 1987: 13,14]. Традиционалист: Но, вероятно, в будущих размышлениях мы сможем найти способ определения общего блага, который в состоянии превосходить все четыре, задействованные Фишкиным в своем доказательстве? Модернист: Моя точка зрения заключается в том, что никто еще не смог создать концепцию общего блага, которая не была бы либо слишком общей для того, чтобы служить релевантным руководством для коллективных решений, либо имела бы подходящий,уровень специфичности, но вела к неприемлемой политике. Я не в силах отделаться от чувства, что огромное количество академических дискуссий относительно общего блага ведется философически настроенными учеными, от которых никогда не требовалось задачи строго применить свои идеи к коллективным решениям. ОБЩЕЕ БЛАГО КАК