Опыт русской политической культуры - это в первую и главную очередь опыт государственного строительства. Вне представления о государстве русская политическая традиция невозможна. Известный социологический факт, что русские люди, оказываясь в эмиграции, почти никогда не создают диаспор, указывает на невозможность внегосударственных форм русской самоорганизации. Не будет преувеличением сказать, что в определенном смысле русские - это государство. В этой формуле власть понимается как начало, образующее нацию. Подобно тому, как у других народов ее образует религия, язык, гражданское общество или партия. Центральное место государства в политической организации людей парадоксальным образом отражается даже в таком значимом русском политическом учении, как анархизм - который осмысляет и ре- презентует роль государства через его отрицание. Ликвидация русского государства буквально означает ликвидацию русской национальной идентичности. В силу этого суверенитет осмысляется как предельная ценность русской политической культуры, во имя которой в определенных случаях можно идти против всего мира. И побеждать в таких противостояниях. Казалось бы, каковы были шансы России против единой Европы под водительством Наполеона? Который олицетворял собой не только передовое военное искусство, но и общечеловеческие ценности Великой французской революции - свободу, равенство и братство; а против - только отсталая империя с обветшалым феодальным суверенитетом. Тем важнее было для русской власти продемонстрировать миру, что состоялась не только военная, но и моральная победа. Выживание большевизма в России определяется бухаринским тезисом о «строительстве социализма в одной отдельно взятой стране». Это советская формула суверенитета. Вооруженный этим тезисом, Сталин стал безальтернативен в качестве вождя советской России - его противники не имели шансов, поскольку тезис о мировой революции игнорировал государства и суверенитеты; а следовательно, в контексте русской политической традиции был обречен. Евроинтеграция в гитлеровском варианте несла народам России освобождение от коммунизма - казалось бы, после страшного постреволюционного двадцатилетия разве не должна была произойти национальная консолидация ради этой цели? Однако произошло совсем другое - мобилизация русского политического инстинкта. Оказалось, что абсолютный суверенитет в собственном государстве для русских людей важнее, чем любые претензии к правящему строю. Собственно, именно Победа и оформила политическую легитимность советского периода в контексте русской истории. А «националисты» - рус ские, украинские, прибалтийские и т.д., поверившие в модель национального строительства по гитлеровскому образцу, оказались заклеймлены народом-победителем как предатели - и это тоже объяснимо исходя из экзистенциального требования существования русского государства. Демократия в России? Да, но тоже - только суверенная. Коль скоро даже такая антигосударственная в своей основе идеология, как коммунизм, состоялась в России только через формулу советского суверенитета. Демократия же - слово, составленное из двух столь важных для русской политической традиции корней, как «народ» и «власть», не может у нас пониматься иначе, как политическая форма реализации суверенитета народа-государства. Тотальное неприятие обществом экономических реформ 90-х: только ли из-за порожденных ими экономических и социальных неурядиц? История России свидетельствует, что при условии наличия ясно выраженной политической задачи мы умеем терпеть и более серьезные лишения. Политическая неле- гитимность этих реформ имеет другую причину - они были восприняты как десуверенизация России, лишение ее самостоятельной государственной роли. Это требование игнорировалось идеологами реформ - что и стало причиной их политического краха. Приход Путина - это возвращение идеи суверенитета в число принципов российской государственной политики. В результате этого либеральные экономические реформы стали политически возможны. Коль скоро базовые гарантии существуют, тема реформ обретает способность разворачиваться в позитивном ключе: «как нам обустроить» новую либеральную экономику в соответствии с нашими ценностями. Но русская идея суверенитета не замкнута сама на себя - она обращена вовне. Суверенитет мыслится как гарантия возможности участия в мировой истории - отсутствие или недостаточная степень которого также почти всегда приводит к кризису государственности в России.