3.1. Модели партийной самоидентификации в предвыборной риторике V и VI избирательных кампаний

Главная цель артикуляции измерения «партийная самоидентификация» в партийной риторике заключается в обосновании своей идеологической специфики, своего отличия от других партий путем отграничения от оппонентов, акцентирования своей идеологической принадлежности, а также апелляции к своей целевой группе.

Партийная самоидентификация раскрывается через различные практики самопрезентации, которые выбирают партии.

В матрице проблемных измерений партийная самоидентификация была представлена следующими тематическими блоками:

1. отношения с другими партиями (готовы ли партии идти на переговоры и соглашения или только на бескомпромиссное противостояние; каким образом воспринимаются другие партии – как партнеры, как конкуренты или как противники; с какими партиями готовы сотрудничать, а с какими возможна только конфронтация);

2. психологическая самопрезентация, т.е. оценка партией своей роли в политической системе и в обществе в целом^[231].

Тактики самопрезентации, которые были выбраны партиями как в течение V, так и VI парламентских выборов, практически не изменились. Самой распространенной тактикой выступает самопозиционирование по отношению к другим париям-участницам избирательной кампании. Партии-«оппозиционеры» используют единообразные модели как своего позиционирования среди других оппозиционных партий, так и по отношению к ЕР. Пять из шести изучаемых партий (кроме ЕР) строят модель самопрезентации на акцентуации своей «истинной» оппозиционности, в отличие от других, «мнимооппозционных» партий (СПС – «Мы - единственная партия, которая не боится сказать, что она не просто против анонимной бюрократии, а против курса Путина»^[232]; «КПРФ - единственная реальная политическая сила, которая противостоит социально-экономическому и политическому курсу, проводимому ЕР»^[233]).

По отношению к «Единой России» все партии-оппозиционеры едины в своем критическом реагировании, претензии к ЕР неизменны – «партия власти», непопулярная в обществе, использующая репрессивные меры по отношению к другим партиям, поддерживающая неэффективное управление страной, нежелающая и неспособная вести диалог, практически игнорирующая другие партии (например, отказ ЕР участвовать в партийных дебатах в избирательной кампании 2007 г.).

Другим приемом, позволяющим партиям очертить свои границы и отделиться от конкурентов, является обращение к символическим событиям и историческим явлениям, по отношению к которым в обществе отсутствует согласие. Такими событиями, выступающими постоянным источником дискуссии, является, например, революция 1917 г., Советский период, оценка его наследия для страны. 90-ые годы ХХ века также являются тем знаковым этапом, который служит водоразделом между партиями и их идеологическими доктринами. Оценка событий, наполнение их разным символическим содержанием выступают средством не только партийной самоидентификации, но и идентификации своего электората, т.к. разные социальные группы по-разному, иногда диаметрально противоположно оценивают данные события и периоды. Так, например, революцию 1917 г. позитивно оценивают (как точку отсчета нового справедливого мироустройства – социализма) КПРФ и СР. Негативное отношение, хотя и по разным причинам, транслируют «Яблоко», СПС / «Правое дело» и ЛДПР, для которых это событие – провал демократической модернизации (либеральные партии) или исторического пути развития России как великой империи (ЛДПР – «Извращенность нашего государства – как только убили царя, легальная власть прекратилась, бомжи пришли к власти»^[238]). ЕР непосредственно данную тему не актуализирует. Таково же распределение мнений по отношению к советскому наследию - СР и КПРФ, выделяя проблемы, приведшие к кризису СССР, в целом позитивно относятся к советскому прошлому, тогда как три другие партии последовательны в своем неприятии данного исторического периода и в оценке его негативных последствий для дальнейшего развития страны. ЕР старается не акцентировать внимания на этих сугубо «идеологических» моментах, однако в целом пытается совместить символику как дореволюционного, так и советского периода в одном социальном пространстве^[239]. Символическое событие, по поводу которого у всех партий присутствует консенсус, - это вторая мировая война.

И хотя партии общей идеологической направленности периодично призывают друг друга к созданию коалиций (например, СР и КПРФ; СПС и «Яблоко»), демонстрируя готовность к диалогу и компромиссу, тем не менее данные призывы остаются только декларациями - так, например, «Яблоко» в дебатах с СПС, объясняя свою непримиримость и нежелание объединяться, апеллировало к периоду 90-х годов, когда члены СПС входили в политическую элиту страны и участвовали в проведении неэффективных реформ, «приведших страну к кризису», в том числе, демократии^[240]; КПРФ, обосновывая свое нежелание составлять предвыборную коалицию с СР, «вспоминало» случаи ее «антинародного» голосования, например, поддержку монетизации льгот^[241]. Очевидно, что данные обоснования выступают предлогами, тем более, что в парламентской деятельности партии уже готовы координировать свои действия. Однако предвыборные коалиции не являются привлекательной стратегией для партий, т.к. существующая институциональная среда не стимулирует их возникновение, а возможные выигрыши от потенциальных объединений являются сомнительными. Партии обладают «ядерным» электоратом, который отдает голоса за партию от выборов к выборам. Благодаря «ядерному» электорату партии предполагают, какой процент голосов они получат, а в связи с тем, что российские партии во многом являются персоналистскими и в своем функционировании тесно связаны с образом своего лидера, объединение - даже с идеологически близкой партией - повлекло бы изменение системы руководства, а, соответственно, и имиджевых характеристик партии, следствием чего может стать утрата части электората.

Психологическая самопрезентация также единообразна у всех партий и основывается на акцентировании своей исключительности – в плане обладания качествами, дающими преимущество в политической борьбе. Например, партия «Яблоко» последовательно подчеркивает свою честность и приверженность идеалам, - партия позиционирует себя как не меняющую свои убеждения и не обманывающую своих избирателей («Мы профессионалы, ни разу вас не обманули и ничего у России не украли, знаем, как профессионально управлять страной»^[242]; «Мы - партия российской интеллигенции, не лжем и не воруем»^[243]).

Линия, выбранная «Единой Россией», отлична от моделей самоидентификации других партий и она заключается в демонстрации особого статуса партии как в политическом, так и в общественном пространстве. Так, например, партия отождествляет себя со страной: «Последние годы стали для России периодом политической стабильности… За эти годы мы много добились…» [Предвыборная программа ЕР, 2007]; во-вторых, с Президентом (в 2007 г. – Путиным): «В стране есть национальный лидер – Президент Владимир Путин и есть сплоченная общественная сила, политическая опора Президента – партия "Единая Россия”» [Предвыборная программа ЕР, 2007]; и в-третьих, с властью в целом – например, перечисляя свои достижения, ЕР приписывает себе все успехи госуправления, которые произошли за «отчетный» период, например: «При непосредственном участии "Единой России" удалось навести порядок в стране» [Предвыборная программа ЕР, 2011].

Данное отожествление символически сокращает дистанцию между властью и обществом, объединяя их и снимая конфронтацию между ними («Отчуждение между властью и простым человеком, которое существовало в нашей стране, постепенно преодолевается» [Предвыборная программа ЕР, 2007]).

Партия практически не определяет свой статус среди других партий, потому что он очевиден - «Выдержав проверку на способность работать в конкурентных условиях, наша партия стала самой влиятельной политической силой в стране, представителем интересов всего многонационального российского народа» [Предвыборная программа ЕР, 2007]^[246].

По этой же причине не определяются функции партии и методы ее работы – они совпадают с деятельностью власти.

В период своего создания, ЕР, определяя свое положение в идеологическом спектре, заявила об отказе от идеологии и о приверженности прагматической политике («Центризм, которым руководствуется "Единая Россия" - это не идеология в привычном смысле слова. … Это прагматизм, способность решать реальные проблемы реальных людей… интересная работа и высокая зарплата - вот, что необходимо гражданам нашей страны» [Программа, 2003]). Однако уже в 2006 г. потребовалось идеологическое обоснование деятельности партии и оно было найдено в версии консерватизма, в этом же идеологическом русле партия остается и поныне^[247].

В риторике 2007 г. у ЕР нет политических конкурентов, соответственно отсутствуют принципы взаимодействия с ними. Хотя говорится о необходимости многопартийности («Главный фактор демократического развития страны, становления гражданского общества – развитие многопартийной системы. Создание организационных и правовых условий для этого – приоритетная задача "Единой России"»^[248]), однако показательно, что ЕР не рассматривает себя как одного из участников этого процесса. Ее роль – не «становление институтов гражданского общества», а «создание условий для этого». Таким образом, ЕР исключает себя из поля многопартийности, относя себя к властной структуре.

В риторике ЕР 2007 г. присутствуют – хотя и косвенно - оппоненты («Мы не призываем к абстрактному "светлому будущему", которое привлекает левых и правых романтиков» [Предвыборная программа ЕР, 2007]). И главный водораздел между оппонентами и ЕР проходит именно в идеологической плоскости – концептуальный уровень идеологии интерпретируется ЕР как умозрительные и не связанные с практикой размышления («левые и правые романтики»). В 2011 г. противники уже определяются, однако критерий их выделения не меняется – отсутствие реального содержания в их риторике («дающие пустые обещания»).

ЕР, противопоставляя себя другим партиям, как в 2007, так и в 2011 г. (в большей степени) акцентирует внимание, во-первых, на достигнутом, а во-вторых, на идее стабильности как главном достижении всего периода существования партии. Кроме того, в 2011 г. партия гораздо активнее, чем в 2007 г., использовала в различных видах риторики понятие «будущего» («Будущее за НАМИ!»).

Соответственно социальная база, к которой апеллирует ЕР, предельно широка (самая обширная среди других партий) и включает «народ», «миллионы» [Программа ЕР, 2006], «каждого гражданина России», «весь многонациональный российский народ» [Предвыборная программа ЕР, 2007], и всех тех, «кому дорого Отечество, кто строит сильную, процветающую, великую Россию» [Предвыборная программа ЕР, 2011]^[249].

* * *

Таким образом, российские политические партии, артикулируя свои позиции в партийном спектре, стремятся не столько к поиску линий соприкосновения и координации друг с другом - при декларируемой необходимости диалога и консенсуса, - сколько к определению размежеваний и отграничению от других партий, причем данные коммуникативные установки характерны как для партий, находящихся на противоположных полюсах идеологической шкалы, так и для партий, занимающих сходную идеологическую нишу. Все оппозиционные партии используют единую модель самоидентификации, которая заключается, во-первых, в разграничении «подлинных» (собственных) и «имитационных» (приписываемых оппонентам) оппозиционных стратегий, «разоблачении» конкурентов, во-вторых, в артикулировании отношения к социально-значимым и символическим событиям (этапам развития страны), обладающим противоречивой, подчас полярной общественной оценкой, а в-третьих, в приватизации и присвоении партией социально-одобряемых качеств (честность, верностью идеалам и т.д.).

«Единая Россия», используя иные модели самоидентификации, не просто обособляет свое положение в идеологическом спектре и в политической системе в целом, но практически выходит за рамки партийной конкуренции и межпартийной коммуникации.