Между торможением и развалом

Горбачевская команда реформаторов все чаще начинала лавировать в поисках социально приемлемого и политически безопасного пути между консерваторами, обвинявшими «прорабов перестройки» в предательстве идей социализма и чуть ли не в реставрации капитализма, и народными массами, проводящими все больше времени в очередях у пустеющих прилавков.

ресах роста благосостояния всех, оказывались орудием перераспределения общенародного богатства в целях обогащения немногих. Древние греки связали бы такое положение с опасностью возникновения олигархии («власти немногих»). Современные россияне за последние десять лет могли ощутить на себе эту опасность не единожды.

Летом 1989 г. трудовые коллективы получили право брать предприятия в аренду и выходить из состава министерств. Заводы и фабрики, принадлежащие к различным ведомствам, могли теперь объединяться в концерны, акционерные общества. Предприятиям разрешили выпускать акции.

Принятое Верховным Советом СССР в июне 1990 г. постановление «О концепции перехода к регулируемой рыночной экономике» предлагало (хотя и со значительным опоздани-

ем) новый вариант «перестроечной* экономической стратегии, где наконец более или менее согласованно (пусть не всегда логично) сводились в единое целое перевод предприятий на аренду, постепенная демонополизация, децентрализация и осторожное разгосударствление собственности, создание акционерных обществ и развитие частного бизнеса.

С огромным опозданием уроженец деревни Горбачев обратился к реформированию экономики села. В сельском хозяйстве начала действовать система под названием «арендный договор». По такому договору одна семья (либо артель, состоящая из нескольких семей) могла взять землю в аренду на длительный срок (до 50 лет) и полностью распоряжаться полученным урожаем. В новом Положении о колхозах, принятом в 1988 г., оговаривалось, что площадь индивидуального участка, как и поголовье скота в личном хозяйстве, будет устанавливаться коллективом колхоза «в зависимости от участия его членов в общем труде» [17].

К сожалению, на практике эти меры не дали ожидаемых результатов. Колхозы, так и не обретшие полной самостоятельности, остались под опекой районных властей. Арендные хозяйства также не получили распространения: летом г- они обрабатывали лишь 2 % возделываемых земель и имели 3 % поголовья скота.

Падение мировых цен на нефть, основную статью экспорта, привело к уменьшению валютных поступлений. В связи с этим правительству пришлось резко сократить импорт — главным образом за счет предметов потребления, лекарств и продовольствия. Это осложнило положение на потребительском рынке.

На руках населения стали скапливаться значительные денежные средства, не обеспеченные товарными ресурсами. В то же время цены, установленные государством, согласно Д. Ванюков кн. 15

социалистическому принципу хозяйствования оставались неизменными. По этой причине товары, поступавшие в магазины, раскупались мгновенно.

Остроты тех лет отражают наличествовавшую экономическую ситуацию: «Перестройка заменила трудности бессистемного роста ростом бессистемных трудностей»; «Мяса нет, сыра нет — и чего только у нас нет!»; «Их капиталист ищет, где бы заработать, наш I бизнесмен — где бы сэкономить» [3].

С 1989 г. начавшаяся в стране инфляция приобрела лавинообразный характер. Официально оцениваемая в 1990 г. примерно в10%, в1991г. инфляция сделала скачок вверх, достигнув в ноябре—декабре 25 % в неделю. Одновременно стремительно обесценивалась национальная валюта: с 10 руб. за I долл. США в начале до 110-120 руб. за доллар в конце г. Стремясь избавиться от обесценивающихся денег, предприятия начали вкладывать их в любые виды ресурсов, которые становились одной из важнейших составляющих бартерных расчетов (товар за товар), достигших своего пика уже в период «шоковой терапии».

Рост цен, вызванный инфляцией, привел к тому, что колхозы и совхозы не соглашались продавать свою продукцию государству: они предпочитали договариваться с городскими предприятиями о прямом натуральном обмене (продукция за товар). При рекордных урожаях (в 1989 г. было собрано 211 млрд т зерна, в 1990 г. — 230 млрд т) в стране стал ощущаться недостаток продовольствия. Горбачев наступил на те же «грабли», что и реабилитированный к тому времени Н.И. Бухарин в период нэпа.

Тезку идеолога нэпа Председателя Совета Министров СССР Николая Ивановича Рыжкова окрестили «плачущим большевиком» (после показа главы правительства по TB крупным планом во время очередной политической дискуссии). Его отчаяние можно было понять. Соображения политической целесообразности и экономической необходимо

сти совместить в реальности оказалось практически невозможно. Советская экономика к исходу 1980-х гг.

Стало ясно, что политика ускорения социально-экономического развития, провозглашенная на XXVII съезде КПСС, потерпела крах: экономика оказалась окончательно разбалансированной. Правительству пришлось резко ограничить капиталовложения в строительство, свернуть производственный импорт и перераспределить ресурсы на выпуск и закупку’ потребительских товаров.

В связи с экономическим кризисом внутри СССР усилились сепаратистские тенденции. Союзные республики вводили таможенные барьеры, ограничивали вывоз со своих территорий промышленных товаров и продуктов питания; стали рушиться годами складывавшиеся экономические связи.

Недовольство народа отсутствием необходимых товаров привело летом 1989 г. к первым массовым забастовкам, еще более усугублявшим положение на производстве. Постепенно эти забастовки стали повседневным явлением, а требования выступающих (особенно шахтеров) все больше стали приобретать политический характер. Фактически наблюдалось уже не замедление темпов роста, а сокращение производства.

В общественном сознании все более утверждалось мнение, что социалистическая система нереформируема в принципе, т. е. необходимо менять ее в корне. Единственный выход виделся в радикальном переходе к рыночной экономике.

Легендарную программу такого перехода под названием lt; 500 дней» разработала осенью 1990 г. группа экономистов под руководством С. Шаталина и Г. Явлинского. Ее вдохновителем и заказчиком было теперь уже не общесоюзное руководство, а новая команда «демократов» во главе с Председателем Верховного Совета РСФСР Б.Н. Ельциным. В качестве первого шага на этом пути предусматривалась приватизация экономики (как путем бесплатной передачи, так и путем продажи).

По расчетам авторов программы, приватизация позволила бы задейст-              ГА Явлинский

вовать денежные накопления населения, создать условия для реальной конкуренции предприятий (с возможностью банкротства), осуществить демонополизацию госсектора в общесоюзном масштабе, что значительно урезало бы экономическую (а значит, во многом и политическую) власть союзного центра.

На следующем этапе предусматривалась либерализация цен. Переход к свободному ценообразованию должен был привести к скачку цен, но авторы программы полагали, что в условиях конкуренции производителей и намеренно ограниченного количества денег в обращении этот скачок будет кратковременным: стабилизировавшись, цены начнут снижаться. Подразумевалось, что намеченные меры получат соответствующее социальное сопровождение (повышение пенсий и стипендий, индексация доходов).

Предложенная программа была рассчитана на 1,5 года. Она отвечала стереотипу мышления, утвердившемуся в массовом сознании, поскольку обещала молниеносные изменения к лучшему. Проект Г. Явлинского взял на вооружение Совет Министров РСФСР и фактически превратил в орудие торга с центром.

М.С. Горбачев, оценивший в первую очередь не экономический (созидательный), а политический (деструктивный) потенциал программы «500 дней», был вынужден создать согласительную комиссию из «реформаторов» и «демократов», которые для достижения демонстративного консенсуса практически выхолостили все наиболее перспективные положения предлагаемого проекта. Сказалась и ревность «союзной» команды академиков и докторов- экономистов по отношению к «российской», где преобладали кандидаты наук (пусть и под патронажем одного академика — С.С. Шаталина).

Экономика же СССР тем временем становилась все более неуправляемой. Правительство B.C. Павлова, пришедшее на смену

правительству Н.И. Рыжкова, не решалось на кардинальные шаги. Оно провело лишь ряд конфискационных мер — заморозило вклады в сберкассах, ввело 5 %-й налог с продаж, повысило цены на 50-70 %.

К тому времени государственный долг СССР достиг 60 млрд долл. Золотой запас страны за 1985-1991 гг. сократился в десять раз и составлял всего 240 т. В 1991 г. по всей стране, включая Москву, ввели карточки на основные продукты питания, винно-водочные изделия, табак. В очередной раз требовались кардинальные, решительные меры. Раздавались голоса за наделение кабинета В. Павлова чрезвычайными полномочиями.

Советская экономика уперлась в политические барьеры и буксовала. В роли главного барьера для обеих противоборствующих сторон все больше выступал начавший перестройку Генеральный секретарь ЦК КПСС и президент СССР М.С. Горбачев. Обе стороны считали, что за устранением «барьера» последует нормализация положения в стране. Обе стороны готовились. «Еще не август, но уже...» [18] Развязка назревала.