Эта краткая история свободы может показаться обескураживающей. Она подразумевает, что стране, надеющейся стать либеральной демократией, вероятно, следовало бы перенестись на Запад. Действительно, принадлежность к западному миру, пусть даже в качестве его периферии, - это несомненное политическое преимущество. Из числа стран, обретших независимость после распада советской империи, наилучших результатов в плане либеральной демократии добились именно те из них, которые некогда входили в состав австрийской и германской империй (а значит, обладали тем, что можно назвать «западным опытом»). Граница, в 1500 году прошедшая между западным и восточным христианством, сегодня отделяет успешные либеральные режимы от неблагополучных и нелиберальных. Польша, Венгрия и Чешская Республика самым определенным образом принадлежали к Европе и сейчас ушли дальше других в деле укрепления демократии; за ними следуют балканские государства. Причем даже на Балканах Словения и Хорватия, находящиеся по западную сторону разделительной линии между Востоком и Западом, добиваются хороших результатов, тогда как в Сербии и Албании (находящихся на восточной стороне) переходные процессы значительно более болезненны. Означает ли это, что культура предопределяет историческую судьбу? Убедительные доводы в пользу этого приводились выдающимися учеными, начиная с Макса Вебера и заканчивая Самуэлем Хантингтоном. В настоящее время это весьма популярная идея. Все - и бизнес-консультанты, и даже военные стратеги - сегодня говорят о культуре, находя в ней легкое объяснение для большинства загадок. Чем объяснить бум в экономике США за последние два десятилетия? Это очевидно: нашей исключительной предпринимательской культурой. Почему Россия не способна адаптироваться к капиталистическим условиям? Тоже ясно: у нее феодальная, антирыноч- ная культура. Почему Африка погрязла в нищете? И почему арабский мир плодит террористов? Снова виновата культура. Однако подобного рода ответы слишком примитивны. В конце концов, американская культура породила также стагфляцию и Великую депрессию. А некогда феодальные культуры Японии и Германии, судя по всему, хорошо приспособились к капитализму, что превратило их, соответственно, во вторую и третью экономики мира. Одна и та же страна способна добиться успеха и испытать провал в различные периоды своей истории, которые могут порой разделять не более чем несколько десятилетий. Это заставляет предположить, что здесь действует нечто помимо культуры, которая остается относительно неизменной. Блистательный патриарх Сингапура Ли Куань Ю объяснял мне однажды, что если хочешь увидеть, как действует культура, сравни, как работают немецкие и замбийские рабочие где бы то ни было в мире. Ты быстро придешь к выводу, что в этих двух культурах заключено нечто весьма различное, что и объясняет неодинаковые результаты. Ученые приводят похожий аргумент. В интересной работе «Племена» Джоэль Кот- кин утверждает, что есть простой ключ к хозяйственному успеху в современном мире: будь евреем или индийцем, а лучше всего - китайцем. Ли Куань Ю и Коткин очевидно правы в своем наблюдении, что некоторые народы - китайцы, индийцы, евреи - добиваются блестящих результатов в самых разных обстоятельствах. (Я нахожу такой вариант культурной теории весьма привлекательным, поскольку сам по происхождению из Индии.) Но если быть индийцем - это ключ к экономическому успеху, то чем тогда объяснить удручающее состояние индийской экономики в первые четыре десятилетия после обретения независимости в 1947 году или, уж коли на то пошло, в течение сотен лет до этого? Когда я сам рос в Индии, я не считал индийцев способными к большим успехам в экономике. Помню тот день, когда в Нью-Дели легендарный член индийского парламента Пилу Моди во время «часа вопросов» задал премьер-министру Индире Ганди следующий вопрос: «Может ли госпожа премьер-министр дать ответ, почему индийцы, как можно наблюдать, процветают в материальном отношении при любом правительстве в мире, за исключением своего собственного?» Такие же вопросы можно задать по поводу Китая - еще одной страны, где в течение сотен лет экономическое положение оставалось прискорбным и изменилось лишь два десятилетия тому назад. Если все, что вам нужно, это китайцы, так в Китае их больше миллиарда. Что же касается евреев, то хотя они и процветают во многих странах, но в единственном государстве, где их большинство, а именно в Израиле, вплоть до недавнего времени экономическое положение оставалось весьма неблагоприятным. Любопытно отметить, что экономическое положение всех трех стран (Индии, Китая, Израиля) заметно улучшилось примерно в 1980-е годы. Но это произошло не потому, что там поменялась культура, а потому, что их правительства изменили определенные направления политики и создали систему, более благоприятствующую развитию рынка. Сегодня Китай развивается быстрее, нежели Индия, однако это в большей мере связано не с предполагаемым превосходством конфуцианской этики над присущим индусам складом ума, а с тем обстоятельством, что Китай проводит более широкие, чем в Индии, экономические реформы. Странно, что Ли Куань Ю оказался столь яростным сторонником доводов, подчеркивающих роль культуры. Сингапур не слишком отличается от соседней Малайзии в культурном плане. Он относительно более китайский и менее малайский, но если сравнивать с остальным миром, у этих стран много общего. Что действительно отличает Сингапур от соседей, так это то, что у него было эффективное правительство, проводившее мудрую экономическую политику. Нет сомнения, что последнее в большей мере, нежели врожденные культурные различия, объясняет сингапурский успех. Иными словами, ключевую роль в успехе Сингапура сыграл Ли Куань Ю, а не Конфуций. Я не утверждаю, что культура вообще не важна; напротив, она имеет большое значение. Культура воплощает в себе исторический опыт народа. Она укоренена в национальных институтах, формирует подходы и ожидания людей в отношении окружающего их мира. Но культура подвержена изменениям. Немецкая культура в 1939 году сильно отличалась от той, какой она стала всего через 20 лет, в 1959 году. Европа, некогда бывшая средоточием гипернационализ ма, теперь стала постнациональной, а европейские государства готовы уступать власть наднациональным органам в таких формах, которые американцам кажутся немыслимыми. (Соединенные Штаты в былые времена являлись изоляционистской республикой, которая с большим подозрением относилась к регулярной армии. Теперь она превратилась в гегемона и держит гарнизоны по всему свету. Китайцы прежде были отсталыми крестьянами; теперь же это ловкие коммерсанты. Экономические кризисы, война, политическое лидерство - все подобного рода обстоятельства трансформируют культуру. Сотню лет тому назад, когда Восточная Азия представлялась неизменно нищей, многие специалисты - причем особенно убедительно Макс Вебер-доказывали, что культуры, основанные на конфуцианстве, противоположны всему, что необходимо для успеха в капиталистических условиях23. Десять лет тому назад, когда Восточная Азия переживала экономический бум, ученые перевернули аргументацию Вебера с ног на голову, заявив, что на самом деле в учении Конфуция упор делается как раз на тех моментах, которые важны для хозяйственного динамизма. Сегодня колесо п рокрутилось дальше: многие усматривают в «азиатских ценностях» ингредиенты олигархического капитализма. Вебер в своем исследовании связывал экономический успех на Севере Европы с «протестантской этикой» и предсказывал, что католический Юг останется в бедности. Но в реальности Италия и Франция за последние полвека развивались быстрее, чем протестантская Европа. Чтобы объяснить хозяйсi венные неудачи ряда стран, можно прибегнуть к стереотипным представлениям о плутоватых латинянах и их слабой трудовой этике. Но как в таком случае объяснить происшедшее в Чили? Экономика этой страны развивается столь же успешно, как и у самых сильных из азиатских «тигров». Ее успех часто относят на счет другого набора латинских ценностей: крепкой семьи, религиозных норм и упорства. По правде говоря, трудно найти простой ответ на вопрос, почему в какой-то период определенные общества добиваю тся успеха. Поэтому, исследуя такие случаи, мы выискиваем в культуре благополучных обществ истоки их успеха. Но куль туры неоднородны, каждый найдет в них то, что ищет. Если кому-то нужно обнаружить в Восточной Азии культурные факторы упорного труда и бережливости, то они там наличествуют. Если же, напротив, вы хотите нащупать тенденции к слепому подчинению и непотизму, то и это там тоже есть. Ищите старательнее - и в большинстве культур вы найдете любые необходимые признаки. Культура очень важна. Она может послужить как стимулом, так и тормозом; подстегивать или сдерживать перемены. Она может оказаться зашифрованной в институтах и практиках, которые зачастую и выступают действительными препятствиями к достижению желаемого. Неизвестно, способна ли индийская культура подорвать шансы Индии на экономическое процветание, но индийская бюрократия несомненно делает это. Подлинное преимущество Запада состоит в том, что сама его история привела к учреждению институтов и обычаев, которые, даже если они никоим образом не связаны с западными генами, трудно воспроизвести с листа в иных обществах. Тем не менее воспроизведение возможно.