У бен Ладена есть свой ответ на такие вопросы. Для него проблема арабских режимов состоит в том, что они недоста- I очно исламские. Как он говорит своим последователям, только вернувшись к исламским истокам, мусульмане обретут справедливость. Для бен Ладена демократия - это выдумка Запада. Делая упор на свободе и терпимости, она якобы порождает социальный распад и распущенность. Бен Ладен и ему подобные добиваются свержения нынешних режимов в арабском мире - а возможно, и во всем мусульманском мире - и их замены политической организацией, основанной на жестких мусульманских принципах, подчиненной исламскому праву (шариату) и воспринятой у раннего халифата (исламское царство Аравия, существовавшее в VII веке). Более свежим образцом стал режим талибов в Афганистане. На Западе встречаются те, кто согласен с бен Ладеном в том, что причина всех бед на Ближнем Востоке - ислам. Такие проповедники, как Пэт Робертсон и Джерри Фолуэлл, а также писатели, в том числе Пол Джонсон и Уильям Линд, пытались доказать, что ислам является религией подавления и отсталости. Более серьезные ученые - с куда большей проницательностью - утверждали, что проблема сложнее: фундаменталисты считают ислам лекалом всей жизни, включая политику. Между тем классический ислам, получивший развитие в VII—XIII веках, не признает большинства идей, которые мы сегодня ассоциируем с демократией. Видный исследователь политических проблем арабских стран Эли Кедури писал: «Идеи представительной власти, выборов, всеобщего избирательного права, а также политических институтов, чья деятельность направляется законами, принятыми парламентской ассамблеей, мысли о том, что такие законы должна охранять и поддерживать независимая судебная власть, а также что госу дарство должно быть светским,.. - все они глубоко чужды мусульманской политической традиции»1. Никто не станет спорить с тем, что кораническая модель правления авторитарна. Священная книга мусульман полна ссылок на справедливого государя, благочестивого правителя, мудрого властителя. Правда, авторитарные тенденции присутствуют и в Библии. Едва ли можно назвать демократами царей из Ветхого Завета. В конце концов, библейский Соломон, считавшийся наимудрейшим из людей, был абсолютным монархом. В Библии есть также места, в которых оправдываются рабовладение и подчиненное положение женщин в обществе. Правда состоит в том, что отыскивать в Коране нити к разгадке подлинной природы ислама практически бесполезно. Это громадная книга, полная стихов и противоречий; в этом она очень похожа на Библию и Тору. Как и большинство религиозных текстов, все три книги восхваляют правителей. Что касается сочетания духовной и мирской власти, то католические папы веками объединяли в своем лице религиозный авторитет и такую политическую власть, какой никогда не обладал ни один мусульманский правитель. Иудаизм в гораздо меньшей степени связан с политической властью, поскольку до основания государства Израиль в современном мире евреи повсюду составляли меньшинство. И все же слово «теократия» было придумано Иосифом Флавием для описания политических взглядов древних иудеев2. Основополагающие религиозные тексты всех верований по большей части писались в иную эпоху, когда было много монархов, феодализма, войны и опасностей. Эти тексты несут на себе отметины своего времени. Тем не менее, западные ученые XIX - начала XX веков часто пытались доказать, что ислам поощряет авторитаризм. Вероятно, такое их утверждение возникло под влиянием их отношения к Оттоманской империи. Она объединяла несколько сотен миллионов мусульман, которые покорно трудились под властью султана, находившегося в далеком Константинополе, и воспевали ему хвалу перед пятничной молитвой. Однако в то время и большая часть остального мира вполне соответствовала подобной картине почтительного отношения к политической власти. В России царь считался почти богом. В Японии император богом был. В целом, азиатские империи всегда отличались большим деспотизмом, нежели западные. Но исламское правление было не в большей мере самодержавным, чем его китайская, японская или русская версии. Действительно, если и стоит отметить какую-то свойственную только исламу черту, так это не его приверженность деспотии, а как раз обратное: в исламе есть антиавторитарная составляющая, заметная сегодня в каждой мусульманской стране. Можно предположить, что ее истоком служат несколько хадисов (высказываний пророка Мухаммеда), в которых подчинение правителю является обязательным для мусульманина лишь в той мере, в какой приказания правителя отвечают законам Всевышнего15. Если требования властелина идут вразрез с верой, обязательство подчиняться ему перестает действовать. («Если он приказывает совершить грешный поступок, мусульманину не следует ни слушать [своего господина], ни подчиняться его приказам»3.) Конечно, религии неопределенны. Это значит, что им легко следовать - можно толковать их предписания, как ни пожелаешь. Но это также значит, что нетрудно и ошибиться. Всегда найдется какое-то предписание, которое вы нарушаете. Однако в исламе нет религиозного истеблишмента - пап или епископов, которые могут объявить декретом, какова правильная интерпретация. Поэтому решение противостоять государству на том основании, что оно недостаточно исламское, может принадлежать любому, кто пожелает с ним выступить. В этом ислам сходен с протестантизмом. Подобно тому, как всякий протестант с минимальной подготовкой, типа Джерри Фолуэлла или Пэта Робертсона, может объявить себя религиозным лидером, так и всякий мусульманин способен высказывать свое мнение по вопросам веры. В контексте религии, где нет официального духовенства, у бен Ладена столько же прав на то, чтобы выступить с фетвой, сколько и у пакистанца, который водит такси в Нью- Йорке. Иными словами, проблему составляет отсутствие в исламе религиозного авторитета, а не его доминирование. Рассмотрим источник нынешнего хаоса в арабских странах. В Египте, Саудовской Аравии, Алжире и прочих странах исламистские группировки устраивают кровопролитные кампании против правительств, обвиняя их в предательстве ислама. Бен Ладен и его заместитель египтянин Айман Завахи- ри, будучи оба людьми мирскими, начали политическое восхождение с борьбы против своих правительств из-за политики, которую они считали антиисламской (для Завахири то было заключение президентом Египта Анваром Садатом в 1978 году мирного договора с Израилем; а для бен Ладена - решение короля Фахда в 1991 году допустить американские войска на территорию Саудовской Аравии). Объявив в 1996 году джихад, бен Ладен провозгласил, что правительство Саудовской Аравии покинуло лоно ислама, а потому против него допустимо поднять оружие: «Этот режим предал умму [общину верующих] и присоединился к куфру [неверующим], содействуя и помогая им в борьбе против мусульман». Бен Ладен призвал к восстанию против правителей, и многие отозвались на его призыв. Вот почему на Ближнем Востоке лидеры хотят заставить мусульман быть более покорными власти. Существует также вопрос времени: если проблема коренится в исламе, то почему конфликт разворачивается только сейчас? Почему исламистский фундаментализм пришел в движение только после революции 1979 года в Иране? Ислам и Запад сосуществовали 14 столетий. Между ними случались периоды войн, но периоды мира были гораздо продолжительнее. Многие специалисты подчеркивали, что вплоть до 1940-х годов меньшинства, в частности евреи, меньше подвергались гонениям при мусульманском правлении, нежели при любой другой господствующей религии. Поэтому для многих меньшинств Ближний Восток веками оставался родиной. Часто отмечают, что после создания Израиля в 1948 году около миллиона евреев покинуло арабские страны или было выдворено из них. При этом никто не спрашивает, отчего вообще в арабских странах проживало так много евреев? Беда с громоподобными декларациями по поводу «природы ислама» состоит в том, что ислам, как и всякая религия, определяется не тем, что говорится о нем в книгах, а тем, каким делают его люди. Не стоит придавать чрезмерное значение шумным проповедям фундаменталистов, составляющих меньшинство. Повседневная жизнь большинства мусульман не подтверждает представлений о том, что эта вера по своей сути является антизападной и враждебной современным веяниям. Самая многонаселенная мусульманская страна в мире, Индонезия, имеет светское правительство со времен обретения независимости в 1949 году, а религиозная оппозиция там остается незначительной (хотя ныне численность ее растет). Что касается совместимости ислама с капитализмом, то до недавнего времени Индонезия была для Всемирного банка образцовой страной «третьего мира», где экономика была либерализована и в течение почти трех десятилетий росла темпами порядка 7 процентов ежегодно. Сейчас она восприняла демократию (которая пока остается хрупким экспериментом) и избрала на пост президента женщину. После Индонезии тремя странами с самым многочисленным мусульманским населением в мире являются Пакистан, Бангладеш и Индия (в Индии мусульман насчитывается более 120 миллионов.) Все эти страны не только имеют большой опыт демократии, но и избирали на пост премьер-министра женщин, причем это происходило значительно раньше, нежели во многих странах Запада. Таким образом, хотя некоторые аспекты ислама несовместимы с правами женщин, повседневная реальность иногда весьма отличается от стереотипа. Причем Южная Азия не составляет аномалии в отношении положения женщин в исламе. В Афганистане, прежде чем он на 20 лет погрузился в хаос и тиранию, 40 процентов всех врачей были женщинами, а Кабул был для женщин одним из самых свободных городов всей Азии. Пусть бен Ладен воспринял талибскую версию ислама, но большинство жителей Афганистана этого не сделали, что подтверждается внешним видом мужчин в Кабуле и Ма- зари-Шарифе после свержения власти «Талибана»: они выстраиваются в очередь, чтобы посмотреть фильмы, послушать музыку, потанцевать, побриться и запустить воздушного змея. Кроме того, есть Турция. У нее пятое по численности мусульманское население в мире. Там небезгрешная, но реально функционирующая либеральная демократия. Страна является членом НАТО и, возможно, вскоре войдет в Европейский Союз. Добавим сюда такие неопытные демократии, как Нигерия и Мали, и мы получим более взвешенное представление о мире ислама. Картина отнюдь не самая благостная. Большинство мусульманских стран относятся к «третьему миру», и для них характерны проблемы нищеты, коррупции и дурного управления. Тем не менее, между исламом и подавлением свободы нет прямой взаимосвязи. Как было отмечено организацией «Фридом хаус», «сегодня большинство мусульман мира живет в демократических странах, где проводятся выборы». Если и.существует некая глубинная несовместимость между исламом и демократией, то 800 миллионов мусульман ее, как мы видим, не замечают. Реальная проблема относится не к мусульманскому миру, а к Ближнему Востоку. Попадая в этот регион, вы в зловещем свете воспринимаете все те несовершенства, которые сегодня всплывают в воображении людей, когда они думают об исламе. В Иране16, Египте, Сирии, Ираке, на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа, а также в государствах Персидского залива диктатуры предстают во всей красе, а либеральная демократия кажется недостижимой. Исламский фундаментализм выглядит там весьма привлекательным, говорят ли о нем в подстрекательском ключе за закрытыми дверями или провозглашают во время пламенных проповедей в мечетях. Это земля вдохновенных мулл, террористов-самоубийц и тех, кто ежи- тает флаги. Американцы воевали в Афганистане, но ни один афганец не был связан с какой-либо террористической акцией против США. Афганистан был военным лагерем, с территории которого войну с Америкой вела армия арабов. Арабский мир является сердцевиной исламского мира. Но >то лишь его часть, к тому лее незначительная по численности. Из 1,2 миллиарда мусульман только 260 миллионов живут в арабских странах. Люди на Западе часто используют слова «исламский», «ближневосточный» и «арабский» как взаимозаменяемые. Между тем они означают не одно и то же.