Идейный кризис

Однако крушение СССР и отступление левых сил по всему миру, казалось, положили конец программной дискуссии. Сторонники социализма отступили повсеместно. Вопрос о преобразовании общества уже не стоял. Максимум, о чем заботились левые, так это о том, чтобы сохранить хотя бы какие-то социальные завоевания XX века. Хорошим тоном среди левых сделалось критиковать капитализм, не предлагая никаких альтернатив. Или вовсе не говорить о капитализме, выступая только против неолиберализма. Разоблачив пороки и преступления неолибералов, разрушивших социальное государство, отобравших у трудящихся их завоевания, достигнутые на протяжении XX века и приватизировавшие государственный сектор, левые идеологи оставляли без ответа вопрос о том, чем заменить существующий порядок. Вернуться к социальному государству 1960-х годов? Создать новую модель смешанной экономики или открыть путь для чего-то нового? А если так, то на что это «новое общество» будет похоже?

Предлагать четкие программы казалось совершенно неприлично, поскольку все это — утопия, открывающая дорогу тоталитаризму. В начале 2000-х годов программный дефицит левых стал настолько вопиющим, что это уже само по себе сделало неизбежным новую дискуссию.

Разумеется, в Советском Союзе никто никакого социализма не построил. Но попытка создать новое общество была предпринята. Была революция, было выступление трудящихся, был приход к власти марксистской партии. Было, наконец, крушение буржуазного порядка, которое происходило независимо от воли революционеров и предопределило, в конечном счете, их политический успех. Никто — тем более среди левых — не может гарантировать, что мы не столкнемся с новыми кризисами буржуазной системы, и не окажемся, подобно большевикам в 1917 году, в ситуации требующей немедленных и радикальных решений.

Между тем в отсутствии программной дискуссии среди левых сложилось некоторое представление о желаемом социалистическом порядке, основанное не столько на теории, сколько на ожиданиях собственных сторонников. В этом плане очень поучительно проанализировать итоги опросов общественного мнения в России. Большинство населения явно недовольно тем, как функционирует капитализм, и желало бы национализации крупных корпораций. Точно так же население желало бы сохранения демократических свобод, активной перераспределительной политики со стороны государства, бесплатного образования и здравоохранения. Напоследок те же люди, что выступают за широкую национализацию природных ресурсов и крупной промышленности, высказываются за сохранение института частной собственности и рыночных отношений.

Получается что-то вроде радикального варианта социал- дёмократии, прообразом которого была новая'экономическая политика Ленина в 1921 году. Только, в отличие от реального нэпа, сопровождавшегося усилением политической диктатуры, новый нэп видится как демократический, с плюрализмом партий, свободными выборами и открытой дискуссией в средствах массовой информации.

Эта картина и в самом деле достаточно привлекательна.

Стремление соединить общественную собственность на средства производства с демократическими институтами закономерно, в нем выражается сама сущность социализма. Если общество не имеет демократических механизмов для контроля над «своей» Собственностью, то эта собственность и не является по существу общественной. И даже будучи официальным собственником, общество эту собственность неизбежно утрачивает — сначала неформально за счет присвоения власти правящей бюрократией, а затем и формально — через осуществляемую бюрократией приватизацию. -

Однако значит ли это, будто парламентская демократия, созданная в условиях буржуазного общества, идеально подходит для решения новых задач? Достаточно ли левым ограничиваться рассуждениями о том, что в социалистическом обществе сохранятся все нынешние демократические «и даже больше»?

Изменение общественного устройства требует радикального изменения и демократических институтов. Точно так же, как создание большого государственного сектора никоим образом не есть еще социализм.

В конце 1990-х годов модной идеей стала «демократия участия», в качестве примеров которой приводили формирование муниципального бюджета в Порту-Алегри. Однако подобное участие населения в принятии решений, как и любая модель прямой демократии не имеет будущего, если основные ресурсы подвластны частным собственникам и управляются в соответствии с законами рынка. Задача социалистической демокра тии состоит не только в том, чтобы создать новые каналы участия в принятии решений для граждан города и государства, но, прежде всего в том, чтобы поставить под их контроль экономические процессы.

Программные документы левых партий стремительно деградировали. Конкретные проекты экономических и социальных реформ или революционных мер сменились общими словами о справедливости, равенстве и социалистических ценностях.

Отрицая необходимость утопических конструкций и детализированных бюрократических планов, современные левые ударились в другую крайность. Ведь даже критика прошлого опыта имеет смысл лишь в том случае, если мы сделаем из нее практические и конкретные выводы. Если мы готовы сегодня понять причины и последствия поражения русской революции 1917 года, если мы понимаем ключевое значение демократии для антикапиталистических преобразований, отсюда вовсе не следует, будто общих слов о свободе и демократии достаточно для того, чтобы заложить на практике основы подлинного народовластия.

Описывать картины светлого будущего занятие не только бесперспективное, но и достаточно скучное — во всяком случае, по сравнению с попытками изменить мир сейчас и сегодня. Но эта сегодняшняя борьба нуждается как минимум в пе реходной программе, которая ясно дает понять и нам самим и нашим сторонникам, откуда и куда мы движемся. -

Социализм не может быть построен в отдельно взятой стране, невозможно и бессмысленно придумывать «национальные модели» социализма, по крайней мере — постольку, поскольку речь идет о моделях законченных и самодостаточных (до тех пор, пока есть различие культур и национальных историй, будут и различия в социальной жизни). Но движение к новому обществу в мировом масштабе состоит и будет состоять из многочисленных революционных и реформистских прорывов, совершаемых на почве национального государства. Эти ручейки и реки обречены либо засохнуть, либо слиться в единый поток. Осуществляя социальные преобразования в своей стране, мы именно этим участвуем в глобальном процессе. Нашей задачей в каждом конкретном случае является формирование конкретной переходной программы, которая может стать реальной основой для общественного преобразования ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС.

Да, мы не можем и не должны рисовать утопическую картину социализма и коммунизма, оставляя истории самой сделать свою работу. Но без внятной и конкретной переходной программы невозможно движение вперед, невозможна борьба за власть, невозможно даже строительство политической организации. И это относится к левым в России ничуть не меньше, чем к нашим товарищам на Западе.