Бразильская Партия трудящихся

Бразильская Партия трудящихся (ПТ) долгое время считалась среди левых своеобразной «моделью» успешной организации. Она также относится к числу «поздних» и «политически неоднородных».

Для многих в Латинской Америке и даже в Европе ПТ стала своего рода «моделью», образцом нового типа политической организации, избегающей крайностей централизма, сочетаю-? щей революционную спонтанность с широкой демократической дискуссией230.

Бросается в глаза идеологическая неоднородность ПТ: тут и различные марксистские течения, и «теология освобождения», и социал-демократы. Крупнейшим бастионом партии является Сан-Паулу, самый индустриальный и модернизированный город страны с квалифицированными рабочими и постиндустриальными технологиями. В то же время ПТ добилась кассовой поддержки в деревне, среди безземельных крестьян, живущих зачастую в условиях полуфеодальной системы. На президентских выборах 17 декабря 1989 года кандидат ПТ профсоюзный лидер Луис Игнасио Лула да Сильва проиграл всего 5% кандидату правых Фернандо Коллору. Успех ПТ на выборах 1989 года и крайне неудачное правление Коллора, сопровождавшееся скандалами и кончившееся его досрочной отставкой, вызвало у активистов партии почти уверенность, что Лула неизбежно станет следующим президентом Бразилии. В 1993 году по опросам общественного мнения он опережал своих предполагаемых соперников на 20%. Однако левые; существенно недооценили возможности бразильской буржуазии. Следующим президентом страны стал не Лула, а Фернандо Энрике Кардозо, бывший радикальный социолог.

Правящие круги страны вынуждены были выбрать самого «левого» кандидата, какого только могли найти.

Электоральный успех Кардозо был основан на реальных экономических победах, которые были достигнуты им еще в период предыдущей администрации. В стране, привыкшей жить в условиях гиперинфляции, он сумел успешно провести финансовую реформу и дать в руки бразильцев «настоящие» деньги — неслучайно новая денежная единица была названа «реал» (формально в честь старой португальской монеты, но на самом деле — в честь того, что у банкнот теперь появлялась «реальная» ценность). Любопытно, что Кардозо проводил свою политику, совмещая традиционные неолиберальные рецепты с некоторыми идеями, почерпнутыми из арсенала левых. Так, его план, предусматривавший на первых порах сосуществование новых денег (реалов) со старыми (крузейро), в точности повто- f . і •

І ряп реформу, проведенную большевиками в начале 1920-х го- I дов (введение в оборот «червонца» параллельно с обесценегі1 і it ными «совзнаками»).

На первых порах ПТ критиковала «план Реал», предсказы- Г вая ему поражение, но в краткосрочной перспективе план ера- | ботал, а его левые критики, казалось, были посрамлены.

[ Поражение на выборах 1994 года обнажило, по призна-

I нию активистов партии, «стратегический вакуум»1. До выбо- | ров слишком многое строилось вокруг кандидатуры Лулы. Дис- I куссии о стратегии откладывали в надежде на быстрое завое- I вание центральной власти. Между тем у партии был и другой г опыт, позволившей ей пережить неудачу на выборах и быст- | ро восстановить свое влияние в качестве ведущей политиче- I ской силы в стране.

S Важнейшим достижением ПТ в 1990-е годы стала ее ак-

I тивная работа в местном самоуправлении.

| Несмотря на энергичное начало, левая администрация в

I Сан-Паулу не смогла консолидировать свою социальную базу и I удержаться у власти. В значительной мере это связано и с нарас- | тавшим в ее рядах «реализмом», приведшим, в конечном счете,

| к острой конфронтации с профсоюзами муниципальных служб, •

разочарованными в результатах работы левой мэрии.

І

1 Inprecor. 1996. № 400. P. 30. 1

Sader E. Govemar para todos. Sao Paulo, 1992. P. 60. Куда большими оказались достижения ПТ в Порту-Алег- 1 ри и Бело-Оризонте. Левые взяли в свои руки управление ме- | гаполисами с населением в несколько сот тысяч, а иногда и бо- ] лее миллиона жителей. С одной стороны, муниципальные ре- ] сурсы использовались для активной инвестиционной политики, j что позволяло создавать рабочие места, а с другой, утверждал- і ся принцип открытости и публичности в принятии решений. І Общественная собственность управлялась не анонимными бю- ' рократами, а самим обществом на основе народного участия в 1 формировании бюджета (партисипативного бюджета). Рассмот- j рение очередного бюджета теперь начиналось на уровне мест- J ных гражданских ассамблей, а городские депутаты вынуждены j были теперь лишь утверждать то, что обсуждено и принято на- І селением231.

«Партисипативный бюджет» Порту-Алегри на какое-то • время стал настоящей модой среди радикальных левых как в ! Западной Европе, так и в Латинской Америке. Этот опыт при- * езжали изучать с другого берега Атлантики232. Повлиял он и на j методы управления в других латиноамериканских городах, ока- * завшихся на рубеже XX и XXI веков в руках латиноамерикан- ; ских левых. Правда, в полной мере этот процесс полностью не ? был воспроизведен почти нигде, хотя в руках левых к концу ; 1990-

х — началу 2000-х годов оказались крупнейшие мегапо- j лисы (Монтевидео, Каракас, Мехико)233. Смысл проводимой политики идеологи ПТ определили словами «завоевание гражданских прав на уровне города»234. Некоторые энтузиасты видели в подобном подходе прообраз новой демократии, которая придет на смену формализму буржуазного порядка, и даже начало революционного двоевластия. Скептики, напротив, отмечали, что партисипативный бюджет и «демократия участия» отнюдь не отменили капиталистического строя, более того, не способствовали радикальному перераспределению ресурсов в пользу беднейших слоев населения го- ррда. Определенный прогресс в социальных вопросах был, несомненно достигнут, но следует помнить, что Порту-Алегри и до победы ПТ был одним из наиболее благополучных городов Бразилии.

Муниципальные выборы 1996 года стали для партии проверкой ее способности пережить поражение в борьбе за президентское кресло. Эти выборы показали расширение социальной базы партии и географической зоны ее влияния. В крупных индустриальных центрах, являющихся традиционной базой ПТ, она получила немного меньше голосов, чем на президентских выборах, но зато резко усилила свое присутствие в отсталых регионах севера, где раньше была слаба.

«Муниципальный социализм»

Муниципальная политика становится принципиальным стратегическим направлением для левых «новой волны». В первой половине 2000-х годов левая администрация находилась у власти в целом ряде мегаполисов — от Берлина до Мехико и от Монтевидео до Лондона. ?

Если для социал-демократических и коммунистических движений прошлого муниципальный социализм был лишь этапом на пути к центральной власти, для левых партий нового поколения он становится экспериментальной лабораторией перемен. Муниципальный социализм теоретически позволяет сочетать ориентацию на общественную собственность с децентрализацией, преобразованием структуры власти и использованием рыночных стимулов.

На практике; впрочем, все оказывается весьма непросто. Капиталистическая система заставляет даже радикальную местную администрацию играть по своим правилам. Муниципальный социализм должен создавать и воспроизводить собственную социальную и политическую базу, сталкиваясь с многочисленными проблемами.

Партия Демократического социализма в Германии обнаружила, насколько это сложно, когда ее представители, жестко отвергаемые политическим истеблишментом, начали возглавлять муниципалитеты — сначала в небольших городах. Поглощение Восточной Германии Западом предопределило и отсутствие в «новых землях» собственной крупной буржуазии. Напротив, мелкая и средняя буржуазия на Востоке чувствовала себя ущемленной и неполноправной. В результате партия по-, лучила здесь поддержку не только трудящихся, но и части мелких и средних предпринимателей. Избранные в восточных землях бургомистры-социалисты оказались перед сложной дилеммой: являются ли они только представителями трудящихся или представляют «общие интересы местности»235.

В условиях, когда и то, и другое предполагает противостояние власти и крупным корпорациям Запада, подобные противоречия могут отходить на второй план, но они не могли остаться незамеченными для активистов и теоретиков партии.

в капиталистическом обществе. Причем здесь пет и не может быть готового рецепта, а любой успех по определению может быть только частичным. Единственным средством разрешить эти противоречия является постоянное движение вперед и демократический диалог между администраторами, партийными активистами и массовыми движениями.

В конце 1980-х и в 1990-е годы левые в Латинской Америке добивались успехов в таких крупнейших деловых и индустриальных центрах, как Сан-Сальвадор, Каракас, Монтевидео, Сан-Паулу и Мехико. Их практическая муниципальная работа во многих случаях была вполне успешной. Как показал опыт, успехи в крупнейших городах не гарантируют еще прихода к власти на общенациональном уровне, но они являются важным этапом борьбы за преобразование общества

Оценивая работу муниципалитетов, находящихся под управлением ПТ, Лула пришел к выводу, что благодаря этому опыту партия стала более «зрелой», не став при этом менее радикальной: «А партия становится зрелой не тогда, когда делается более умеренной, а тогда, когда она осознает свою ответственность»237. При этом будущий президент Бразилии тактич- [ но умолчал о том, что и он сам, и его политическое окружение | постоянно одергивали представителей левого крыла партии и j сдерживали их. Активистам ПТ из Порту- Алегри объясняли, і что они заходят слишком далеко, проводят «слишком узкую ^ политику союзов»2. В конечном счете, однако, более радикаль- ?

ные местные организации добились большей поддержки избирателей, чем умеренные.

В тех случаях, когда затеягаше радикалами эксперименты f’ удавались, партийная верхушка с удовольствием заявляла о солидарности с ними и даже косвенно приписывала их себе. Так было с идеей партисипативного бюджета, которая на первых порах была воспринята как совершенно излишняя, а затем, когда «модель Порту-Алегри» вошла в моду, Лула стал охотно выражать ей поддержку, намекая, что в этом городе можно увидеть прообраз того, как будет управляться после победы левых вся Бразилия. С другой стороны, по мере того как правое крыло партии начинало проникаться интересом к «демократии участия», сама демократическая практика левых муниципалитетов все более сводилась ж набору формальных процедур.

< Описывая ситуацию в Латинской Америке, мексиканский социолог Беатрис Столович отмечала трагический парадокс. Содной стороны, «никогда не было столько прогрессивных парламентариев и стольких муниципалитетов, управляемых левыми». А с другой стороны, «росло разочарование, особенно среди молодежи». Муниципалитеты, управляемые левыми, характери- : зовались «отсутствием коррупции, бюрократических злоупотреблений, репрессий, улучшением состоянием улиц, площадей и культурных учреждений». Но воспользоваться плодами этих улучшений мог преимущественно «средний класс», тогда как большинство жителей продолжало прозябать в нищете. Выигрывать выборы Стало легче, но среди левых активистов все чаще звучал вопрос — «ради чего?» (“ganar para qi^?”)238.

В муниципалитетах, возглавляемых ПТ, усиливались кон- з фликты между более умеренными администраторами и болеё і радикальными активистами. Уже в самом начале восхождения | партии к власти подобные противоречия привели к поражению j администрации Луизы Эрундины в Сан-Паулу. Парадокс в том, j что избиратели, голосовавшие за левую муниципальную администрацию, надеялись, будто она будет и радикальной, и компетентной одновременно, тем самым обеспечив для масс ощутимое улучшение жизни. Когда в 1997 году бывшие повстанцы в Сальвадоре получили большинство в муниципалитетах столи- : цы и шести крупнейших городах, активисты движения отмечали, что люди «хотят от нас конкретных результатов», и в то же время это было голосование за «радикальные перемены»239.

На локальном уровне успех может быть достигнут за счет новаторского подхода и радикальных решений, меняющих пра- - вила игры. Но в то же время левая местная администрация, сколь бы радикальна она ни была, не может игнорировать ло- !

f гику капиталистической системы. Тем самым она изначально ; находится в двойственном положении, испытывая давление с с противоположных сторон. Без постоянного напора снизу левая I администрация просто не имеет перспективы, она будет подав- | лена силой системы. Критика и поддержка оказываются Beans' мосвязаны. Задача левой муниципальной власти состоит имен- І но в том, чтобы быть, в отличие от либеральной администра- | ции, открытой для такого давления. , -

Кен Ливингстон, описывая свою деятельность в качестве

И •

I председателя Совета Большого Лондона (GLC), подчеркивал, | что многие наиболее удачные решения он принял под давле- І нием «снизу». Принцип открытого принятия решений, как и \ в муниципалитетах бразильской Партии Трудящихся, оказался залогом популярности. Расправа правительства тори с GLC I была следствием его успеха — у правительства не было щан- | сов победить в открытой избирательной борьбе. Именно по- | этому правительство вынуждено было пойти на беспрецедент- I ную в условиях демократии меру, ликвидировав городское са- | моунравление в столице.

' «Левые в парламенте в десять раз эффективнее, когда за , стенами парламента — в обществе, на фабриках — массы дей- І ствуют. И наоборот, выступления масс более успешны, когда I есть группа парламентариев, готовая поддержать их борьбу в і Палате общин», — отмечает Ливингстон1. Но если «парламент- | ский социализм» может в течение значительного времени суще; ствовать в изоляции от массового движения, то муниципальный социализм без критической поддержки снизу выжить не f может. Участь многих левых администраций доказала это, так І сказать, «от обратного».

і

і '

Проблема ответственности

[•

Вопрос о соотношении ответственности и оппозиционной I принципиальности в 1990-е годы остро вставал перед левы- !;• ми всякий раз, когда они, вырвавшись из политического гетто, сталкивались с проблемами управления. К счастью, правильное решение часто подсказывается противниками движения.

Если бы социальная политика Кардозо была хоть немного более гибкой, разногласия внутри ПТ были бы еще сильнее. Точно так же немецкая ПДС по отношению к социал-демократии, по выражению одного из критиков партии, разрывалась «между коалицией й оппозицией»1. К счастью для левых, самодовольная неуступчивость, примитивный антикоммунизм, типичный для западных «зеленых» и социал-демократов, сделали такой союз невозможным, сохранив ПДС в качестве оппозиционной партии.

Там, где ситуация не столь ясна, левые постоянно балансировали на грани внутреннего кризиса. Поразительно схожие ситуации возникали в самых разных странах. Причем речь идет не только о выборе тактики по отношению к «внешним» партнерам, но порой и о взаимоотношениях внутри самого левого движения. Его неизбежная неоднородность превращает ло1 зунг «единства левых сил» в постоянную задачу, которую то и дело приходится решать заново, одновременно выбирая опти? мальную политику по отношению к власти и ответственности. Проблема не только в разногласиях по тактике, но и в разной политической культуре. Каждая группировка имеет собственную политику союзов, которая, в конечном счете, может работать против консолидации левых сил. Даже внутри одной партии обнаруживаются острые разногласия по вопросу о партнерах. Соблазн коалиции естествен, ибо серьезная партия не может просто говорить «нет» обществу, она должна реально работать на свою социальную базу здесь и сейчас, а это значит, что она не может в определенных случаях избежать «конструктивного взаимодействия» с истеблишментом. Другой вопрос, на какой основе и ради какой цели. Например, в Индии, несмотря на почти двадцать лет дискуссии о единстве левых, реальные результаты к середине 1990-х были невелики. Причина не только в сектантстве, догматизме и амбициях лидеров: «Единство левых не может быть поставлено в зависимость от обязательств, которые каждые из партнеров имеют перед бур жуазными партиями», — заявил Нагушан Патнаик, председатель Коммунистической партии Освобождения, приветствуя съезд «официальной» коммунистической партии240. Однако что это означает на практике? Подобный подход требует существенного пересмотра тактики и стратегии в каждой из стремящихся к объединению организаций.

В индийских штатах Керала и Западная Бенгалия коммунистические администрации оказались способны удерживаться у власти по многу лет, пользуясь неизменной поддержкой населения. Однако искусство управления требовало не только постоянного общения с массами, но и способности учитывать интересы местного бизнеса, стимулировать инвестиции и жить по законам капитализма. Консервативный американский «Newsweek» с одобрением пишет про то, как лидер Коммунистической партии Индии (марксистской) В Западной Бенгалии Баддахадеб Баттачарджи (Buddahadeb Bhattacharjee) усваивает логику рынка: «Седой человек с мягкими манерами, он носит, как и большинство бенгальских интеллектуалов, большие очки и спокойно относится к «капитализму», при условии, конечно, что будут защищены интересы рабочих и бедных. В любом случае, он продвигает реформы на рынке труда, чтобы побольше компаний перенесли производство в Западную Бенгалию. Он говорит, что рабочие и менеджеры должны “разделять общую заботу” о повышении производительности»241. Профсоюзные деятели оказались не слишком восприимчивы к подобной пропаганде, организуя забастовку, которая парализовала столицу Западной Бенгалии Калькутту.

Удержание муниципальной власти, управление регионом сами по себе не могут быть для левых самоцелью. Хорошо управлять в условиях капитализма, в конце концов, могут и правые администрации. Если у них это часто не получается, то лишь потому, что правящие классы и их политическая обслуга на рубеже XX и XXI веков, как правило, оказываются неспособны обеспечить обществу даже тот минимальный уровень эффективности и порядочности, который должен быть само со бой разумеющимся правилом буржуазной демократии. Но задача левых состоит в преобразовании общества, в демократе- • ческом экспериментировании и в развитии общественного сектора. Если эти условия не выполняются, левая администрация на практике не отличается от правой.

Выбор между «оппозиционностью» и «конструктивностью» всегда будет блужданием впотьмах до тех пор, пока у левых нет четких критериев успеха, которых, в свою очередь, jie может , быть, пока цели остаются размытыми. Неоднородность левого движения не отменяет необходимости в объединяющей идеологии. Более того, именно различия между силами, составляющими опору левых, делают такую идеологию жизненно необходимой. Один из участников программной дискуссии ПДС, Иоахим Хемпель высказался по этому поводу достаточно категорично: «Без социалистических мотивов, практических интересов и соответствующего нового сознания демократическое большинство просто не будет завоевано, а невыносимая социальная ситуация, антисоциальные отношения и разрушение системы социальной защиты сами по себе к стихийному сопротивлению не ведут»242.