Сами по себе деньги не приносят свободы; необходимо, чтобы благосостояние было заработано. В течение последних 50 лет некоторые режимы (например, эмираты Персидского залива, Нигерия и Венесуэла) разбогатели, однако остались авторитарными. Оказывается, богатство «нефтяных» государств не способствует позитивным политическим переменам, так как здесь хозяйственное развитие принципиально отличается от европейской и азиатской моделей. Экономика этих стран развивалась отнюдь не по капиталистическому пути, подразумевающему последовательный переход от сельского хозяйства к промышленности, а затем диверсификацию за счет услуг. Здесь всего лишь использовали огромные запасы нефти и минеральных ресурсов, чтобы купить свою «современность» в виде новых зданий, больниц, особняков, автомобилей и телевизоров. Народы этих стран находятся, по большому счету, » прежнем состоянии необразованности и неквалифицированности. Общества остались примитивными. По сути дела, государству приходится импортировать знания и даже людей из- :ia рубежа, чтобы обеспечить работу больниц, школ и телевизионных станций. В итоге здесь сложилея деловой класс, не автономный от государства, а, наоборот, полностью от него зависящий. Вышесказанное подтверждают некоторые цифры. Так, несмотря на высокий показатель среднедушевого дохода, в Саудовской Аравии уровень грамотности взрослого населения составляет лишь 62 процента, причем среди совершеннолетних женщин читать умеет только половина. Кувейт, Катар и Объединенные Арабские Эмираты добились немного лучших результатов. Там уровень грамотности взрослого населения приближается к 80 процентам. Для сравнения: на Филиппинах и в Таиланде (странах, из которых поступает значительная часть неквалифицированной рабочей силы для государств Персидского залива) уровень грамотности взрослого населения составляет около 95 процентов. Тем не менее, это один из самых низких показателей в Восточной Азии. Если для демократии и участия граждан в управлении необходимо образованное или, как минимум, грамотное население, то в нефтедобывающих арабских государствах его все еще нет, несмотря на десятилетия сказочного процветания. Для либеральной демократии наилучший вид экономического роста связан с развитием капиталистических отношений. Маркс одним из первых признал это, отметив, что капитализм сам порождает буржуазную демократию в качестве наиболее подходящей для него формы правления (правда, он не считал это положительным фактом). Маркс утверждал, что капитализм создает предпринимательскую буржуазию, которая с неизбежностью разрушает прежний аристократический порядок и взамен создает строй, защищающий собственность, контракты, правила и другие свободы. Там, где буржуазия не имеет подобного характера (как, например, в Германии XIX века), общество остается нереформированным. Рассмотрим Латинскую Америку. В течение большей части XX века предпринимательский класс Латинской Америки рос в рам ках особого типа капитализма, спонсируемого государством. Местные олигархи объединялись с военными и бюрократами для защиты своего бизнеса, выстраивая изощренную систему тарифов и предписаний, благодаря которым власть имущие оставались сытыми и довольными. Подобная система затрудняла реальное экономическое развитие и пагубно сказывалась на политической сфере. Деловой класс оставался в целом слабым и подчиненным государству. До недавнего времени политическое развитие в Латинской Америке являлось вариацией германской модели XIX столетия. Единственная латиноамериканская страна, первой и наиболее определенным образом отошедшая от такой традиции в сторону свободного рынка и свободной торговли, - Чили. Сейчас это самая успешная в экономическом отношении и самая стабильная страна региона. Богатые природные ресурсы затрудняют как политическую модернизацию, так и экономический рост. Гарвардские экономисты Джеффри Д. Сакс и Эндрю М. Уорнер рассмотрели положение дел в 97 развивающихся странах за два десятилетия (1971-1989 годы) и обнаружили тесную корреляцию между их наделенносгью природными ресурсами и экономическими провалами. В среднем, чем богаче государство минеральными, сельскохозяйственными и топливными запасами, тем медленнее росла его экономика (вспомним о Саудовской Аравии или Нигерии). Страны, почти не имеющие их (как, например, в Восточной Азии), развивались быстрее всех. Темпы хозяйственного роста государств, у которых имелись некоторые природные богатства (как в Западной Европе), составляли нечто среднее между двумя указанными крайностями. Существует несколько исключений: Чили, Малайзия и Соединенные Штаты обильно наделены многими ресурсами и все же достигли высокого уровня хозяйственного и политического развития. Тем не менее, основная закономерность прослеживается поразительно четко19. Почему незаработанное богатство оборачивается таким бедствием? Потому, что оно мешает развитию современных политических институтов, законодательных и административных систем. Если исходить из циничного предположения, что главной целью любого правительства является обеспечение себя как можно большим богатством и властью, то в стране, где отсутствуют природные ресурсы, для процветания государства нужно, чтобы зажиточным стало все общество: тогда правительство сможет обложить налогом его достояние. В подобном смысле Восточной Азии повезло, так как она была безнадежно бедна. Режимам восточноазиатских стран приходилось много работать, чтобы создать эффективное правительство, поскольку в этом состояла единственная возможность обогатить страну и тем самым саму власть. Правительствам стран, располагающих изобильными ресурсами недр, богатство достается слишком легко; они распоряжаются им как бы «по доверенности». Они жируют, получая доходы с продажи минерального сырья или нефти; им не приходится решать куда более сложную задачу создания рамочного законодательства и институтов, способствующих процветанию всей нации (в связи с этим снова вспомним Нигерию, Венесуэлу, Саудовскую Аравию). Живший в Средней Азии тюркский поэт XIII века Юсуф изложил данную теорию весьма просто, уложившись в одно стихотворение: Чтобы корту удержать, пехота нужш и конная рать; Коль хочешь войско подчинить - сумей всех златом наделить. Чтобы монету раздобыть, народ богатым должен быть; Закон быть должен справедлив - тогда народ богат, счастлив. Если одно из условий не выполнить, то остальному тоже не быть; Если ж со всеми четырьмя. ты не справишься, то и с королевством распрощаешься20. Согласно одной из версий этой теории, всякое государство, имеющее доступ к легким деньгам - скажем, за счет сборов за прохождение судов через ключевой для мировой навигации канал (как в случае с Египтом) или хотя бы благодаря иностранной помощи (как в случае ряда африканских стран), - будет отставать в политическом развитии. Легкие деньги означают, что правительству нет нужды собирать налоги с собственных граждан. Когда правительство облагает народ налогами, взамен оно должно обеспечить ему некие блага, начиная с общественных услуг, отчетности и эффективного управления и заканчивая свободой и представительством в органах власти. Именно такого рода двусторонняя сделка - налогообложение в обмен на представительство - и обеспечивает легитимность власти в современных условиях. Если правительство способно получать доходы, не нуждаясь в опоре на общество, то речь идет о дворе, а не государстве; здесь деловые люди - придворные, а не настоящие предприниматели*. Королевская семья в Саудовской Аравии предлагает своим подданным иную сделку: «В экономическом плане мы от вас ничего не требуем, но, со своей стороны, немного даем в политическом смысле». Это прямая противоположность лозунгу Американской революции: «Нет налогообложению без представительства!». Сказанное не означает, что недостаток у государства природных богатств сам по себе решает все проблемы. Многие из бедных стран так и не стали ни демократическими, ни капиталистическими. Чрезвычайно важны политические институты, личные качества лидеров и даже историческое везение. Вместе с тем, отдельные страны успешно развиваются, даже будучи хорошо обеспечены природными ресурсами (подобно тому, как это происходит с некоторыми детьми, имущество которых вверено заботам мудрых попечителей). Большинство европейских стран приступило к демократизации тогда, когда их экономическая ситуация была лучше, чем в остальном мире. Но, как было подробно описано в первой главе, Европа обладала уникальными преимуществами. Долгая история столкновений между церковью и государством, католиками и протестантами, королями и лордами привела здесь к созданию либеральных институтов и ограничению власти государства. В некоторых из неевропейских стран имело место нечто подобное. Например, в Индии, где сосуществуют десятки регионов, религий и языков, политическое разнообразие скорее благоприятствует, нежели угрожает демократическому будущему. В Польше демократия окрепла благодаря сильной и независимой церкви. В целом, справедливо заключить, что рост Подобное понимание способно кое-что прояснить даже в отношении развитых демократий: нефть и политика патроиажа шли рука об руку в таких штатах, как Техас, вплоть до самого недавнего прошлого. капитализма - наилучший способ опрокинуть старый феодальный порядок и построить действенное, но в то же время сознающее пределы своей власти государство (хотя важны и некоторые исторические и институциональные нюансы).