§ 2. Юридическое лицо: цивилистический или междисциплинарный подход?
Подобно понятию субъекта права, в конструкции юридического лица также преобладает цивилистический подход. Римское право не знало понятия юридического лица и тем более юридического лица публичного права (публичное право вообще было в меньшей степени разработано римскими юристами, чем частное). В нем, правда, использовалось понятие «публичная вещь», но это было совсем иное явление. К числу «публичных вещей» относились «вещи», принадлежавшие римскому народу, его установления, некоторые другие «вещи» (например, морские берега для общего пользования)50. Некоторые исследователи считают, что римские муниципии, городские общины были прообразом юридического лица51, но такого понятия в римском праве не было, скорее всего, была лишь неясная идея о чем-то подобном. Рассуждения С. И. Архипова о том, что римское право оставило последующей науке форму юридического лица, а та ее недооценила и испортила, утверждения, что римлянам «удалось заключить в форму юридического лица экстракт правовой личности человека»52, вряд ли точны, равно как и соображения, что римляне создали «чистую правовую форму, воплощавшую идею правовой личности вообще, которая была приложима и к государству, и к муниципии, даже к отдельному индивиду, который желал в правовых отношениях выступать не от собственного имени, а как другая правовая личность». Несмотря на огромную роль римских юристов в развитии правовой доктрины (особенно для гражданского права), такие утверждения представляются некоторым преувеличением. В римском праве не было создано понятия юридического лица (единой правовой личности и т. д.), и это признает подавляющее большинство исследователей. Вместе с тем в римском праве содержались положения о совокупности лиц (universitas, corpus). Ульпиан говорил, что если совокупность лиц имеет долги, то это долги совокупности, а не каждого отдельного лица, входящего в нее (как видим, Ульпиан ограничивал понятие совокупности как особого образования только связями с имущественными отношениями). В период рецепции римского права в средневековой Европе глоссаторы, а затем постглоссаторы53, опираясь на эту идею римского права, создали концепцию корпорации (от слова «corpus»). Постглоссаторы говорили о ней как о фиктивном лице, которое в отличие от физического лица лишено своей воли. С позиции современных взглядов утверждения об отсутствии воли, как и тезис о фикции, неверны. К тому же в римском праве юридических фикций не было. Как считают исследователи, они были не нужны римлянам. Концепция же юридического лица при ее возникновении в гражданском праве была связана именно с фикцией. Таким образом, тезис постглоссаторов о фикции в то время (именно тогда, а не сейчас) был ступенькой к концепции юридического лица. Говоря о корпорации, постглоссаторы делали важную оговорку. Они заявляли, что, поскольку понятие совокупности в праве точно не определено, применение положения Ульпиана возможно лишь в том случае, если это будет установлено государственной властью54. Это была, на наш взгляд, еще одна ступенька к понятию юридического лица. Может быть, это какая-то нить к современной процедуре государственной регистрации юридического лица, хотя, как мы постараемся показать ниже, установление со стороны государственной власти не сводится к регистрации. Есть и иные формы признания субъекта юридическим лицом, что особенно важно для юридического лица публичного права, где не всегда необходима регистрация. На практике договоры от имени корпораций в Средние века заключались (особенно при товарообороте, перевозках), и суды, по крайней мере в определенных случаях, их поддерживали. С тех пор трактовка юридического лица развивалась в плане цивилистического подхода55. Появление в юридической литературе первой научной концепции юридического лица нередко связывают с именем немецкого ученого Ф. К. Савиньи (1779—1861), одного из основателей исторической школы права56. Эта школа объясняла происхождение права не на основе римских источников, а как воплощение духа народа, его истории, развития. Позже эту теорию обосновывали Винд- шейд, Резлер, Унгер и др. Ее последователи изучали исторические традиции, их реализацию, использование в современной им жизни. Видимо, не без влияния материалов о средневековых цехах и торговых объединениях Ф. К. Савиньи создал концепцию юридического лица как фикции (ее называют иногда концепцией олицетворения). Для Савиньи юридическое лицо — это искусственный субъект права, противопоставляемый человеку как материальному, «естественному» субъекту права. В российской литературе эту позицию поддержал Г. Ф. Шершеневич. Идея фикции (она коренилась еще в терминологии постглоссаторов), хотя и используется иногда сейчас в цивилистике (в том числе российскими авторами), вызывала возражения других исследователей. Они сводились в основном к тому, что то или иное юридическое лицо — это реально существующее явление и, следовательно, понятие юридического лица — это не фикция, а абстракция, абстрактная реальность. В результате появились теории юридического лица как правовой реальности (реалистические теории), развивавшие органическую теорию юридического лица, согласно которым юридическое лицо — это коллективное образование, реальное лицо, существующее рядом с человеком — физическим лицом (Л. Мишу, Р. Салейль), социальный организм, социальное образование57 (Р. Базелер, О. фон Гирке). За ними следовали русские юристы Н. Л. Дювернуа, И. А. Покровский, Е. Н. Трубецкой. Другие российские авторы (Л. Л. Герваген, Ю. С. Гамбаров), следуя, видимо, за Л. Дюги, который отрицал необходимость такого понятия, отрицали концепцию юридического лица и даже называли ее вредной (Л. Л. Герваген), признавали только реальность человеческой личности и считали юридическое лицо лишь формой коллективного обладания имуществом («коллективным имуществом»). Видимо, взгляды Л. Дюги и его французских последователей сказались на том, что понятие юридического лица было включено во французский Гражданский кодекс позже, чем в гражданские кодексы некоторых других стран в Европе. Параллельно существовали индивидуалистические концепции юридического лица. Их авторы считали, что это подобие фонда, когда индивиды передают свое имущество юридическому лицу. Использовалась и теория договора (в основе юридического лица лежит договоренность между его членами). Р. Иеринг трактовал концепцию юридического лица как технический инструмент, удачную правовую конструкцию. Этой же позиции придерживался Г. Кельзен, утверждавший, что физическое и юридическое лицо — «конструкции правоведения», а «юридическое лицо — не социальная реальность»58. В советской юридической литературе в условиях огосударствления экономики были созданы свои ответвления реалистической теории юридического лица: видоизмененная теория социальной реальности (Д. М. Генкин, Н. Г. Александров), сторонники которой рассматривали юридическое лицо как организм, наделенный имуществом для решения социально-экономических задач государства. Существовали утверждения о неразрывной связи юридического лица с государством (С. И. Аскназий и др.), о том, что за юридическим лицом стоит советское государство, являющееся собственником его имущества; взгляды о воле руководителя (Ю. К. Толстой), согласно которым воля юридического лица — это воля его руководителя, независимая от воли других работников. И напротив, были концепции, связывающие юридическое лицо с «трудовым коллективом» работников предприятия. Существовали взгляды, согласно которым применение словосочетания «юридическое лицо» было излишним для характеристики хозяйствующих субъектов в социалистическом обществе. В настоящее время в российской цивилистической науке существуют самые разные подходы к юридическому лицу. Некоторые авторы следуют за Савиньи и Шершене- вичем, трактовавшими юридическое лицо как искусственный субъект права (Е. П. Богданов, И. П. Грешников), другие рассматривают юридическое лицо как персонифицированное имущество, специально предназначенное для коммерческого оборота (Е. А. Суханов, В. Ф. Попандопу- ло). Есть и взгляды, отрицающие необходимость понятия юридического лица и, следовательно, самих юридических лиц. В целом, названные теории, концепции, взгляды отражали позиции цивилистики и в меньшей степени — общей теории права. Они ориентировались на юридическое лицо частного права, а юридическое лицо публичного права не изучалось. И сейчас в научной литературе признаки юридического лица рассматриваются с цивилисти- ческих позиций. Правда, существуют и иные взгляды. Так, Т. Хондиус утверждает, что юридическое лицо, как и физическое, имеет конституционное право на жизнь, которое не может быть прекращено59. В гражданских кодексах понятие юридического лица появилось позже, чем в научной литературе. Вслед за Германским гражданским уложением 1896 г. это понятие вошло в Швейцарское гражданское уложение 1907 г., но, например, в итальянский Гражданский кодекс определение юридического лица было включено лишь в 1942 г., а во Франции — в 1978 г. В англосаксонском праве определения юридического лица сих пор нет, в нем применяется термин «корпорация»60. В России словосочетание «юридическое лицо» было воспринято во второй половине XIX в., что связывается с разработкой Свода законов Российской империи под руководством М. М. Сперанского. Укоренившись в гражданском праве, термин «юридическое лицо» стал постепенно проникать, особенно уже после Второй мировой войны, в публичное право, в том числе в конституционное право. В настоящее время он используется в конституциях более 10 стран Европы, принятых после Второй мировой войны, в некоторых конституциях стран Латинской Америки. Каких-либо определений юридического лица в этих документах нет, хотя называются отдельные виды юридических лиц (преимущественно в частном праве), иногда называются юридическими лицами также некоторые общественные объединения. В гражданских кодексах стран мира есть краткие и более пространные определения юридического лица. Одно из детальных определений содержится в ст. 48 «Понятие юридического лица» ГК РФ: юридическое лицо — это организация (заметим, что слово «организация» отнесено ко всем юридическим лицам), которая имеет в собственности, хозяйственном ведении или оперативном управлении обособленное имущество и отвечает по своим обязательствам этим имуществом, может от своего имени приобретать и осуществлять имущественные и личные неимущественные права, нести обязанности, быть истцом и ответчиком в суде. Далее говорится, что учредители (участники) юридического лица могут иметь обязательственные права в отношении этого юридического лица или вещные права на его имущество. К юридическим лицам, в отношении которых их участники имеют обязательственные права, относятся хозяйственные товарищества и общества, производственные и потребительские кооперативы. К юридическим лицам, на имущество которых их учредители имеют право собственности или иное вещное право, относятся, в частности, государственные и муниципальные унитарные предприятия, а также учреждения. В отношении некоторых видов юридических лиц (общественные и религиозные объединения, благотворительные и иные фонды, объединения юридических лиц — ассоциации и союзы) их уч редители (участники) не имеют имущественных прав. Статья 50 ГК РФ обобщенно называет такие юридические лица некоммерческими организациями. Анализируя содержание ст. 48 ГК РФ, российские цивилисты обычно называют четыре классифицирующих признака юридического лица, что вошло во многие учебники по гражданскому праву: 1) организационное единство (организация); 2) имущественная обособленность (собственность или имущество в хозяйственном ведении или оперативном управлении); 3) самостоятельная имущественная ответственность (по общему правилу юридическое лицо, а не его участники несут ответственность по обязательствам юридического лица); 4) выступление вовне (в гражданском обороте, при заключении сделок, в суде в качестве истца или ответчика) от своего имени. Иногда называют другие классифицирующие признаки, основываясь на законодательстве или доктрине: 1) юридическое лицо — отдельное образование от входящих в него участников; 2) наличие самостоятельной воли, которая может совпадать (идеальная ситуация, когда, например, все 100% участников голосуют совершенно одинаково при решении вопроса), а может не совпадать с волей отдельных лиц, входящих в организацию (юридическое лицо); 3) наличие имущества, обособленного от имущества участников; 4) самостоятельная ответственность юридического лица по своим обязательствам принадлежащим ему имуществом; 5) возможность совершать сделки от своего имени. Иногда вводят дополнительную характеристику, рассматривая юридическое лицо как коллективное образование61, но и в этом случае не отмечаются признаки добровольного образования и самоуправленческого характера, что верно. Не все юридические лица частного права имеют такие признаки. Они присущи части юридических лиц другого качества (публичного права) — некоммерческим организациям, но тоже, как мы увидим ниже, далеко не всем юридическим лицам публичного права. Названные выше некоторые юридические лица (государственные и муниципальные органы и учреждения и др.) не вписываются в цивилистические признаки, в определение, которое дается в ст. 48 ГК РФ. Юридическое лицо не всегда организация. Есть и другие организационно-правовые формы. Термин «организация» в том смысле, какой употреблен в Гражданском кодексе РФ, если его рассматривать с позиций других отраслей права, не подходит к органам государства и местного самоуправления, а некоторые из них в российском законодательстве и подзаконных актах названы юридическими лицами. В связи с этим отдельные ученые категорически заявляют, что органы государства и муниципальных образований «никак не могут быть юридическими лицами в строгом смысле этого понятия»62. Однако из рассуждений этого автора следует, что «строгий смысл» состоит в неуклонном следовании цивилистическому, т. е. одностороннему, определению юридического лица. Но, может быть, возможны другие подходы? Этот вопрос мы обсудим ниже. В данном случае важно лишь констатировать возникшую в российском законодательстве и во взглядах ученых рассогласованность, причем такую, которая касается принципиального вопроса о природе юридического лица. Если более широкому подходу к понятию юридического лица препятствует лишь слово «организация» в Гражданском кодексе РФ, то это легко исправить, заменив слово «организация» другим термином, например термином «образование»63. Слово «образование» подходит для государственных образований (например, для субъектов федераций), для территориальных публичных коллек тивов. Органы и учреждения — тоже образования, если этот термин понимать в самом широком смысле слова. Возможность участия субъектов РФ, муниципальных образований в гражданских правоотношениях (т. е. как юридических лиц) признана Гражданским кодексом РФ. Муниципальные образования (территориальные коллективы), как говорилось, считаются юридическими лицами в некоторых зарубежных странах. Однако, как мы постараемся показать ниже, дело не только в слове «организация». Будучи особым образованием, то или иное юридическое лицо в отличие от физического лица имеет свою структуру, в том числе управленческую. Такая структура неодинакова в разных образованиях, но она есть, например, и в общественном фонде (юридическом лице), где функционирует один управляющий (собственник, он же распорядитель). При нем обычно есть совещательный орган, но в любом случае собственник выступает как единоличная управленческая структура, ибо он действует не в качестве физического лица (человек, гражданин), а как особое правовое явление. В праве некоторых зарубежных стран обычно фонд относят к иной группе юридических лиц, чем союзы, которые рассматриваются как объединения или организации. К сожалению, точная терминология для объединений, организаций, учреждений, органов, других образований, характеризующая особенности их природы, в теории государства и права, в административном праве ни в России, ни в зарубежных странах не разработана. Не созданы и общепризнанные определения для всех таких единиц. Обычно пользуются самыми общими характеристиками. Много проблем связано с положениями о собственности, имуществе и особенно имущественной ответственности юридического лица, содержащимися в ст. 48 ГК РФ. То, что признак собственности не обязателен не только для государственных и муниципальных органов и учреждений, но и для некоторых хозяйствующих субъектов (унитарных и казенных предприятий), признано коммен таторами ГК РФ64. Слово «имущество», казалось бы, спасает положение, но встает вопрос о хозяйственном ведении и оперативном управлении. Действительно ли главная задача, скажем, государственного органа или учреждения заключается в том, чтобы по-хозяйски управлять предоставленным ему для пользования в целях осуществления публичной власти государственным имуществом? То же относится к оперативному управлению имуществом. Основные задачи органов публичного управления совсем иные. Государственное или муниципальное имущество, которым такие органы (и учреждения) пользуются, — это, по существу, вспомогательное средство для осуществления их деятельности. Видимо, для общего определения юридического лица нужно искать иные формулировки, учитывающие указанные обстоятельства. Что же касается имущественной ответственности, то органы государства, муниципальных образований не могут быть признаны банкротами (в отношении учреждений на это прямо указано в ст. 65 ГК РФ). Из упомянутого выше постановления Конституционного Суда РФ от 14 июля 2005 г. № 8-П следует, что имущественную ответственность несет государство, а не его органы. В более широком плане эта позиция сформулирована в постановлении Пленума ВАС РФ от 22 июня 2006 г. № 23, где указано, что «в суде от имени Российской Федерации, субъекта Российской Федерации, муниципального образования по искам о возмещении вреда, причиненного незаконными решениями и действиями (бездействием) государственных органов (органов местного самоуправления) либо должностных лиц этих органов, а также по искам, предъявленным в порядке субсидиарной ответственности к публично-правовым образованиям по обязательствам созданных ими учреждений, выступает... главный распорядитель бюджетных средств» (п. 1). При принятии такого искового заявления к публично-правовому образованию суду следует исходить из того, что ука зание в нем органа, не являющегося главным распорядителем бюджетных средств, не препятствует рассмотрению спора по существу. В этом случае суд при подготовке дела к судебному разбирательству должен выяснить, «какой орган... как главный распорядитель бюджетных средств должен выступить в суде от имени публично-правового образования, и надлежащим образом известить его о времени и месте судебного разбирательства». При субсидиарной ответственности государственного (муниципального) учреждения «ответчиком... по обязательствам этого учреждения является соответствующее публично-правовое образование, а не его государственные (муниципальные) органы» (п. 2). Таким образом, ответчик по искам такого рода — это публично-правовое образование, а не орган, учреждение или должностное лицо. Очень важным является положение об источнике средств для удовлетворения таких исков. В названном постановлении (п. 2) сказано, что «в резолютивной части решения суда должно указываться о взыскании денежных средств за счет казны соответствующего публично-правового образования, а не государственного или муниципального органа», но нельзя ограничиваться взысканием средств только за счет бюджета. «В данном случае действует общее правило об ответственности публично-правового образования всем принадлежащим ему на праве собственности имуществом, составляющим казну». Правда, вопрос о банкротстве публично-правового образования в случае отсутствия у него необходимых средств тоже остается неясным. Думается, что лишь решение проблемы разных видов публично-правовых образований и особенно концепции юридического лица публичного права может помочь в решении этого вопроса. С самостоятельной имущественной ответственностью в отношении некоторых общественных объединений — юридических лиц дело обстоит тоже непросто. Федеральный закон от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)»65 (Закон о банкротстве) и по правки 2006 г. к ст. 65 ГК РФ устанавливают, что политические партии (о других общественных объединениях ничего не говорится) не могут быть признаны по решению суда банкротами. Данное положение относится также к учреждениям, религиозным организациям и казенным предприятиям. В ГК РФ говорится лишь об имущественной ответственности, но не указывается (и в правовом акте такого рода, видимо, не должно указываться), что у юридических лиц, действующих в сфере публично-правовых отношений есть иные формы ответственности (вплоть до роспуска представительного органа местного самоуправления или упразднения министерства, не выполняющего свои задачи должным образом, слияния его с другим). Виды такой ответственности — это уже не задача цивилистики. В результате общее определение юридического лица в этой части тоже оказывается неточным и неполным. Признак выступления вовне от своего имени может относиться почти ко всем юридическим лицам, для этого у них есть свое наименование, идентифицирующее их, и т. д. Российская Федерация, субъекты РФ в публичных правоотношениях вовне выступают от своего имени (их представляют соответствующие органы, должностные лица), государственные и муниципальные органы и учреждения как юридические лица тоже действуют от своего имени. Но органы государства, государственные учреждения, муниципальные органы и учреждения, как правило, не могут в полной мере самостоятельно выступать в гражданском обороте, заключать многие виды сделок. Это относится также к территориальным публичным коллективам, которых представляют созданные ими органы. Приобретать конкретную собственность, совершать сделки путем референдумов членов коллектива нельзя. Территориальный публичный коллектив в таких отношениях участвует через своих представителей, но претензии могут быть обращены, например, к муниципальному образованию. Словом, этот признак юридического лица тоже порождает свои проблемы. Дополнительные признаки также верны лишь частично, они не имеют всеобщего характера. Бесспорно, что юридическое лицо — отдельное образование от входящих в него членов, участников. Однако понятия «члены», «участники», применимые к большинству хозяйственных организаций, кооперативам, к общественным объединениям, религиозным организациям (прихожане), не подходят для государственных, муниципальных органов и учреждений, поскольку в последних функционируют не просто участники, а штат государственных и муниципальных служащих. Да и к некоторым хозяйствующим субъектам эти признаки, строго говоря, применимы не всегда. На предприятии есть работодатель (его администрация) и работники. Это вовсе не равные «члены». Тезис о самостоятельной воле верен, но он не является специальным квалифицирующим признаком юридического лица. Как говорилось выше, это общий признак субъекта права. Положение об имуществе, обособленном от имущества участников, в несколько иной формулировке повторяет уже рассмотренные признаки. Можно, конечно, говорить, что столы, компьютеры, канцелярские принадлежности, само здание, где находятся государственные и муниципальные органы, учреждения, — это обособленное имущество. Это как бы отделяет их имущество от имущества окружающих, но все это оборудование для работы особого характера (управленческой) является «чужой» собственностью (не органа, а государства, муниципального образования). Оно не столько отделено, сколько составляет единый государственный или муниципальный фонд имущества. Орган, учреждение публичной власти не могут нести самостоятельную ответственность этим имуществом по своим долгам (обязательствам). Некоторые цивилисты предлагают рассматривать юридическое лицо как коллективное образование. Специалисты по теории права считают, что и один человек может выступать как юридическое лицо в правоотношениях1. В качестве примера болгарские авторы в упомянутой книге анализируют общественный фонд, созданный одним учредителем. Во всяком случае в публичном праве «коллективный субъект» юридического лица, видимо, не всегда обязателен. Дело не только в том, что монарх или епископ Кентерберийский в англосаксонском праве рассматривается как единоличная корпорация1. Главное состоит в том, что государственный или муниципальный орган, учреждение (кроме представительного органа, заседающей судебной коллегии и некоторых других случаев) — не коллектив членов, не корпорация, а штат служащих, возглавляемых руководителем. Государство, субъект федерации, автономное образование вряд ли можно трактовать только как корпорацию с позиций той системы права, к которой относится российское право. Таким образом, при подходе к юридическому лицу как коллективному явлению вряд ли можно создать общее понятие такого лица. Вопрос о ликвидации юридических лиц решен в Гражданском кодексе РФ с цивилистических позиций (как это и должно быть в таком законодательстве). Наряду с банкротством говорится, например, о возможности ликвидации, если юридическое лицо работает без лицензии (в отличие от банкротства в этом случае не сделано никаких оговорок). Но какая лицензия может быть у государства, субъекта РФ, муниципального образования, органа государства, политической партии, религиозной организации, казенного предприятия и т. д.? В Гражданском кодексе РФ при определении правового положения юридических лиц даются нетипичные для гражданского права положения: о некоммерческих организациях, общественных и религиозных организациях и т. д. В гл. 5 «Участие Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований в отношениях, регулируемых гражданским законодательством» ГК РФ фактически говорится уже о субъектах публичного права, хотя и действующих в сфере хозяйственного оборо та (указания на то, что это по своим основным качествам субъекты публичного права, в ГК РФ не содержится). Все это, а также сделанные в ГК РФ исключения, когда некоторые конструкции гражданского права не подходят к отдельным группам юридических лиц (в частности, в отношении банкротства), оговорки, что нормы ГК РФ относятся не ко всем учреждениям и др., свидетельствуют об определенном смещении цивилистики по вопросу о юридических лицах в сторону публичного права, об обращении к новым реалиям. Пока что это лишь отдельные отклонения от общего подхода. В российском праве, его различных отраслях, в науке продолжает господствовать в качестве общего для всех отраслей права цивилистическое определение юридического лица. Недостатки такого подхода приводят некоторых авторов к выводу, что нужно создать иное общее понятие юридического лица. Оно не должно содержать указание на коллективный характер организации, на наличие имущества, должно говорить не об имущественной, а вообще о юридической ответственности и т. д.66 С. И. Архипов совершенно верно говорит, что институт юридического лица и определяемая им форма юридического лица имеют межотраслевое значение и должны реформироваться в этом направлении67. Он отмечает, что понятие юридического лица охватывает отдельные экономические, политические, религиозные организации, коллективные образования, государство. Форму юридического лица, считает С. И. Архипов, можно также использовать применительно к субъектам РФ, муниципальным образованиям, и не только когда они выступают в гражданских правоотношениях. К выводу о юридическом лице публичного права он не приходит, но замечает, что, поскольку понятие юридического лица охватывает междисциплинарные явления, его форма должна быть максимально широкой. Стремление к максимально широкой форме не должно приводить к отказу от квалифицирующих признаков юри- дического лица, к утверждениям, что такие поиски излишни, хотя подобные высказывания имели место в российской литературе. Утверждалось, что единственный, общий для всех юридических лиц признак — это способ их выступления вовне. Правда, этот признак был выделен опять-таки с позиций цивилистического подхода: говорилось, что юридическое лицо должно рассматриваться в обороте как единство68. Мы разделяем точку зрения С. И. Архипова о необходимости общего понятия юридического лица. Оно может быть создано только на основе междисциплинарного подхода. По нашему мнению, завершенное общее понятие юридического лица можно создать только после исследований юридического лица публичного права и выводов о его особенностях. Попытки умозрительного конструирования элементов общего понятия без предварительной разработки вопросов об особенностях юридических лиц частного и публичного права могут быть неудачны. Что же касается отрицания необходимости выявления многих признаков юридического лица, то этот тезис вряд ли может быть принят. Следует не уклоняться от этого, а попытаться решить проблему. К тому же единый предлагаемый признак тоже односторонен: в его основе гражданский оборот. С. И. Архипов, полагающий, что ни одна из рассмотренных выше концепций юридического лица (фикции, реальности, инструментальности, коллективной формы правообладания и т. д.) не раскрывает во всей полноте природу данного явления, а «схватывает» лишь его различные стороны, предлагает «интегративный» подход к пониманию сущности юридического лица. Он выделяет, во-первых, общесоциальную сущность юридического лица; во-вторых, его общеправовую сущность (место в системе правовых связей, правовую природу и т. п.); в-третьих, институциональную сущность (идея, заключенная в правовом институте юридического лица)69. С точки зрения С. И. Архипова, общесоциальная сущность юридического лица — это форма, в которой находят выражение социальные качества человека, «канал» выражения его социальности. Общеправовая сущность состоит в том, что юридическое лицо — это правовая личность, созданная путем анализа и синтеза: обособления некоторых правовых качеств личности человека (не связанных с его «физическим» состоянием) и объединения этих качеств в новой форме в целях наиболее полной реализации социально-правовых интересов человека. Юридическое лицо, как утверждает С. И. Архипов, это институционализированные, получившие обособленное существование, самостоятельную политическую жизнь правовые свойства человека (одного или многих)1. Юридическое лицо — не экономическая или иная, а правовая реальность, субъект, производный от человека, его продолжение. Институциональная сущность юридического лица — третий порядок сущности. В этой сущности, по мнению С. И. Архипова, выражается не макроправовой взгляд на юридическое лицо, его роль в правовой системе, а технико-прикладной взгляд на организацию и сферу применения юридического лица. Теоретические построения С. И. Архипова в какой-то мере могут быть использованы для создания концепции юридического лица публичного права. Однако она может быть создана только на базе общей концепции юридического лица, законодательного создания его понятия. Такого определения, пригодного для включения в текст закона, С. И. Архипов не предлагает. Названная выше характеристика юридического лица (институционализированные правовые свойства одного или многих людей) вряд ли является достаточно определенной для закона. Кроме того, хотя бесспорно, что юридическое лицо — «человеческое произведение», его излишнее «очеловечение» мало продвигает нас вперед. Вовсе не все человеческое (в том числе правовые свойства) есть и может быть у юридического лица. Все-таки разделение физического и юридического лица (даже если допустить, что первый термин неточен) твердо принято в науке и законодательстве. Идея (если она была) о создании единой правовой личности, как говорилось, не осуществилась. Вызывает сомнение и тезис, что в юридическом лице политически (в политической жизни) проявляются свойства человека. Вряд ли это можно сказать о юридическом лице частного права, где суть его деятельности вовсе не политика, а если нельзя, то невозможно включить этот тезис и в общее определение юридического лица. Конструирование такого понятия юридического лица, которое вошло бы в нормы закона, требует большей связи с реалиями правовой жизни. Некоторые формулировки, предлагаемые теоретиками права, не ложатся на строгие нормы закона, их трудно, а то и невозможно применять на практике. Выше мы предложили весьма обобщенное понятие юридического лица. Оно, возможно, несовершенно и излишне абстрактно. Автор пытался соединить в нем признаки юридического лица частного и публичного права, что повлекло исключение многих важных нюансов и сделало определение схематичным. Но такой подход имеет междисциплинарный характер и свое будущее. Его можно и следует совершенствовать. Что же касается юридического лица публичного права, то ни С. И. Архипов, ни другие российские и зарубежные авторы разработкой такого понятия специально не занимались. Нами была сделана попытка в нескольких статьях70 наметить некоторые основные признаки такого юридического лица, отличающего его от юридического лица частного права как другого типа юридического лица. Однако определения предложено не было. Кроме того, в дальнейших исследованиях обнаружилось, что жесткое противо- поставление юридического лица частного и публичного права не всегда имеет место. Практически у любого юридического лица могут быть и частноправовые, и публично-правовые элементы (последние хотя бы с точки зрения роли в обществе). Иногда такие элементы мизерны, почти незаметны, но в некоторых случаях их сочетание ведет к появлению некоторых элементов «смешанного» юридического лица. При этом, однако, какое-то качество всегда доминирует. С учетом этих оговорок обратимся к анализу юридического лица с позиций публично-правового подхода.