55. Некоторые общие положения для оценки достоверности свидетельских показаний

Прекрасным способом проверки свидетельского показания может служить осмотр местности, чтобы определить, мог ли свидетель с указанного им пункта видеть и слышать те события, о которых он говорит.

Строго говоря, прежде чем решиться поверить показанию свидетеля, надлежало бы исследовать его в отношении присущей ему способности восприятия впечатлений и переработки их в представления, ибо существует, напр., много людей, уверенных в том, что они владеют нормальными глазами, в действительности же обнаруживают полную неспособность отличать цвета. Независимо от способности восприятия важно выяснить обратил ли свидетель надлежащее внимание на предмет наблюдения, хорошо ли запомнил, верно ли передал на словах. Посему при оценке каждого свидетельского показания, в том числе и показания потерпевшего от преступления лица, необходимо иметь в виду два критерия: 1) нет ли в его словах и выводах ошибки и 2) можно ли допустить, что свидетель говорит вполне искренно.

Самым опасным для правосудия свидетелем является свидетель с заранее подготовленным показанием, в котором старательно приведены в согласие все части показания с целью сокрытия лживости его.

Опровержением свидетельских показаний служат несообразности их со следами преступления или с вещественным его составом, противоречие их естественному ходу событий, очевидная физическая невозможность исполнить то, что удостоверяют свидетели, которые выходят наружу при тщательной проверке их рассказов анализом через сопоставление с прочими обстоятельствами дела.

Как бы свидетельское показание ни было полно или правдоподобно, но его, все-таки, надо исключить из числа доказательств, если оно во всем своем содержании или в какой-либо части его является совершенно изолированным, не подтверждается другими данными дела, или если оно находится в резком противоречии с остальными бесспорными обстоятельствами дела.

Бесприсяжные показания при других равных условиях имеют меньшую степень достоверности, чем показания данные под присягой, ибо в этом случае истина гарантируется, между прочим, уголовными наказаниями за ложь.

Свидетель, отказывающийся от дачи показания или от принесения присяги без законных причин, подлежит штрафу, подобно свидетелю, не явившемуся по вызову.

Внутреннее достоинство свидетельского показания, способ представления его, личные качества и отношения свидетеля к сторонам могут иногда обнаружить признаки, доказывающие неправдоподобность этого показания.

Душа исследования находится в тех заседаниях, в которых являются свидетели и стороны.

Кто лучше судьи может знать, чего не достает для его убеждения, кто лучше его может испытать существенные черты, которыми характеризуется истина и которые должны оказать самое целесообразное влияние на его решение? Только в этих заседаниях он может познакомиться посредством личного наблюдения с теми выдающимися и естественными чертами истины, которые проглядывают в физиономии, в звуке голоса, в твердости, в безыскусственности невиновного и в замешательстве недобросовестного. Можно сказать, что, руководствуясь лишь письменными показаниями, он сам закрывает для себя книгу природы и что он сделался глухим и немым в деле, где нужно все видеть и слышать.

В судебном заседании можно видеть как свидетель дает свое объяснение, как он держит себя перед судьями и каким тоном говорит о событиях, которые он видел или слышал, что за личность явилась к допросу. По внешности и поведению свидетеля, по манере, словам, движениям глаз и лица его, обстоятельствам, по-видимому, ничтожным, мелочным, можно отгадать внутреннюю работу духа, по изменениям голоса распознать сердечные чувства.

Если свидетель непроизвольно проявляет изменения в деятельности духа, тела и головы, если тупо и угрюмо молчит и никакие усилия не могут заставить его сказать что-нибудь цельное, не отвечает ни голосом, ни взглядом, или, наоборот, отвечает без спроса, болтлив, поспешен и страстен в ответах на одни вопросы и колеблется, медлит в объяснении по другим вопросам или старается обойти их и в особенности избежать некоторых подробностей, явно преувеличивает в объяснениях, путается вкось и вкривь, если ум его блуждает по всем направлениям, повествуя о вещах заведомо вздорных, сегодня говорит одно, а завтра другое, вертится, как флюгер, часто казался неискренним, если рассказы его сводятся к жалкой болтовне кумушек, если он отвечает медленно дрожащим и обрывающимся голосом или сквозь слезы, тоном, мольбы с пожатием плеч, с падением на колена и т. п.

Все эти обстоятельства могут иметь даже смысл показания, не говоря уже о том, что от них зависит значение его как доказательства, хотя и косвенного.

Однако следует заметить, что как бы мы ни были осторожны при оценке свидетельских показаний, мы всегда можем быть вовлечены в ошибку; следует помнить, что иногда показание бывает вынужденное, т. е. такое, которое вымогается строгостью или принуждением, или такое, которое проявляется не только без участия воли, но совсем против воли, несмотря даже на все усилия последней; и это бывает следствием внутреннего волнения, которое и проявляется в жестах, в физиономии свидетеля.

Среднюю мерку достоверности свидетельского показания можно найти в человеке, взятом наугад из среднего класса с обыкновенным умом, несомненной честности и дающем показание в качестве очевидца, говорящем дельно о всех обстоятельствах. Однако ж по опыту известно, что если такого рода показания в большинстве случаев бывали правдивы, то были также случаи, когда они оказывались ложными. Предположим теперь свидетеля, принадлежащего к высшему классу, находящегося в положении, которое заставляет, предполагать заботливое воспитание, большую ответственность, большую чувствительность в деле чести, одним словом, свидетеля известного. Без сомнения, достоинство свидетеля увеличивает силу его показания. В этом заключается причина важности, придаваемой на практике официальным сообщениям, в особенности, показанию лиц, облеченных судебною властью.

Все общие положения для суждения о силе свидетельских показаний хороши как обобщения; но главный вопрос заключается не в этом, а в том - насколько какое-либо общее положение может найти свое приложение к отдельному случаю.

Судьи не обязаны верить свидетельскому показанию только потому, напр., что оно дано под присягой; они могут отвергнуть целый ряд таких показаний, совершенно согласных между собою, если находят их почему-либо недостоверными, напр., потому, что свидетель не владел умственными и телесными способностями к восприятию истины, не обратил свое внимание на подлежащий его наблюдению предмет, заблуждается относительно предмета наблюдения, не точен в наблюдении, не с точностью запомнил сделанное наблюдение, не способен или не решается рассказать о сделанных наблюдениях, или имеет интерес в исходе дела, как лицо, напр., потерпевшее, соучастник, родственник и др., или пристрастен вследствие побуждений, напр., религиозных, политических и других, которые в то время не известны, или не честен, и принять только одно противоречащее им показание, но представляющееся более убедительным по совести.

Важным решающим моментом при оценке показания свидетеля является то общее впечатление, которое он оставляет всей своей личностью на судьях. Каждый из нас имеет свои, так сказать, обиходные начала физиономики и психологии, созданные на основании личного жизненного опыта, и мы верим этим своим эмпирическим положениям.