г) Иные случаи допустимости доказательств - допустимость экспертного заключения

В части распространения правил о допустимости доказательств, закрепленных в ст. 54 ГПК РСФСР, ст. 57 АПК РФ, на другие группы отношений особую актуальность имеет вопрос оценки заключения экспертизы с точки зрения ее допустимости.

При сопоставлении данных предписаний закона с содержанием ст. 54 ГПК РСФСР, ст. 57 АПК РФ неизбежен вывод, что обстоятельства дела (вопросы, требующие специальных познаний), должны быть подтверждены определенным средством доказывания (заключением эксперта) и не могут подтверждаться никакими другими средствами доказывания. Из такого признания в своих разъяснениях в отдельных случаях исходят высшие судебные инстанции. Например, в п. 7 постановления Пленума ВАС РФ от 21 октября 1993 г. № 22 «О некоторых вопросах практики применения Закона РСФСР «Об охране окружающей природной среды» указывается, что в случае отсутствия такс и методик определения вреда, причиненного окружающей природной среде, для определения размеров убытков судом назначается экспертизаccxxxviii. В других случаях они (инстанции) придерживаются несколько иной точки зрения. При рассмотрении дел об установлении отцовства необходимо иметь в виду, что суд принимает во внимание любые доказательства, с достоверностью подтверждающие происхождение ребенка от конкретного лица. К таким доказательствам относятся любые фактические данные, установленные с использованием средств доказывания, перечисленных в ст. 49 ГПК РСФСР. При подготовке дел об установлении отцовства к судебному разбирательству и в ходе рассмотрения дела судья (суд) в необходимых случаях для разъяснения вопросов, связанных с происхождением ребенка, вправе с учетом мнения сторон и обстоятельств по делу назначить экспертизуccxxxix.

С другой стороны, правоприменительная практика в абсолютном большинстве случаев придерживается мнения, что для разъяснения вопросов, требующих специальных познаний, назначение экспертизы обязательно.

При рассмотрении дела по иску Г. к инспекции Госстраха суд на основании свидетельских показаний пришел к выводу, что причиной разрушения дома истицы явилась вечная мерзлота. Отменяя решение суда по делу, кассационная инстанция указала, что суд первой инстанции не установил факт влияния вечной мерзлоты на состояние фундамента дома. Выявление этих обстоятельств, требует специальных познаний, необходимо заключение геологической экспертизыccxl.

В другом случае при рассмотрении дела по иску магазина «Автотурист» к Т. о взыскании денежной суммы ответчик утверждал, что проданный автомобиль укомплектован двигателем в рядовом исполнении, а истец полагал, что автомобиль подлежал продаже по цене экспортного исполнения. Экспертизы судом в порядке ст. ст. 74 – 78 ГПК РСФСР не назначалось. Поэтому несостоятельна ссылка суда на заключение автотехнической экспертизы как доказательство того, что купленный ответчиком автомобиль был выполнен в экспортном вариантеccxli.

При рассмотрении в порядке надзора дела по иску Тимохина А.М. к войсковой части о возмещении вреда, причиненного взаимодействием транспортных средств, президиум Хабаровского краевого суда, в частности, указал: определяя размер ущерба, подлежащего возмещению, суд Центрального района г. Хабаровска исходил из заключения эксперта о стоимости ремонта поврежденного транспортного средства. Из материалов дела следует, что указанное заключение было составлено инженером-автоэкспертом Агентства по транспорту «Хабфил» на основании заявления истца. Определение о назначении автотехнической и товароведческой экспертизы судом не выносилось, эксперт не был предупрежден об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения. Судом не учтено, что действующее гражданское процессуальное законодательство не предусматривает заключения специалиста как средство доказывания (ст.

В связи с последним примером следует заметить, что в случаях рассмотрения дел, связанных с дорожно-транспортными происшествиями, проведение экспертизы обязательно, не зависимо от того из каких отношений (гражданско-правовых или административно-правовых) они вытекают. Так постановлением начальника ГАИ УВД г. Комсомольска-на-Амуре от 22 августа 1995 г. Асауалов был подвергнут штрафу за нарушение Правил дорожного движения, повлекшее столкновение с автомобилем, принадлежащего Баруздиной. Асаулов обратился в суд с жалобой на действия начальника ГАИ УВД г. Комсомольска-на-Амуре, ссылаясь на то, что автоавария произошла по вине Баруздиной. Центральный районный суд г. Комсомольска-на-Амуре в удовлетворении жалобы отказал. Президиум Хабаровского краевого суда оставил без удовлетворения протест прокурора края. Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ отменила состоявшиеся судебные постановления по данному делу и передала его на новое рассмотрение в связи нарушением норм процессуального права, сославшись на следующее: «Отказывая Асаулову в удовлетворении жалобы, суд признал установленной его виновность в дорожно-транспортном происшествии в связи с неправильным выбором дистанции и скорости движения, что не позволило ему контролировать ситуацию на проезжей части и тем более применить экстренное торможение, чтобы избежать наезда на впереди движущийся автомобиль, управляемый Баруздиной... Для определения скорости движения и установления нарушения водителем Правил дорожного движения в зависимости от характера повреждения автотранспортных средств требуются специальные познания в этой области, по вопросам которой могут дать разъяснения эксперты в соответствии со ст.

Аналогичную правовую позицию в 1999 г. выразила Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ и по другому делу. Давая оценку собранным доказательствам, она указала: «В обоснование решения о выселении ответчицы суд сослался на показания врача П. (не привлеченного в установленном ст. 74 ГПК РСФСР порядке к участию в деле в качестве эксперта, но допрошенной как эксперт) о том, что у Кужекиной в 1992 г. наступило состояние ремиссии, с 1993 г. – клинически стойкое излечение. Данные объяснения П. доказательственного значения не имеют, поскольку она не является в суде ни экспертом, ни непосредственным свидетелем развития заболеваний ответчицы»ccxliii.

Особенно тщательно вышестоящие судебные инстанции следят за порядком назначения и проведения экспертизы в порядке ст. 260 ГПК РСФСР. Например, решением суда Октябрьского района г. Архангельска, оставленным без изменения судом кассационной инстанции, Лукин был признан недееспособным. Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ решение отменила по мотивам нарушения требований ст. 260 ГПК РСФСР, регламентирующих порядок назначения судебно-психиатрической экспертизы. Вопрос о ее назначении по делу не обсуждался, заключение о психическом состоянии Лукина дано врачом в связи с его обращением в суд с заявлением о разделе жилплощади, а не по поводу обращения его сына с заявлением о признании отца недееспособнымccxliv.

При этом следует уточнить, что сходной правовой позиции придерживаются и арбитражные суды. В этой связи не проведение пожарно-технической экспертизы послужило одним из оснований для отмены состоявшегося судебного решения арбитражного суда Амурской области по делу по иску Белогорского вагонного депо к 560 Бронетанковому ремонтному заводу и войсковой части о взыскании ущерба, причиненного повреждением вагона, Федеральным арбитражным судом Дальневосточного округа со ссылкой на ст.

В целом анализ судебной практики свидетельствует о том, что из возможности установления обстоятельств, требующих специальных познаний, без назначения экспертизы суды исходили лишь до середины 60-х гг. Так, З. завещала все свое имущество мужу, с которым вступила в брак незадолго до смерти. Дети умершей обратились в суд с иском о признании завещания недействительным по мотивам недееспособности наследодателя (старческого слабоумия). Основываясь на свидетельских показаниях, суд иск удовлетворилccxlv.

В этой связи признание того, что для разъяснения вопросов, требующих специальных познаний, необходимо назначение экспертизы, уже само по себе предусматривает применимость к этому случаю положений ст. 54 ГПК РСФСР и ст. 57 АПК РФ о недопустимости подтверждения этих обстоятельств посредством других (отличных от заключения эксперта) средств доказывания.

Но в рассматриваемом вопросе все не так однозначноccxlvi. Как разъяснил в п. 3 своего постановления от 26 сентября 1973 г. № 9 «О судебном решении», с последующими изменениями и дополнениями, Пленум ВС РФ «судам следует иметь в виду, что заключение эксперта не является исключительным средством доказывания, а должно оцениваться в совокупности со всеми другими доказательствами (ст. 56, 78 ГПК РСФСР)»ccxlvii.

В этой связи в процессуальной науке было высказано три точки зрения относительно данной проблемы.

Ю.М. Жуйков, исходя из того, что по делам о признании недееспособным в силу ст. 260 ГПК РСФСР обязательно назначение судебно-психиатрической экспертизы, считал, что другие средства доказывания по этим делам не допускаютсяccxlviii.

А.С. Козлов, рассматривая данную проблему, пришел к следующим выводам: «Если рассматривать заключение эксперта как единственное допустимое средство доказывания установления факта душевной болезни или слабоумия лица по делам о признании гражданина недееспособным, то неизбежен вывод о том, что оно заранее наделяется законом определенной доказательственной силой, т.е.

М.К. Треушников придерживается компромиссной точки зрения. Он относит положения ст. 260 ГПК РСФСР к так называемому правилу о допустимости доказательств с «позитивным» содержанием, которое означает, что «без средства доказывания, предписанного законом, по делу обойтись нельзя, но при этом для подтверждения факта или его опровержения можно использовать дополнительно и другие средства доказывания, если этого требуют конкретные обстоятельства дела»ccl.

Данные точки зрения во многом не отвечают реалиям современного правового регулирования, хотя бы потому, что касаются лишь частного случая допустимости судебной экспертизы. При этом наиболее спорной является, на наш взгляд, компромиссная позиция. Так А.С. Козлов достаточно четко выделил противоречие между правилами о допустимости доказательств и об их оценке. Аналогичная коллизия отмечена нами при анализе правил о допустимости доказательств, связанных с формой сделки. Следовательно, в отношении к допустимости судебной экспертизы она (коллизия) не является чем-то исключительным. Закономерен вопрос: возможен ли иной от предложенного нами, заключающегося в разграничении понятий «судебные доказательства» и «недопустимые доказательства» в значении «фактические данные» («сведения»), путь разрешения этого столкновения процессуальных норм в данном конкретном случае? Иначе: устраняет ли последняя из приведенных позиций данное противоречие?

На наш взгляд, нет. В рамках такого понимания предустановленность доказательств проявляется как раз наиболее ярко, поскольку любые доказательства, приведенные до представления, если так можно выразится, позитивно-допустимого средства доказывания оценены быть не могут, фактически до этого момента они не имеют никакого доказательственного значения. Иными словами, либо вопросы, требующие специальных познаний, возникающие при разрешении дела могут быть установлены исключительно заключением эксперта, а, следовательно, приведенные нами положения п. 3 постановления Пленума ВС РФ от 26 сентября 1973 г. № 9 «О судебном решении» не могут толковаться тривиально, либо в рамках ст. 54 ГПК РСФСР и ст. 57 АПК РФ о допустимости экспертного заключения речи идти не может. В контексте изложенной позиции, для подтверждения или опровержения этих посылок целесообразно обратиться к правовой теории и практике, связанной с оценкой заключения эксперта.

При беглом взгляде на проблему обращает на себя внимание, что в научной литературе при оценке заключения эксперта рекомендуется исходить, из: компетентности эксперта; современного уровня методов исследования; полноты, логичности и обоснованности выводов эксперта; при решении вопроса назначения повторной и дополнительной экспертизы рекомендуется проверять соответствие заключения иным доказательствам по делу. «Оценка заключения эксперта, – пишет Т.А. Лилуашвили, – главным образом сводится к оценке изложенных в этом заключении выводов эксперта с точки зрения их обоснованности». Конкретизируя тезис тем, что для оценки заключения эксперта надо учитывать «сам процесс формирования» этого заключенияccli. Г.А. Цимакуридзе высказал мнения о том, что заключение эксперта должно оцениваться с точки зрения его допустимости и достоверностиcclii. Примерно таким же образом подходят к оценке экспертизы и многие другие исследователиccliii. При этом М.К. Треушников указывает также на то, что при оценке заключения эксперта суд подвергает всестороннему анализу доброкачественность того материала, который был предоставлен в распоряжение экспертаccliv. «Заключение эксперта как объект оценочной деятельности, – замечает Т.М. Федоренко, – проявляется с точки зрения соблюдения законности, обоснованности и полноты исследования, достоверности выводов эксперта»cclv.

Лишь некоторые авторы всерьез указывают на необходимость рассмотрения заключения эксперта в комплексе со всеми собранными по делу доказательствами. Так В.А. Притузова наряду с оценкой логической структуры акта экспертизы советует обращать внимание на соответствие фактов, установленных по делу, выводам экспертаcclvi. В.Г. Тихиня включает в оценку экспертизы два основные момента: анализ самого заключения эксперта, установление его законности и обоснованности; проверка соответствия заключения эксперта другим собранным по делу доказательствамcclvii.

В связи с изложенным примечателен и тот факт, что в отдельных современных работах по теории доказательственного права предпочитают говорить об «экспертном исследовании доказательств и оценке его результатов», отделяя это понятие от собственно «оценки доказательств»cclviii.

Мнение теории нашло свое адекватное отражение в позиции высших судебных инстанций. Так при исследовании заключения эксперта суду следует проверять его соответствие заданию, полноту, научную обоснованность содержащихся в нем выводовcclix. Оценка экспертизы в решении суда должна содержать следующие указания: на чем основаны выводы эксперта; приняты ли им во внимание все материалы, представленные на экспертизу; сделан ли им соответствующий анализcclx.

Таким образом, в вопросе оценки заключения эксперта, по крайней мере, процессуальная наука не далеко ушла от распространенной с середины XIX в. концепции «миттермайерьянства», в соответствии с которой эксперты – есть judices facti (судьи факта). В связи с чем говорить об экспертизе как доказательстве возможно в широком смысле, обширном значении, в том, в котором и решение суда – доказательство. Следовательно, оценка заключения эксперта практически сводится к установлению: есть ли ручательство за мнение эксперта. Это в свою очередь может быть установлено посредством исследования: личности эксперта; его желания говорить истину; его свойств, ручающихся за правильность сделанного наблюдения и правдивую передачу результатов последнего; его знаний и опыта; способа изложения экспертизы, укрепляющего слушателей в убеждении, что она – результат спокойного, беспристрастного и основательного исследованияcclxi.

Кроме того, тот факт, что обстоятельства, требующие для их выяснения специальных познаний и установленные заключением эксперта, могут быть опровергнуты только последующей экспертизой (в исключительных случаях – уточнены допросом эксперта, то есть опровергнуты самим же экспертом), возможно проиллюстрировать непосредственно предписаниями закона. Так в случаях недостаточной ясности или неполноты заключения эксперта назначается дополнительная экспертиза; в случаях несогласия с заключением эксперта по мотиву необоснованности (а также в случае противоречий между заключениями нескольких экспертов – по ГПК) назначается дополнительная экспертиза (ст. 181 ГПК РСФСР, ч.ч. 4, 5 ст. 68 АПК РФ). Недостаточная ясность и неполнота заключения эксперта, а также наличие противоречий между заключениями нескольких экспертов могут быть помимо этого устранены посредством его (их) допросаcclxii.

Из сходного подхода к проблеме исходит и конкретная правоприменительная практика.

Так в порядке надзора было отменено судебное решение по иску З. о расторжении брака. При этом надзорная инстанция указала, что имеющееся в деле заключение судебно-психиатрической экспертизы не могло быть положено в основание решения суда, так как имеет предположительный характер, хотя и подтверждается иными доказательствамиcclxiii.

Решением суда с истца в пользу ответчика была взыскана денежная сумма. Принимая решения по делу суд, отвергнув заключение эксперта Д., положил в основу заключение эксперта Ш. При этом не было принято во внимание, что Ш. дал по делу два противоположных заключения (одно за долго до того как ему было поручено проведение экспертизы). Из этого видно, что эксперт не располагал необходимыми данными, так как значительное количество документов поступило в суд после дачи Ш. заключения. При таких обстоятельствах вывод суда о том, что заключение эксперта Ш. содержит полные и основательные ответы на поставленные вопросы, необоснованcclxiv.

По делу о разделе домовладения суд, отказывая в иске, сослался на заключение первого эксперта, который указал раздел домовладения невозможен. Одновременно суд не указал, почему отвергнуто заключение второго эксперта, полагавшего, что дом может быть подвергнут разделу. Изложенное послужило основанием для отмены решения суда первой инстанцииcclxv.

О. предъявила иск к А. об установлении отцовства. Суд первой инстанции в иске отказал, сославшись на заключение судебно-медицинской экспертизы, в которой было указано, что ответчик не может быть отцом ребенка. При этом суд ограничился объяснениями лиц, участвовавших в деле, и допросом эксперта, не допросив свидетелей, о вызове которых в заседание ходатайствовала истица, что явилось причиной отмены решения судаcclxvi. Следует отметить, что последний пример полностью соответствует иллюстрируемому им тезису, «оттеняет» его. Ранее уже отмечалось, что ст. 49 СК РФ (в отличии от положений действовавшей ранее ст. 48 КоБС РСФСР (1969 г.) переориентирует суды с установления факта признания отцовства на установление происхождения ребенка от конкретного лица. В этой связи в рамках установления факта признания отцовства специальных познаний не требовалось, а соответственно были допустимы все средства доказывания, предусмотренные ч. 2 ст. 49 ГПК РСФСРcclxvii.

В свете изложенного нельзя согласится с позицией тех авторов, которые утверждают, что в силу ст. 78 ГПК РСФСР, п. 3 ст. 68 АПК РФ суд может не согласится с выводами эксперта и, не назначая повторной экспертизы, решить дело на основании других доказательствcclxviii. Скорее следует говорить о том, что установление обстоятельств дела, связанных выяснением вопросов, требующих специальных познаний, возможно исключительно на основании заключения эксперта. С другой стороны, иные имеющие существенное значение для дела обстоятельства, например, такие как: необоснованность, неясность, неполнота, могут быть установлены всеми без исключения средствами доказывания.

Отличные от приведенного нами подходы к рассматриваемой проблеме (напомним, что мы настаиваем на разграничении понятий «судебные доказательства» и «недопустимые доказательства» в значении «фактические данные» («сведения») и включении вопросов, связанных с заключением эксперта, в совокупность правил применение, которых предусмотрено ст. 54 ГПК РСФСР и ст. 57 АПК РФ), во-первых, не устраняет противоречия между ч. 1 ст. 74 ГПК РСФСР, ч. 1 ст. 66 АПК РФ, которые, по смыслу придаваемому им правоприменительной практикой, предписывают обязательное назначение экспертизы в случаях необходимости выяснения вопросов, требующих специальных познаний, и правилами об оценке доказательств, а во-вторых, не соответствуют выработанной теорией и практикой методологии оценки данного средства доказывания. Кроме того, требования закона и высших судебных инстанций о том, что заключение эксперта оценивается наряду с другими доказательствами по делу, без учета поименованных ограничений, неосуществимо на практике, так как заключение эксперта имеет совершенно иную степень детализации, само является результатом исследования доказательств. Иными словами, о допустимости заключения эксперта, как и в случае с формами сделок, возможно говорить только в отрицательном контексте, то есть как о правиле с «негативным» содержанием.

Таковы основные доводы в пользу включения требования о случаях обязательного проведения экспертизы в совокупность правил о допустимости доказательств, закрепленных в ст. 54 ГПК РСФСР и ст. 57 АПК РФ.