Правовая политика Российской империи в национальных окраинах
В конце мая 2011 г. грузинским парламентом была принята резолюция, согласно которой события XVIII-XIX вв. на Северо-Западном Кавказе однозначно квалифицируются как «геноцид черкесского народа». Не вдаваясь в политическую подоплеку происходящего, отметим, что негативное отношение к совместному прошлому высказывают не только грузины, адыгские диаспоры в Турции, США и других странах, но и Польша, прибалтийские республики и многие другие, готовые перекроить историю ради сиюминутных политических амбиций. Не имея возможности в журнальной статье сделать полную выборку основных направлений государственно-правовой политики Российской империи по отношению к ее окраинным территориям, обратимся лишь к некоторым фактам. Говоря о геноциде239 черкесского народа, исследователи «забывают» о давних связях Русского государства с адыгами, и не просто связях, а помощи со стороны России многочисленным черкесским племенам, территории которых в XV веке подверглись нашествию со стороны крымских ханов и турецких султанов, пытавшихся за- крепиться в землях черкесов, абазин, кабардинцев и других народов Северного Кавказа. Но встретили ожесточенное сопротивление. Генуэзский автор конца XV в. Георгий Интериано отмечал, что черкесы каждый день бились с татарами, причем «несколько человек гонят перед собой большую татарскую толпу, потому что они [черкесы] поворотливее, храбрее и лучше вооружены и лошади у них нучше»1. С завоевателями вела борьбу и Россия. В середине XVI в. Русское правительство совершило ряд крупных походов против Казанского ханства и утвердившегося там ставленника крымских ханов Сафа-Гирея и его сына Утемыш-Гирея. В результате этих походов в 1552 г. было завоевано Казанское ханство. В те же годы Россия оиладела всем волжским путем и его конечным пунктом — Астраханью (1556 г.), благодаря чему Русское государство получило выход к Каспийскому морю2. Все это привело к дальнейшему расширению русско-кавказских отношений3. Через астраханских воевод, как и через воевод г. Терки, русское правительство смогло вступить в более тесные политические и экономические контакты с населением Се- исрного Кавказа. Однако в 60-е годы XVI века западно-адыгские племена попали и зависимость от Турции и Крыма, из-за чего связи с Русским государством оборвались. Турция стремилась удержать адыгейцев в за- иисимости, чтобы обеспечить свое господство на северо-восточном (tepery Черного моря и, особенно на Таманском полуострове, прикрывавшем Азов4. Положение усугублялось бесконечными распрями как между адыгейскими племенами, так и внутри них. Другим фактором, обусловившим подчиненное положение адыгейцев от Крыма и Турции, было насильственное распространение между ними мусульманства5. После подписания Кючук-Кайнарджийского договора, завершившего русско-турецкую войну 1768-1774 гг., произошло заметное улучшение отношений адыгов с Россией. В этот период в русское подданство перешла часть абазин и адыгов, осетины. В 1770-1780-е гг. к Российской империи последовательно были присоединены Осетия, Карачай, Чечня, Ингушетия и другие территории Кавказа. Таким образом, к 1785 г. созрели все предпосылки для создания на этой территории органа управления для постепенного включения народов в правовое пространство Российской империи, их приобщения к общеимперскому законодательству и праву. Российская империя стремилась не к колонизации региона, а к расширению экономических связей и предотвращению проникновения на Кавказ агентуры Османской империи и Персии, подстрекаемых Великобританией и Францией, для которых было важно устранить Россию от европейских проблем. Несомненно, что Российская империя также преследовала свои цели. Но фактом остается и то, что в результате присоединения народы Кавказа сохранили свою культуру, национальную идентичность, в дальнейшем смогли создать национальную государственность. И те войны, которая вела Россия с восточными державами (13 с Турцией и 2 с Ираном), имели своим следствием и сохранение этнокультурных общностей на Кавказе и в Закавказье. Сложность геополитической обстановки на Кавказе обуславливалась действиями турецких эмиссаров, подстрекавших местное население на вооруженную борьбу с Россией. А проплачивалась эта деятельность в том числе и европейскими державами, которые пытались отвлечь Российскую империю от европейских проблем. Несходство менталитетов русских и коренного населения также являлось одним из факторов, который влиял на первых порах на их взаимоотношения. Но ведь остается неоспоримым фактом и то, что Россия, включив в состав империи народы Кавказа, позволила им жить по своим обычаям. Мало того, российские власти предприняли сбор этих обычаев по всем участкам Кавказской линии для уяснения более полной картины «народной жизни» местного населения. И в дальнейшем адаты, как и некоторые нормы шариата, учитывались при производстве суда, разборе бытовых тяжб местного населения. Это прослеживается в нормативных актах Российской империи, например в Положении Кавказского комитета, от 5 ноября 1852 г. «Об устройстве управления в Большой и Малой Чечне»1; Положении Кавказского комитета от 10 декабря 1857 г. «О некоторых изменениях в управлении покорными племенами Кавказа»1; в Именном указе от 5 декабря 1858 г. «Об учреждении трех новых наибств на Кавказе: Шатой, Чанты и Акко»2; в Именном указе от 21 октября 1859 г. «Об учреждении Бжедуховского приставства в районе правого крыла Кавказской линии»3; указе от И) декабря 1869 г. «О преобразовании административных учреждений в Кубанской и Терской областях»4 и многих других. Кроме того, ведь даже в созданных из горцев военных подразделениях учитывались их национальные особенности. Так, выделялось время для намаза, учитывались пищевые особенности: в пайках не предусматривалась пища из свинины и т.п. Именно поэтому поенные подразделения и создавались по национальному принципу, так как в общевойсковых было сложно учитывать эти особенности. Здесь хотелось бы обратить внимание еще и на следующее обстоятельство. Национальных окраин в Российской империи было много, но на военную службу, в том числе Конвой Его Императорского Величества не привлекались ни народы Севера, ни народы (!ибири и Дальнего Востока, ни присоединенных в начале XIX века 11олыни или Великого княжества Финляндского. Представители народов Кавказа составляли привилегированные полки и бригады, составленные по национальному признаку. Именно их ценило царское правительство как воинов, верных присяге, за что они получали до- иольно обширные привилегии. За службу на благо Российской империи военные чины получали и большие земельные пожалования, несмотря на остроту земельного вопроса. Дети кавказских военных чинов (и не только их) обучались и пансионах на полном государственном обеспечении, получали иысшее образование в лучших учебный заведениях Москвы и Санкт- Петербурга. В дальнейшем из них формировалась военная элита Госсии, с вытекающими из этого привилегиями. Одновременно шло формирование горской (добровольческой) милиции для помощи в соблюденийшравопорядка. В большинстве случаев отряды горской милиции имели многонациональный состав — осетины, лезгины, ногайцы, кабардинцы. Все это способствовало интеграции народов, установлению между ними друже- ПСЗРИ-2. Т. XXXII. № 32541. ПСЗРИ-2. Т. XXXIII. № 33847. ПСЗРИ-2. Т. XXXIV. № 35009. ПСЗРИ-2. Т. XLIV. № 47847. ственных связей. Исторические факты свидетельствуют и о том, что именно отряды горской милиции, созданные на Кавказе и в Закавказье, останавливали иноземных завоевателей, что произошло, например, в 1854 г. в районе Карсской области, в Ахалкалаке, впоследствии благополучно отданной Турции большевистским правитель ством. Судебная система, созданная на Кавказе, также учитывала мест ные особенности. Грозненский, Назрановский и Хасав-Юртовский горские словесные суды разрешали судебные конфликты на осно вании местных обычаев. Характерно, что российский законодатели разрешил рассматривать на основании обычаев такие дела, как нанесение тяжких телесных повреждений, нарушение пределов необ ходимой обороны, кражи со взломом, похищение женщин. Однако «Временные правила для горских словесных судов Кубанской и Тер ской областей» от 30 декабря 1869 г.240 (в редакции от 18 декабря 1870 г.) были составлены таким образом, что позволяли руковод ствоваться соответствующими статьями из общеимперского права, когда по тем или иным причинам народные обычаи не вносили яс ность в вопросы определения характера дела и меры наказания. По этому довольно часто при вынесении решений суд руководствовался как нормами адата (обычаев), так и нормами российского законода тельства. Таким образом происходила постепенная трансформация местных судебных институтов, их постепенное приобщение к обще имперским образцам. Но вернемся к Грузии, из которой сейчас доносятся высказыва ния, что Россия умалила ее национальную государственность. Итак, 24 июля 1783 г. в крепости Георгиевск был подписан договор о пере ходе Грузии под протекторат России241. Это произошло по ряду при чин, наиболее серьезной была постоянная опасность, исходив шая со стороны Ирана и Турции и угрожавшая национальному су ществованию Грузии242. Единственным выходом из этого положения цпрь Картлийский и Кахетинский Ираклий И считал укрепление по- питических, культурных и религиозных связей с Россией, в связи с чем в конце 1782 г. обратился к Екатерине II с письмом, в котором мросил принять Грузию под верховную власть России: «Всепресвет- игйшая державнейшая великая государыня императрица Екатерина Лиексеевна, самодержица всероссийская, государыня всемилости- мгйшая. Всемилостивейшими вашего величества указами поведено || принятии под всемилостивейшее вашего величества покровительство нас и об отправлении войск для подкрепления нас. За такие моим ршия ваши милости приносим всенижайшую нашу благодарность, и ваше величество всенижайшее осмеливаемся просить, дабы всеми- /юстивейшее повелено было отправить к нам войска в непродолжительном времени, чтоб милосердием вашего величества могли мы избавлены быть от неверных, и пожаловать нам войска числом четыре тысячи регулярного или в то число половину нерегулярного, и повелеть оному находиться особливо в наших областях, дабы мог и обще с ними действовать против турок; ибо прежде бывшие у нас российские войска не имели времени находиться всегда с нами»1. России же, по большому счету, эта территория особо не была нужна. Да, в результате упрочивались ее связи в Закавказье и вообще в кавказском регионе, но, как верно отмечал в начале XX в. 3. Двалов, «присоединение Грузии не было целью, к которой издавна и сознательно стремились; не приходилось бороться с встречным влиянием других европейских держав; Россия не имела в Грузии никаких экономических интересов; не могла она ее привлекать и в видах „«исправления» границ", но сама Грузия нуждалась в помощи России и, не удовлетворяясь протекторатом, искала более тесного единения. В ответ на эти искания, последовало присоединение Грузии. Тяготение последней к России и составляет отличительную черту всего события. Не последовательные усилия русской дипломатии; л настойчивое искание русского подданства со стороны грузинских царей повлекло за собой присоединение Грузии»2. Россия всегда исполняла взятые на себя обязательства перед Грузией. Так, к примеру, когда Турция после подписания Бухарестского договора потребовала возвратить ей «как бывшие турецкие владе ния на Северном Кавказе», также и Абхазию, Имеретию, Мингре лию и Гурию, т.е. всю Западную Грузию243, Россия посчитала эти требования не подлежащими удовлетворению, как «...превышение предела» ст. VII договора. 18 (30) января 1801 г. императором Павлом I был подписал Манифест о присоединении Грузии к России244. Политика Российской империи по отношению к этой вновь приобретенной территории строилась с учетом ее национальной правоприменительной практики, традиций245, традиционного судебного права, в частности «Уложения» Вахтанга VI, составление которого датируется 17031709 гг.246 Рассмотрим только один аспект российской государственноправовой политики в Грузии — судебно-правовую, имевшую здесь свои специфические особенности. Так, в 1807 г. российский законодатель установил, что дела, решения по которым были приняты в грузинском Верховном правительстве, передавались на апелляцию в Сенат247. При ревизии гражданских дел, рассмотренных в грузинском Верховном правительстве, Сенату указом от 28 февраля 1825 г.'1 было предписано руководствоваться переводом «Уложения грузинского царя Вахтанга», которое, как уже было сказано, с XVIII века являлось основным законодательным актом в Грузии248. Общие уголовные процессуальные нормы Российской империи были распространены на Грузию с 1819 г. Устанавливалось, что «уголовные дела по Грузии шли обще установленным для прочих в государстве губерний порядком, то есть: из Экспедиции Суда и Расправы к главноуправляющему в Грузии, от него ...в Правительствующий Сенат»249. В 1825 г. это положение было подтверждено указом от 21 марта, и соответствии с которым в Грузии оставался прежний порядок разбора уголовных дел, общий для всей империи. Но при этом делались исключения для Имеретии, Мингрелии, Гурии и Абхазии, где «сами иладельцы ведут суд и расправу уголовных преступлений», так как «введение нового порядка могло бы произвести смятение между людьми, непросвещенными и загрубевшими в предрассудках»250. II связи с этим генералом А.П. Ермоловым было «испрошено разрешение» на сохранение в этих областях «прежнего порядка производства уголовных дел», что и было утверждено Государственным советом Российской империи. И только в 1859 г. вышел указ, регулирующий судоустройство и судопроизводство в Грузии: «О замене в Закавказском крае постановлений из Уложения Царя Вахтанга общими законами Империи»251, п соответствии с которым Уложение Вахтанга заменялось общими законами Российской империи, с некоторыми изъятиями, требуемыми «местными особенностями края». Таким образом, только с этого времени Грузия стала подчиняться российскому судебному нраву в полном объеме, включая ревизию грузинских судов Сенатом. Аналогичное положение наблюдалось и в отношении других национальных окраин. Представления о колониальном характере государственно-правовой политики Российской империи опровергаются документами, свидетельствующими о достаточно продуманной судебно-правовой политике по отношению к народам, находящимся на ином уровне социально-экономического и правового развития. Своеобразие этой политики заключалось в том, что российские власти пытались приспособить действующее в среде коренных народов обычное право к проведению собственных интересов в подвластных территориях. С.В. Соколовский отмечает по этому поводу, что в России к 1917 году «был накоплен значительный опыт децентрализации государственного управления, которое организовывалось с учетом географических, социально-экономических и культурно исторических особенностей регионов. Этот опыт позволял сохра нить на обширной территории государства традиционное право и обычаи коренных народов и способствовал росту Российской империи»252. Поэтому на принципах децентрализации государствен ного управления строилось управление народами Сибири, Дальнего Востока, Средней Азии. Как известно, в Сибири для управления кочевыми народами (бу ряты, якуты, хакасы) создавалась целая система органов: родовые управления, инородческие управы и степные думы. Эти органы, ор ганизованные по родоплеменному принципу, были, в соответствии с Временным положением «Об устройстве общественного управле ния и суда кочевых инородцев Забайкальской области», заменены на новые административные органы, основанные по территориалъ ному принципу. Основным законодательным актом XIX века, регу лирующим политику России по отношению к кочевым народам Сибири, стал «Устав об управлении инородцев» 1822 г. На этом этапе административного вхождения Сибири в состав Российской импе рии особый упор делался на учет нормативных традиций в судебной практике. Так, к примеру, в соответствии с указом Сената от 13 декабря 1820 г., дела, разрешаемые на основе норм обычного права в родо вых судах бурят, якутов, эвенков, алтайцев, шорцев и других наро дов Сибири, вынесенным решениям которых тяжущиеся были не довольны, передавались на дальнейшее разбирательство земского начальства или другого представителя российской власти. Послед ние, «употребив все меры человеколюбия и беспристрастия, стараются всеми способами в ссорах и драках, долгах и калымах тяжущихся примирить и доставить обеим сторонам справедливое удовлетворение...»253. Это положение также сохранялось не только до начала XX века, но даже и в советский период. В этом плане характерна записка П.С. Ярославцева старшему помощнику Уральского областного прокурора по Тобольскому округу об обычном праве мужевских хантов от 4 апреля 1925 года. В ней, помимо описания родового быта и общественных отношений хантов, дается, правда, очень краткая, характеристика судебной системы этого народа. В частности, в Записке сказано: «Ведению русского суда (прежде царского, а теперь советского) инородцы передают лишь преступников, которые являются убийцами, вооруженными грабителями или ворами-рецидивистами, смотря на последних приблизительно так: «Мы тебя судили своим ( удом много раз, но в то же время жалея, просили тебя стать честным, бросить воровство. Ты не хотел нас послушаться, ну так пусть тебя судит русский чужой суд. Посмотрим, пожалеет ли он тебя так, как мы жалели». Остальные все уголовные и гражданские дела ими разбираются и судятся самостоятельно, причем большую роль при царском режиме, а отчасти, даже и сейчас играют старшины»254. Таким образом, российская администрация фактически не вмешивалась и не изменяла нормы судебного права инородцев Севера, ('.ибири и Дальнего Востока, не внедряла нормы Судебных Уставов 1864 г. в этом регионе. Это было связано, в первую очередь, с уровнем социально-экономического развития народов, находившихся на стадии перехода к государственности. В этом плане политика Российской империи отличалась гибкостью, стремлением учитывать нормативные традиции народов, постепенным приспособлением традиционных норм и судебных обычаев к общеимперским нормам. /)то выражалось в том, что судебные (как и административные) полномочия постепенно концентрировались в руках верхушки общества, которая постепенно монополизировала их в своих руках. Об учете обычаев в правоприменительной практике свидетельствует и указ от 3 августа 1825 г., в соответствии с которым Сенату, при рассмотрении апелляционных жалоб на решения Бессарабского областного суда, было предписано «руководствоваться местными узаконениями и обычаями Бессарабской Области»255. Практически аналогичное положение наблюдалось и в Калмыкии. Правилами 1825 года все суды были разделены на гражданские и духовные, разбиравшие дела, касавшиеся религии, духовных лиц, семейные. Традиционный суд Зарго выступал по отношению к улусным судам как высшая апелляционная инстанция и принимал к рассмотрению иски на сумму свыше 200 рублей, по спорам по имениям, управлению аймаками и др.256 В этом же документе впервые определялись виды уголовного преступления в Калмыкии: измена; неповиновение властям; возму- щение, побег за границу со злым намерением; убийство; грабеж, изготовление фальшивых денег; воровство свыше трех раз. Как видно, вышеперечисленные виды преступлений отличались от традиционных, присущих калмыцкому праву. Однако отмечалось, что уголовные дела судом Зарго не рассматриваются. Согласно § 36 Правил 1825 года «Виновные в сих преступлениях калмыки судятся в российских присутственных местах, по общим государственным установлениям»257. В этом заключается эволюция правовой системы калмыков, которая в начале XIX века подверглась трансформации под влиянием русского законодательства. В дальнейшем это положение нашло свое отражение еще в одном документе, касающемся управления калмыками. «Положение об управлении калмыцким народом», принятое Государственным советом и утвержденное 24 ноября 1834 г. императором Николаем I, существенно изменило правовой статус Калмыкии. Отныне она становилась самостоятельной областью, подчиненной Министерству внутренних дел, а на месте — его уполномоченному (астраханскому военному губернатору). Высшим судебным органом в Калмыкии по Положению 1834 года являлся суд Зарго, рассматривающий гражданские, уголовные, а также и семейные дела. Но здесь, в соответствии с главой 4 «О суде Зарго» Положения об управлении калмыцким народом от 28 декабря 1835 г.258, при решении уголовных дел суд должен был руководствоваться российским законодательством; при гражданском судопроизводстве — «древними калмыцкими постановлениями», а в случае их недостатка — законами Российской империи. В Положении прописывалось и право тяжущихся на подачу апелляционной жалобы в Сенат. Практически не вмешивалась высшая российская судебная власть и в судебный процесс азиатских степняков. Как и у большинства кочевых народов, судебная система у них была основана на нормах обычного права. В начальный период их присоединения к России имперская администрация не вмешивалась во внутренние дела кочевников. Традиционными полномочиями высшей судебной инстанции обладали ханы, султаны и бии. Из компетенции этих судов были только изъяты дела об измене, о нападении на почту, об убийстве христиан и изъявивших желание принять христианство, об убийстве должностных лиц, о разбое и грабеже, о похищении казенного имущества259. Некоторые изменения в определении подсудности, например, и традиционном киргизском обществе, произошли с 1854 г., когда и соответствии с высочайше утвержденным Положением Сибир- (кого комитета от 19 мая на киргизов были распространены общие иконы империи. Во-первых, тяжкие уголовные преступления, исчерпывающий перечень которых был установлен в законе, подчиня- пись юрисдикции российских судов, остальные — продолжали разбираться в судах биев. Во-вторых, гражданские дела, которые хотя |>ы одна из сторон не желала разрешать в традиционном суде, рассматривались в российских судебных органах — окружных прика- ?tax. И, наконец, в-третьих, должностные преступления были подведомственны областным управлениям. Что же касается преступлений и проступков киргизских султанов, по которым они могли быть приговорены к лишению или ограничению прав, то эти дела подвергались обязательной ревизии Правительствующего сената260. Таким образом, не признав юридически за киргизской верхушкой прав российского дворянства, законодатель, тем не менее, фактически приравнял их к нему, установив порядок ревизии должностных преступлений киргизских биев в Сенате. В пореформенный период становление национальных судов на присоединенных Россией территориях, где жили народы Казахстана и Средней Азии, было сложным и противоречивым процессом. Российский контроль над судами биев ужесточался. Было опубликовано большое число положений, регулирующих и регламентирующих деятельность народных судов. Это — «Временное положение об управлении Семиреченской и Сыр-Дарьинской областей» 1867 г., «Временное положение об управлении Степными областями» 1868 г., «Проект генерал-адъютанта фон Кауфмана» 1871 и 1873 гг., «Проект положения об управлении Туркестанским краем» 1874 г., «Проект генерал-лейтенанта Колпаковского» 1881 г., «Положение об управлении Степными областями» 1891 г. и другие. Почти все они не были утверждены высшими законодательными органами Российской империи и не имели силы закона261. Исключение составило «Положение об управлении Туркестанского края» 1892 года. «Временное положение об управлении Семиреченской и Сыр Дарьинской областей» 1867 г. (эти две области вначале составляли Туркестанский край; после присоединения к нему Самаркандской и Ферганской областей Положение было распространено и на них) и «Временное положение об управлении Степными областями» 1868 г стали важным этапом реформирования народного суда биев. Но этим Положениям, с учетом более раннего опыта преобразовании административных и судебных институтов на Кавказе, была принят модель военно-народного управления, аналогичная кавказской. По ложения предусматривали, в частности, местное самоуправление и народное судейство для туземного населения (на основе адата у ко чевого и шариата у оседлого населения) по делам, не имеющим по литического характера. Считалось, что сохранение правозых норм, привычных для местного населения, позволит, во-первых, обеспе чить порядок и стабильность, основанные на соблюдении обычая, и во-вторых, примирит с русской властью «туземцев», которым было обещано сохранение их мусульманского уклада жизни262. Следует от метить, что в законодательных актах было особо указано, что деятельность народного суда основана на обычае. Статьи, касающиеся суда биев, по обоим Положениям похожи, однако есть одно существенное различие: в Туркестанском крае до 1886 г., в отличие от Степных областей, из компетенции биев не были изъяты такие преступления, как убийство, грабеж и баранта (насильственное похищение чужого имущества как возмездие за совершенное правонарушение). Фактически бии могли судить за эти преступления только в Сырдарьинской области, так как на казахов Семиреченской области с 1870 г. распространялось действие Положения 1868 г. по управлению в степных областях, а с 1882 по 1896 год она входила в состав Степного края263. Народный судья, бий, избирался и утверждался по той же системе и в те же сроки, что и волостной управитель. Каких-либо особых требований для получения должности бия и касающихся его происхождения, знания адата и грамотности, не существовало. Считалось достаточным, чтобы кандидат пользовался уважением и до- церием народа. В одной кочевой области в большинстве случаев Ч1ШЖН0 было избираться от 6 до 8 биев, примерно по одному на аул. iii решение дел бии имели право получить плату согласно обычаям. 1. И и решали дела, стоимость исков которых не превышала 100 руб- iirii1, по более крупным делам можно было обращаться через волостных управителей к волостным съездам биев, которые назначались пи распоряжению уездного начальника для решения дел по искам не (ишее чем 1000 руб. Для разбора тяжб между представителями раз- шл х родов (или уездов), а также уголовных дел, дел по особо крупным искам и по апелляции на решение волостного съезда созывались чрезвычайные суды биев, которые собирали биев одного или мескольких уездов. Чрезвычайные съезды проходили в присутствии уездного начальника, который следил за порядком, но не должен был вмешиваться и сам ход судебного процесса и влиять на принятие решения. Поста- жшления чрезвычайных съездов были окончательными. Тяжущиеся но обоюдному согласию имели право выбрать из числа утвержден биев несколько человек для разбора дела по принципу третей- I кого суда. Контроль за исполнением решений суда осуществляли полостные управители, на которых были возложены полицейские функции. Недовольная решением сторона могла апеллировать к рус- (кой администрации только по брачным делам. При взаимном желании тяжущиеся могли обращаться для разбора дела в русский суд2. Судебные постановления чрезвычайных съездов биев рассматри- иались в тот период как прецеденты, их учитывали в дальнейшей судебной практике, сборники постановлений иногда публиковались. Система народного суда, прописанная в Положениях 1867 и 1868 гг., претерпела лишь некоторую корректировку в позднейших законодательных актах. По принятому в 1886 году «Положению об управлении Туркестанского края» из ведения народного суда |)ыли изъяты уголовные дела об убийствах, увечьях и изнасиловании, о разбоях и грабежах. Интересно, что вопрос о композиционных выплатах за эти преступления оставался в компетенции биев. 11а каждую должность судьи выбирались два кандидата; утверждение одного из них зависело от губернатора. По обоюдному согласию тяжущиеся могли обратиться для разбора дела в третейском суде к посреднику — постороннему лицу не из числа утвержденных бис». Его решение было окончательным при любом иске. Были несколько снижены суммы исков, по которым бии и волостные съезды могли принимать окончательное решение. В качестве наказания народны!! суд мог налагать наказание до 300 рублей, заключение под стражу до полутора лет или ходатайствовать перед областным управлением о ссылке подсудимого264. Положение об управлении Степными обла стями 1891 года в вопросах судебной системы повторяло Положение 1886 года. Российские власти, в ходе ревизии Туркестанского края и под готовки в 1880-е годы нового проекта положения об управле нии краем, сделали вывод о том, что изменения в судебной системе в крае оказались незначительными, многие тяжкие преступлении не раскрываются, «степные убийства с трудом поддаются исследо ванию (русской судебной властью) и большинство их остаются не раскрытыми»265. Видимо, в этой связи, было разработано новое Поло жение об управлении Туркестанским краем, утвержденное в законо дательном порядке центральной властью. Основным законодательным актом Российской империи по отно шению к этой территории стало «Положение об управлении Турке станского края» 1892 года266. В этот период Туркестанский край образовывали три области: Сырдарьинская, Ферганская и Самаркандская, которые делились на уезды и отделы. В соответствии с этим де лением законодатель установил и управленческий аппарат: для городов, для уездов и отделов, а также для оседлого и кочевого населения. Отделение третье второй главы Положения рассматривало вопросы управления кочевым населением. В соответствии с нормами, закрепленными в этой части Положения, кочевое население в каждом уезде разделялось на волости, а волости на аульные общества, что было закреплено и Указом от 12 июня 1886 г. Управление кочевыми областями и аульными обществами образовывалось на тех же основаниях, что и управление оседлым населением, с тем изъятием, что аульные старшины представляли собранные ими с населения подати и повинности волостному управителю, который сдавал их и уездное казначейство. Более четко различия в правовом отношении наблюдались в сфере действия судебного права. Так, в целом для населения Туркестанского края на общем основании, т.е. в соответствии с нормами российского законодательства, действовали мировые и окружные суды. «Оседлые туземцы и кочевники имеют отдельные народные суды, разрешающие подсудные им дела на основании существующих в каждой из означенных частей населения обычаев» (ст. 210). Ведению народного суда, согласно нормам ст. 211, подлежали: 1)все дела о преступлениях и проступки, I овершенные «туземцами», за исключением обозначенных в статьях 141 и 142 (нормы этих статей регулировали ответственность, к которой привлекались на общем основании все без исключения жители Туркестанского края за следующие преступления: против христианской веры: государственные: против порядка управления: по государственной и общественной службе: против постановлений о повинностях государственных и земских; против имущества и доходов казны; против общественного благоустройства и благочиния; против общественного порядка; против законов о состояниях; против жизни, здравия, свободы и чести; против собственности); 2) все дела гражданские, возникающие между «туземцами», подведомственными одному и тому же народному суду, если дела эти не основаны на документах, совершенных или засвидетельствованных при участии русских властей. Народные судьи назначались по выбору населения на три года. It соответствии со ст. 223 в народные судьи избирались жители во- ности, пользовавшиеся уважением и доверием народа и удовлетворяющие требованиям ст. 83 Положения, которая гласила, что к избранию не могли допускаться лица не менее двадцати пяти лет от роду «1) подвергшиеся, по приговорам народного суда, наказанию :ia преступления или проступки, порочащие честь и доброе имя туземца и влекущие за собой, по общим правилам, тюремное заключение, а равно подвергшиеся по приговорам мировых судебных установлений и общих судебных мест заключению в тюрьме, исключению из службы, отрешению от должности либо иному более строгому наказанию; 2) состоящие под следствием или судом по обвинению в преступлениях или проступках, влекущих за собой наказания, означенные в пункте 1 сей статьи, и 3) состоявшие под судом за те же преступления или проступки (п. 2) и судебным приговором неоправданные». На каждую должность судьи выбирались два кандидата, утверждение одного в должности судьи, а другого — кандидатом к нему за висело от губернатора, который мог и не утвердить представлении!' ему кандидатуры, назначив новые выборы. В случае отсутствия, бо лезни или смерти судьи его обязанности исполнял кандидат в судьи, но только по разрешению губернатора. Это лишний раз свидетель ствует о том, что даже для исполнения судебных функций у кочевык народов, несмотря на то, что законодательно было разрешено иг пользовать нормы обычного права, нужно было разрешение русски к властей. Следовательно, явно ощущалась попытка приспособить ко чевников к общеимперской правовой системе, постепенно внедри и в нее нормы российского судопроизводства. Неопределенным в правовом отношении было положение ш родных судов в Закаспийской области. Эта область с момента сво его учреждения подчинялась Главнокомандующему Кавказской Ар мией, в 1890 г. она перешла в непосредственное введение Военного министерства, а в 1897 г. вошла в состав Туркестанского генерал губернаторства. Временами суд как бы выпадал из имперской су дебной иерархии, что же касается народных судов, то долгое времп они действовали на основании «Временного положения об упраи лении Закаспийским отделом» 1874 г. Это положение было состаи лено на основе правовых обычаев мангышлакских казахов и, как от мечают исследователи, не вполне соответствовало адатам туркмен. К тому же оно не имело силы закона. Более позднее «Временное по ложение об управлении Закаспийской областью» 1880 г. вообще ни чего не говорило о народных судах, за исключением п. 3 ст. 21, кото рый вменял в «обязанность уездным начальникам надзирать, чтобы суд и расправа у туземцев отправлялась согласно установленным для сего правилам», но нигде в законах не было ничего сказано о подоб ных правилах267. Правовая неопределенность народных судов имела следствием отсутствие единообразия их иерархической структуры. Однако в целом она соответствовала административной системе присоединенных к России территорий — аульный суд, представленный одним бием (у туркмен тремя); волостной съезд биев, число которых зависело от численности населения в волости; чрезвычайный съезд биев уезда, а в некоторых случаях и области (Закаспийская область)268. Несмотря на формальную политику невмешательства русских адми- in» гративных чинов в судебную практику народных судов, на деле процедура подготовки и проведения тех же чрезвычайных судов imicb жестко регламентировалась269. Сосуществование адатных и общеимперских судов было призвано постепенно включить народы Казахстана и Средней Азии в общероссийскую правовую систему. Вызывают определенные вопросы и современные трактовки государственно-правовой политики в таких регионах Российской империи, как Финляндия и Польша. Финляндия и Польша были присоединены к Российской империи в начале XIX века. Финляндия м 1809 году, часть герцогства Варшавского — в 1815 г. Российский законодатель не пошел на коренную ломку и изменение финляндской судебной системы. Это было связано со своеобразным положением Великого княжества Финляндского в составе России, находившегося на положении автономии. В Царстве Польском наблюдалось несколько иное положение. Польская судебная система, созданная под влиянием французского, прусского и австрийского судебного законодательства, отличалась крайней запутанностью и громоздкостью. Множество судебных инстанций, крайне слабое разграничение подсудности270 существенно илияло на функционирование судебной системы на этой территории. Решения по уголовным делам основывались на «Литовском статуте и Польских Конституциях в тех только случаях, где Российские узаконения окажутся действительно недостаточными к разрешению представившегося обстоятельства»271, что свидетельствовало об определенной гибкости российской судебной власти. Отсутствие совестных судов в Гродненской губернии и других бывших польских территориях привело к изданию в 1824 г. Указа, согласно которому приговоры о малолетних преступниках из этих губерний передавались на ревизию 5-го департамента Сената272. В 1841 г. Государственный совет Царства Польского и Высшая палата суда были упразднены. Взамен в Варшаве были образованы два департамента и Общее собрание Сената273. Девятому департаменту Сената перешли функции Высшей палаты суда, в которой «все дели кои поступали доселе в оную, будут отныне окончательно решаемы в Департаменте на основании существовавших доселе для Высшей Палаты Суда узаконений»; десятому стали подсудны уголовные долм Да в Общем собрании польских департаментов председательством!! и наместник Царства Польского, назначаемый российскими властями Но общее руководство польской судебной системой не означало \и\ тот момент внедрение в эту систему норм российского права. Окончательно учреждены Варшавские департаменты Сенат были в 1842 году1. Законодателем было установлено, что решении департаментов являлись окончательными, не подлежавшими перс смотру. Судебная реформа в Царстве Польском вступила в силу только в 1876 г., значительно позднее, чем в центральных губерниях Рог сийской империи (что было связано с польским восстанием 1863 г.) Упразднением Правительственной комиссии юстиции и варшам ских департаментов Правительствующего сената, место которых за няли действующие во всех частях государства институты, заверши лась большая серия преобразований, призванных ввести в польских губерниях общеимперские порядки. Тем не менее, до последних лет существования Царства Польского его судебная система отличалась рядом специфических черт, обусловленных сохранением остатком прежней обособленности. Таким образом, только в 1876 г. польская судебная система была интегрирована в российскую судебную систему. Надзор за деятель ностью Варшавских департаментов и до 1875 года осуществлял Се нат; с 1876 года кассационные департаменты Сената стали высшей судебной инстанцией и для польских судов. Итак, краткий очерк судебной политики Российской империи в национальных окраинах дает полное основание утверждать о не состоятельности концепций колониального характера российской политики по отношению к этим территориям. Более того, показы вает, насколько осторожно российские власти относились к нацио нальным обычаям и традициям народов, вошедших в силу тех или иных обстоятельств в ее состав. Для многих из них вхождение в со став Российской империи позволило сохранить свою национальную культуру, в том числе и правовую.