в) Карл Хаусхофер (1869—1946)

Империалистическая Германия проиграла первую мировую войну.

86 Так охарактеризовал Карл Хаусхофер поражение герман- ского империализма в первой мировой войне. (См. Karl Haus- hof е г, Friedrich Ratzel, „Die gro?en Deutschen", Berlin, 1936, 4. Bd., S. 200.)

87 Империалистическая Германия — это «был раненый хищник, с рычанием зализывавший раны и зорко следивший за своими вра- гами, выжидая, нельзя ли снова ринуться в бой» («История дипло- матии», т. 3, М.—Л., 1945, стр. 13).

Германский рабочий класс под непосредственным влиянием Великой Октябрьской социалистической революции в России предпринял в ноябре 1918 года героическую попытку вырвать в Германии корни империалистической войны и уничтожить основы империализма.

Вследствие измены правых социал-демократических вождей типа Эберта, Носке, Шейдемана и К° я отсутствия революционной массовой партии германского пролетариата эта задача не была решена. Ноябрьская революция не устранила капиталистических порядков.

Политика правых социал-демократов благоприятствовала также восстановлению сил германского империализма и милитаризма. Ни социал-демократическое правительство в Германии, ни Версальский мирный договор не устранили господствующего положения германских монополистов и юнкеров.

Германские империалисты очень хорошо понимали, что державы-победительницы, прежде всего США, были заинтересованы в сохранении империалистической Германии как базы для борьбы против социалистического Советского Союза. Империалисты США опасались, что Германия пойдет /по пути социалистической революции. Для того чтобы предотвратить такой ход развития и одновременно использовать германский империализм в качестве тарпана против Советского Союза, они делали все для сохранения основ германского империализма88.

88 Американский генерал Блисс сказал в октябре 1918 года: «Германии... придется быть оплотом против большевизма» (А. Е. К у н и н а, Провал американских планов завоевания мирового господства в 1917—1920 годах, М., 1951, стр. 114).

Еще яснее высказался тогдашний главнокомандующий американскими оккупационными войсками в Германии генерал Ал лен: «Германия является государством, наиболее способным успешно отразить большевизм» (А. Н орден, Так делаются войны, Издательство иностранной литературы, 1951, стр. 57).

Мировая система империализма свое первое крупное поражение потерпела в 1917 году в России. Благодаря победе Октябрьской революции в России от империалистической системы отпала шестая часть земного шара. Тем самым мировой капитализм оказался перед лицом совершенно новой ситуации. Один тот факт, что наряду со старым, умирающим капитализмом существует и развивается молодой социалистический строй, убедительно демонстрирует гнилость и обреченность империалистической системы. В то время как в стране победившего социализма экономика достигла невиданного до сих пор подъема и ликвидирован экономический источник безработицы и кризисов, в капиталистических странах в условиях общего кризиса капитализма усилилась безработица, а также опасность кризисов и войны.

89 «На два лагеря раскололся мир решительно и бесповоротно: лагерь империализма и лагерь социализма... Борьба этих двух лагерей составляет ось -всей современной жизни, она наполняет все содержание нынешней внутренней и внешней политики деятелей старого и нового мира» (И. В. Сталин, Соч., т. 4, стр. 232).

Это противоречие определяло также в основном задачи немецкой геополитики в этой новой ситуации. Если до победы Октябрьской революции геополитика отражала просто империалистические стремления германской финансовой олигархии к переделу мира, то после победы социалистической революции в октябре 1917 года положение изменилось. К «пангерманскому» требованию «жизненного пространства» для германского монополистического капитала присоединилось теперь особое требование «жизненного пространства» на Востоке, то есть требование уничтожения первого в мире социалистического государства и порабощения народов Советского Союза. Германские империалисты хотели разрешить свои трудности прежде всего за счет Советского Союза. В этом состоит особо аресту тая цель немецко-фашистской геополитики и одновременно ее политическая сущность. Несомненно, противоречие между социалистической и капиталистической системами является основным противоречием. Это, однако, не означает, что тем самым были смягчены противоречия между капиталистическими странами; напротив, как раз благодаря существованию социалистической системы все противоречия капиталистической системы и все противоречия между капиталистическими странами обнажаются до корней. Для империалистической буржуазии вопрос стоит так: быть или не быть, причем она очень хорошо знает, что война против Советского Союза была бы для нее самой опасной войной. Поэтому германские империалисты и милитаристы вовсе не думали отводить свои взоры от западных капиталистических стран и их колоний.

Капиталистические страны были в какой-то степени дезориентированы антисоветскими интригами германских империалистов.

В геополитической литературе нет недостатка в заявлениях, что будущее Германии лежит на Востоке. На восток — «политическое направление экспансии, угодное мировому духу... То, что теперь начинается, является новым веком, руководящим принципом которого является неизбежное следствие реальных движущих сил: поворот Германии на Восток» (курсив мой. — Г. Л)90.

90 „Zeitschrift f?r Geopolitik", 1926, Heft 5, S. 307, 309.

91 Там же, стр. 306.

92 „Zeitschrift f?r Geopolitik", 1936, Heft 1, S. 22.

93 „Zeitschrift f?r Geopolitik", 1933, Heft 8. S. 505.

По отношению к Западу долг Германии, «по мере того как перед ней открываются восточные двери, дать гарантии, которые исключают всякую борьбу за Рейн, в особенности за Эльзас» 91. Хотя до сих пор германская история была «в самом широком смысле движением между Востоком и Западом», она должна будет стать, если мы правильно понимаем призывы истории, движением с Запада на Восток»92. «Более пассивные колоссальные пространства Советского Союза» 93 геополитики рассматривали лишь как объект империалистической политики. Так, в журнале «Цейтшрифт фюр геополитик» говорится: «Романские народы и германцы рассматривают Россию в качестве будущей колонии... Если кусок слишком велик для одного, то его делят на зоны влияния... Во всяком случае, Россия вступает в новую стадию своей истории: она становится колониальной страной»94.

Германские империалисты в условиях, созданных Версальским договором, не были в состоянии собственными силами и средствами подготовить войну против Советского Союза. «Золотой дождь» из США оказал им при этом соответствующую помощь95.

В Версальском договоре были уже заложены семена новой мировой войны, которая подготовлялась прежде всего теми империалистическими группами, которые были недовольны переделом мира, закрепленным в международно-правовом порядке Версальским договором.

Особенно острой была проблема завоевания новых источников сырья и рынков сбыта для германских империалистов, ибо в результате Версальского договора несоответствие между развитием производительных сил и накоплением капитала, с одной стороны, и так называемыми сферами влияния — с другой, не только не было устранено, но стало еще больше.

В это время в Германии возникло много «новых» партий, федераций, союзов, обществ и объединений, которые занимались политической и идеологической подготовкой войны.

В этой ситуации началась идеологическая деятельность вождя немецко-фашистской геополитики Карла Хаусхофера. До конца первой мировой войны • Хаусхо-фер был офицером германской армии. В течение некоторого времени он служил в баварском генеральном штабе и был много лет военным наблюдателем в Японии. Свою военную карьеру Хаусхофер закончил вместе с окончанием первой мировой войны в чине генерал-майора. Еще во время войны он познакомился с Рудольфом Гессом, который был некоторое время его адъютантом.

94 „Zeitschrift f?r Geopolitik", 1926, Heft 1, S. 10, 11.

95 «Фальсификаторы истории», M., 1951, стр. 8—13.

Карьеру ученого Хаусхофер начал в 1919 году в университете в Мюнхене в качестве преподавателя географии. В 1921 году ему уже было присвоено звание профессора географии. Рудольф Гесс также учился в Мюнхенском университете и был признанным любимым учеником Хаусхофера. После основания нацистской партии Гесс стал руководителем нацистской организации Мюнхенского университета96. Через Гесса Хаусхофер с самого начала нацистского движения имел контакт с Гитлером, с которым он лично познакомился в 1922 году97.

После неудачного путча Гитлера в 1923 году Хаусхофер временно предоставил Рудольфу Гессу убежище в своем поместье в Баварских горах. Когда Гесс и Гитлер находились в Ландсбергской тюрьме, Хаусхофер посетил их. Среди книг, которые он тогда принес Гитлеру и Гессу, была также «Политическая география» Ратцеля98.

Идеи «Политической географии» Ратцеля наряду с другими идеями были «эффективно» включены Гитлером и Гессом, не без влияния Хаусхофера, в «Мейн кампф» * — пропагандистскую стряпню нацистской партии.

96 «Нюрнбергский процесс», т. 1, М., 1957, стр. 704.

97 Карл Хаусхофер писал: «Гитлера я впервые увидел в 1922 году в качестве одного из многих народных трибунов, кото- рые выходили тогда на поверхность из перегретой немецкой народ- ной почвы, из различных союзов и движений». (См. Edmund А. W а 1 s с h, Wahre anstatt falsche Geopolitik f?r Deutschland, Frank- furt am Main, 1946, S. 25.)

98 В 1940 году Хаусхофер писал: «Таково было предопределе- ние, что в 1924 году зачитанный том его [Ратцеля] «Политической географии» стал одним из наиболее действенных, многократно про- работанных экземпляров читаемого со святым пылом маленького собрания книг Ландсбергской тюрьмы». (Карл Хаусхофер, преди- словие к книге: Friedrich Ratzel, Erdenmacht und V?l- kerschicksal, S. XXVI.)

99 «Тот факт, что комплекс идей, над которыми материалисти- ческая школа могла насмехаться еще в 1904 году из-за его ми- стических примесей, его созвучия с расовыми идеями в области культурной политики и политики народонаселения, двумя десяти- летиями позднее благодаря Адольфу Гитлеру и Рудольфу Гессу получил доступ в самую сердцевину новой государственной веры, являлся проявлением высшей судьбы...» (Карл Хаусхофер, преди- словие к книге: Friedrich Ratzel, Erdenmacht und V?l- kerschicksal, S. XXVI).

Немецкая геополитика с появлением ее после первой мировой войны поставила перед собой задачу психологически подготовить немецкий народ, и в особенности немецкую молодежь, к второй мировой войне. Немецкие геополитики считали, что «период геополитического землеустройства, нового раздела власти на землю не закончился с мировой войной, а начался» 10°. Геополитики хотели весь немецкий народ подчинить влиянию империалистической идеологии, с тем чтобы во время второго «тура мировой истории» он хотя бы в некоторой степени поверил в справедливость завоевательных целей германских монополистов. Так, Хаусхофер писал: «Для того чтобы после огромной, кажущейся напрасной траты сил еще раз направить всю энергию возрожденного народа на приобретение достаточного жизненного пространства, для этого требуется единое целостное понимание всеми слоями народа недостаточности того жизненного пространства, которое имеется сегодня, и неудовлетворительности его теперешних границ. Это понимание может быть достигнуто только путем... воспитания... всего народа в духе перехода от смутного ощущения гнета, порожденного недостаточным для дыхания пространством, недостатком воздуха, мучительной теснотой пространства, к сознательному чувству границ. Этому воспитанию должны будут служить как наука о духе, так и естественные науки» 1о1.

100 Karl Haushofe г, Grenzen in ihrer geographischen und politischen Bedeutung, Heidelberg — Berlin — Magdeburg, 1939, S. 230.

101 Karl Haushofer, Grenzen in ihrer geographischen und politischen Bedeutung, S. 105.

102 „Bausteine zur Geopolitik", S. 22.

103 «В задачу науки не входит... гоняться за чуждой жизни объективностью. Наука, в особенности политическая наука, дол-

Эти высказывания Хаусхофера заслуживают внимания по двум причинам. Во-первых, он здесь признает, что у немецкого народа отсутствует ощущение «тесноты пространства» и поэтому оно должно быть создано геополитикой. К счастью для жаждущих земель германских империалистов, уже имеется «геополитика, а если бы ее не было, ее следовало бы создать специально» 102, с тем чтобы таким образом привить всем слоям народа мистическое ощущение «тесноты пространства». Во-вторых, Хаусхофер в полном согласии с нацистами выдвигает здесь требование, чтобы наука в целом более не гналась за «чуждой жизни объективностью»103.

Немецкая наука должна была быть безоговорочно поставлена на службу германским империалистам и их планам • мирового господства.

Как мы видим, геополитическая псевдонаука не претендует на то, чтобы исследовать объективные законы общественного развития, которые нельзя использовать в интересах политики ее империалистических хозяев. Геополитика не знает никакого объективного предмета своего исследования и поэтому также никакой объективной истины. Геополитика обманывает немецкий народ, признавая истину только «в смысле субъективной истины, разумеется, ибо объективная истина едва ли имеется в геополитике» 1(М.

жна быть выражением народа и времени» („Zeitschrift f?r Geopolitik", 1933, Heft 9, S. 556).

«Великий грех упущения, лежащий на немецком естествознании, столь блестяще развившемся во времена Второй империи, состоит в том, что оно слишком мало руководствовалось следующим принципом: народ должен сначала выработать надежные основы своей жизни среди других народов и только тогда может отдаться любви к мудрости. В частности, особым грехом науки о пространстве в собственном смысле, географии, является то, что она, добиваясь выдающихся успехов в естественнонаучном направлении, слишком пренебрегала своим политическим долгом воспитателя...» (Karl Haushofe г, Weltpolitik von heute, S. 25.)

Итак, прежде чем немецкая наука посвятит себя «любви к мудрости», необходимо, «чтобы все науки народа, находящегося в состоянии столь глубокого движения, помогли вождям такого движения сделать понятными их внутриполитические и международные цели, помогли их самовыражению, используя всю свою научно-политическую компетенцию, все свое знание заграницы и всего мира» (К. Haushofer, Der nationalsozialistische Gedanke in der Welt, M?nchen, 1933, S. 48).

Геополитика делает все это безоговорочно, «не считаясь с тем, «смеет ли она называться наукой» или нет!» („Zeitschrift f?r Geopolitik", 1936, Heft 4, S. 284).

104 Karl Haushofer, Geopolitik des pazifischen Ozeans, Berlin, 1924, S. 356.

В этом человеконенавистническом учении речь идет лишь о защите существующей империалистической системы и поддержке ее усилий расширить сферу своей власти за счет собственного и других народов. Все аргументы и лозунги геополитики поверхностны, по своему философскому содержанию субъективны. Их единственная задача — сделать приемлемой для немецкого народа пагубную ложь, что хищнические интересы германского монополистического капитала совпадают с миролюбивыми интересами немецкого народа.

«Важнейшим орудием борьбы геополитики на этом пути убеждения являются показатели плотности населения, число жителей на одном квадратном километре земли» 105. Это означает, что нацистский лозунг о «народе без пространства», о нехватке «жизненного пространства» немецкая геополитическая школа выставляет в качестве главного лозунга в борьбе за гитлеровский «новый порядок» в Европе. Она распространяет его среди немецкого народа с помощью громадного потока геополитической литературы.

Хаусхофер был духовным вождем этого направления. Он один за время своей геополитической карьеры написал около 40 томов и 400 статей в журналах и газетах; к этому следует добавить бесчисленные комментарии по радио и доклады. В своих работах и докладах он подстрекал немецкий народ с помощью лозунга о «жизненном пространстве», лживыми обещаниями насчет Великой Германии, которая, разорвав Версальский договор, станет колоссальной континентальной державой (Евразия), дополненной соответствующей колониальной империей (Еврафрика).

Главный обвинитель от Великобритании на Нюрнбергском процессе над главными военными преступниками сэр Хартли Шоукросс заметил по этому поводу: «Этот лозунг «жизненное пространство»... с самого начала являлся открыто признанной частью нацистской доктрины; таким образом, всякий мыслящий человек должен был знать, что она не может не привести к войне» 106.

105 „Bausteine zur Geopolitik", S. 39.

106 «Нюрнбергский процесс», т. 2, М., 1955, стр. 506.

Геополитическое учение Хаусхофера является прямым продолжением идей Ратцеля, Челлена, Маккинде-ра и Мэхэна, приспособленным к новым условиям, в которых германский империализм и милитаризм подготовляли вторую мировую войну. Эти псевдонаучные источники были дополнены понятиями, заимствованными из иррационалистической философии, причем идея сверхчеловека, выдвинутая Ницше, играла особо важную роль. Геополитика Хаусхофера находится также в тесном родстве с низкопробными сочинениями фашистского фанатика расизма Гюнтера и неомальтузианца Ганса Гримма.

Геополитика не является последовательной философской системой, логически развитой в духе определенных принципов. Ни принципы географического детерминизма, ни принципы расовой теории, неомальтузианства, национализма, космополитизма или социального дарвинизма не проводятся последовательно. Геополитика является эклектической окрошкой из отдельных принципов декадентской иррационалистической философии, в основе которой лежат географический детерминизм и социальный дарвинизм. Геополитика является издевательством над наукой. Теоретическое содержание геополитики и «достижения» ее представителей в области философии истории в такой степени скудны, что о них фактически не стоило бы даже и упоминать.

Однако, как ни смехотворны геополитические теории с точки зрения логики и научной философии, в практической политике они играли и играют большую роль. Они теоретически оправдывают империалистические войны и реабилитируют разбойничий фашизм, проповедуя необходимость завоевания нового «жизненного пространства». В этом заключается суть дела, а не в претензии на чрезмерную ученость, научность, не в мистическом напыщенном языке, с помощью которых Хаус-хофер и К° хотели замаскировать сущность геополитики.

107 „Bausteine zur Geopolitik", S. 40, 53, 61; Erich Obst, Karl Haushof er zum 60. Geburtstag, „Zeitschrift f?r Geopolitik", 1929, Heft 9, S. 711; Arthur D i x, „Politische Geographie44, S. III.

Геополитические взгляды Хаусхофера — не что иное, как попытка скрыть действительные причины империалистических войн и оправдать военные преступления. Сам Хаусхофер был твердо убежден в большом практическом значении своей геополитики. Он объявил именно недостаточное знакомство политиков с геополитическими сочинениями «охватывающего всю землю [erdumspannenden] и систематического содержания» одной из главных причин поражения германского империализма в первой мировой войне 107. Своевременно изучайте геополитику, заявлял он, и второй «тур мировой истории» будет побе

108 „Bausteine zur Geopolitik", S. 39.

109 Там же, стр. 38. Между немецкими геополитиками долго велся спор, является ли -геополитика «наукой» или только «ме- тодом». Одни говорили одно, другие — другое. Часто также оба понятия употребляются для характеристики геополитики одновре- менно. Хотя данный спор является несущественным с точки зре- ния общей оценки геополитики, все же интересно знать, что ду- мают сами геополитики о своем псевдонаучном чуде.

Выше Хаусхофер говорит о геополитике как о «науке». В другом месте он говорит о «геополитическом подходе». (См. Karl Haushofe г, Grenzen in ihrer geographischen und politischen Bedeutung, S. 226, или предисловие Карла Хаусхофера к книге: James Fairgrieve, Geographie und Weltmacht, S. 6.)

Совместно с издателем журнала «Цейтшрифт фюр геополитик» Куртом Вовинкелем Хаусхофер писал, что сама геополитика является «не наукой, а подходом, путем к познанию» („Zeitschrift f?r Geopolitik", 1936, Heft 5, S. 334).

Несколько позднее Вовинкель написал статью под заголовком «Геополитика как наука». (См. „Zeitschrift f?r Geopolitik", 1944, Heft 1/2, S. 20.)

Адольф Грабовский в 1928 году говорил о геополитике как «методе». (См. „Staat und Raum", S. 6.) В 1930 году он характеризовал ее как «науку». (См. „Staatserkenntnis durch r?umliches Denken", „Politik als Wissenschaft", Berlin, 1930, S. 34.) А в 1933 году он категорически утверждает, что «геополитика является методом, а не наукой». (См. „Raum als Schicksal, Das Problem der Geopolitik", Berlin, 1933, S. 34.) В связи с этим его тогда поправил «критик официальной школы Хаусхофера Макс Бауман, поскольку он «в конечном счете признает» за геополитикой «только достоинство особого метода исследования», в действительности же она является «особым способом понимания и особой наукой» („Zeitschrift f?r deopolitik", 1933, Heft 9, S. 555—556). Рихард Хенниг в свою очередь за «подход». (См. Richard Hennig, Geopolitik. Die Lehre vom Staat als Lebewesen, Leipzig — Berlin, 1931, S. 6.)

Он утверждал, что «еще не пришло время для научной системы геополитики» (там же, стр. 9). То же самое много раз подчеркивает и Хаусхофер. (См. „Bausteine zur Geopolitik", S. 73, или Karl Haushofe г, Geopolitik des pazifischen Ozeans", Berlin, 1924, S. 356, или примечания Карла Хаусхофера в журнале „Zeitschrift f?r Geopolitik", 1932, Heft 8, S. 508.)

доносным! «Справедливое распределение жизненного пространства на земле, дающее возможность смотреть в глаза ужасной опасности перенаселения земли в течение не более трехсот лет»108, явится наградой за труды, связанные с этим изучением, ибо именно «геополитика в болыпей степени, чем какая-либо другая наука, непосредственно ставит своих адептов и учителей перед лицом судьбы, делающей свое дело» 109. Подоб

110 "Bausteine zur Geopolitik", S. 47.

111 Там же, стр. 48, 55. См. также „Zeitschrift fur Geopolitik", 1936, Heft 5, S. 331.

112 Карл Хаусхофер писал: «Вообще не следует забывать, что геополитический подход с необходимостью требует дополнения с точки зрения героической стороны человека, почитания героев. Он может объяснить причинами, обусловленными землей, только око- ло одной четверти вопросов человеческого развития, если он объ- ясняет человека, исходя из окружающей его среды, совершенно не принимая во внимание остальных трех четвертей, которые дол- жны быть объяснены его внутренним миром и внутренним миром его расы, его нравственной волей и осознанной, непреодолимой противоположностью по отношению к этой среде». (См. предисло- вие- Карла Хаусхофера к книге James Fairgrieve, Geo- -graphie und Weltmacht, S. 6.)

118 „Zeitschrift fur Geopolitik", 1936, Heft 5, S. 328.

Артур Дике также высказался по этому поводу: «Мы совершенно упускаем из виду этот идеальный момент, это чистое стремление к власти и слишком категорично придерживаемся материального понимания исторического становления» (Arthur Dix, Politische G?ographie, S. 140). «В конце концов представители идеалистического понимания истории должны были — не без основания — испугаться, что антропогеография может быть поставлена на службу материалистической историографии, что, следовательно, географы, лишенные исторического образования, слишком легко могут подвергнуться опасности одностороннего объяснения человеческих порядков и исторических событий природными отношениями и упустить из виду или по крайней мере недооценить влияние духовных движений» (Hugo Hassinger, Geogra-phische Grundlagen der Geschichte, Freiburg im Breisgau. 1931, u, 2. Auflage, S. 5—6).

ным образом вещал Хаусхофер «с величайшей строгостью геополитической любви к истине» во всех своих сочинениях. Хаусхофер не был столь самонадеян, как старая «вышедшая из употребления теория среды». Он не претендовал на то, чтобы все или почти все исторические события объяснять географическими факторами. Согласно Хаусхоферу, около 25 процентов элементов исторического движения можно объяснить, исходя из «определенных землей, зависящих от земли черт»110. Но он считал, что научное описание этих 25 процентов «не поддающегося иначе учету целого»111 стоит труда. Когда Хаусхофер подсчитывал, что только четверть вопросов исторического движения может быть объяснена географическими причинами (каким образом он это подсчитал, нигде нельзя установить), он преследовал этим определенную цель 112, не желая «поставить роль сцены, земли, пространства выше роли героя»113. Последнее означало бы материалистическую переоценку природных основ истории; можно было бы бросить ему упрек в материализме, чего сторонник исторического идеализма, разумеется, не может допустить; а с другой стороны, оставалось ли бы тогда еще место для деятельности благословенной личности его фюрера? Хаусхофер предоставил «ниспосланному богом фюреру» 114 в своей псевдонауке целых три четверти, а именно как раз ту часть, которая не поддается учету. Фюрер действует лишь в соответствии со своими расовыми свойствами, которые заложены в его крови. Таким образом, кровь и земля11* являются двумя факторами истории, определяющими ее ход, причем геополитика Хаусхофера довольствовалась тем, что «научно» показывала роль земли или пространства.

Разумеется, эта скромная попытка коснулась «с необходимостью последних границ человеческого познания, которые проведены для нас» И6.

114 Так характеризует Хаусхофер Гитлера. (См. Karl Hau* s h о f е г, Weltpolitik von heute, S. 24.)

116 Рихард Хенниг писал: «Для того чтобы понять историю народов и государств, должны быть приняты во внимание кровь и земля!» („Zeitschrift f?r Geopolitik", 1936, Heft I, S. 59; см. также „Zeitschrift f?r Geopolitik", 1933, Heft 8, S. 501; 1933, Heft 9, S. 556; 1938, Heft 6, S. 478).

116 Karl Haushofer, Grenzen in ihrer geographischen und politischen Bedeutung, S. 18.

Факторы истории «в своей последней основе непостижимы, неизмеримы; овладеть ими самими и знанием о них следует с помощью интуиции» („Zeitschrift f?r Geopolitik", 1933, Heft 9, S. 561). «Мы смотрим на мир не с позиций логики, разума, а биологически, из тайны инстинкта. Для нас все, что происходит, является жизненным процессом, определено кровью, сформировано землей, в овоей последней сущности непостижимо разумом» („Zeitschrift f?r Geopolitik", 1934, Heft 12, S. 761).

Реакционный агностицизм также является органической составной частью геополитики. Это не случайность. Проникнутые порядочной дозой мистицизма и иррационализма, геополитики хотят и в этом направлении, по вопросу о познаваемости мира, отравлять сознание народных масс. Они хотят доказать массам, что законы общественного развития нельзя познать или только частично можно познать. Тем самым они хотят лишить народные массы понимания того, что капиталистическое общество запуталось в противоречиях, которые в рамках данного строя нельзя преодолеть, и что по этой причине капиталистическая система осуждена на гибель, что сегодня стал необходим новый, социалистический общественный строй.

г) Геополитическое «дополнение» исторического материализма учеником Каутского Георгом Энгельбертом Графом (1881—1952)

В литературе немецкой социал-демократии встречается немало попыток со стороны ревизионистов опровергнуть марксистское учение об определяющей роли способа производства материальных благ в" общественной жизни.

117 „Bausteine zur Geopolitik", S. 40.

118 G. E. Graf, Geographie und materialistische Geschicht- sauffassung, „Der lebendige Marxismus", Jena, 1924, S. 565.

119 Там же.

С самых различных сторон подходили социал-демократические теоретики к данному вопросу и при этом, в частности, дошли до географического детерминизма и даже до геополитики. Если Хаусхофер считал, что «именно рабочие, о- жизненном пространстве и просторе для дыхания которых в первую очередь шла речь»117, должны были бы особенно стараться получить «геополитическое образование», то Георг Граф взял на себя задачу распространения геополитического образования под предлогом «дополнения» исторического материализма. Ему казалось, однако, «своевременным включить результаты и методы географических исследований, поскольку они вообще имеют к этому отношение, в систему исторического материализма, которая без этого является незавершенной»118. Он хотел тем самым восполнить пробел, якобы допущенный Карлом Марксом (последнее, согласно Графу, в гораздо меньшей степени относится к Энгельсу). «Ведь остается фактом на сегодняшний день,— писал он,— что с географией в рамках материалистической теории истории до сих пор обращались весьма сурово» 119. «Географические проблемы, отношения, существующие между земным пространством и развитием культуры, были явно чужды Карлу Марксу... Географическое видение и мышление было ему несвойственно; в гораздо большей степени он являлся синтезом философа, политэконома № революционного политика» 12°.

Ошибка Карла Маркса и многих его учеников состоит, по Графу, как раз «в том, что «они уделяли все внимание экономическим и социальным факторам и пренебрегали первичными природными элементами... С другой стороны, следует, конечно... отвергнуть также исключительно географический подход какого-нибудь Ратцеля и многих его учеников, не говоря уже о подчас весьма романтических объяснениях какого-нибудь Монтескье, Бок-ля и т. д. вплоть до Вилли Хеллпаха» 121.

-К счастью, на месте оказался господин Граф, устранивший обе «крайности», конечно путем их согласования. При этом на словах он отдавал всегда предпочтение Марксу и Энгельсу, а на деле содействовал геополитике. В качестве руководителя школы германского Союза металлистов он располагал для этого великолепными возможностями. Если «Хаусхофер... с полным правом» требовал «хорошего геополитического воспитания для каждого государственного народа» 122, то можно ли тогда быть в претензии к Графу, если он требует такого же воспитания специально для прогрессивного класса «каждого государственного народа». «Но именно пролетариат как восходящий класс,— писал Граф,— заинтересован в геополитическом мышлении и геополитическом обучении... Поэтому воспитание в демократическом духе должно быть также воспитанием геополитического мышления» 123.

Граф предпринял попытку усовершенствовать марксизм в той же плоскости, что и его учитель— Каутский, для которого Граф и вспахивал эту «целину исторического материализма», При этом с Графом неизбежно случилось то же самое, что и со всеми «улучшателями Маркса». Он должен был со своими теориями очутиться в объятиях буржуазной идеологии.

120 G. Е. Graf, Geographie und materialistische Geschichtsauffas- sung, „Der lebendige Marxismus", Jena, 1924, S. 563.

121 Там же, стр. 586.

1122 Там же. .

1123 Там же, стр. 587.

Каким образом осуществил Граф включение геополитики в систему исторического материализма и каковы были результаты его попыток?

«Уже климат вынуждает государства занять совершенно определенные зоны земли»124,— писал Граф. Можно подумать, что слышишь «подчас весьма романтические объяснения какого-нибудь Монтескье», который устанавливал уже прямую связь между государством и климатом.

Пытаясь придать значимость «первичным природным элементам», Граф мимоходом, подобно своему учителю Ратцелю, устранил экономическую и социальную сферы. Поэтому его государство несущественно отличается от государства Ратцеля, которое, как я показал, возникает в качестве представителя «интересов всего общества» и живет без производства за счет земли. Граф писал: «Территория впервые становится государством благодаря людям, которые организованно на ней живут и общаются, питаются здесь, одеваются, размножаются. Подобно тому как земля выражает вещное отношение государства (Блюнчли Iй), так жители являются его личной основой» 125.

Уже теперь обнаруживаются три важных результата «усовершенствования» исторического материализма Графом: 1.

Способ производства материальных благ — предпосылка того, что люди могут жить, общаться, питаться, одеваться и размножаться, следовательно, основное условие всякой человеческой жизни — не существует в данном случае для Графа? 2.

Антагонизм классов, необходимое условие возникновения и существования государства, исчез у Графа. 3.

Экономические отношения, которые определяют, в конечном счёте и развитие государства, заменяются у Графа «землей» и «жителями», то есть географическими и демографическими факторами.

124 G. E. Graf, Die Landkarte Europas gestern und morgen, Berlin, 1919, S. 29.

125 TaM »e, dp. 66.

9 r. TeflAeH 129

Отсюда вывод: Граф заменил марксистское учение о государстве учением о государстве Ратцеля. Поистине замечательное «усовершенствование» исторического материализма!

Способ производства материальных благ, который исторический материализм выделяет в качестве главного фактора общественного развития, определяющего в конечном счете физиономию общества, был во всех отношениях недооценен Графом.

Если исторический материализм исходит из того, что изменение производительных сил рано или поздно ведет к соответствующим изменениям производственных отношений, а через них — к соответствующим изменениям надстройки, и объясняет этими изменениями возникновение и исчезновение любого общественного строя, то Граф по этому вопросу был принципиально иного мнения. Согласно ему, например, причины возникновения и исчезновения известных в истории империй кроются в сфере - средств общения. «Все мировые державы прошлого погибли из-за недостаточного развития средств общения», — уверяет нас Граф и приводит пример, согласно которому ни Римская империя, ни империя Карла Великого, ни империя Карла V не могли избежать гибели именно потому, что существовавшие тогда средства общения были слишком примитивны.

Классики марксизма-ленинизма, которые исследовали, возникновение и исчезновение древних мировых империй действительно с точки зрения исторического материализма, никогда не брали за основу исследования анализ средств- общения, существовавших в этих империях, прежде всего потому, что они исследовали каждую из этих империй в связи с определенной исторической фазой развития производства. При таком подходе и Граф заметил бы, что три упомянутые им мировые империи принадлежат к трем различным эпохам и что их гибель определялась экономическими причинами 126.

126 К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. II, стр. 301 и К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. 1, стр. 440, 446—447.

Граф представил еще много доказательств своей чрезвычайно тесной связи с Ратцелем и столь же поверхностной связи с Марксом и Энгельсом. Вот еще один типичный пример этого. «Число людей растет,— цитировал он Ратцеля,— земля... остается той же самой. Следовательно, она должна нести на себе все больше людей и давать больше плодов; поэтому она становится все более желанной и ценной; с каждым поколением история становится все более географичной и территориальной» 127. И Граф делал отсюда вывод: «Этим объясняются также последовательные этапы в развитии государства» 128.

Маркс и Энгельс объясняли последовательные этапы в развитии государства существующими в данное время экономическими отношениями, Граф — ростом населения на неизменной территории. Поэтому для Графа важнейшей жизненной проблемой германской нации была проблема «народа без пространства», в особенности после первой мировой войны с ее территориальными последствиями для Германии. У него было готово временное, мало-мальски положительное — увы, не с точки зрения рабочего класса — решение этой проблемы. Германия должна была порвать со своим прошлым в области экономической политики. Это вовсе не означало ликвидации капиталистической системы и установления власти рабочих и крестьян; Граф хотел сохранить основы германского империализма: «отказ от политики протекционизма... Интенсификация и рационализация ее [германского] промышленного и сельскохозяйственного производства»129. Граф хотел вылечить побежденный германский империализм за счет рабочего класса.

Разумеется, для Графа сохраняли также силу «законы пространственного роста» государств. Однако все государства, полагал Граф, не могут претендовать на то, чтобы эти^законы были применимы к ним. «Уже в силу климатических причин имеются пассивные государства в противоположность активным, объекты в противовес субъектам государственной экспансии» 13°. Государства вовсе не являются пассивными из-за «недостатка пространства», нет, утверждал Граф, пространства они имеют достаточно, но качество населения в этих государствах недостаточно «высокое».

127 G. Е. Graf, Die Landkarte Europas gestern und morgen, S. 26.

128 Там же.

129 Там же, стр. 253.

130 Там же, стр. 29.

Анализ попытки Графа «согласовать» геополитику и исторический материализм весьма ясно показывает, что не Граф «усовершенствовал» исторический материализм, а геополитика оказалась последним словом социал-демократа Графа.

Когда Граф пишет, что «Фридрих Энгельс был наделен удивительно тонким инстинктом в отношении географического пространства и его влияния на историю и в этом смысле напоминает прямо-таки Ф. Ратцеля, а среди позднейших географов — Челлена» 131, то это лишь показывает, как далеко он ушел от марксизма. Ратцеля и Челлена, с одной стороны, и Энгельса — с другой, разделяет целый мир. Поскольку Граф не заметил этого принципиального теоретического и социального различия, нас не должно удивлять, что он и после второй мировой войны помогал в качестве преподавателя Высшей политической школы в Западном Берлине нести «геополитическое образование в народ».

В заключение данного раздела покажем, как некоторые геополитики оценивают достижения своих учителей в социологической области. Это даст возможность также точнее выявить научные качества их последователей, что может только облегчить общую оценку геополитики. О Ратцеле один из основателей журнала «Цейтшрифт фюр геополитик» Отто Мауль сообщил следующее: «Существуют редкие, благословенные натуры, которых хочется назвать поистине королевскими, не являющиеся лишь простыми множителями в царстве духа. Они закладывают фундамент, строят и планируют, так что поколения еще должны работать над осуществлением их целей» 132.

131 G. Е. Graf, Geographie und materialistische Geschichts- auffassung, „Der lebendige Marxismus", S. 563; см. также G. E. Graf, Friedrich Engels als Geopolitiker, "Leipziger Volkszeitung", vom 27. November 1920.

132 Otto M а u 11, Friedrich Ratzel zum Ged?chtnis, „Zeit- schrift f?r Geopolitik", 1929, Heft 8, S. 616.

133 R о b e г t Sieger, Rudolf Kjellen, "Zeitschrift f?r Geo- politik", 1924, Heft 6, S. 345.

Уважаемый в буржуазных кругах географ Рудольф Зигер был глубоко тронут «благородной объективностью и дальновидностью» Челлена, в котором «наблюдение и систематическое мышление... объединились в полной тармонии» 133.

Так восхваляли геополитики дела своих учителей за недостатком похвалы со стороны других. (Даже представители буржуазной науки о духе не знали, куда следовало включить данный род «научной» деятельности.)