<<
>>

Революция благосостояния

  В своей известной работе «Различение: социальная критика суждений вкуса» Пьер Бурдьё, говоря об отношениях, возникающих между исходными потребительскими привычками индивида и его продвижением вверх по социальной лестнице, заметил, что в данном случае не исключен стилевой конфликт.
«Несоответствие между двумя ситуациями обычно является результатом разрыва (если не пропасти) между потребительскими практиками, сложившимися на ранних стадиях развития личности (так называемая среда-I), и теми потребительскими привычками, которыми человек пытается овладеть на более поздних стадиях своей карьеры и жизни (среда-II)» (Bourdieu, 1989: 66—69).

Новый стиль жизни требует от представителей среднего класса усвоения определенных навыков поведения, которые в прошлом «воспитывались с детства» в среде привилегированных социальных слоев. Подобные поломки социальной роли можно объяснить, используя концепцию габитуса, разработанную Пьером Бурдьё.[62] Габитус представителей постсоветского среднего класса изначально формировался в условиях экономики дефицита. Их современные потребительские практики имеют относительно короткую историю и еще только оформляются в непротиворечивую систему схем восприятия и привычного действования,[63] то есть нового габитуса «среды-II». Разрыв между потребительскими практиками, сложившимися на ранних стадиях развития, и практиками, усвоенными после перехода к рынку, создает ситуацию, когда специфический габитус постсоветского среднего класса получает транзитивный характер. В нем присутствуют как элементы, характерные для быта советских специалистов, так

и инновации, усвоенные за последние 15 лет рыночной экономики и резкой социальной поляризации: технологизация быта, наем домашней прислуги, инвестиции в дополнительное образование и здоровье и, главное, иной способ потребления товаров и услуг, ориентированный на удовлетворение растущих потребительских желаний.[64] Практики потребления стали материалом для выстраивания стратификационных границ, определяющих принадлежность к среднему классу и его специфический габитус.

Основания «нового быта включают собственную недвижимость, выбор престижного образовательного учреждения для детей, доступ к качественному медицинскому обслуживанию и рекреативным сервисам. Когда основные условия созданы, открываются возможности для удовлетворения потребительских фантазий, связанных с индивидуальными вкусами (предпочтениями). На этой стадии проявляются нюансы потребительских стратегий. Покупатели принимают решения: на что потратить текущие средства? На дизайнерское оформление жилья или на квартиру в более престижном районе? На обновление транспортного средства или дополнительный (к уже имеющимся) образовательный сервис для ребенка? На отпуск в Европе или на приобретение загородной собственности?

Представители формирующегося российского среднего класса начинают называть большую по размеру комнату в квартире холлом, на стенах которого размещают товары престижного потребления и предметы искусства, им «хочется, чтобы дома был камин» (м., 38 лет, директор по персоналу). С одной стороны, российские «средние» жаждут нового уровня комфорта, с другой — очевидно стремятся к демонстративному потреблению высшего класса. Одна из информанток, например, планирует выехать жить в пригород, ориентируясь на модель коттеджа, характерную для американского среднего класса: «Мне кажется, что для нашей семьи большой комфортный коттедж — единственное решение, нам тесно в городской квартире» (ж., 30 лет, экономист).

В желаниях людей из российского среднего класса отражаются трудные поиски собственного стиля: «Она [подруга информантки из

той же социальной среды] мечтает, чтобы люстра была старая и хрустальная, как в Эрмитаже» (ж., 32 года, журналист). Никто не желает быть совершенно незаметным и в то же время полностью отличаться от других: «Нам хотелось обставить новую квартиру не хуже, чем у других» (ж., 36 лет, менеджер). «Средние» россияне осваивают стратегию балансирования между типичностью и уникальностью, между ограниченными доходами и избыточными тратами, между возможными и желаемыми образцами потребления.

В виду отсутствия общей «системы схем восприятия и оценивания», то есть габитуса, представители постсоветского среднего класса ориентируются на модели потребления среднего класса западных обществ, а также на собственные интерпретации потребительского стиля дворян досоветской России. Кроме того, журнальный и книжный рынок наводнен «советами по стилю». Мужские и женские глянцевые журналы, книги, посвященные манерам и формам статусной самопрезентации, составляют часть литературного багажа россиян из среднего класса (Чернова, 2003). Они помогают создавать стилистически цельные ансамбли потребляемых товаров и услуг, которые бы подчеркивали вкус и выстраивали символические границы как с нижним классом, так и с группой российского общества, обеспеченной выше среднего уровня.

Можно констатировать гибкость и изменчивость стратегий потребления постсоветского среднего класса. Например, новой тенденцией, получившей массовое распространение с 2005 г., можно считать вовлечение значительной части населения в получение кредитов, доступ к которым в предыдущие годы был очень ограничен. Первая лавина, когда резко возрос объем выданных кредитов, была в 1993— 1994 гг. После 1994 г. кредитование было приостановлено, финансовые структуры «расхлебывали» последствия невозвратов. А с 2004 г. опять наблюдается пропаганда и активность в сфере кредитования населения. Эти тенденции связаны со стабилизацией курса рубля, экономическим ростом и появлением надежды на лучшую жизнь (Орешкин, 2006).

Итак, потребление нового среднего класса можно описать с помощью трех маркеров. Во-первых, средний класс формирует потребительские стратегии, которые носят перспективный и долгосрочный характер. «Средние русские» в первую очередь вкладывают в недвижимость, образование (свое и особенно детей) и здоровье. Во-вторых, практики потребления, представленные в интервью, дают возмож

ность назвать их глобальными потребителями, поскольку они ориентируются на стандарты образа жизни среднего класса богатых западных стран (коттеджи, дорогое образование, наемный домашний труд, потребление «культурных ценностей»).

Представления о западных стандартах потребления часто мифологизированы — они почерпнуты из медиа и/или сформулированы благодаря личному опыту посещения этих стран. Наряду с этим прослеживается ориентация на «потребительское славянофильство». В интервью воспроизводятся отсылки к стилистическим образцам русской дворянской усадьбы XIX в., почерпнутые как будто из произведений Гончарова, Лескова или Тургенева (представления о «хорошем образовании», «верные Арины Родионовны» и пр.). Отчасти это происходит потому, что «характер приобретаемых благ определяется не тем, кто ты есть, а тем, кем ты хочешь казаться» (Радаев, 2005: 10). В-третьих, при общей направленности на приобретение долгосрочных товаров и услуг огромное значение придается комфорту и гедонистической интерпретации потребления.

Тенденцию трансформации социалистических обществ в общества потребления Жан Бодрийяр отмечал еще в 1970 г.: «...в социалистических странах мы также видим, что “Революция благосостояния” приходит на смену политической и социальной революции» (Бод- рийяр, 2006: 75). Общие, как для социалистических, так и для капиталистических обществ второй половины ХХ в., тенденции «потребительского поворота» выразились в том, что «биографии героев производства уступают повсюду сегодня место биографиям героев потребления» (Бодрийяр, 2006: 70), причем не только в странах Запада. К концу ХХ в. в постсоветской России на примере среднего класса мы можем наблюдать, как общество труда постепенно трансформируется в общество потребления.

  

<< | >>
Источник: Коллективная монография. Новый быт в современной России: гендерные исследования повседневности. 2009

Еще по теме Революция благосостояния:

  1. Неоконсервативная революция.
  2. Распределение продукции колхозного производства и колхозных доходов. Рост благосостояния колхозного крестьянства.
  3. Рост материального благосостояния и культуры трудящихся.
  4. Концепция государства всеобщего благосостояния
  5. 6. Причины победы революции. Международное значение Великой Октябрьской социалистической революции
  6. Несостоявшаяся контрацептивная революция 100 лет топтания на месте
  7. Революция благосостояния
  8. § 3. Государственность и революция
  9. Город и революция
  10. Крестьяне и революция
  11. ПОЛИТИКА В ПЕРИОД РЕВОЛЮЦИИ: ЗАКОНЫ «СОЦИАЛЬНОГО ИЛЛЮЗИОНИЗМА» И «ПОЗИТИВНОЙ И НЕГАТИВНОЙ ПОЛЯРИЗАЦИИ»