В развитии отечественной и мировой науки последние годы ознаменованы «взрывом» интереса к проблеме системного подхода, системного метода, системных исследований (правда, в последнее время этот интерес несколько затухает). Прежде чем непосредственно перейти к рассмотрению системности права и систематизации законодательства, следует отметить, что в западной науке за последние десятилетия получили широкое распространение системные исследования (Sistems Research), которые преподносятся как «дерзкая теоретическая идея», как поворотный пункт «в современной научной мысли», открывший путь «к новым взглядам и прин- 1 ципам», ит. д. и т. п. Эта далекая от научной скромности самореклама, к сожалению, первоначально ввела в заблуждение и некоторых наших философов . 1 См., например: Берталанфи Л. Общая теория систем//Исследования по общей теории систем: Критический обзор. М., 1969. С. 23—24; Ackoff R. L. Games, Decisions, and Organisations//General Systems. 1959. Vol. IV. P. 145150. 2 Так, В. H. Садовский и Э. Г. Юдин, характеризуя значение современного «системного движения», писали «о новом направлении исследовательской деятельности, о выработке новой системы принципов научного мышления, о формировании нового подхода к объектам исследования, о разработке новых принципов познания и научно-практической деятельности» (Садовский В. Н., Юдин Э. Г. Задачи, методы и приложения общей теории сис - тем//Исследования по общей теории систем. С. 4, 7). Справедливости ради следует, однако, заметить, что позже И. В. Блауберг и тот же Э. Г. Юдин убедительно критикуют состояние той же общей теории систем, призывают «подвергать принципиальной критике попытки интерпретировать эти исследования как "новую”, "современную” версию философии» (Блауберг И. В., 239 Методологические функции философии права Действительно ли «системное движение» представляет собой совершенно новое явление в науке? Конечно же, нет. Еще Гегель сформулировал системную идею применительно к философии: «Каждая часть философии есть философское целое, замкнутый в себе круг, но философская идея имеется в каждой из этих частей в особенной определенности или особом элементе. Отдельный круг, именно потому, что он есть внутри себя целостность, прорывает границу своего элемента и служит основанием более обширной сферы; целое есть поэтому круг, состоящий из кругов, каждый из которых есть необходимый момент, так что система их своеобразных элементов составляет всю идею, которая вместе с тем про- 1 является также и в каждом из них». Нельзя недооценивать и многие другие системные идеи Гегеля2. Очевидно, что материальный и идеальный мир отнюдь не состоит из отдельных, друг от друга изолированных предметов, явлений и процессов, а представляет собой органически взаимосвязанные, взаимодействующие и взаимопроникающие объекты и, естественно, требует системного к ним подхода и познания. Об этом, вслед за Гегелем, писал и Ф. Энгельс: «Уразумение того, что вся совокупность процессов природы находится в систематической связи, побуждает науку выявлять эту систематическую связь повсюду, как в частностях, так и в целом»3. В не меньшей степени эта систематическая связь присуща и общественным явлениям, что и побуждает науку выявлять социальные образования системного типа, изучать различные уровни системности этих об- Юдин Э. Г. Философские проблемы исследования систем и структур//Во- просы философии. 1970. № 5. С. 65—66). См. также: Лекторский В. А., Швы- рев В. С. Актуальные философско-методологические проблемы системного подхода//Вопросы философии. 1971. № 1. С. 151. 1 Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. 1. С. 33. Н. В. Мотрошилова справедливо отмечает, что разработка идей системности «принадлежит к величайшим достижениям диалектической мысли Гегеля» (Мотрошилова Н. В. Принцип системности в «Науке логики» Геге- ля//Вопросы философии. 1980. № 10. С. 139). 3 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 20. С. 35-36. 240 Системность и систематизация разований, их связи, отношения и взаимодействия как в целом, так и в частностях. В то же время, как признают и сами западные авторы, «современное системное движение» породило поток разноречивых, неопределенных и противоречивых суждений прежде всего о его существе, о характере системного исследования, о 1 самом понятии системы . И тем не менее утверждение о том, что системный подход к исследованию материальных и социальных явлений не может претендовать на абсолютное новшество, вовсе не означает его бесплодности. Нельзя не видеть известных достижений современных системных исследований (особенно общей теории 2 систем) , хотя они и остаются пока довольно скромными. В настоящее время определены лишь основные направления системных исследований, происходит процесс накопления понятийного аппарата этих исследований, проведены отдельные «пробы», «эксперименты» их приложения к различным объектам познания3. 1 Автор общесистемной концепции (и современном ее варианте) Л. Берта- ланфи признает ее ограниченность и неразвитость на сегодняшний день (см.: Берталанфи Л. Общая теория систем. С. 23—82). См. также: Buck R. С. On the Logic of General Behaviour Sistems Theory//Minnesota Studies in the Philosophy of Science. University of Minnesota Press. 1956. Vol. I. P. 233—238: Young O. R. Survey of General Sistems Theory//General Sistems. 1964. Vol. IX. P. 61-80. В. А. Лекторский и В. С. Швырев пишут: «Было бы, разумеется, неоправданным преувеличением утверждать, что развитие современных системных исследований радикально меняет ориентацию гносеологических исследований. Однако несомненным фактом является возникновение в гносеологии новых проблем или, точнее, некоторых новых аспектов старых проблем в связи со специфической для современной науки практики анализа сложно организованных объектов» (Лекторский В. А., Швырев В. С. Актуальные философско-методологические проблемы системного подходам/Вопросы философии. 1971. № 1. С. 152). 3 Отметив, что системные исследования принесли уже познавательные и практические результаты в ряде областей знания, авторы отмечают: «Тем не менее общий категориальный аппарат системного подхода находится еще в процессе своей разработки» (Коновалов А. Г., Демидов А. И., Га- маюнов А. 3. Системный подход и его применение в социально-историческом познании//Ленинская теория познания и современная наука. Саратов, 1970. С. 135-136). 16 Зак. № 2838 Керимов 241 Методологические функции философии права Актуализация системных исследований обусловлена по крайней мере двумя важными обстоятельствами. Во-первых, все более настоятельной практической необходимостью целостного, системного и комплексного освоения и преобразования природных и социальных условий жизни. Ныне отчетливо выявляется потребность внедрения системного подхода и метода не только в науку, но и в организацию и управление производством, социальной и духовной жизнедеятельностью общества, в том числе в сферу практической политики и правового регулирования общественных отношений. Во-вторых, современное теоретическое и практическое знание и деятельность настолько углубляются, специализируются и дифференцируются, что общая картина общественного бытия, общественная практика как бы распадаются на отдельные, на первый взгляд не связанные между собой и обособленные друг от друга фрагменты или формы деятель - ности. Возникает объективная потребность не только в систематизации знания и деятельности, но и в их интеграции, синтезе, в восстановлении обшей картины общественного бытия, общественной практики в целом. И эту задачу призваны реализовать системные исследования, что позволит подготовить основания и предпосылки для нового витка как в углублении, специализации и дифференциации знаний и деятельности, так и в их новой, более высокого уровня интеграции, в их синтезе. Если попытаться определить в наиболее обшей форме понятия системного исследования, то можно сказать, что оно предполагает всесторонний анализ сложных динамических целостностей, части которых (представляющие собой подсистемы данных целостных систем) находятся между собой в органическом единстве и взаимодействии1. 1 В последние годы значительную популярность в научных кругах приобрела синергетика, реализующая потребность в глобальном осмыслении систем новыми средствами мышления (нелинейного, причинно-следственного характера, учитывающего эффект логики случайной флуктуации). См., например: Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М., 1986; Аглилу- лин И. А. Синергетическое представление социальных систем: концепция моделирования управления//Анализ систем на пороге XXI века: теория и практика. М., 1996; Гомаюмов С. От истории синергетики к синергетике 242 Системность и систематизация Системный подход к исследованию сложных динамических целостностей позволяет обнаружить внутренний механизм не только действия отдельных его компонентов, но и их взаимодействия на различных уровнях. Тем самым открывается возможность обнаружения субстанционально-содержательной и организационной «многослойности» систем, глубокой диалектической связи и взаимозависимости субстанционально-содержательных частей, структур и функционирования явлений бытия как сложных целостных организмов. «Однако, — как подчеркивает И. Клир, — понятие системы в различных научных дисциплинах используется различным образом и применяется для решения различных проблем. Эти различия обусловлены главным образом традицией и специфическими методами и задачами отдельных наук» . Обращает, однако, на себя внимание то обстоятельство, что в понятие системы как в отечественной, так и в мировой литературе включается столь обширное количество сущностно-разнокачественных предметов, явлений, процессов, 2 что за их пределами практически не остается ничего иного . В результате оказывается затруднительным следовать традиции и специфическим методам и задачам отдельных наук. При такой ситуации оказывается, что любое всеобщее определение системы может претендовать в лучшем случае на «ме- татеоретическое», «идеально-моделированное» или «абстрактно- формализованное» значение, отвлеченное от качественной характеристики реальных системных образований. А отсюда следует, что сами всеобщие определения системы должны классифицироваться в зависимости от целей истории/Юбщественные науки и современность. 1994. № 2; Делокаров К. X. Рационализм и социосинергетика/Юбщественные науки и современность. 1997. № 1, и др. При всей плодотворности данного методологического направления исследований, вместе с тем думается, что многие его моменты пока недостаточно теоретически осмыслены и нуждаются в более четком выражении. 1 Клир И. Абстрактное понятие системы как методологическое средст- во//Исследования по общей теории систем. С. 288. Подробнее об этом см.: Садовский В. Н. Основания общей теории систем. М., 1974. С. 51-106. 16* 243 Методологические функции философии права их формулирования. В таких классификациях наиболее важным определением является, на наш взгляд, всеобщее определение системы гносеологической направленности, поскольку всякая наиболее абстрактная категория имеет прежде всего смысл познавательного инструментария. Исходя изданного предположения, нам представляется, что всеобщее определение системы, имеющее гносеологическую цель, должно включать в себя такой «набор» характеристик, который позволил бы ориентировать любое системное исследование, во-первых, на обнаружение составных частей системной целостности; во-вторых, на выявление специфических качеств каждой из частей; в-третьих, на аналитическое изучение связей, отношений и зависимостей частей между собой; в-четвертых, на обобщение частей в их качественной определенности и взаимодействии, раскрывающем свойства системы как единого целого; в-пятых, на познание функционального назначения, роли и эффективности воздействия системы и каждой ее части на среду и обратного влияния среды на систему. Такой системный анализ1 позволяет ориентировать научный поиск на всесторонний учет связей, отношений, взаимодействий компонентов изучаемого объекта, в целом объекта со средой его существования и функционирования. Тем самым исследовательская мысль направляется, в частности, на обнаружение и осмысление тех внутренних механизмов правовой системы, которые обеспечивают ее состояние в единой целостности, условий ее устойчивости, предельных границ изменчивости и т. д. Из сказанного понятен и тот интерес к системности, который не только ориентирует исследование на всестороннее познание сложных целостностей природного и общественного бытия в единстве их структурнофункциональных и иных зависимостей. Благодаря этому интересу достигнуты весьма плодотворные результаты как в теоретической, так и в практической деятельности. Но если в практической деятельности системность использовалась пока преимущественно для 1 В литературе «системный анализ» принято понимать расширительно как инструмент познания интегрированных целостностей. 244 Системность и систематизация решения прикладных задач, то в теоретической деятельности в основном разрабатывались общие принципы системности, их философское обоснование1. Сейчас наступил такой период в научном развитии, когда, продолжая совершенствовать общенаучные представления о системности, надлежит переходить к их использованию в конкретных отраслях знания, в том числе и в правоведении, где и происходит непосредственное «слияние» теоретической мысли с практическими потребностями социального прогресса. Системный подход, метод, исследование являются категориями гносеологическими и поэтому входят в качестве составных компонентов в арсенал теории познания, пронизывают все ее основные законы и категории. Но это вовсе не означает, будто системный подход или метод играет, как полагают некоторые авторы, ведущую роль в общей стратегии исследования. Такое представление является, конечно же, преувеличением, поскольку функцию общей стратегии исследования выполняет отнюдь не системный подход или метод, а теория познания, в состав которой входит и системный подход, и метод. Теория познания и системность не располагаются на одной линии методологической значимости. Теория познания как всеобщая методология соотносится с системностью как с одним из своих моментов. Именно поэтому сама по себе системность, оторванная от теории познания, не только неприменима к исследованию любого объекта, но и страдает той ограниченностью, которая не позволяет ей проникнуть в тот или иной объект с достаточной мерой глубины и обстоятельностью. На это важное обстоятельство обращали внимание многие отечественные ученые. Так, В. Г. Афанасьев указывал, что «системный подход, взятый вне исторического аспекта, становится простой фотографией объекта в его статике, структурной и функциональной постоянности, что... означает 1 См., например: Афанасьев В. Г. Научное управление обществом. М., 1968; его же. Системность и общество. М., 1980; его же. Общество: системность, познание и управление. М., 1981; Садовский В. Н. Основания общей теории систем; Юдин Э. Г. Системный подход и принцип деятельности//Ме- тодологические проблемы современной науки. М., 1978, и др. 245 Методологические функции философии права отрицание закономерностей, ведь эти последние суть не только закономерности раз и навсегда данного функционирования системного объекта, но и его движения, развития»1. Теория познания исходит из того, что реально существующие и функционирующие социальные образования, и прежде всего сама социальноэкономическая историческая формация (в состав которой входит и правовая система, без которой понять последнюю невозможно), требуют системного их исследования. Между тем исследование социально-экономической исторической формации осуществляется, как правило, в двух основных направлениях: системно-историческом и системно-логическом. При этом если в процессе системно-исторического исследования, нацеленного на конкретно-исторические формы проявления этой формации, нередко упускается из виду общая логическая закономерность ее развития, то в процессе системно-логического исследования, направленного на обнаружение общих закономерностей развития формации, зачастую упускается из виду то, что она сама имеет собственное историческое измерение. Иначе говоря, наблюдается тот разрыв единства исторического и логического, 0 котором речь шла ранее: системно-логическое исследование стремится «избавиться» от исторической эмпирии, а системно-историческое — от логической абстракции. Тем самым как первым, так и вторым направлением преимущества интеграции исторического, логического и системного подходов 2 оказываются далеко не полностью реализованными . Системность социально-экономической, исторической формации в целом обусловливает и системность (или под- системность) ее компонентов: экономической, политической, правовой систем. Отсюда вытекает необходимость системно 1 Афанасьев В. Г. Системность и общество. М., 1980. С. 187. По этому поводу М. А. Барг справедливо отмечал: «Без предварительного теоретического анализа исторического содержания категории "формация” всякое внешнее "примеривание" теоретических абстракций к конкретноисторическим условиям данного региона и данной эпохи неизбежно превращается в накладывание "некоего трафарета" на живую действительность» (Барг М. А. О двух уровнях марксистской теории исторического познаниям/Вопросы философии. 1983. № 8. С. 111 — 112). 246 Системность и систематизация го подхода и исследования также и этих компонентов. Такой подход к исследованию данных систем (подсистем) должен, однако, учитывать системную целостность изучаемой формации и под этим углом зрения постоянно видеть связи, взаимодействия, противоречия изучаемого объекта, явления или процесса с другими компонентами, с социальным организмом в целом, с его историческим движением, изменением и развитием. Исследования отдельных объектов, явлений и процессов формации представляют собой те «кирпичики», из определенного соединения, синтезирования которых создается научное представление об этой формации как о целостной, функционирующей и развивающейся системе. Подобное представление, в свою очередь, позволяет увидеть тенденции движения и перспективы развития этой системы, закономерности ее смены другой, нарождающейся, новой формацией. Системный подход к исследованию правовых явлений необходимо предполагает их комплексное исследование, которое требует в первую очередь выяснения качеств системности и структурно-функциональных зависимостей самих этих явлений. Выдвижение этой задачи на первый план обусловлено исходным пунктом в понимании соотношения бытия и сознания. Задача, однако, осложняется тем специфическим обстоятельством, что данное соотношение в социальной, особенно в правовой, сфере (в отличие от природы, где действуют «слепые, бессознательные силы», если мы отвлекаемся от обратного влияния на нее человека) выступает не только в прямой и обратной зависимости, но и в виде как объективной, так и субъективной связи. Любой правовой феномен является объективным в силу закономерности его возникновения и общих тенденций развития. Но с другой стороны, этот феномен субъективен в том смысле, что он является продуктом человеческого сознания и деятельности. Рассмотрим теперь общее определение понятия системы, предложенное в мировой и отечественной литературе, учитывая замечание К. Боулдинга о том, что система «есть скелет науки в том смысле, что ее целью является разработка основ или структур систем, на которые наращиваются плоть и кровь отдельных дисциплин и отдельных предметов иссле 247 Методологические функции философии права дования в их движении к упорядоченному и последовательно построенному телу знания»1. А. Д. Холл и Р. Е. Фейджин пишут: «Система — это множество объектов вместе с отношениями... между объектами и между их атрибутами (свойствами)»2. Чрезмерная абстрактность этого определения очевидна и для самих авторов, отмечающих, что оно не удовлетворяет требованиям точности и полноты, что «в самом деле, трудно считать, что такое определение понятия системы достаточно»3. Но, увы, то же самое можно сказать и относительно других определений, сформулированных зарубежными авторами. Так, Р. Л. Акоф считает, что «систему можно определить как любую сущность, концептуальную или физическую, которая состоит из взаимозависимых частей» . И. Клир полагает, что «множество величин, уровень анализа, отношения между величинами, свойства, определяющие эти отношения, — это основные признаки каждой системы независимо от того, с точки зрения какой научной дисциплины определяется объект как система»5. М. То- да и Э. X. Шуфорд (мл.) пишут: «Системой в самом широком смысле может быть решительно все, что можно рассматривать как отдельную 6 сущность» . Правильно отмечают В. Н. Садовский и Э. Г. Юдин, что употребление термина «система» «разными авторами и в разных науках существенно отличается друг от друга — ине только по приписываемым им значениям, но и, что более важно, по лежащим в их основе содержательным и формальным прин- 1 Боулдинг К. Общая теория систем — скелет науки//Исследования по общей теории систем. С. 124. Холл А. Д., Фейджин Р. Е. Определение понятие системы//Там же. С. 252. 3 Там же. С. 253. 4Акоф Р. Л. Системы, организации и междисциплинарные исследова- ниям/Там же. С. 145. 5 Клир И. Абстрактное понятие системы как методологическое средство/Дам же. С. 289. 6Тода М., Шуфорд Э. X. (мл.). Логика систем: введение в формальную теорию структуры//Там же. С. 334. 248 Системность и систематизация ципам: нередко в их использовании просто отдают дань моде или же исходят из чрезвычайно широко понимаемого изменения характера исследуемых объектов (системные объекты); иногда под их употребление подводят философскую и общенаучную базу и т. д. Если учесть, что практически каждый исследователь системных проблем опирается на свое понимание понятия "система”... то мы оказываемся перед фактически безбрежным морем оттенков в истолковании этого понятия»1. К сожалению, таким же безбрежным морем оттенков в определении понятия системы характеризуется и отечественная, в частности философская, литература. Например, в Философском словаре указывается: «Система — множество связанных между собой элементов, составляющее определенное целостное образование» . В результате получается, что любая, а не только объективная, закономерная, необходимая связь между частями целого образует систему. Но, как было показано выше, суммативное целое, конгломерат частей целого или механический агрегат вовсе не является системой, которая есть органическое, внутреннее объединение частей целого (что, между прочим, и означает латинский термин «sistema», т. е. «соединение»). Возьмем другое определение интересующей нас категории. «Система, — пишет А. Г. Спиркин, — это целостная совокупность элементов, в которой все элементы настолько тесно связаны друг с другом, что выступают по отношению к окружающим условиям и другим системам как единое целое»3. 1 Садовский В. Н., Юдин Э. Г. Задачи, методы и приложения общей теории систем//Там же. С. 7, 12. Философский словарь. М., 1968. С. 320. В Кратком словаре по философии также указывается, что система — это «совокупность элементов, связанных между собой определенным образом и образующих некоторое целостное единство» (Краткий словарь по философии. М., 1966. С. 264). «Краткость» словаря оставляет пользующегося им в полном недоумении: во-первых, почему «совокупность», а не «внутреннее объединение»? Во-вторых, почему «элементов», а не «частей» прежде всего? В-третьих, почему «связанных», а не «соединенных»? В-четвертых, каким именно «определенным образом»? В-пятых, какое именно «некоторое»? В-шестых, какое именно «единство»? И т. д. и т. п. Спиркин А. Г. Курс марксистской философии. М., 1965. С. 161. 249 Методологические функции философии права Помимо ранее отмеченного отождествления понятий целого и системы здесь подчеркивается тесная связь элементов системы, и в этом усматривается ее сущность и специфика. Но такой критерий, как «тесная» связь, ничего не определяет и поэтому не может вскрыть особенность системы. Можно привести сколько угодно целостных образований, составные части которых весьма тесно связаны между собой, но которые, тем не менее, не являются системами. Приведенные и другие подобные им определения системы настолько неточны, что вряд ли могут претендовать на применимость к различным явлениям социальной жизни и тем более к праву. Более осторожно подходит к этому сложному вопросу В. С. Тюхтин, отмечающий, что к настоящему времени еще не выработаны общепринятые определения понятия системы, приложимые к изучению любых объективно существующих или мыслимых предметов; что трудности выработки унифицированных понятий коренятся в факте огромного (практически неисчерпаемого) множества качественно разнородных систем; что, наконец, логически более строгого и унифицированного определения системы естественно ожидать в аксиоматической форме, а это возможно при достаточной зрелости системных исследований, в частности на основе изучения различных классов систем1. Обобщая ряд отечественных и зарубежных исследований, В. С. Тюхтин предлагает следующее «рабочее» определение понятия системы: «Система — это множество связанных между собой элементов (любой природы), имеющее тот или иной вид упорядоченности по определенным свойствам и связям и обладающее относительно устойчивым единством, которое характеризуется внутренней целостностью, выражающейся в относительной автономности поведения и (или) существования этого множества в окружающей среде»2. Нетрудно видеть, что это определение имеет ряд преимуществ по сравнению с вышеприведенными (указание на упо 1 См.: Тюхтин В. С. Системно-структурный подход и специфика философского знания//Вопросы философии. 1968. № 11. С. 48—49. 2 Там же. С. 48. 250 Системность и систематизация рядоченность составляющих частей системного целого по их свойствам и связям, устойчивое единство, автономность поведения и т. д.). Но и оно не может в полной мере удовлетворить нас прежде всего потому, что, во- первых, не подчеркивает объективного, закономерного, необходимого характера связей частей системного целого и, во-вторых, не отмечает соединения частей целого по содержательным признакам. Без этих существенных моментов невозможно понять, в частности, системность права, отграничить ее, с одной стороны, от других целостных правовых образований, а с другой — от структурности права. Значительно хуже дело обстоит с определением понятия системы и правовой системы в юридической литературе1. Учитывая сложность рассматриваемой категории, особенно в ее приложении к правовым объектам, а также недостатки приведенных дефиниций, можно предложить иной вариант «рабочего» определения понятия системности права. Системность права — это объективное объединение (соединение) по содержательным признакам определенных правовых частей в структурно упорядоченное целостное единство, обладающее относительной самостоятельностью, устойчивостью и автономностью функционирования. Рассмотрим признаки понятия системности права, заключенные в этом определении. 1. Части правового системного целого необходимо объединены и тем самым находятся в соединенном состоянии. При этом такое соединение имеет объективный характер. Если 1 В редких юридических работах, претендующих на системное осмысление права, вовсе отсутствует определение понятия системы. Вместо этого отмечается, что «любое явление... с точки зрения его целостности может быть рассмотрено в виде системы»; что «любой конкретный объект может представлять различные системы», а сама система зависит «от целей субъекта» (Тиунова Л. Б. Системные связи правовой действительности. СПб., 1991. С. 13, 14, 15). Эти странные умозаключения не выдерживают критики. Во-первых, отнюдь не любое явление или целостность является системой. Во-вторых, отнюдь не любой объект может «представлять» различные системы. В-третьих, система объективна и вовсе не зависит «от целей субъекта», его познающего. В-четвертых, нельзя смешивать систему и структуру, часть и элементы ит. д. 251 Методологические функции философии права этого нет, то целое носит лишь суммативную природу или его вообще реально не существует. 2. Части системного правового целого соединены между собой по определенным содержательным основаниям, которые характеризуют субстанциональные особенности их свойств и связей. Иначе объединение правовых частей не будет иметь системной природы. 3. Системное правовое целое образует единство в результате структурной упорядоченности его частей, определяющей их функциональные зависимости и взаимодействие. Без этого не может быть действия системы и, следовательно, нет и самой системы . 4. Объективное объединение и соединение по содержательным признакам определенных правовых частей в структурно упорядоченное целостное единство обусловливает наличие у системного правового целого свойства относительной самостоятельности, которое выражается в том, что, во-пер- вых, ее качества не сводятся к качествам системообразующих частей; во-вторых, она обладает способностью существенно 2 видоизменять составляющие ее части и создавать новые части в пределах своего единства; в-третьих, она может выступать в виде части или подсистемы другой, более объемной системы, равно как и в границах своего органического единства расчленяться на внутренние подсистемы (или системы иного уровня); в-четвертых, она необходимо связана с внеш- 1 В связи с этим нельзя согласиться с мнением В. И. Кремянского, различающего неорганизованные и организованные системы. Под неорганизованными системами подразумеваются хаотические агрегаты, взаимосвязи, компоненты которых однообразны и просты (см.: Кремянский В. И. Некоторые особенности организмов как «систем» с точки зрения физики, кибернетики и биологии//Вопросы философии. 1958. № 8). Но «неорганизованные системы» именно в силу того, что они хаотичны, системами быть не могут, а в лучшем случае представляют собой одну из разновидностей целого — суммативное целое. Б. М. Кедров отмечал необходимость учитывать природу компонентов, которые, вступая в целостную систему, «претерпевают иногда весьма существенные изменения и превращения вплоть до полного их разрушения» (Кедров Б. М. О соотношении форм движения материи в природе//Фило- софские проблемы современного естествознания. М, 1959. С. 150). 252 Системность и систематизация ней средой, ощущая ее воздействие на своих «входах» и реагируя ответными реакциями через свои «выходы». Отсутствие относительной самостоятельности лишает правовую целостность системного характера. 5. Структурная упорядоченность придает системному правовому целому относительную устойчивость, лишь в пределах которой допустимы изменения свойств ее частей и их связей. Система разрушается, если эти изменения выходят за пределы минимальных или максимальных ее «порогов». 6. Относительная самостоятельность системного правового целого обусловливает относительную автономность ее функционирования, степень которой определяет уровень данной системы. Но отсутствие вообще какой бы то ни было автономности функционирования лишает целое характера системности. Отмеченные существенные признаки системности права вскрывают органическую связь частей, ее составляющих. Эта связь выражается в такой зависимости системообразующих компонентов, когда исключение или изменение одного из них может вызвать изменение других или даже повлечь разрушение всего системного целого. Анализ системных образований в праве обнаруживает различный уровень множественности их комплекса: наряду с од- несистемными имеются и многосистемные правовые образования. Так, система правовой «клеточки» — нормы права — относительно проста, односистемна. Но уже система института права включает в себя ряд простых систем (подсистем), соответствующих правовых норм, и тем самым становится многосистемной. Еще более комплексным является многосистемное образование на уровне отрасли права, поскольку включает в себя подсистемы различных уровней — правовые нормы и институты. Наконец, вершиной многосистемности является система права, состоящая из подсистем — правовых норм, институтов и отраслей. При этом система права — не просто совокупность ее подсистем, а система подсистем. Тем самым образуется иерархия правовых систем, создающих стройное здание правовой системности: от основания (система многообразных правовых норм) через промежуточные «этажи» (система институтов и отраслей права) к его вершине (система права). 253 Методологические функции философии права Прежде чем перейти к анализу этого целостного правового здания в аспекте его системности, необходимо остановиться на двух моментах, имеющих методологическое значение для исследования права в указанном аспекте. Правовая система может быть признана замкнутой лишь весьма относительно, поскольку определяется социально-экономической системой в целом, зависит от нее и развивается вместе с ней. Но дело не только в этом. Правовая система имеет внутрисистемные и межсистемные связи как прямого, так и обратного порядка; она закрепляет экономические, политические и социальные системы (и подсистемы), воздействует на них посредством своего общеобязательного нормативно-регулирующею свойства, в определенной мере направляет их движение, изменение и развитие. Эти межсистемные связи правовой системы детерминируют и характер ее внутрисистемных связей, которые формируются как результат определяющего влияния тех систем, на которые, если можно так выразиться, «накладывается» правовая система. Поскольку же, далее, внутренние и внешние связи правовой системы могут быть как однородными, так и неоднородными, постольку возникает проблема соотношения их качественных характеристик и количественных изменений (при этом мы исходим из той предпосылки, что лишь однородные связи поддаются количественному измерению). Остановимся, хотя бы вкратце, на затронутом вопросе. Исследование правовых систем предполагает анализ всех тех реальных условий, факторов и обстоятельств, которые с объективной необходимостью порождают, определяют и детерминируют их развитие. Прежде всего необходимо подвергнуть тщательному изучению как качественные, так и количественные характеристики, параметры, измерения достигнутого уровня производительных сил, производственных отношений, специфики гражданского общества и политического строя, в своей системной совокупности соответствующее им право и законодательство. Только интегрированное качественно-количественное исследование данных социальных комплексов позволит выяснить социальную сущность, истинное назначение и роль права и действующего законодательства. 254 Системность и систематизация Но лишь количественный анализ, отвлеченный от качественной сущности правовой системы (и ее компонентов), не имеет сколько-нибудь значительной научной ценности. Только их интеграция в системном исследовании права и законодательства дает высокий коэффициент научной результативности познания. При этом ведущим звеном в этой интеграции, как показывает исторический опыт большой науки, принадлежит качественной стороне, поскольку использование количественных методов исследования правовых систем ограничивается только измерением однородных связей данной системы. Количественные методы неприменимы и к тем правовым системам, уровень общности которых отвлечен от отдельных видов правовых систем. Иначе говоря, количественным методам исследования недоступны универсально-всеобщие правовые системы (например, система правового регулирования в целом) именно в силу их универсальности и всеобщности; они применимы лишь при ограниченной степени общности правовых систем. Вместе с тем, используя количественные методы, можно обнаружить наиболее существенные факторы общественной жизни и определить меры воздействия каждого из них на правовые процессы. В этих исследованиях, как свидетельствует уже накопленный опыт, должны быть использованы статистические данные, многообразные приемы количественного выражения качественных переменных, характеризующих правотворческую и особенно правореализующую деятельность, построение формализованных обобщений и моделирование с широким применением математического аппарата, кибернетики, теории операций, теории массового обслуживания, теории игр и т. д. Однако в этих исследованиях мы сталкиваемся с существенными трудностями, обусловленными прежде всего тем, что для ряда качественных показателей развития правовой системы и ее подсистем пока не найдены адекватные способы их специфически юридического количественного измерения. Необходимая интеграция качественных и количественных методов исследования правовых систем и действующего законодательства, правореализующей деятельности особенно наглядно обнаруживается при использовании конкретно-со 255 Методологические функции философии права циологических и конкретно-юридических методов. Следует, однако, оговорить, что в последние годы среди некоторой части социологов и юристов укоренилось не просто ошибочное, но даже вредное мнение, будто эти методы приобретают чуть ли не основополагающее значение в развитии науки. Между тем собранный и систематизированный с помощью этих методов эмпирический материал при всей его важности не имеет пока научной значимости, ибо должен быть еще осмыслен на уровне рационального обобщения. Непонимание этого оказывает неблагоприятное влияние на сами конкретно-социологические и конкретно-юридические методы прежде всего тем, что лишает их общей методологической основы и единого концептуального стержня. В результате они применяются нередко бессистемно, стихийно, случайно и поэтому теряют какую-либо ценность для науки. Эффективность количественного подхода к познанию правовых систем, законодательства и практики его реализации зависит от природы и характера исследуемого объекта, от задач, целей и аспекта самого исследования. Так, если при количественном исследовании в заданном аспекте отдельных правовых подсистем достигнуты некоторые успехи, то пока еще никому не удавалось теми же методами получить аналогичные результаты при изучении правовой системы в целом. Некоторые авторы полагают, что причиной тому — недостаточная развитость существующих в мире количественных методов (их «детское состояние»). Но думается, что и при достаточной развитости этих методов их использование не даст сколько-нибудь серьезных результатов в исследовании правовых явлений и процессов, где необходим главным образом и прежде всего качественный анализ, сущностное обобщение их субстанционально-содержательной природы. Более того, вообще математическая юриспруденция, которая еще ждет своей детальной разработки для различных уровней исследования правовых систем, должна опираться на общую методологию познания явлений и процессов. В такой интеграции — залог ее грядущих научных достижений. Основным, главным свойством любой системы, вытекающим из предшествующих ее характеристик, является ее ин- тегративность, которая, с одной стороны, образует качество 256 Системность и систематизация системы, а с другой — соединяет ее компоненты во внутренне организованную структуру. Интегрированные качества правовой системы обусловливают методологические основания ее исследования. Так, единичная правовая норма или статья нормативно-правового акта, отделенная от целостной правовой системы, не в состоянии воздействовать на соответствующие общественные отношения. Лишь в единстве с иными правовыми средствами, входящими в состав данной правовой системы, достигается эффективное правовое регулирование этого отношения. Система права действует, функционирует, исполняет определенную роль. Функционирует не только система права в целом, но и каждый ее компонент. При этом функции компонентов детерминированы, производны от функций системы в целом. В правовой системе нет и быть не может бездействующих компонентов. «Мертвый» компонент, как правило, «останавливает» всю систему; в результате она, сохраняя простую целостность, лишается качества системности. Функционирующий характер правовой системы обусловливает те методологические основания ее исследования, которые сводятся к необходимости изучения деятельности каждого компонента этой системы. Помимо этого, исследование должно вскрывать как взаимодействие между отдельными компонентами правовой системы (внутренний механизм взаимодействия), так и взаимодействие данной системы со средой, другими системами (внешний механизм). Однотипность компонентов системы, их интеграция в единой структурноорганизационную целостность, относительная самостоятельность и автономность функционирования, устойчивость и стабильность вовсе не означают неизменности системы. Система динамична, она постоянно развивается в силу присущих ей внутренних и внешних противоречий. Отсюда вытекает необходимость при исследовании правовой системы выявлять эти противоречия, находить пути их разрешения. Каждая из систем существует и функционирует в определенной внешней среде, которая определяет, оплодотворяет и развивает данные системы, детерминирует направленность их функционирования. Поскольку же среда своеобразна, вечно 17 Зак. № 2838 Керимов 257 Методологические функции философии права движется и постоянно изменяется, создавая неповторимые жизненные ситуации, постольку и познание данных систем предполагает изучение их прямых и обратных информационно-коммуникативных связей с внешней средой. Только в этом случае окажется возможным выяснить как прямое влияние среды на правовую систему, так и эффективность ее обратного воздействия на эту среду, понять как те преобразования, которые происходят под влиянием среды в правовой системе, так и те преобразования, которые претерпевает среда под воздействием данной системы. Любая система существует в определенной среде и для этой среды. Поэтому исследование правовой системы будет наиболее полным при рассмотрении всей совокупности определяющих ее условий экономической, социальной и духовной сфер общества и обратного воздействия системы на данные сферы общественной жизнедеятельности. Система имеет ядро, вокруг которого объединяются, интегрируются и структурируются ее компоненты. Это ядро играет также роль направляющего, стимулирующего начала в организации и функционировании всей системы и каждого ее компонента; под его воздействием осуществляется координация деятельности всего комплекса компонентов системы, развитие каждого компонента и всей системы. Таким ядром правовой системы является конституция, на основе, в соответствии и во исполнение которой осуществляются (должны осуществляться) правовое регулирование общественных отношений, вся правотворческая и правореализующая деятельность государства. Подводя итог предшествующим рассуждениям, отметим их выводы: во- первых, не всякое целое есть система, но любая система целостна. Нет системы без целого, которое и придает ей единство; во-вторых, аналогичным образом не всякая структура системна, но любая система не может не содержать в себе структуру. Нет системы без структуры, которая в снятом виде содержится в системе; в-третьих, то же относится и к функциям. Не всякое функционирование системно, но любая система не может быть нефункционирующей. Нет системы без функционирования, которое и обусловливает ее динамичное развитие. 258 Системность и систематизация Понятие системы, следовательно, более емкое, богатое, универсальное по сравнению с понятиями целого, общего. Поэтому в одинаковой мере излишними являются определения типа «целостная система», «структурная система», «функционирующая система», поскольку и то, и другое, и третье (целое, структура, функция) являются имманентными свойствами системы. С этой точки зрения можно было бы избежать и использования в настоящей работе указанных определений, но мы сознательно пошли на такое использование с той лишь целью, чтобы показать гносеологическую роль каждого из основных компонентов понятия системы, их связи, отношения и взаимодействия. В. П. Кузьмин писал: «Чтобы ответить на вопрос ("что такое система", надо прежде всего знать, чем она отличается от несистемы. Возьмем для примера два объекта: кучу яблок и яблоко. Куча — это простая сумма, суммативное множество, и как таковая она системой не является. Яблоко же есть органическое целостное единство, интегральное образование составляющих его элементов или компонентов. Таким образом, как мы видим уже из этого простейшего примера, различие суммативных и целостных множеств состоит в феномене интеграции. Соответственно исходным, базовым признаком системы является интегральная целостность или интегральное единство, а специфическим предметом изучения — интегральные свойства и закономерности объекта или комплекса»1. Наряду с этими положениями (с которыми мы солидаризуемся) В. П. Кузьмин выдвигает идею о необходимости различения целостных систем и системных комплексов. «В первом случае, — полагает он, — предметом изучения оказываются прежде всего их структура, законы соединения частей в некое структурное или функциональное целое, их внутренние механизмы и интегральные закономерности. Во втором же случае предметом изучения становятся связи, взаи 1 Кузьмин В. П. Место системного подхода в современном научном познании и марксистской методологии//Вопросы философии. 1980. № 1. С. 60. 17* 259 Методологические функции философии права модействия и отношения двух или нескольких объектов-систем, образующих полисистемный комплекс»1. Отнюдь не исключая возможности различения целостных систем и системных комплексов, мы, однако, полагаем, что такое различение вовсе не исключает их совпадения. Целостная система может включать в себя и определенный системный комплекс, и тогда различение предмета их познания, выдвинутое В. П. Кузьминым, теряет смысл. Сам же автор указывает, что система есть «объединение частей в целое» и что соответственно должны быть выявлены законы объединения частей в целое; вместе с тем система есть и само целое, а это значит, что должны быть выявлены ее базисные основания, законы ее структуры, функционирования, движения и развития. С этой точки зрения познание, в частности, правовой системы предполагает исследование объективных оснований соединения ее частей в определенную интегральную и структурно-функциональную целостность. Но правовая система вместе с тем не только многосистемное образование, но и полисистемный комплекс (т. е. комплекс частей, компонентов системы, каждая из которых сама может рассматриваться как целостная система). В ее состав входит множество подсистем различного уровня — правовые нормы, институты и отрасли. Это обстоятельство предполагает познание не только ее интегральных и структурно-функциональных качеств, но и ее 1 Кузьмин В. П. Место системного подхода в современном научном познании и марксистской методологии//Вопросы философии. 1980. № I. С. 57. Аналогичную мысль выразил и Питирим Сорокин: «Свойства различных частей автомобиля отличаются от свойств собранного автомобиля как единой системы. Свойства человеческого организма как системы нельзя узнать, изучая его органы или клетки, вырезанные из живого организма. Тоже самое верно и в отношении свойств единых социальных или культурных систем по сравнению с характеристиками их отдельных членов... В настоящее время во всех науках — физике, биологии, социальной психологии — твердо установлено, что свойства систем в корне отличаются от свойств их элементов или компонентов и что просто значение какой-то малой части одного или нескольких элементов отнюдь не отражает адекватно свойств системы, в которую входит эта часть» (Сорокин П. А. Существенно важные черты русской нации в двадцатом веке//0 русской нации. Россия и Америка. М., 1992. С. 26, 35). 260 Системность и систематизация связи, отношения, взаимодействия подсистем, которые в качестве составных частей, компонентов образуют полисистемный комплекс данной целостной системы. Отмеченные особенности правовых систем являются объективными детерминантами1 соответствующего познавательного подхода к ним и самого процесса познания, которые, в сущности, и определяют характер системного и структурно- функционального исследования правовых явлений и процес- сов. Такое исследование предполагает многомерное измерение правовых систем: во-первых, изучение каждого компонента данных систем самих по себе; во-вторых, обнаружение многочисленных и разнообразных связей каждого компонента с другими, «родственными» компонентами данных систем; в-третьих, определение причин возникновения, действия и развития компонентов данных систем и системных комплексов в конкретных условиях внешней среды, выявление взаимодействия данных систем с другими системами общественного организма. При всем различии данных направлений они имеют один и тот же объект познания, но каждый из них обнаруживает отнюдь не тождественную группу детерминантов, связей, зависимостей и отношений. Интеграция результатов познания объектов, осуществленная по указанным направлениям, воссоздает данный объект в его исторической закономерности развития, в сущностносодержательной определенности, в структурно-функциональном единстве и целостной системности. Система права воздействует на внешнюю среду не только прямо или через свои компоненты, но и косвенно, путем воздействия на другие системы или их компоненты. Например, регулируя производственные отношения, правовые нормы через них воздействуют и на развитие производительных сил. 1 Определяя систему права как объективную категорию, А. И. Бобылев пишет, что она «обусловленное состоянием общественных отношений, внутреннее строение права, выражающееся в единстве и согласованности всех действующих правовых норм и их логическом распределении по отраслям и правовым институтам» (Бобылев А. И. Современное толкование системы права и системы законодательства//Государство и право. 1998. № 2. С. 24). 261 Методологические функции философии права Но и правовое воздействие на производственные отношения отнюдь не всегда осуществляется непосредственно, а через регулирование иных отношений. Так, через правовое регулирование трудовых отношений осуществляется воздействие и на производственные отношения. При этом такое опосредованное воздействие нередко имеет ряд «этажей». Регулируя, например, семейно-брачные отношения, правовые нормы воздействуют на нравственные отношения, которые, в свою очередь, через другие посредствующие звенья в конечном счете влияют на производственные отношения. Здесь, как и во многих иных случаях, обнаруживается общая закономерность: подобно тому как производственные отношения в конечном счете определяют прямо или косвенно (опосредованно), через промежуточные звенья все иные отношения, так и обратное воздействие последних на производственные отношения реализуется не только прямо, но и косвенно, через другие отношения. При этом наблюдается и иная закономерность, а именно: чем выше удаляется надстроечное явление от базиса, тем больше количество промежуточных звеньев, через посредство которых осуществляется прямое, косвенное и обратное воздействие базиса на надстроечное явление и надстроечного явления на базис. К сказанному остается добавить, что сами надстроечные явления воздействуют друг на друга прямо или косвенно. Так, право обычно воздействует, например, на политику прямо, хотя имеется и косвенное влияние, когда, скажем, право воздействует на нравственность, а нравственность — на политику или, наоборот, политика — на нравственность, а последняя — на право. И здесь проявляется аналогичная закономерность: чем дальше друг от друга отстоят надстроечные явления, тем больше промежуточных звеньев, через по- i средство которых осуществляется их взаимное влияние . Исследование сложных взаимодействий правовой системы со своими компонентами в некоторой мере облегчается 1 Традиционное в марксистской литературе соотношение базиса и надстрой - ки использовано в данном случае с учетом его чрезмерно обобщающей схематичности: этим соотношением далеко не охватываются многие явления и процессы действительности. 262 Системность и систематизация при различении понятий «право в целом» и «право как целое». Под понятие «право в целом» подпадают все проявления правовой реальности, рассматриваемые в своей совокупности, но безотносительно к специфике составляющих его частей. В этом смысле «право в целом» равнозначно понятию «все права», охватывающее все правовые явления независимо от их значимости в правовой жизни общества. Иной смысл вкладывается в понятие «право как целое». Здесь акцент делается на внутреннем единстве права, на отношении права как целого со всеми составляющими его частями и каждой правовой части к объединившему их правовому целому. Следовательно, понятие «право как целое» является развитием и конкретизацией понятия «право в целом», поскольку выражает внутреннее единство, органическую связь и взаимодействие разнообразных правовых явлений, объединенных в определенный тип целостности. Вместе с тем понятиями «право в целом» и «право как целое» характеризуют правовую систему, но в различных плоскостях, срезах, уровнях. Различение понятий «право в целом» и «право как целое» имеет познавательное значение потому, что ориентирует, определенным образом направляет исследовательский процесс. Познание «право как целое» является логическим основанием исследования всех его составных частей, а познание «права в целом» определяет особенности, специфику, своеобразие каждой составной части правовой целостности. Правоведение призвано исследовать как «право в целом», так и «право как целое», в результате чего правовая система будет познана в единстве и тождестве противоречий. Сказанное может быть обращено и на познание законодательства. Сложность отмеченных прямых и обратных связей, зависимостей и отношений, взаимодействий и взаимопроникновений во много крат возрастает, если иметь в виду не только их закономерность, необходимость, но и включенность в это переплетение случайных факторов. Как отмечает В. Г. Афанасьев, «необходимые причинные связи, законы функционирования целого переплетаются со случайными воздействиями, проявляются через случайности. Отсюда наступление того или иного следствия, являющегося результа 263 Методологические функции философии права том перекрещивания, столкновения необходимых и случайных взаимодействий, приобретает вероятностный характер, тем более что в целостной системе наряду с одно-однозначными имеют место и одномногозначные и много-однозначные детерминации. Учесть роль и значение случайных причин в функционировании целого позволяют методы статистики и теории вероятностей»1. Такие причинно-следственные зависимости во взаимодействии необходимости и случайности особенно характерны для правовой сферы. Нередко закономерно необходимое развитие правовых процессов коренным образом изменяется из- за случайных воздействий. Что же касается методов статистики, теории вероятностей и многих иных специальных методов, способных оказать помощь правовым исследованиям, то приходится с сожалением констатировать, что до сих пор они, за редкими исключениями, вовсе не используются в правоведении, особенно в отраслевых юридических науках, где они могли бы принести максимальную пользу. Обратимся теперь к соотношению системы права со своими компонентами, а также компонентов системы между собой. Регулируя ту или иную относительно изолированную сферу общественных отношений, право, в свою очередь, дифференцируется, подразделяется на отрасли, в которых объединяется комплекс правовых норм, призванных своей совокупностью воздействовать на данную область общественных отношений. Единые по своей сущности отрасли права в то же время разнообразны в зависимости от тех отношений, которые ими регулируются. Каждая отрасль имеет свои специфические черты и характерные особенности, в то же время находясь во взаимной связи, обусловленности с другими отраслями права той же формации. Ф. Энгельс отмечал: «В современном государстве право должно не только соответствовать общему экономическому положению, не только быть его выражением, но также быть внутренне со 1 Афанасьев В. Г. О целостных системах//Вопросы философии. 1980. № 6. С. 72. 264 Системность и систематизация гласованным выражением, которое не опровергало бы само себя в силу 1 внутренних противоречии» . Следовательно, системное единство права и его дифференциация, деление на отрасли внутри этого единства являются не субъективно-произвольным, а объективно-детерминированным. Система права — это обусловленное экономическим, политическим и социально-культурным строем общества внутреннее объединение в согласованное, упорядоченное и единое целое правовых норм и одновременно их подразделение на соответствующие отрасли, обладающие сами по себе относительной самостоятельностью и автономностью функционирования. Каковы же критерии подразделения отраслей права внутри единой правовой системы? В отечественной юридической науке установлено, что такими критериями являются предмет правового регулирования (главный, основной) и метод правового регулирования (дополнительный, производный). Под предметом правового регулирования имеют в виду общественные отношения определенного вида, которые подвергаются правовому воздействию (имущественные, трудовые, административные и т. д.). Природа этих отношений обусловливает и избрание метода воздействия, с помощью которого осуществляется наиболее эффективный процесс правового регулирования. Это и степень автономности субъектов правоотношений, и их взаимоположение (равенство сторон или их соподчиненность), и пути, способы и средства защиты или восстановления нарушенных прав и т. д. Из сказанного следует, что метод правового регулирования определяется в основном его предметом, но зависит также от интересов и целей государства при выборе форм воздействия на соответствующие общественные отношения. Именно этим объясняется, что тот или иной вид общественных отношений может быть урегулирован по-разному, что правовая защита разных сторон одного и того же вида общественных отношений может быть обеспечена различными средствами. 1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 37. С. 418. 265 Методологические функции философии права Однако это более или менее установившееся в отечественной юридической науке заключение оспаривается отдельными авторами с прямо противоположных позиций. В результате, несмотря на проведение двух широких дискуссий, проблема осталась нерешенной. Оставляя в стороне критический анализ этих дискуссий и последующих безуспешных попыток решить данную проблему (поскольку этот анализ был проведен нами ранее1), мы полагаем необходимым: во- первых, ясно и четко разграничить критерии оснований дифференциации отраслей права и отраслей законодательства; во- вторых, углубить дальнейшее исследование самих общественных отношений (предмет правового регулирования), что позволит определить критерии основания разграничения как отрасли права, так и отрасли законодательства; в-третьих, вернуться к обсуждению проблем системы права в целом, а также оснований выделения его подсистем — отраслей права и отраслей законодательства. Следует также отметить, что при исследовании системы права в юридической науке делается упор на обнаружение дифференциации ее отраслей и явно недостаточно изучаются пути укрепления их системного единства. Между тем грани между различными отраслями права и особенно между отраслями законодательства весьма подвижны вследствие динамической подвижности самих общественных отношений, подвергаемых правовому регулированию. Отсюда постоянное изучение одной из важнейших особенностей системы права и системы законодательства, их внутренней изменчивости, даст возможность поддерживать гармоничное развитие частей системного целого и, следовательно, совершенствовать их. Решение проблемы системы права и системы законодательства предполагает предварительное тщательное изучение тех их подсистем, комплекс которых и образует данные системы. Иначе говоря, успех познания системного целого зависит от знания частей, его составляющих. На основе такого знания окажется возможным также и практическое совершенствование как системы в целом, так и ее подсистем. Чем правиль 1 См.: Керимов Д. А. Философские проблемы права. М., 1972. С. 289—295. 266 Системность и систематизация нее определены признаки, понятие и система отрасли, института и нормы права, тем более обоснованными будут рекомендации по дальнейшему развитию и повышению логической последовательности правовой системы в целом. Поэтому и следует перейти к позитивному рассмотрению составных компонентов системы права и законодательства — различного уровня их подсистемных образований, и прежде всего отрасли права. Как известно, проблемы системы отрасли права входят в предметы соответствующих специальных юридических наук и более или менее успешно ими разрабатываются. Хуже дело обстоит с общими вопросами — с определением признаков и понятия отрасли права как относительно самостоятельного системного правового образования. В связи с этим имеет смысл остановиться на данных вопросах более подробно (хотя и обобщенно, поскольку критический анализ соответствующей литературы проведен нами ранее1). За последние десятилетия отечественная юридическая наука сделала важный шаг в теоретической разработке понятия отрасли права, указав, что ее самостоятельность определяется совокупностью следующих признаков: предметного критерия, а также метода правового регулирования, специфических правовых принципов, характерной внутренней и внешней формы, особого механизма регулирования, «нерасторжимости» входящих в нее институтов и обособленности законодательства. Основываясь на этих признаках, понятие отрасли права можно определить следующим образом. Отрасль права — это объективно сложившаяся внутри единой системы права в виде ее обособленной части группа правовых институтов и норм, регулирующих качественно однородные общественные отношения на основе определенных принципов и специфических методов, в силу этого приобретающих относительную самостоятельность, устойчивость и автономность функционирования. Системный подход к анализу права предполагает не только его дифференциацию на подсистемы первого, так сказать, уровня — на отрасли права. Одно и то же общественное от- См. там же. С. 295-298. 267 Методологические функции философии права ношение имеет, как известно, множество признаков, особенностей, сторон, которые в зависимости от условий, места и времени их проявления приобретают различный характер. Это обстоятельство обусловливает необходимость всестороннего урегулирования правом каждого типичного общественного отношения (если, разумеется, эти отношения вообще нуждаются в урегулировании его правом). В силу этого дифференциация права происходит и внутри каждой отдельной отрасли права, выражаясь в делении ее на ряд правовых институтов. Отдельная правовая норма, как правило, не в состоянии урегулировать с требуемой полнотой и всесторонностью то или иное общественное отношение без сочетания, взаимодействия с другими правовыми нормами, направленными на регулирование того же отношения. Совокупность этих правовых норм, соединенных между собой в определенное системное целое, и образует правовой институт. Таким образом, оказывается, что отрасль права, будучи под- системным образованием системы права, сама выступает в качестве системы по отношению к институтам права, ее образующим. Но и институт права обладает всеми признаками системного правового образования, поскольку представляет собой объективно сложившуюся внутри отрасли права в виде ее обособленной части группу правовых норм, регулирующих с требуемой детализацией типичное общественное отношение и в силу этого приобретающих относительную самостоятельность, устойчивость и автономность функционирования. Из этого определения вытекает, что институт права отличается от отрасли права прежде всего объемом предмета регулирования: он регулирует не всю совокупность качественно однородных общественных отношений, а лишь различные стороны (признаки, особенности) одного типичного общественного отношения. Вместе с тем институт права, будучи подсистемой системы отрасли права, имеет общие с ней характеристики — объективную обособленность и органическое единство компонентов, специфичность метода, относительную самостоятельность, устойчивость и автономность функционирования. Следует заметить, что вопрос о природе, системе, структуре правового института в отечественной юридической нау 268 Системность и систематизация ке разработан недостаточно. Более того, его трактовка противоречива. Так, если считается общепризнанным, что отрасль права не может быть комплексной, то одновременно допускается существование комплексных институтов права. Так, И. В. Павлов, считавший «несостоятельной» постановку вопроса о комплексных отраслях права, вместе с тем считал, что «некоторые правовые институты являются характерными не для какой-то одной, а для двух или более отраслей права»1. При этом И. В. Павлов, по- видимому не замечал, что его аргументы, отрицающие существование комплексных отраслей права, в той же самой мере могут быть отнесены к отрицанию существования и комплексных институтов права. В самом деле, если нельзя включать правовую норму, относящуюся к одной отрасли права, в другую отрасль права, то тем более недопустимо включать институт права, содержащий в себе «комплекс» норм различных отраслей права, в какую- либо отрасль права, так как тем самым данная отрасль права сама превратилась бы в комплексную. Следовательно, одно из двух: либо наряду с самостоятельными отраслями права существуют и самостоятельные «комплексные» институты права, не включенные в соответствующие отрасли права, либо институты права являются частью соответствующих отраслей права и вследствие этого обладают, кроме специфических признаков, им присущих, также теми общими признаками, которые характеризуют отрасль права в целом. Мы оказались бы непоследовательными, если бы, отрицая существование комплексных отраслей права, вместе с тем допускали самостоятельное существование комплексных институтов права, ибо, как было отмечено выше, те доводы, которые дают нам убедительные основания для отрицания комплексных отраслей права, в не меньшей мере должны быть отнесены и к отрицанию комплексных институтов права. Между тем именно эта непоследовательность, эта логическая противоречивость характеризует рассуждения всех тех, кто, правильно отрицая наличие в системе права комплексных от 1 Павлов И. В. О системе советского социалистического права//Советское государство и право. 1958. № 11. С. 10. 269 Методологические функции философии права раслей права, вместе с тем допускает существование в ней комплексных институтов права, тем самым нарушая системное единство права и разрывая однопорядковое соотношение его системы и подсистем. Нетрудно понять истоки этого, равно как и многих других заблуждений, которые кроются в отождествлении права и законодательства. Только законодательству свойственно создавать комплексные отрасли и институты права, но само право, будучи объективной категорией, не способно иметь комплексные отрасли и институты права. Остается теперь перейти к последнему компоненту системы права — к норме права. В отечественной литературе дается множество определений данной «клеточке» правовой системы. Но все эти определения страдают тем, что не отличаются от общего определения понятия права, традиционно используемого в отечественной литературе. Различие между ними в лучшем случае сводится к количественной стороне: правовая норма лишь единичная часть правовой системы1. Между тем нельзя давать одинаковое определение целому и части целого не только потому, что они не совпадают, но также и потому, что их отождествление не имеет сколько-нибудь рационального смысла. Задача состоит не в том, чтобы показать лишь количественную разницу между правом и правовой нормой, а в том, чтобы, опираясь на общее понятие права, вскрыть специфические качественные признаки правовой нормы. Если общее понятие не только имеет познавательное значение, но и должно служить инструментом более углубленного познания явлений, то необходимо от общего понятия права проникать в глубь составляющих его частей, в частности в правовую норму, чтобы обнаружить ее специфические особенности. При этом в тех случаях, когда определяется та или иная часть какого-либо целого в ряду всего комплекса однопорядковых категорий, вовсе не обязательно повторять 1 См., например: Недбайло П. Е. Советские социалистические правовые нормы. Львов, 1959. С. 28; его же. Применение советских правовых норм. М., 1960. С. 37: Иоффе О. С, Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. М., 1961. С. 132, и др. 270 Системность и систематизация в этих определениях все те общие черты, которые характерны как для целого, так и для всех его частей. Более того, подобное повторение не имеет ни теоретической, ни практической ценности и лишь отвлекает от задач вскрытия и понимания той особенности, которая характерна для специфики изученного явления и, следовательно, его места, значения и роли в составе целого. Это, однако, вовсе не означает, что, исследуя часть, можно игнорировать существенные признаки целого. Без этого невозможно познать часть, но речь в данном случае идет не о процессе познания, а о его итоге — формулировании определения целого и его части. Основываясь на этих соображениях, представляется возможным выдвинуть следующее определение правовой нормы. Норма права — это объективно сложившееся внутри института права единичное общее правило поведения, регулирующее типичное общественное отношение или одну из сторон этого отношения и в силу этого приобретающее относительную самостоятельность, устойчивость и автономность функционирования. Если теперь провести сравнительный анализ предложенных определений подсистем права, то в них легко обнаружить повторяющиеся моменты, в частности указание на их относительную самостоятельность, устойчивость и автономность функционирования. Но в данном случае за этими повторениями скрывается различный смысл, ибо уровень их относительной самостоятельности, устойчивости и автономности функционирования различен. Что же касается всех других моментов каждого из предложенных определений, то они своеобразны, отличны друг от друга не только в количественном, ноив качественном отношении. Прокомментируем теперь отдельные стороны выдвинутого определения нормы права. Положение, что правовая норма представляет собой общее правило, не следует понимать лишь в том смысле, что каждая правовая норма всегда содержит непосредственное указание для поведения лиц в определенном случае. Характеристика нормы права как общего правила означает не только отсутствие в ней конкретности (персонификации) адресата и неопределенность случаев ее применения; она может содержать в себе также принципы и 271 Методологические функции философии права определения, которыми руководствуются субъекты правоотношений. Содержание и системные части нормы права отнюдь не произвольны, а зависят от природы и характера регулируемых общественных отношений и тем самым объективно ими детерминированы. Всякая правовая норма, будучи общим правилом поведения, является единичной, поскольку регулирует не комплекс отношений, а отдельное типичное отношение или даже отдельные его стороны. И поскольку это отношение обладает известной долей самостоятельности, постольку и регулирующая ее правовая норма приобретает относительную самостоятельность, устойчивость и автономность функционирования. Но, являясь единичной, она не может не входить в систему соответствующего института права, вместе с которым оказывается способной регулировать то или иное отношение. Эта способность правовой нормы приобретается благодаря наличию в ней также качеств, которыми обладает институт права, в состав которого она входит. Подобным же образом и для института права характерны общие качества отрасли права, а для отрасли права — общие качества системы права. Следовательно, относительная самостоятельность, устойчивость и автономность функционирования правовых норм, равно как и института и отрасли права, детерминирована не только их зависимостью от природы и характера общественных отношений, ими регулируемых, но и от тех правовых подсистем и системы, в состав которых по объективной необходимости они соответственно входят; образуется, так сказать, «двойное подчинение» отдельных целостно-системных правовых образований1. Таким образом, объективно создается органическая связь, зависимость и взаимообусловленность системы и подсистем 1 При этом, как правильно отмечает А. Ф. Черданцев, «между нормами права существует не только "отраслевое", но и "профессиональное разделение труда", функциональная специализация. Такая специализация, с одной стороны, обусловливает тесную связь отдельных частей системы права в процессе правового регулирования, а с другой — проявляется в наличии в самой системе права особых норм, которые призваны обеспечивать единство и согласованность права и представляют собой особый "механизм саморегулирования" внутри системы права...» (Черданцев А. Ф. Системность норм права//Сборник ученых трудов. Свердловск, 1970. Вып. 12. С. 63). 272 Системность и систематизация права, Б своей совокупности образующих стройную целостность определенного исторического типа права. Итак, понятие правовой нормы — категория абстрактная в том смысле, что выражает то общее, что свойственно конкретным нормативно-правовым установлениям. Иначе говоря, она выводит за скобки те общие признаки, которыми обладает (в явном или предполагаемом виде) любое правило, а именно: условия, при которых действует то или иное правило, его содержание и последствия, которые наступают при несоблюдении или нарушении данного правила. Из абстрактности понятия правовой нормы следует недопустимость ее «приложения» ко многим конкретным статьям закона и подзаконного акта. Такая попытка разрушает само понятие правовой нормы, поскольку далеко не всегда статья закона и подзаконного акта содержит все перечисленные ее части. Правовая норма, как понятие абстрактное, в указанном смысле не может быть одноэлементной или двухэлементной, она всегда состоит из трех частей, элементов. Каждая правовая норма логична, если содержит ответы на три обязательных вопроса: какое поведение она предусматривает для субъектов правоотношений; при каких условиях это поведение должно (или может) иметь место и какими будут последствия для лиц, не исполняющих или нарушающих установленное правило. Немыслима вообще какая бы то ни была норма, в особенности правовая, из которой прямо или косвенно, но вполне определенно не вытекали бы ответы на эти вопросы. Другое дело, что внешняя форма выражения правовой нормы в статье или статьях закона (подзаконного акта) далеко не всегда повторяет ее логическую структуру. В целях краткости изложения нормативно-правовых актов, исключения из них ненужных повторений правотворческий орган оправданно не воспроизводит в них те или иные части правовой нормы. Однако в любом из таких случаев можно восстановить структурную конструкцию правовой нормы, в сокращенном виде выраженной в нормативно-правовом акте. Но в таких случаях она, как правило, окажется более громоздкой по сравнению с лаконично изложенным нормативно-правовым предписанием. В тех же случаях, когда не удается кратко сформулировать правовую норму в ста 17 Зак. № 2838 Керимов 273 Методологические функции философии права тье или статьях нормативно-правового акта без утраты отдельных моментов ее элементного состава, приходится, невзирая на громоздкость и повторяемость, воспроизводить все части правовой нормы. Но такие случаи сравнительно редки. В подавляющем же большинстве статьи нормативноправового акта не воспроизводят полностью структуру правовой нормы, во многих из них гипотеза или санкция не приводятся, хотя и подразумеваются, вытекают из самой формулировки той или иной статьи или указаны в других статьях того или ино- 1 го нормативно-правового акта . Обратимся теперь к проблеме систематизации законодательства. В соответствии с объективным единством правовой системы и ее дифференциации на отрасли права внутри этого единства строится и система законодательства. В процессе правотворчества выражается, развивается и конкретизируется всеобщее объективное свойство права — его системность. Действующее законодательство состоит из огромного количества актов, принятых различными государственными органами и в различные исторические периоды. Время от времени проводится упорядочение законодательства путем его систематизации, вносятся изменения и дополнения. В результате многие акты не согласуются между собой, вновь созданные акты противоречат ранее принятым или повторяют их. В законодательстве часто встречаются серьезные пробелы и содержатся недостаточно ясные, неточные формулировки, понятия и термины. Имеется и много иных недостатков действующего законодательства. Устранение этих недостатков, равно как и обновление законодательства, осуществляется, в частности, и с помощью его систематизации. В юридической теории и практике различают два основных вида систематизации действующего законодательства: инкорпорацию и кодификацию. Инкорпорация не вносит существенных изменений и ограничивается лишь внешней обработкой законодательного материала. 1 Подробнее об этом см.: Керимов Д. А. Законодательная техника, М., 1997. С. 44-61. 274 Системность и систематизация Кодификация предполагает такое упорядочение законодательного материала, которое направлено на его переработку путем исключения повторений, противоречий, восполнения пробелов, преобразования характера и направленности материала. Тем самым в максимальной мере обеспечивается внутренняя согласованность, целостность, системность и полнота правового регулирования соответствующих общественных отношений1. Коллектив научных сотрудников Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации пишет: «Современное российское законодательство находится в неупорядоченном состоянии: не отработана единая, внутренне согласованная система российского законодательства; имеется большое число формально действующих, но фактически утративших силу законодательных и иных нормативных актов; многие акты до сих пор не приведены в соответствие с Конституцией РФ; нормативно не определен круг законодательных и иных актов бывшего Союза ССР, сохраняющих свое действие на территории РФ. Нуждается в завершении разграничение правотворческих полномочий Федерации и ее субъектов. Часто принимаются недостаточно отработанные законодательные акты, в которых имеются существенные пробелы, противоречивые положения, что вызвано неоправданной спешкой при подготовке проектов. Нередко не обеспечивается реальное применение законов на практике»2. Ранее упоминалось, что в отличие от системности права систематизация законодательства допускает создание комплексных отраслей и институтов законодательства. Дело в том, что на практике нередко возникает потребность в создании комплексных кодификационных сборников, смысл которых заключен в логическом объединении правовых норм нескольких отраслей или институтов законодательства, регулирующих один и тот же круг общественных отношений (например, 1 Подробнее об этом см. там же. С. 80—114. 2 Упорядочение законодательства — насущная потребность правового го- сударства//Журнал российского права. 1997. № 1. С. 7. 18* 275 Методологические функции философии права морское или воздушное законодательство, права собственности). Следовательно, если системность права носит объективный характер, не зависит от воли законодателя (кодификатора) и определяется в конечном счете предметом правового регулирования, то кодификация законодательства иногда может нарушать эту объективность и проводиться на основе субъективно избранного законодателем (кодификатором) классификационного критерия. Иначе говоря, если система права исключает дифференциацию, при которой правовые нормы одной отрасли права (института) оказались в другой отрасли (институте), то при кодификации законодательства правовые нормы различных отраслей права (институтов) группируются в единый комплекс. Кодификация законодательства не может поэтому во всех случаях полностью совпадать с системой права. Но система права, отражая объективные закономерности общественной жизни в той мере, в какой они проявляются в праве и определяют его, тем самым служит основанием для кодификации законодательства, для классификации, логической обработки и размещения законодательного материала в определенном порядке, необходимом для нужд практики. Глава 16 ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ И ВОЗМОЖНОСТЬ Дальнейшее углубление познания права, законодательства и законности предполагает анализ соотношения действительности и возможности, их проявления в интересующих нас сферах. С помощью категорий действительности и возможности осуществляется проникновение в глубинные пласты сущности права, выявляются связи и зависимости развивающейся правовой системы, выясняется, в какой степени ее прошлое детерминирует настоящее, а настоящее — будущее. Это содействует познанию закономерностей развития правовых явлений и процессов, целей и механизма правового регулирования соответствующих общественных отношений, научному предвидению, прогнозированию и планированию основных направлений эффективного воздействия права, законодательства и законности на прогрессивное общественное движение. Право, законодательство и законность как определенная система принципов, норм и требований, действующих в обществе, являются объективной реальностью. Но не все реально существующее реализуется. Нужно отличать существование правовых принципов, норм и требований от их действия. В связи с этим под действительностью права, законодательства и законности следует понимать лишь ту систему принципов, норм и требований, которые, отражая потребности общественной жизни, реализуются, действенным образом регулируют соответствующие общественные отношения. Только с учетом этого можно понять истинную природу того или иного правового явления, объективный процесс его развития, роль в общественной жизни, механизм право 277 Методологические функции философии права вого регулирования соответствующих отношений, его эффективность и т. д. Богатство и многообразие сторон объективного мира раскрываются в процессе его развития не только в явлениях, реально существующих в действительности, но и в тех явлениях, которые могут или должны наступить. Развивающаяся действительность именно в силу того, что она развивается, не может быть чем-то статически однообразным; она порождает многочисленные и разнообразные возможности, судьба каждой из которых зависит от объективных закономерностей и сложившейся в данный момент конкретно-исторической ситуации, от потребностей, интересов и целей государства, общества, нации. Возможность, предшествуя новой действительности, превращается в нее при наличии соответствующих условий. Следовательно, действительность и возможность едины, находятся во взаимодействии между собой. Отражая объективное развитие общества, право, законодательство и законность постоянно движутся и изменяются, переходят от старого состояния к новому. Этот закономерный процесс осуществляется через реализацию правовой возможности, которая потенциально содержится в действительности в виде предпосылки, тенденции ее развития. Именно развитие действительности ставит вопрос о необходимости возникновения, изменения или отмены правового регулирования соответствующих общественных отношений и тем самым является причиной, порождающей правовую возможность, а затем и ее реализацию, превращение в действительность правовой жизни. Правовая возможность является лишь потенцией социальной действительности. Однако правовая возможность неразрывно и органически связана с социальной действительностью, будучи ее продуктом, свойством, стороной, следствием развития. Она характеризует состояние данной действительности с учетом ее движения и изменения, является «промежуточным звеном» между существующей действительностью и ее будущим состоянием. В этой связи необходимо остановиться на традиционной юридической проблеме — на соотношении «сущего» и «должного». 278 Действительность и возможность А. А. Пионтковский отмечал, что «между ’’сушим” и "должным” нет непроходимой пропасти. "Сущее" порождает "должное", и "должное" превращается в "сущее”. Связь "должного” и "сущего" в общественном развитии есть в логическом смысле взаимоотношение "возможности” и "действительности”. "Должное”, имеющее опору в сущности, есть реально возможное. Оно в результате практической деятельности людей превращается в действительность. Общее решение вопроса о связи "сущего ” и "должного” в общественном развитии имеет непосредственное отношение и к праву»1. Однако эту позицию не приемлют некоторые западные и дореволюционные отечественные ученые-юристы . Так, например, С. П. Мокринский писал: «Не каузальная оценка права, как явления социальной жизни, но само право, как таковое, нормативная природа права составляет предмет юриспруденции. Юрист изучает право не как элемент сущего, не как частицу реальной действительности, но как нечто, лежащее вне действительности, относящееся к совершенно иной сфере человеческого 3 сознания, — как непосредственное выражение должного» . С таким разрывом сущего и должного согласиться невозможно. Между сущим и должным отсутствует непроходимая пропасть, они находятся в диалектическом единстве. Сущее порождает должное, и должное в результате правоприменительной практики превращается в сущее. Отношения должного и сущего в общественном развитии есть в логической интерпретации нечто иное, как взаимодействие и взаимопреходы правовой возможности в правовую действительность. Должное, имеющее в качестве своего источника сущее и опираясь на него, есть реально существующее правовое возможное. Оно в результате практической деятель- 1 Пионтковский А. А. К методологии изучения действующего права//Уче- ные записки ВИЮН. М., 1946. Вып. I. С. 25. См.: Kelsen H. Hauptprobleme der Staatsrechtslehre. Wien, 1911. S. IV; его же. Reine Rechtslehre. Wien, 1960. Мокринский С. П. Система и методы науки уголовного права. СПб., 1906. С. 3-4. 279 Методологические функции философии права ности по ее реализации превращается в правовую действительность. При анализе правовой возможности следует различать два взаимосвязанных аспекта проблемы: возможность возникновения того или иного правосознания, создания того или иного правового акта и возможность того или иного варианта, пути, способа практической реализации данного правосознания, данного правового акта. Тем самым обнаруживается процесс превращения правовой возможности в действительность, в практику правового развития. Первоначально правовая возможность как определенное правосознание возникает как предпосылка создания правового установления — лишь первая стадия превращения возможности в действительность; вслед за этим наступает действие самого правового установления, регулирование соответствующего общественного отношения. С этой точки зрения право (правосознание, правовые нормы, правоотношения и т. д.) может рассматриваться как действительность — поскольку оно является уже объективно существующим и действующим, и как возможность — до той поры, пока оно не реализовалось, не воплотилось в регулируемых общественных отношениях и не принесло практических результатов. В силу этого правовая возможность имеет сложную природу. С одной стороны, она характеризует существующую и действующую правовую систему, а с другой — связь данной системы с условиями ее существования и действия. Именно это обстоятельство детерминирует и то, что правовая возможность вовсе не является неизменной, она изменяется и развивается вместе с изменением и развитием социальной действительности, которая обладает многочисленными признаками, чертами, свойствами, содержит в себе не только разные, но и противоположные, несовместимые, противоречивые возможности. Тем самым социальная действительность не только создает условия для борьбы противоположных правовых возможностей, но и, в зависимости от результатов этой борьбы, в зависимости от ряда как объективных, так и субъективных факторов, детерминирует свое развитие. Социальную действительность нельзя понимать лишь как то, что необходимо и закономерно. Если бы она состояла только из необходимого и закономерного, то ее развитие приобрело бы вид фаталь 280 Действительность и возможность ной неизбежности, и значение субъективного фактора свелось бы к нулю. Но дело, как известно, обстоит значительно сложнее. Социальная действительность включает в себя также и случайное, а поэтому незакономерное. Одна из функций права в том и состоит, что, отражая необходимое (а не вообще действительное), она охраняет его от случайного или, во всяком случае, ограничивает влияние случайного на закономерное развитие действительности, способствуя тем самым наиболее благоприятному развитию необходимого. В связи с этим следует различать реальные и формальные, общие и конкретные, необходимые и случайные правовые возможности. Правовая возможность реальна лишь в том случае, если она соответствует социальной действительности и тенденциям ее развития. Отрыв от фактов, событий, обстоятельств действительности, пренебрежение предпосылками и тенденциями развития, игнорирование реальных взаимосвязей и отношений правовой жизни превращают правовую возможность в фикцию, лишенную объективного содержания, обрекают ее на нереализуемость. Такая формальная правовая возможность по существу есть невозможность, поскольку она, как правило, не осуществляется. Поскольку в обоснование существования формальной возможности приводятся лишь формальные основания, постольку вероятность ее превращения в действительность ничтожна. Это достаточно ясно выразил Гегель1. Однако формальную правовую возможность не следует отождествлять с абстрактной правовой возможностью, которая фактически реально существует в социальной действительности в виде наиболее общей тенденции ее развития, отдаленной предпосылки ее возможного преобразования в будущем2. 1 См.: Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. I. С. 241. 2 Между тем в философской литературе формальная возможность отождествляется с абстрактной. При этом абстрактная (формальная) возможность, в свою очередь, отождествляется с невозможностью, которая, как пишет М. Н. Руткевич, «противоречит законам природы и общественной жизни» и существует «лишь в фантазии людей» (Руткевич М. Н. Диалектический материализм. М., 1959. С. 541). Конкретизируя это положение, А. Е. Фурман отмечает: «Невозможность может носить и абсолютный, и относительный характер. Абсолютно невозможно все то, что противоречит объективным законам природы и общества... Относительная невозможность есть невоз- 281 Методологические функции философии права Всякая абстрактная правовая возможность уже в силу того факта, что она является возможностью, обладает известной долей реальности, равно как и всякая реальная правовая возможность, поскольку она не есть действительность, в известном смысле является абстрактной. С другой стороны, абстрактная правовая возможность при отсутствии достаточных условий может исчезнуть, ликвидироваться, но также может со временем и при благоприятных условиях превратиться в конкретную. Степень зрелости различных возможностей различна. Абстрактная (общая) правовая возможность, по мере своего вызревания и создания необходимых предпосылок и условий для реализации, превращается в конкретную правовую возможность. Следовательно, развитие действительности превращает абстрактную возможность в конкретную, которая, практически реализуясь, в свою очередь, изменяет эту действительность. Этот методологический вывод довольно убедительно иллюстрирует Гегель: «Чтобы понять, что такое развитие, мы должны различать, так сказать, двоякого рода состояния: одно есть то, что известно как задаток, способность, в-себе-бытие... Если мы, например, говорим, что человек от природы разумен, то он обладает разумом лишь в потенции, в зародыше; в этом смысле человек обладает от рождения и даже в чреве матери разумом, рассудком, фантазией, волей. Но так как дитя обладает, таким образом, лишь способностью или реальной возможностью разума, то выходит то же самое, как если бы оно совсем не обладало разумом; последний еще не существует в нем... ибо дитя еще не способно совершать что-либо разумное и не обладает разум- можность лишь при данных условиях» (Фурман А. Е. Материалистическая диалектика. М., 1969. С. 85—86). Но не все то, что противоречит законом природы и общества, является невозможным: случайное противоречит этим законам, но вовсе не является невозможностью. М. Н. Руткевич, однако, допускает, что «формальная возможность в процессе развития может превратиться в реальную» (Руткевич М. Н. Диалектический материализм. С. 542), а А. Е. Фурман полагает, что относительная невозможность в какой-то степени «включает в себя и возможность» (Фурман А. Е. Матери алистическая диалектика. С. 86), но их нельзя отождествлять с невозможностью (которая, кстати, существует отнюдь не в фантазии людей, а является определенной характеристикой реальной действительности). 282 Действительность и возможность ным сознанием. Лишь тогда, когда то, что человек, таким образом, есть в себе, становится для него, следовательно, когда оно становится разумом для себя, человек обладает действительностью в каком-нибудь отношении; лишь тогда человек действительно разумен...»1 Но не всякая реальная и конкретная правовая возможность является вместе с тем и необходимой. Таковой выступает лишь возможность, которая отражает закономерную тенденцию развития социальной действительности. В сущности эффективность действия права есть не что иное, как степень реализованное™ необходимой правовой возможности. Та же правовая возможность, которая возникает как продукт случайного стечения обстоятельств, противоречит закономерному ходу общественного бытия и его естественным потребностям, является не необходимой, а случайной. Ее реализация ничего, кроме вреда, принести не может, а поэтому рано или поздно она либо отменяется, либо сама по себе отмирает. Однако этот общий вывод имеет иногда исключения, когда «счастливое» сочетание случайностей может быть эффективно использовано в правотворчестве, но, как правило, на ограниченный период времени. Проведенная детализация понятия правовой возможности и ее классификация имеет важное методологическое значение для более глубокого проникновения в существо соотношения философии права с юридической практикой, позволяет наглядно видеть процесс превращения теоретического как возможного в практическое как действительное, управлять этим процессом в оптимальном и наиболее эффективном правовом регулировании соответствующих общественных отношений. Если социальная действительность изменяется, развивается и превращается в новую действительность через реализацию, в частности, правовой возможности, то и юридическая наука должна не только отражать объективно существующую в данных условиях места и времени действительность, но и вскрывать правовые возможности, определять среди них ре 1 Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. IX. С. 26—27. 283 Методологические функции философии права альные, конкретные и необходимые, указывать рациональные пути их практического перехода в действительность; не только описывать, комментировать и систематизировать правовые явления и процессы, но и логически «вычислять» вероятности совершенствования и преобразования правовой действительности, предвидеть возможности ее развития. Мир возможного бесконечно многообразен. Будущее всегда предстоит перед нами в виде богатейшего спектра возможностей. В действительности же воплощается только несколько возможностей. Взаимоисключающие возможности могут рассматриваться как потенциально существующие в действительности до тех пор, пока практическая реализация одной из них не стала самой действительностью. Смысл правотворческой и правореализующей практики в том именно и состоит, чтобы избрать ту именно возможность (или несколько возможностей), которая в наиболее полной мере отвечает потребностям прогрессивного общественного развития. Однако между избранием той или иной возможности для реализации в действительность и самой ее фактической реализацией — дистанция довольно значительная. Преодоление этой дистанции, т. е. превращение правовой возможности в действительность, зависит в основном от комплекса взаимосвязанных обстоятельств, а именно: действия определенных объективных закономерностей, их познания и практического использования для нужд правового регулирования соответствующих общественных отношений; наличия благоприятных условий для такого познания и использования; отбора той именно правовой возможности, которая в наибольшей степени отвечает потребностям прогрессивного развития; зрелости избранной правовой возможности для практической реализации; учета случайных факторов и, наконец, практической деятельности в правотворческой и правореализующей сфере. Действие определенных объективных закономерностей является не только источником и причиной возникновения самой правовой возможности, но и основанием для ее превращения в действительность. Но одного лишь основания еще недостаточно для перехода возможности в действительность. Необходимо также теоретическое познание объектив 284 Действительность и возможность ных закономерностей, возникающих правовых возможностей и их использования в практической правотворческой и пра- вореализующей деятельности, в определении зрелости этих возможностей для воплощения их в действительность. А это, в свою очередь, предполагает наличие таких демократических условий жизни общества, которые позволяют осуществлять практический переход правовой возможности в действительность легко, беспрепятственно, свободно. Зависимость каждой реальной возможности от данных конкретноисторических условий выражает закономерную связь этих условий с тем явлением или процессом, возможность возникновения которого она создает. Поскольку же каждая реальная возможность является своего рода совокупным выражением и проявлением главным образом внутренней специфики данных конкретно-исторических условий, постольку внутренние специфические факторы этих условий играют непосредственно решающую роль в определении характера и зрелости существующих возможностей, в определении того, какая из реальных, в частности правовых, возможностей может и должна быть реализована. Вот почему как правотворческая, так и правореализующая деятельность может претендовать на научную обоснованность лишь в том случае, если она опирается не только на глубокое знание объективных закономерностей, но и на всесторонний учет тех конкретных условий места и времени (в том числе и случайных факторов). И это понятно, поскольку объективные закономерности, определяя лишь основное направление, главную тенденцию, наиболее общие потребности социального развития, вовсе не исключают возникновения различных возможностей в зависимости от конкретных условий. Поэтому, для того чтобы превратить желаемую возможность в действительность, исключая все другие возможности, для того чтобы дать простор тем объективным закономерностям, действие которых наиболее выгодно для общества, или ограничить действие других закономерностей, тормозящих движение общества вперед, необходимо не только изучить требования самих объективных закономерностей, но и тщательно проанализировать условия, в которых они действуют, использовать в практической деятельности как сами эти закономерности, так и конкретные 285 Методологические функции философии права условия их проявления. Нельзя думать, что во всех случаях правотворческие органы обладают достаточными сведениями о сущности и характере тех общественных отношений, которые подлежат правовому регулированию в силу потребностей общественного развития. Эти потребности могут вполне созреть, а познание их в той мере, в какой это необходимо для правового регулирования соответствующих отношений, может отсутствовать. Именно этим объясняются пробелы, несовершенство, противоречивость различных актов действующего законодательства. Аналогичным образом дело обстоит и с реализацией правовых установлений: даже при наличии научно обоснованной системы действующего законодательства и благоприятных условий для его реализации в практике, как известно, имеют место так называемые административные и судебные ошибки. Конкретно-исторические условия сами по себе, разумеется, не являются причиной перехода правовой возможности в действительность, но их познание необходимо для того, чтобы обнаружить содержащиеся в них причины, вызывающие определенное следствие — превращение возможности в действительность. С другой стороны, неправильно представлять дело так, будто бы познание объективных закономерностей и наличие благоприятных условий (также познанных) сами по себе являются достаточными предпосылками для перехода правовой возможности в само право, а права в социальную действительность. При таком упрошенном понимании проблемы оказалось бы, помимо прочего, неясным, по какой именно причине из всего множества правовых возможностей реализуются только некоторые из них. В общественной жизни, и в частности в правовой ее сфере, развитие происходит значительно сложнее. Здесь, как и во всех иных областях жизни общества, действуют противоположности во всем многообразии проявлений их противоречивых тенденций, противостоящих сил, факторов и обстоятельств. Можно отметить три основные и взаимосвязанные линии, по которым проявляются эти противоположности: во- первых, между социальной действительностью и действующей правовой системой; во- вторых, между социальной действи 286 Действительность и возможность тельностью (в том числе и действующей правовой системой) и порождаемыми ею правовыми возможностями; в-третьих, между самими правовыми возможностями. Многообразие существующих правовых возможностей является выражением различных тенденций развития социальной действительности. Следовательно, борьба противоположных тенденций в сфере действительности имеет существенное, более того, определяющее значение в выборе той правовой возможности, которая должна оказаться практически осуществимой. Иначе говоря, разрешение противоречий в области действительной жизни в конечном счете обусловливает исход борьбы в области отбора правовых возможностей. И это понятно, поскольку компетентный государственный орган призван правовыми средствами не только разрешать возникающие противоречия, но и закреплять те тенденции социальной действительности, которые отражают закономерный процесс ее развития. В этом пункте рассуждений мы вплотную подошли к вопросу о соотношении категорий действительности, необходимости и возможности в праве, рассмотрение которого позволит глубже проникнуть в диалектику теоретического и практического. На этой проблеме мы остановимся подробно в последующем. Здесь же отметим, что необходимость развития объективной действительности, проявляясь в форме случайности, может породить также возможности, которые при определенных условиях не обязательно должны превращаться в действительность. В этом случае событие, наступление которого ожидается или предполагается, является только возможным, но не необходимым. Наряду с этим та же необходимость, выражая внутреннюю тенденцию развития объективной действительности, порождает такие возможности, которые рано или поздно, но в конечном счете обязательно превратятся в действительность. В этом случае событие, которое должно произойти, является не только возможным, но и необходимым. Действительность, порождая такие возможности, вместе с тем создает и условия, при которых их превращение в действительность является неизбежным. Следовательно, в зависимости от исторического характера действительности необходимость ее развития порождает возможности, которые имеют характер 287 Методологические функции философии права либо необходимой возможности, либо случайной возможности1. Сложившаяся конкретно-историческая ситуация вместе с тем предопределяет как то, какая из наличных взаимоисключающих возможностей на данном этапе развития будет реализована, так и быстроту превращения возможности в действительность. Нетрудно видеть, что данные общие положения имеют методологическое значение, в частности и в особенности, для правотворчества. Если развитие действительности порождает как необходимые возможности, так и возможности случайные, то прогрессивное воздействие на действительность может быть достигнуто прежде всего тогда, когда правотворчество опирается на необходимые возможности, способствует правовыми средствами их превращению в действительность. Если не всякий процесс превращения возможности в действительность есть вместе с тем превращение возможности в необходимость, то ориентация прежде всего на необходимую возможность является условием научного правотворчества. Если, наконец, развитие действительности порождает наряду с необходимыми случайные возможности, не отражающие закономерных тенденций развития этой действительности, то, следовательно, в процессе правотворчества следует учитывать и контролировать случайные возможности, предотвращать их превращение в действительность или, по крайней мере, использовать их временно, ограниченно и в интересах правового регулирования соответствующих общественных отношений. Из положения об обязательной ориентации прежде всего на необходимую возможность при создании правовых норм вовсе, разумеется, не вытекает, что при познании действительности допустимо в процессе правотворчества игнорировать случайные возможности. Изменчивость социальной действительности, выступающей в раз 1 Следует различать понятия случайности и возможности: если — уже существующий фактор, то возможность — лишь предпосылка такого фактора. Выражение же «случайная возможность» в данном случае используется в том смысле, что такая возможность не только еще не существует в действительности (как и всякая возможность), но и потенциально отражает не закономерные, а случайные тенденции развития действительности. 288 Действительность и возможность нообразных формах необходимости и случайности, ставит перед правотворчеством задачу познания этих форм в их единстве и соотношении к моменту создания правовой нормы. Лишь в этом случае законодатель не только обнаружит закономерное развитие необходимости, пробивающей себе дорогу через массу случайностей, но и сможет контролировать действие случайных факторов и даже использовать их при благоприятной ситуации в интересах общества. Таким образом, научно обоснованное правотворчество, отражающее объективность общественного развития, исходит прежде всего из необходимой тенденции этого развития, опирается на нее, реализует ее и тем самым открывает простор социальному прогрессу и обеспечивает его правовыми средствами. Необходимость поэтому оказывается тем мостом, по которому в основном проходит путь превращения правовой возможности в правовые нормы, а затем — в результате их практической реализации — в социальную действительность. Отмеченное соотношение необходимости и случайности в правотворчестве носит всеобщий характер и в силу этого не исключает использования благоприятного стечения случайных обстоятельств, которые в конечном счете способствуют быстрому и полному достижению целей законодателя. Обнаружение необходимой правовой возможности еще не является достаточным основанием для ее превращения в правовую норму и для реализации в социальной действительности. Требуется, помимо этого, определить ее обоснованность, зрелость для практического перехода в действительность. Мерой развитости возможности является вероятность, которая характеризует величину основания для осуществимости возможности, силу действия причин и условий, ее породивших. Иначе говоря, вероятность характеризует «параметры» возможности, ее осуществимость, реализуемость. У правовой возможности иногда отсутствует достаточно обоснованная вероятность осуществления в данных конкретных условиях места и времени. В этом случае мы будем иметь дело с абстрактной правовой возможностью, которая связана с действительностью значительным временно-пространственным расстоянием и переход которой в действительность происходит посредством множества других, более конкретных пра 19 Зак. № 2838 Керимов 289 Методологические функции философии права вовых возможностей. При этом нередко переход абстрактной правовой возможности в действительность осуществляется не через сумму однозначных правовых возможностей, а через их систему. Познание этой системы позволяет не только обнаружить всю сложность механизма перехода абстрактной правовой возможности в действительность, но и определить, в какой степени прошлое и настоящее детерминируют и предопределяют основные черты будущего состояния правовой системы и ее действия. Процесс перехода от абстрактной правовой возможности к конкретной есть процесс нарастания тех условий и причин, которые увеличивают вероятность ее реализации. Отсюда следует, что практика правотворчества и правореализу- ющей деятельности, опираясь на необходимые возможности и определяя степень их зрелости, для перехода в действительность должна своевременно создавать правовые нормы и осуществлять их предписания. В равной мере недопустимо как преждевременное превращение правовой возможности в действительность, так и запаздывание в этом деле. Эффективное правовое регулирование соответствующих общественных отношений предполагает обнаружение возникших возможностей, определение их зрелости, развитости, обоснованности для перехода в действительность и — при наличии таковой — изучение путей, способов и средств их практической реализации. В этой связи возникает важный для правовой практики вопрос об определении момента превращения возможности в действительность, своевременного разрешения с помощью права намечающихся противоречий. Не каждая только что возникшая правовая возможность должна быть тут же превращена в действительность. Преждевременность принятия правового акта не способствует созданию условий для реализации соответствующей возможности, для ее наиболее безболезненного перехода в действительность, для успешной ликвидации образовавшегося противоречия. В процессе создания правового акта и его осуществления необходимо предвидеть те конкретные препятствия и трудности, которые могут возникнуть при разрешении назревших или назревающих противоречий, и с учетом этого установить не только наиболее целесообразные пути, способы и средства, но и сроки 290 Действительность и возможность реализации правового акта, при которых практическое разрешение противоречий, переход возможности в действительность будут осуществлены в максимальной степени безболезненно, легко и гармонично. Изложенное со всей очевидностью показывает, что переход правовой возможности в социальную действительность предполагает единство познания и действия. Только на этой основе теоретическое воплощается в практическом; благодаря этому последнее обретает в полной мере сознательность. Но прежде чем перейти к непосредственному рассмотрению этого процесса, необходимо подробно остановиться на проблеме цели права и средств ее достижения, что раскроет смысл перехода возможности в действительность. Глава 17 ЦЕЛЬ И СРЕДСТВО С проблемой действительности и возможности в праве и законодательстве органически связаны и из них вытекают проблемы цели и средства. Правовая возможность первична по отношению к цели права и законодательства, она является непосредственной причиной цели. Целенаправленность и целесообразность права и законодательства аккумулирует в себе правовые возможности и конкретизирует их превращение в действительность. Более того, из сущности права вытекает, ею обусловливается и определяется его цель, познание которой имеет фундаментальное методологическое значение для юридической теории и практики. Цель, как философская категория, лежит в основе исследования правовых явлений и процессов, детерминирует правотворчество, само право, законодательство и его реализацию, совершенствование и развитие правовой системы. Проблема цели в философии наиболее продуктивно разработана Гегелем. Он указывал, что цели как субъективной категории противостоит объективность. «Цель есть ближайшим образом нечто сущее внутри меня, субъективное, но она должна стать также и объективной, сбросить с себя свой недостаток, перестать быть только субъективной»1. Разъясняя свою мысль, Гегель далее пишет: «Можно здесь задать вопрос: почему же субъективность есть недостаток? Если то, у чего есть недостаток, не стоит, вместе с тем выше своего недостатка, то 1 Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. VII. С. 39. 292 Цель и средство для него это не недостаток... Цель, поскольку она пока лишь наша цель, есть для нас недостаток, ибо свобода и воля суть для нас единство субъективного и объективного. Цель должна быть положена объективно, и она получит в этом полага- нии не новое одностороннее определение, а лишь свою реа- 1 лизацию» . Преодоление «недостатка» цели, снятие противоположности между субъективностью и объективностью осуществляется только путем реализации цели и благодаря ей. Гегель считает, что «суть дела исчерпывается не своей целью, а своим осуществлением, и не результат есть действительное целое, а результат вместе со своим становлением...»2. Реализация же цели требует определенной деятельности, а также средств, с помощью которых цель объективируется. В деятельности человека, использующего соответствующие средства, субъективный характер цели превращается в объективность — воля «представляет собой процесс перевода субъективной цели в объективность через опосредование деятельности и некоторого средства»3, цель «смыкает себя через некоторое средство с объ- ективностью...»4. Следовательно, «в этом смысле воля становится объективной лишь через выполнение своих целей»5. Деятельность воли заключается в том, что «она снимает противоречие между субъективностью и объективностью, пе- 6 ремещает свои цели из первого определения во второе... » , используя при этом соответствующие средства. Эти средства есть «нечто более высокое», чем цель, поскольку в «своих орудиях человек обладает властью над внешней природой, хотя по своим целям он скорее подчинен ей»7. Благодаря деятельности и средствам сама цель, хотя бы «и была совершенно частной 1 Там же. 2 Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. IV. С. 2. 3 Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. VII. С. 39. 4 Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. V. С. 200. 5 Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. VII. С. 51. 6 Там же. С. 53. 1 Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. VII. С. 52. 293 Методологические функции философии права и субъективной», превращается в объективную, «когда она становится явлением»1. В результате в цели «начало и конец одинаковы друг с другом, так как мы субъективное делаем объективным для того, чтобы его снова получить обратно»2. Всякая деятельность имеет определенную цель. Деятельность, лишенная цели, является бесцельной, бессмысленной деятельностью. Любая деятельность, направленная на достижение той или иной цели, будучи по своей природе субъективным фактором, определяется объективной действительностью, поскольку возникает как закономерное следствие уже достигнутого уровня развития этой действительности. Возникнув же под воздействием определенных условий объективной действительности, цель по необходимости всегда реализуется в той или иной материально или духовно ощутимой форме, которая в итоге представляет собой результат реализации потребности. С другой стороны, любая деятельность человека непосредственно обусловливается и направляется осознанной целью, «которая как закон определяет способ и характер его действий и которой он должен подчинять свою волю»3. Будучи порождением конкретных условий общественного бытия и в конечном счете определяясь им, цель представляет собой идеальный образ тех результатов волевых действий индивида, ради которых эти действия им совершаются. Поскольку осуществляющий волевое действие индивид ранее воссоздал мысленно то, к чему стремится, предвосхитил в сознании желаемый результат своего действия, постольку он оценил основания и мотивы, в силу которых необходимо выполнить данное действие, чтобы достигнуть уже идеально представленного результата. Цель является, таким образом, исходным пунктом и двигательной силой волевой деятельности и одновременно направляющим фактором в этой деятельности. Цель возникает раньше, чем ее реальное воплощение в действительность, поскольку является идеаль 1 Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. VII. С. 52. 2 Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. IX. С. 292. 3См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 189. 294 Цель и средство ным внутренним образом подлежащих созданию предметов, явлений, процессов; они заранее намечаются человеком в качестве цели в их еще субъективной форме. В этом смысле цель выступает в качестве внутренне- побуждающего начала в деятельности людей по преобразованию действительности. Реализация же данной цели как возможности осуществляется человеческой деятельностью. Не может вызвать сомнения то, что эти общефилософские и психологические представления имеют прямое методологическое отношение к познанию права и законодательства. Определяясь условиями жизни общества, закономерностями его развития, право является объективным социальным образованием. Вместе с тем право, будучи выражено и закреплено в законодательстве, должно рассматриваться и как фактор субъективный, поскольку прежде, чем возникнуть, оно созревает в сознании людей, получает форму правосознания, затем закрепляется в правовых принципах, в нормативных и ненормативных предписаниях, реализуется в правоотношениях и иных видах воздействия на общественные отношения, наконец, воплощается в законности и правопорядке как итоге достижения правовой цели. Сознательность проявляется на каждом из этапов этого процесса. Так, правотворчество, будучи объективно детерминировано реальной действительностью, вместе с тем по своей природе субъективно, поскольку осуществляется людьми, преследующими сознательно поставленные цели. Точно так же правореализуюший процесс направляется людьми, сознательно воплощающими правую цель в действительность, в установление определенного режима законности и правопорядка. Отсюда вытекает, что нет резкой грани между объективным и субъективным в праве, хотя, понятно, субъективное и не совпадает с объективным. «Обычно полагают, — пишет Гегель, — что субъективное и объективное неподвижно противостоят друг другу. Но это неверно, так как они скорее переходят друг в друга, ибо не представляют собой абстрактных определений, как, например, положительное и отрицательное, а имеют уже более конкретный 1 смысл» . 1 Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. VII. С. 52. 295 Методологические функции философии права Цель права, подобно самому праву, может рассматриваться и как объективная, и как субъективная категория. Она объективна, поскольку определяется условиями жизни общества, реально существует в различных проявлениях, необходимо закрепляется в действующем законодательстве и его реализации, в законности и правопорядке. С другой стороны, цель права, как и всякая цель, субъективна, поскольку формируется сознанием людей, выражается в законотворчестве и реализуется сознательной деятельностью людей. Именно поэтому, когда мы говорим о деятельности людей по созданию законов и подзаконных актов или их реализации, то пользуемся удачным выражением Гегеля: «...в лице цели имеем содержание, которое известно уже заранее; эта деятельность поэтому не слепа, а зряча»1. Важно при этом отметить, что объективный источник возникновения цели права и субъективная ее природа — две органически связанные между собой стороны одного и того же явления. Цель права как идеальное выражение положительного или отрицательного, должного или возможного поведения людей объективна, закономерна и необходима по источнику возникновения и по содержанию. Вместе с тем она субъективна по своей природе как продукт сознательного творчества людей, организованных в государство. Рассматривая цель в праве, выраженную в законодательстве и практике его реализации, как категорию субъективную, можно констатировать, что она может отражать реальную действительность как в соответствии с ее объективными закономерностями, так и вопреки им. В. И. Ленин писал: «Фактические отношения не мертвы, а живут и развиваются. Юридические определения могут соответствовать прогрессивному развитию этих отношений, но могут также (если эти определения плохи) "соответствовать” регрессу или застою» . Реальность и эффективность действия права и законодательства определяются прежде всего тем, насколько они точно и полно отражают и правильно предусматривают реализацию объ 1 Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. I. С. 248. 2Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 8. С. 259. 296 Цель и средство ективных возможностей в соответствии с познанными закономерностями общественного развития. Если цель права и законодательства основана на научном познании закономерностей общественного развития, то она обеспечивает наиболее целесообразные пути и средства использования этих закономерностей. В противоположность этому фикция права и законодательства есть не что иное, как отражение в их принципах, оценках и велениях объективно невозможного, того, что фактически не может быть реализовано в данных условиях места и времени. Как и всякая цель, правовая цель отнюдь не является продуктом, извне навязанным праву, спускаемым откуда-то сверху1, а представляет собой результат творчества людей, привлеченных как к созданию правовых норм, так и к их реализации. В правотворчестве, как и в любой иной деятельности, люди, определяя свои цели, подчиняя свои действия достижению этих целей, тем самым критически относятся к действительности, констатируют, что те или иные стороны, черты, факты, явления, процессы этой действительности не соответствуют их потребностям, интересам, устремлениям и поэтому или нуждаются в изменении, преобразовании, или должны получить дальнейшее развитие в том или ином направлении. Это и достигается четким определением правовой цели и ее закреплением в законодательстве. В правовой цели непосредственно выражается опережающее отражение сознанием действительности, и в этом состоят творческие потенции законодательства в преобразовании действительности. Правотворчество должно исключать «созерцательное отражение» в правовых установлениях объективной действительности, пассивно их приспосабливать к стихийно складывающимся общественным отношениям. В этом случае утрачивается целевая направленность правовых установлений. Напротив, научная обоснованность правотворчества предполагает активное, целеустремленное проникновение в глубин 1 «На деле, — отмечал В. И. Ленин, — цели человека порождены объективным миром и предполагают его, — находят его как данное, наличное. Но кажется человеку, что его цели вне мира взяты, от мира независимы ("свобода”)» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 29. С. 171). 297 Методологические функции философии права ные процессы общественной жизни, смелое и решительное их преобразование правовыми средствами в интересах социального прогресса. Именно поэтому критерием ценности правовых установлений должен быть не только факт точного и всестороннего отражения в них материальной и духовной действительности, но и степень преобразования этими установлениями регулируемых ими общественных отношений. Развитие бытия порождает объективные возможности в двух основных формах: с участием и вмешательством человека и без его участия и вмешательства. Право, законодательство связано с первой из указанных форм, поскольку оно направлено на сознательное регулирование деятельности и поведения людей и через посредство такого регулирования достигает определенной цели: превращения объективной возможности в материальную или духовную действительность через посредство деятельности людей. Поскольку же правовая цель связана с объективными возможностями, осуществление которых предполагает определенное правовыми нормами установленное действие и поведение людей, постольку отмеченное выше отсутствие резкой грани между объективным и субъективным в праве (законодательстве) конкретизируется в данном случае в том, что реальные возможности и цели права (законодательства) не разделены непроходимой пропастью. Они взаимодействуют и взаимно обогащают друг друга: возможность отражается в цели права (законодательства) и определяет ее содержание, а реализация этой цели приводит к превращению возможности в действительность и к дальнейшему развитию объективной реальности. Тем самым право (законодательство) не только отражает возможности, порожденные действительностью, но и в результате своей реализации преобразует эту действительность. Обоснование первичности объективных возможностей по отношению к правовой цели методологически необходимо для того, чтобы исключить какое бы то ни было проявление субъективизма и волюнтаризма в правовой теории и практике. Объективная возможность лишь отражается в законодательстве и определяет цель, которая в нем выражена. Поэтому-то и в содержании законодательства концентрируется не только отражаемое, но и смысл отражения — цель, непо 298 Цель и средство средственно определяющая тот или иной характер, способ или метод правового регулирования общественных отношений и намечающая конкретные пути превращения возможности в действительность. Следовательно, цель законодательства есть не что иное, как превращение объективной возможности в идеальную (до ее практической реализации) действительность, т. е. в ту действительность, которой еще нет, но которая может, более того, должна быть. Иначе говоря, цель законодательства — это не только отражение и закрепление существующих отношений, но и своеобразная форма будущего в настоящем, прообраз того общественного состояния, к которому сознательно стремится законодатель. Объективная закономерность никогда не выступает в завершенной форме, в окончательном виде, а существует как необходимость, тенденция, возможность. Всякая закономерность создает определенные объективные возможности того или иного поведения, действия, поступка, направленных на достижение конкретной цели. И если любая цель является идеально выраженным результатом предстоящего поведения, действия, поступка и всегда выступает как задача, которую предстоит разрешить, то законодательство является одним из средств целесообразного разрешения этой задачи, указателем пути в процессе движения к цели. В законодательстве воссоздаются порядок, этапы, темпы, способы и другие действия людей, ведущие к определенной цели. Следовательно, для того чтобы цель законодательства была научно обоснованной, нужно учитывать не только саму цель, но и необходимость ее правового закрепления в конкретных условиях жизнедеятельности того или иного общества; следует изучать конкретные возможности, исходить из этих возможностей и опираться на них. Но возможности, как было ранее отмечено, имеют различную степень обоснованности, развитости, зрелости для их перехода в действительность. Именно поэтому в законодательстве закрепляются цели ближайшие, перспективные и конечные. Каждая ближайшая цель, будучи закреплена в соответствующих конкретных правилах поведения, выражает задачи правового регулирования в данный период исторического развития общества и является необходимым шагом, ступенью, звеном в цепи, связывающей близлежащую цель с 299 Методологические функции философии права перспективной целью, которая, в свою очередь, является средством, периодом, этапом на пути к конечной цели. Если объективно существующие возможности являются основой для закрепления в законодательстве их безотлагательного превращения в действительность, то зарождающиеся, возникающие объективные возможности могут учитываться в законодательстве лишь как перспективная цель. Такой учет означает, что при существующих условиях еще нет всех необходимых предпосылок для полного осуществления цели, выраженной в законодательстве, хотя некоторые из данных предпосылок уже существуют, а недостающие могут быть созданы и необходимо появятся в процессе дальнейшего общественного развития. По мере того как под воздействием общественной практики недостающие предпосылки для превращения возможности в действительность будут возникать, созревать и развиваться, перспективные цели станут превращаться в ближайшие, но отсюда вовсе не следует, что в законодательстве должны находить отражение лишь последние. Закрепление перспективных целей в законодательстве не только оправданно, но и необходимо хотя бы уже потому, что тем самым указывается путь сознательного, организованного и гармоничного общественного развития. В зависимости от того, охватывают ли цели полностью результат, преследуемый законодателем, или выражают лишь составные, подчиненные части этого результата, они подразделяются на общие и специфические. Формулируя общие цели, законодатель конкретизирует их в специфических целях, причем эта конкретизация должна быть доведена до такого уровня, чтобы данная специфическая цель могла выступать в качестве непосредственной цели деятельности. Если же цель выражена в чрезмерно общей форме, то ее реализация становится затруднительной, вызывает необходимость создания новой нормы, в которой данная цель доводится до соответствующей степени конкретизации. С точки зрения последовательности осуществления целей во времени они подразделяются на ближайшие и перспективные. Ближайшие цели выражают актуальные задачи правового регулирования в данный период исторического развития общества и подлежат непосредственному осуществлению. Пер 300 Цель и средство спективные цели выражают более отдаленные результаты, которые достигаются посредством реализации определенной совокупности ближайших целей. При этом недостаточно ясное выражение ближайших целей в правовых нормах отвлекает от насущных задач правового регулирования, превращает их в декларации, оторванные от средств, с помощью которых они могут быть реализованы. С другой стороны, игнорирование значения перспективных целей правотворческой и правореализующей деятельности вносит стихийность в эту деятельность. Воздействуя на поведение людей, законодатель в одних случаях имеет в виду только наступление изменений в самом их поведении, в других — наступление определенного материального результата. В первом случае цели можно назвать функциональными, во втором — предметными. При этом пра- вовые нормы, включая предметные цели, тем самым должны включать и функциональные. Последние же в идеально реализованном виде учитываются при постановке предметных целей, а будучи фактически реализованными, становятся реальными средствами их осуществления. Законодатель в предметной цели предвосхищает результат, выражающийся в том или ином предмете, но сам этот результат всегда является следствием определенного поведения, действия. Правовые цели, соответствующие объективным закономерностям общественного развития, являются истинными, а противоречащие им — ложными. Однако объективной истинности недостаточно для того, чтобы данная правовая цель могла быть реализована. Помимо этого, необходимо, чтобы данная цель обладала также признаком реальности. Реальна та цель, для осуществления которой уже имеются достаточные (а не только потенциальные) средства. Истинность и реальность в правовой цели не всегда совпадают. Истинная цель может быть в данный конкретный момент нереальной, и в то же время не всякая реальная правовая цель является истинной. Невозможность немедленного осуществления данной правовой цели сама по себе еще не снимает вопроса о ее объективной истинности. Для истинной цели, однако, характерно, что рано или поздно, но она непременно будет осуществлена. В некоторых случаях могут быть реализованы и такие правовые цели, которые противоречат объективным законо 301 Методологические функции философии права мерностям общественного развития. Но от этого они вовсе не становятся истинными. Правовые цели, основывающиеся на случайных правовых возможностях, будучи реализованы, не ведут к исчезновению тех правовых целей, которые возникают на основе необходимых правовых возможностей. Для реализации цели необходимы соответствующие средства. Именно средства выступают в качестве связующего звена между субъектом цели и объектом его деятельности, направленной на достижение определенного результата. Без средств цели нереальны, неосуществимы, равно как и при отсутствии целей существующие средства не приводят к какому-либо результату. Более того, при наличии и целей, и средств нужна еще деятельность, которая при помощи средств превращает цели в результат. Следовательно, цель и средства соотносительно едины. Определенная цель предполагает, требует и определенных средств, по отношению к которым эта цель выступает первичной, доминирующей, руководящей. Как справедливо заметил Гегель, «цель есть... всеобщее, руководящее, и мы обладаем средствами и орудиями, деятельность которых мы определяем соответственно этим целям»1. Но благодаря средству реализованная цель обретает объективность, определенность и конкретность. Цель законодательства определяет те правовые средства, с помощью которых эта цель достигается. При этом в зависимости от характера самой цели правовые средства являются общими (нормативность, общеобязательность, формальная определенность, обеспеченность государственным принуждением) или специфическими (гражданско-, административно- или уголовно-правовые методы правового регулирования общественных отношений). По отношению к этим средствам (как общим, так и специфическим) цель законодательства выступает в качестве доминанты. Но с другой стороны, цель законодательства, реализуясь в своих средствах, сама превращается в средство своего собственного осуществления. Здесь проявляется общая закономерность перехода, превращения целей в средства для достижения определенных результатов 1 Гегель Г. В. Ф. Соч. Т. I. С. 48. 302 Цель и средство через материальную и духовную деятельность людей. Подобно тому как в психологической сфере происходит сдвиг мотива на интерес, а интереса на цель1, так и в правовой сфере правосознание сдвигается на правовые цели, а правовые цели — на средства его реализации ради практического достижения того результата в регулировании общественных отношений, который имелся в виду правовой целью. Тем самым законодательство выступает в единстве цели и средства достижения этой цели. Благодаря этому единству оно не только обретает характер ориентира, установки должного или возможного поведения членов общества, но и становится силой, способной обеспечить реализацию этой установки. Однако одного наличия цели и средств законодательства, как было отмечено, недостаточно для достижения предусмотренного его велениями результата. Необходима еще деятельность людей, использующих правовые средства для объективизации правовой цели в регулируемых общественных отношениях. И здесь мы вплотную подошли к рассмотрению правореализующей деятельности с точки зрения воплощения правовой цели в действительность, к проблеме целесообразности законодательства и его практического осуществления на основе законности. Цель законодательства, если говорить в наиболее общей форме, состоит в реализации требований законности и в установлении режима правопорядка в жизнедеятельности общества. Более подробно эта проблема будет рассмотрена в дальнейшем2. Научное познание не только отображает состояние действительности в настоящем, но и, основываясь на тенденциях ее закономерного развития, намечает предполагаемые результаты целенаправленного воздействия на 3 нее . 1 Подробнее об этом см. гл. 21 наст. изд. 2 См. гл. 23 наст. изд. 3 Западные ученые довольно часто отрицают возможность прогнозирования социального развития. Так, еще К. Пирсон писал: «Наука представляет собой по отношению к прошлому описание, по отношению к будущему — веру» (Пирсон К. Грамматика науки. СПб., 1911. С. 141). Аналогичной позиции придерживаются и современные авторы. Например, К. Поппер 303 Методологические функции философии права Отсюда следует, что и наука, призванная составить основу управления общественным развитием, должна в совершенстве владеть прогностическим орудием познания. С тем большим основанием это относится к юридической науке. Приходится, однако, констатировать тот факт, что до сих пор юридическая наука в основном ограничивалась выполнением диагностической и этиологической функций и меньше заботилась о своих прогностических обязанностях. Но теперь и в юридическую науку стало проникать прогнозирование1, которое требует не только глубокого осмысления правовых явлений и процессов, но и предвидения их развития. Прогнозирование является необходимым этапом становления правовой цели, которая всегда включает в себя те моменты предвидения, которые наиболее достоверны, строго основаны на объективных закономерностях действительности, ее реальных возможностях. Если действительность порождает правовые возможности, часть которых выражается и закрепляется в цели законодательства и тем самым определяет пути дальнейшего развития этой действительности, то, следовательно, все- пишет: «Хотя социальная система и обнаруживает некоторые черты собст- венной логики, все же она работает вслепую, неразумно. Люди, которые попадают в ее механизм, также в целом слепы или почти слепы. Они не могут предвидеть даже наиболее важные результаты своей деятельности» (Popper К. R. Falsche Propheten — Hegel, Marx und die Folgen. Bern, 1958. S. 141). Фурастье пишет: «Наука доказывает, что будущее существует и что в настоящее время оно в значительной степени непознаваемо для человека» (Fourastie J. Die groBe Metamorphose des 20. Jahrhunders. Dusscldorf: Wien, 1964. S. 96). И тем не менее западная наука пытается предвидеть будущее, о чем свидетельствует, в частности, широко рекламируемая ныне «футурология». 1 М. Д. Шаргородский по этому поводу писал: «Прогноз социальных явлений может вызвать у государства, общественных, политических организаций и т. д. целенаправленные действия, в частности издание новых правовых норм, которые должны привести к изменениям в прогнозируемых общественных процессах, к изменениям с точки зрения их ускорения, создания, преобразования, сдерживания и других модификаций последних. Таким образом, возникают прогнозы с информационной обратной связью; именно эти прогнозы, между которыми и деятельностью человека имеется информационная обратная связь, представляют для правовой науки особый интерес» (Шаргородский М. Д. Прогноз и правовая наукам/Правоведение. 1971. № 1. С. 42). 304 Цель и средство стороннее познание данной цели в конкретно-исторических условиях ее образования и реализации означает вместе с тем прогнозирование перспектив правовой жизни общества. При этом, однако, следует иметь в виду, что цель законодательства и правовое прогнозирование — категории, не совпадающие друг с другом не только в количественном, но и в качественном отношении: во-первых, в отличие от цели законодательства правовое прогнозирование может быть не только официальным, но и доктринальным; во-вторых, цель законодательства носит нормативный характер и обеспечена государственным принуждением, в то время как правовое прогнозирование приобретает такой же характер лишь тогда, когда оно выражено в цели законодательства и нормативно закреплено им; в-третьих, на основе одного и того же правового прогноза могут определяться и закрепляться различные цели законодательства. Правовое прогнозирование не само по себе, а только посредством цели законодательства может быть практически реализовано в соответствующем регулировании общественных отношений. Однако содержание правового прогноза может оказаться таковым, что цель законодательства будет направлена не на его реализацию, а, наоборот, на ликвидацию возможности и условий ее осуществления или, во всяком случае, на торможение осуществления. Законодательство достигает своей цели, как ранее отмечалось, лишь при условии его реализации. Следовательно, цель законодательства имеет как бы две органически взаимосвязанные стадии своего развития: на первой стадии она намечает, планирует, определяет характер правового регулирования соответствующих общественных отношений или иных правовых мероприятий; на второй — представляет собой установку на активные действия, направленные на последовательное осуществление этой цели. Отсюда вытекает двуединая задача правового прогнозирования: в сфере правотворчества и в сфере правореализации. Синтез прогнозов в этих двух сферах будет наиболее надежным критерием научной обоснованности цели законодательства и его осуществления. Прогнозирование в юридической науке — это, на наш взгляд, определение комплекса возможных вариантов перспективного развития правовой действительности путем исполь 20 Зак. № 2838 Керимов 305 Методологические функции философии права зования широкого диапазона специальных методов, обеспечивающих научную обоснованность и достаточную точность выдвинутых предложений, моделей, проектов. Отсюда вытекает, что горизонт прогнозирования в юридической науке чрезвычайно широк; он может и должен охватывать как практически прикладные вопросы правового развития (например, прогноз состояния преступности по определенной категории дел в таком-то регионе в предстоящем году), так и глобальные, фундаментальные, крупномасштабные проблемы будущего изменения правовой системы в перспективе (например, прогноз развития правовой системы, планирование законодательной деятельности на длительную перспективу и т. д.). При этом, разумеется, как практически прикладные, так и фундаментальные прогнозы должны быть тесно соподчинены между собой, увязаны; и только в этом случае они будут социально и юридически ценными. Если попытаться конкретизировать направления правового прогнозирования, то их можно обозначить следующим комплексом основных проблем: какие общественные отношения (или их стороны) предполагается в будущем подвергнуть правовому регулированию, т. е. в каком направлении будет развиваться действующее законодательство; в какой последовательности должно и будет развиваться действующее законодательство, т. е. каков план законопроектных работ; каковы пути дальнейшего совершенствования действующего законодательства (научная обоснованность правового регулирования, перспективы инкорпорации и кодификации законодательства, повышение уровня законодательной техники и т. д.); каковы перспективы демократизации законодательной деятельности вообще и законодательной процедуры в частности; какова будет роль правовой системы в различных сферах общественной жизнедеятельности (в повышении уровня управления, в укреплении законности, в правовом информировании населения и т. д.); какова будет эффективность действия отдельных норм, институтов и отраслей законодательства в зависимости от пред 306 Цель и средство полагаемых изменений в экономической, политической, социальной и культурной жизни общества; каковы будут последствия (результаты) реализации правовых установлений как в разрезе общей динамики общественного развития, так и в разрезе группового и индивидуального сознания, действия и поведения; какова вероятность изменения, в количественном и качественном отношениях, характеристики преступности, правонарушений, антиобщественных явлений и процессов как в масштабе страны в целом, так и в отдельных ее регионах; каковы будут наиболее действенные меры по борьбе с преступностью и причинами, ее порождающими; каковы общесоциальные и специально юридические пути дальнейшего укрепления законности и упрочения режима правопорядка в стране. Эти проблемы правового прогнозирования могут быть, конечно же, дополнены, конкретизированы, развиты. Очевидно, однако, что их решение окажется тем более успешным, чем в большей степени оно будет научно обоснованным. Научность прогнозируемых тенденций в сфере правовой жизни позволит так воздействовать на соответствующие условия, среду и факторы, чтобы они наилучшим образом способствовали дальнейшему совершенствованию законодательства, укреплению законности, упрочению правопорядка в стране. Прогнозы должны основываться только на объективных закономерностях общественного развития, на естественных, необходимых и существенных связях и отношениях развивающейся правовой действительности (с учетом, разумеется, случайных факторов). Нельзя прогнозировать, тем более в правовой сфере, рассчитывая лишь на случайное стечение обстоятельств, поскольку оно может и не наступить. Вместе с тем при исследовании будущего необходимо считаться со всеми возможными, в том числе и случайными, факторами и их комбинациями. Лишь изучив действительное состояние правовых явлений и процессов в настоящем, можно предсказать неизбежность того или иного направления их развития в будущем. Следовательно, знание объективной внутренней логики процесса движения законодательства есть тот необходимый фундамент, на основе которого оказывается возможным 20* 307 Методологические функции философии права предусмотреть закономерные последствия его действия в грядущей перспективе. Существенное значение для методологии прогнозирования развития законодательства имеют, по крайней Mepe, два наиболее важных момента. Во-первых, к процессу прогнозирования развития правовой действительности следует подходить не только с точки зрения внутренних тенденций закономерного движения правовых явлений, но и со стороны тех внешних факторов, которые будут или смогут оказывать воздействие как на процесс превращения правовой возможности в действительность, так и на результат этого превращения. Глубокая зависимость законодательства от той социальной среды, в которой оно развивается, требует прогнозирования и изменения самой этой среды. Только в этом случае может быть обеспечена достоверность соответствующих правовых прогнозов. Во-вторых, правовая действительность порождает не одну, а множество возможностей для ее развития. В этих условиях прогнозирование развития законодательства должно не только выявить «спектр возможностей» и вероятность их превращения в действительность, но и избрать именно ту возможность, реализация которой окажется наиболее действенной с точки зрения социальной эффективности предстоящего правового регулирования общественных отношений. Ценность правового прогнозирования состоит в однозначном ответе на вопрос, какую из правовых возможностей следует избрать для превращения в действительность правовой жизни. Правовое прогнозирование конкретизируется в практике законодательного планирования. В этой связи следует остановиться на соотношении правового прогнозирования и плана законодательной деятельности. Если правовая цель является отражением определенной правовой возможности и установкой превращения этой цели в действительность, то план законодательной деятельности представляет собой конкретную программу этого превращения. В законодательном плане определяются этапы, последовательность, темпы, сроки, средства реализации прогноза, выраженного в правовой цели. Тем самым законодательный план учитывает общественные возможности, существующие сред 308 Цель и средство ства и наличные силы, на основе которых устанавливает конкретные показатели и их взаимную связь. Следовательно, правовая цель не только пронизывает содержание законодательного плана, но и конкретизируется им. В законодательном плане прогностическая цель локализуется в пространственно- временном отношении; вместе с тем она получает четкую определенность, ориентацию на осуществимость1. Если, далее, правовое прогнозирование есть прежде всего результат теоретического поиска и исследования возможных путей изменения соответствующего объекта, то законодательный план является фиксацией желаемого движения к правовой цели. Следовательно, правовой прогноз представляет собой ту научноинформационную основу, из которой выводятся правовая цель и законодательный план. Реализация же правовой цели и законодательного плана в порядке обратной связи является критерием правильности правового прогноза. Все высказанные методологические соображения имеют практическое значение. Поэтому необходимо подробно рассмотреть важное для юридической науки соотношение теоретического (методологического) и практического в сфере права, законодательства и законности. 1 «Зависимость плана от цели, — пишет Т. А. Казакевич, — не исключает и его относительной самостоятельности, проявляющейся прежде всего; 1) в активности плана, в его обратном воздействии на цель; 2) в том, что план более конкретен и подвижен, чем цель; 3) в том, что могут быть различные варианты планов для достижения одной и той же цели, а также ряд последовательных промежуточных, поэтапных планов, охватывающих в своей совокупности весь процесс реализации цели» (Казакевич Т. А. Целесообразность и цель в общественном развитии. Л., 1969. С. 68).