Изучение существа идеальной структуры предметов и эйдетических отношений особой успешности достигло в новейших феноменологических исследованиях. Я не думаю, чтобы какое-либо серьезное, настоящее или будущее, философское направление могло бы рассчитывать на сколько-нибудь удовлетворительное разрешение своих познавательных задач, не приняв во внимание опыта, приемов и результатов новейших феноменологических изысканий. He может обойти их молчанием и философия права. Однако, принимая всецело положительные заслуги феноменологии, нельзя не сделать несколько оговорок, касающихся общего ее значения и ее границ. Феиомеиологию называют философским знанием, — и к тому же i еще научным. Феноменология есть философия как точная наука — такой взгляд был, как известно, подробно развит Гуссерлем в его носящей соответствующее заглавие CTaTbe.52 Можно сказать, что эти взгляды Гуссерля являются кульминационной точкой современных стремлений к построению научной философии. С ними можно сравнить только философские воззрения позитивизма 42 также стремящегося придать философии чисто научную форму. He случайно сам Гуссерль ссылается на эти воззрения и делает их отправной точкой своих рассуждений.53 Для исторических судеб философии характерна одна черта, не раз отмеченная историками и по существу своему чрезвычайно примечательная. Философское знание в своей, но крайней мере западном, истории всегда являлось тон лабораторией, в котором вырабатывались основные научные идеи и гипотезы. Брошенные в виде гениальных прозрений и еще не опознанных во всех своих логических последствиях интуиций. — гипотезы эти впоследствии становились предметом специального научного изучения и полагались в основу тон или ином области научно-позитивного знания. Исторически все или, по крайней мере, главнейшие гипотезы современной науки выношены были философией и рождены ею. как, например, теория бесконечно малых, учение о сохранении энергии, атомизм, теория эфира, различные воззрения на жизнь, в частности витализм, учение о происхождении видов и т. д. И, в свою очередь, гипотезы эти, в особенности тогда, когда они получили научное обоснование, стремились завладеть философией, стать на ее место и отождествить себя с нею. Таково происхождение всякого позитивизму, пытающегося рожденное поставить на место родившего, продукт — на место источника, положительную гипотез) на место живого миросозерцания. Ho нужно признать, что совершенно таким же характером отличается вышеупомянутый взгляд Гуссерля на философию как строгую науку. В основе его лежит блестящая интуиция, открывающая нам некоторую новую сторону мирового целого и дающая целы» ряд способов для его познания и постижения. Феноменология как интуиция всеобщего, как способ вчувствоваться и вмыслиться в идем есть познавательный прием, открывающий перед нашим умственным взором ряд совершенно новых, почти что неизведанных отношений. Феноменология открывает перед нами новый мир духовных предметов. открытие которых без преувеличения можно сравнить с открытием х-лучеи или радия в физическом знании. Феноменология приобретает особую ценность в атмосфере современного философского эпигонства. — того особого способа философствования по поводу чужой философии, которое лишено подлинного предмета знания и выродилось в безжизненною и беспредметную книжную мудрость. Однако, при всех этих чисто положительных свойствах, феноменология, превращенная в философию it ставшая миросозерцанием, является порождением того же глубоко ошибочного стремления к позитивнзацни, образцы которого мы видим в натурализме, биологизме и других попытках подменить целостность мира одной из его частей. Мир в его целом не есть только всеобщее. В мире существуют также явления конкретные, чисто единичные и индивидуальные. Тот. кто хочет обнять мир в его целостности, обязан принять во внимание и то, что не определяется всеобщим. Мир есть не только идея, но и эмпирический факт. Изучение идей схватывает только одну сторону мира, один его элемент, а не весь мир в целом. И если изучение идей есть род точного знания, то изучение мира в целом не может быть знанием безусловно точным, поскольку в знании этом содержатся элементы чисто исторические, находящие выражения в фактических, а не рациональных истинах. Поэтому философия, понимая ее, как знание о целом, не может быть точной наукой. Кто в наше время стремится к построению философии как точной науки уподобляется тем древним философам, которые, открыв в мире количественные отношения, отождествили существо мира с числом; или тем материалистам, которые, открыв материальное лицо природы и опознав некоторые законы, управляющие материей, сделали заключение, что мир в целом чнсто материален; или тем гносеологам, которые, познав соотносительность объекта с субъектом, пришли к выводу, что все познаваемое нами как мир чисто субъективно по своему существу. По нашему мнению, феноменология не есть философия, но род особого точного знания об идеях, о всеобщих отношениях. Знание это является ограниченным, так сказать, снизу и сверху. Нижняя граница его положена наличностью чисто эмпирических временных отношений, которые ие познаются феноменологически и требуют особых приемов исследования и постижения. Сверху феноменология ограничена такими объектами, которые не суть временные факты и не суть идеи, но выше первых и вторых. Таково все божественное, требующее иных, не феноменологических путей постижения, особого религиозного опыта. Современные феноменологи, надо признать, не всегда отдают себе отчет в этих границах феноменологии. Они склонны феноменологию превратить в некоторую универсальную науку, в своеобразный mathesis universalis. Как старые физицисты все вопросы знания стремились решить тоге geometrico, так современные феноменологи всё хотят решить тоге phaenometiologico. Здесь и лежит источник их взгляда на философию как на точную науку.54 Философия по существу своему всегда есть миросозерцание, I. е. интуиция мирового целого как целого. Такая интуиция вкшочае! в себя j не только постижение мира, но и постижение судеб познающего этот мир человека, его места в мире и его отношения к миру. В силу этою миросозерцание не может не включать в себя некоторых чисто конкретных и чисто субъективных моментов. Невозможно, чтобы миросозерцание было чисто объективным, выраженным в ряде точных формул, подобных формулам математики. В таком миросозерцании утратится момент конкретности, становления, истории, жизни и личной души, j Миросозерцание не есть только сумма теоретических истин, но также ? и акт — исторический или личный. При построении миросозерцания ^ 1 огромное значение имеет характер чисто теоретических, "точных" сю элементов. Ясно, что тот, кто умеет познавать идеи и постигать их смысл, будет иметь другое миросозерцание, чем человек, круг познания которого ограничивается материальным миром и его отношениями. Ho одно умение познавать идеи не дает еще миросозерцания, не образует его. Исходя из этого, мы столь же решительно отвергаем в вопросах : миросозерцания полный скептицизм по отношению к научному знанию, I сколь определенно отрицали мы попытку построить миросозерцание [ как точную науку. Если заменить довольно неопределенное и не всегда точное понятие и I философии понятием метафизики, — также не вполне точным по своему рJ смыслу, — можно сказать, что метафизика слагается как равнодействующая двух элементов — всеобщего и единичного, рационального и иррационального. Феноменология как род познания всеобщего, является, таким образом, частью метафизики, а не всей метафизикой в целом. Отождествление метафизики с феноменологией обозначало бы отрицание самостоятельности временного, исторического, фактического бытия. Оно приводило бы к своеобразному рационализму, полагающему, что все вопросы миросозерцания могут быть выражены в самоочевидных истинах, познаваемых, правда, созерцательно, однако же чисто априорных по своей природе. Оно упускало бы из виду тот существенный факт, что многочисленные и, может быть, самые загадочные явления этого мира неопределимы с точностью самоочевидных истин, не выразимы в априорных суждениях и могут быть схвачены только в смутном предчувствии, в эстетическом созерцании и в откровении религиозного опыта. Сказанным определяется и отношение феноменологии к философии права. Феноменология не может быть отождествлена с философией права, хотя и является существенной частью всякой научно оформленной ,философско-правовой системы. Философия права в своем целом есть один из моментов миросозерцания как целого философии. И поскольку ф всякому миросозерцанию неизбежен временный, исторический момент, постольку философия права не может его избегнуть. В настоящее время, особенно в русской философии права, пробуждаются стремления, на- 4() правленные к удалению из нее всяких элементов "научности". В таком понимании философия права отождествляется с искусством угадывать и прозревать социальные идеалы. Философами права в истории человеческой мысли были, согласно этому воззрению, люди, интуитивно \зревшие в известные исторические моменты политические и социальные судьбы человечества, указавшие пути его исторического движения, форматировавшие его политические и социальные мечтания. Таков был Сократ4 и Платон.4* отцы церкви. Руссо 49 и Монтескьё.50 Таковы в v Новейшее время Хомяков 51 и Достоевский, пророки будущего церковного общения между людьми. Научная или. вернее, наукообразная форма. в которую нередко облекались политические идеалы, является более или менее ненужным а не существенным для них балластом. Воззрение это справедливо, поскольку'старая мечта позитивизма о научном построении идеалов является мечтой несбыточной и ложной. Идеалы родятся как продукты иррационального и. по большей части, смутного стремления к лучшему, а не как результаты математического подсчета к разумной выкладки. Однако то. что прозревается в них, — их предметное содержание, их смысл. — обнаруживает в себе элементы идеи. Вообще говоря, утверждение творческой интуиции отнюдь не отрицает начал разума. То. что явилось предметом гениального прозрения, отнюдь не должно быть совершенно неразумным и случайным по своему внутреннему существу. Даже в самых иррациональных стремлениях наших может открываться некоторый присущий нм внутренний смысл. Полагать, что феноменология может дать приемы и методы для прозрения правовых и социальных идеалов. — это значило бы не отдавать отчета в существе и феноменологического исследования, и в природе идеала. Вопрос о правовом идеале есть один из вопросов миросозерцания. — вопрос в вышеозначенном смысле метафизический, а не феноменологический. Решить его можно при помощи опыта, однако это б\дет совершенно другой опыт, чем тот. при помощи которого мы созерцаем идеи и сущности. I! менее всего это будет опытом научным. Открытие идеала есть акт более веры, чем знания. Живые идеалы провозглашаются и проповедуются, а потом уже познаются. Ho не меньшим заблуждением является взгляд, что познание идеалов исключает путь феноменологии. Кто не хочет и не может заниматься одними декларациями и проповедями, кто хочет познавать и понимать, кто хочет излагать понятое и учить ему. тот неизбежно принужден вступить на дорогу феноменологического исследования. Познание структуры идеала и его элементов. — рассмотрение основных вопросов, связанных с самим понятием идеала, отношение этого понятия к другим смежным понятиям Ii все подобные вопросы. — утке не могут быть решены путем провозглашения и проповеди. В масштабе всеобщих отношений и связей они решаются только феноменологически — т. е. путем адекватного описания тех данностей, которые наблюдаются в подлежащем изучению предмете.