Другой, — старый и традиционный, — выход из условности чистого юрпдизма указывается теорией так называемого естественного права. Понятие "естественное право" родилось по противопоставлению с правом положительным, установленным, явившимся в результате человеческого изобретения; оно является символом всего в правовом смысле истинного, независящего от случая н произвола, соответствующего вечным законам справедливости. В основе учения об естественном праве, в качестве его всем понятной психологической предпосылки, лежит элементарно простая, но в то же время научно чрезвычайно неясная мысль: всему произвольно установленному противостоит непроизвольное, неустановленное, само по себе и необходимо существующее; образцом таких свойств является природа; следовательно, неустановленное право есть право природное или естественное. Соблазнительность таких рас- суждений настолько велика, что ей поддавались не только донаучное мышление, но и научно дисциплинированные умы. Причем в первоначальном донаучном мышлении идея природы выступала в роли простого наглядного символа,33 в философской же и научной формулировке ей придавались различные и нередко противоположные значения, — обстоятельство, служившее поводом к образованию различных типов учений естественного права. Общим для всех них являются определения "вечности", "постоянства" и "всеобщего распространения", которые приписываются естественному праву в отличие от положительного. Несомненно, характеристики эти были почерпнуты из первоначальных донаучных воззрений на природу, которая "всегда" и "везде" существует. Следует заметить, что именно эта попытка определить отличие естественного права от положительного права при помощи временных н пространственных признаков является ахиллесовой пятой естественноправовых учений, их основным и первородным грехом. Ho других определений не знает природа, и если они и проникают в учения естественного права, го только незакономерно. В частности, можно насчитать следующие четыре основных Tima в учениях об естественном нраве, причем некоторые из них, в свою очередь, распадаются ни несколько несамостоятельных подвидов. I. Наиболее элементарное истолкование понятия о природе мы находим в тех естественно-правовых учениях, которые основх естественного права усматривают в различных, чисто естественных отношениях Ii связях, наблюдаемых в общественной жизни не только людей, но и животных. Подобное истолкование мы находим в учении об естественном праве римских юристов.10 н в частности в известном определении естественного права Улышана:11 естественное право есть такое право, которому научила природа не только люден, но п других существ; к числу пос троенных на естественном праве отношении принадлежит связь между существами мужского н женского пола, именуемая браком, забота о детях, об их воспитании и т. д. Более узким характером обладает, по мнению Улышана, право международное (jus gentium): оно обще не всем живым существам вообще, но только людям. Еще более узким характером обладает jus civile, как положительно установленное право данного государства.* Один из позднейших представителей названного воззрения. Исидор Севильский '* учил, что естественное право охватывает только человеческие отношения н есть проявление особого естественного инстинкта, а не человеческое установление.** В таком толковании понятие естественного нрава охватывает те явления, которые своей реальной основой имеют различные, наиболее общие, примитивные, "естественные" отношения между людьми. Оно совпадает, собственно говоря, с наиболее древними н с наиболее распространенными историческими институтами.*** Воззрение это не может установить какого-либо нрнн- * "Jus naiurale esi, quod natura omnia aninialia docuit. пат jus ismd non liuniani generis proprium. sed omnium aniuiiiliuiu. quae in terra, quae in niari nasciiniur. avium quoque commune est. Mine descendii mans aique leiiiinae eotiHinotio. quam nos iiiairimonium appellamus: liinc liberoriim procreaiio. Iiiiic educaiio. \idemiisenim cetera quoquc aninialia. Ieras etiam istins juris peritia censeri. Jus jieninun est. quo gcnies Iiiiiiiaiiae uiuntur. Quod a naturali reeedere facile iiitcllcgcrc licei. quia illud omnibus atiinialihits. hoc solis honiinibus iuier se commune sii.." "Jus civile esi, quod neque in toium a naturali vel gentium recedii, nee per omnia ei sen it; itaque cum aliquid udditiius vel detrahimus juri coiiiniuni. jus proprium. id est civile effiriiims.' Digcsta Justinumi Augusti, recognovii Th. Mommsen vol. I, p. I 2.1' ** Isidori Hispalcnsis. Eiymologiatum, Lib. \', cap. IV. § I (ed. Migne. Pairologia latina. v. S2). "Jus naturale est comnuiiie omnium tiaiiotiutu. ei quod ubiquc instinctu iHituriie. non constitutione aliqua habetur. un viri ei leiiiinae conjuiu'iio. Iiberorum snseeptio ei educatio. commimis omnium possessio ei omnium una liberias, acquisitio eorum. quae in coelo, terra mariquc capiuniur".14 *** R. If. Corlvle and A. J. Carlyle. A History of Mcdiacxal Poliiieal l heon in the West. vol. I, p. 43; "The impression which these passages leave upon us is this that the writers have present to their minds some primiiive circumstances, some pnmeul 3ii ципиапьного различия между положительным правом и естественным. Различие между ними — в степени, а не по существу. Естественное право есть то, которое наиболее тесно связано с естественными условиями человеческой жизни, следовательно, в отличие от положительного, наименее надуманно и искусственно. Мы имеем здесь дело с таким взглядом на естественное право, который с особой отчетливостью был развит некоторыми представителями современного социологизма, стремящимися построить учение о естественном праве "совершенно эмпирически и реалистически, вывести его из самих фактов общественной жизни". Естественное право сводится, как говорит один из представителей этого взгляда, к элементарному правоощущению, проявляющемуся везде, где юрист ссылается не на установленный правопорядок, а на потребности оборота, на интерес, на природу вещей, на целесообразность. разум, верность, доверие и справедливость; основой своей оно имеет первоначальный естественный инстинкт, например, инстинкт семейный, таящийся в самой природе и не установленный каким-либо договором или соглашением.34 Учение о естественном праве в названном толковании является, в сущности говоря, учением о реалиях права, — о жизненных и социальных отношениях, составляющих предмет правового регулирования. По теоретическому существу своему учение это совершенно совпадает с познанием социальных функций права. Оно дает, как мы видели, некоторый выход из условностей юридической догматики, однако не может решить проблему права по существу.35 2. Согласно другому, более глубокому толкованию, понятие природы принимается в буквальном, строгом, естественнонаучном смысле этого слова. В таком случае учение о естественном праве приобретает чисто натуралистический уклон и отождествляется с социальной физикой. Естественное право в объективном смысле этого слова превращается в сумму естественных законов в смысле точного естествознания; естественное субъективное право становится проявлением естественных сил. Наиболее крайние направления подобного естественно-правового натурализма стремятся истолковать правовые явления как явления чисто механические, как род социального движения и его математически определяемых законов. В этих толкованиях впервые находит свое философское обоснование идея "вечности" и "всеобщности" естественноправовых законов как подлинных законов природы. Подобные чисто натуралистические теории естественного права в настоящее время довольно хорошо изучены, и вместо их подробной характеристики здесь можно сослаться только на соответствующую литературу.36 Одно только следует здесь подчеркнуть: если в праве и есть нечто неустановленное и безусловное, то категории природы всего менее подходят для его определения. С одной стороны, природа в научном смысле этого слова вообще ничего не знает о праве, с другой стороны, вечные нормы естественного права, всегда и везде существующие, принадлежат к области чистых вымыслов. И, наконец, если бы даже право и могло приобрести форму чисто природного существования, т. е. стало бы неизменным и вечным, подобно законам природы, что оно от этого выиграло бы? Естественно-правовая норма как вечный закон природы утрачивает всякий характер права. Если она действует с неизбежностью физического закона, то теряет смысл называть ее справедливой или несправедливой. Если же она действует, как некоторая естественная тенденция, то в чем же ее преимущество сравнительно с условными нормами положительного права? Ведь и они действуют как некоторые тенденции, разница только разве в большей устойчивости и относительно большем постоянстве. Другими словами, следует ли предположить, что норма положительного права, войдя в естественную привычку и ставши до известной степени автоматической, тем самым превращается в норму права естественного? С точки зрения чистого натурализма вывод этот неизбежен, так как натурализму неизвестны никакие другие определения, кроме устойчивости и постоянства. Если же дело идет о каких-то других определениях, то их, по-видимому, следует искать в области сверхприродных, метафизических отношений. Право, ими характеризуемое, будет с точки зрения природы уже не естественным, а прямо сверхъестественным. 3. Третье толкование сближает естественное право с правом божественным. установленным верховным существом, как высший закон. Признак "естественности" равносилен здесь утверждению особого метафизического существа права. Исторически названное толкование с полной ясностью было высказано стоиками,18 влияние которых нашло отклик и у римских юристов.37 Позднее оно было воспринято отцами церкви 1 и обосновано в схоластических учениях об естественном праве. Причем в схоластике,20 мы ясно нащупываем два различных направления при истолковании понятия естественного права. Наиболее ярким представителем одного из них является Фома Аквинский,22 другого — Дунс Скот.22 В систематических интересах следует начать со второго, а потом уже перейти к первому. Дунс Скот учил, что источником права является божественное могущество. Существуют два рода могущества — могущество упорядоченное (связанное) и безусловное (свободное).38 Принципом первого является действие сообразно закону и порядку, этим законом положенному; второе же не связано никаким законом и, следовательно, вправе поступать против закона. Этими двумя видами могущества обладает не только Бог, но и любое свободное существо. Ho закон и справедливость находятся в руках Божьих, так что нет ничего справедливого, что не было бы им установлено. Оттого Бог может поступать справедливо, действуя иначе, чем предписывает установленный им закон. Бог в силах в любой момент установить другой закон, который будет также обладать качествами справедливости. Напротив того, не в руках человека лежит тот закон, сообразно с которым ему надлежит поступать. Оттого, действуя вопреки закону, человек всегда поступает не надлежащим образом. Все, подчиненные божественному закону, поступают несправедливо, если с ним не сообразуются. Дунс Скот иллюстрирует свои мысли следующими примерами, напоминающими небезызвестные теории современных государствоведов. "Все это можно пояснить, — говорит он, — на примере князя, его подданных и положительного права".39 Юристы различают два рода поведения — фактическое, исходящее из безусловного и неограниченного могущества, и юридическое, т. е. упорядоченное правом. Воля Бога действует фактически, как воля суверенного государства, так что все, истекающее из этой воли, и является правом. Богу нет нужды связывать самого себя правом, так как всякое право, всякая обязанность получают смысл от его установления. Ho подданные должны поступать сообразно установленному праву, так как у них нет способности устанавливать справедливое и несправедливое.40 Особенность изложенного воззрения заключается в том, что ему чужда мысль об особой природе божественного логоса, содержащейся в идее права. В том. что установлено Богом, нет особого существа, особой внутренней жизни, нет идеи. По существу своему правовой логос не отличается от условных установлений положительного права. Нужно отдать полный отчет во всех последствиях этой точки зрения: ни в коем случае она не может вывести нас из условности юридических установлений, наоборот, она придает этой условности особый метафизический смысл. В конце концов в праве все условно. В праве нет и не может быть никаких эйдетических элементов.41 Противоположный взгляд на естественное право было обоснован Фомой Аквинским. Для него всякий закон и всякое право также имеют божественное происхождение. Однако, он связывает идею закона не с волей, а с разумом.42 Учение о логосе или об идее права является центральной точкой философско-правовых воззрений Фомы Аквинского. Подобно тому, говорит он, как у всякого художника предсуществует идея того, что является продуктом его искусства, подобно этому и у всякого правителя должна предсуществовать идея порядка, сообразно с которым надлежит поступать подвластным. Эта предсуществующая идея именуется планом или образцом вещей, когда дело идет о творческих актах; она именуется законом, когда дело идет об актах управления. Таков предвечный закон — lex aeterna, — как идя божественной премудрости, предназначенная для управления всеми действиями и движениями.43 Предвечный закон не может быть познан во всей его полноте человеком. Мы, люди, познаем только его излучение.44 То, что называют естественным законом, есть не что иное, как отпечаток предвечного закона в человеке.45 Все существа несут на себе этот отпечаток, но различным образом. Отпечаток вечного закона на человеке глубже и явственнее, чем на других существах природы — и оттого человек причастен к предвечному закону не внешним, но внутренним образом. Он не только управляется, но и сам управляет, сам предвидит свою судьбу.46 Естественное право как часть божественного логоса, как одна из идей — такое воззрение способно лучше, чем все другие, обосновать метафизическую природу права. Если существует такая идея права, в ней как раз мы и достигаем выхода из условности правовых установлений. Как совершенно справедливо заметил один из новых философов права, — ссылаясь на Лейбница,29 унаследовавшего свои воззрения из схоластической философии, — "право есть предвечная истина, основание свое имеющая не в воле и не в рассудке, но в существе Бога, поскольку сам Бог есть то, что он познает". "Право есть предвечная истина в том смысле, в каком предвечные истины находят свое выражение в математических суждениях... Существует Бог, существует, следовательно, и право, как всеобщее и необходимое определение его мира, черпающее жизнь в Боге и проистекающее из него". "Если право есть вечная истина и если оно существует необходимо, то оно не может последнее основание свое иметь в воле. Будь это последнее основание только в воле, всякое право было бы лишь случайной истиной, состоящей из произвольных постановлений и предположений; оно не имело бы в таком случае в себе никакой связующей силы".47 4. Наконец, четвертое и последнее истолкование естественного права выводит нас, в сущности говоря, из естественных правовых теорий в тесном смысле этого слова. Мы говорим о так называемой этической теории естественного права, особенно ставшей популярной со времен Канта.30 С точки зрения кантианства естественное право есть "должное" право, — не запечатленный закон, но правовой идеал. Естественное право не есть jus constitutum, но jus constituendum.31 Осуществление его на земле последствием своим будет иметь введение в жизнь совершенного порядка. Изучение смысла, заложенного в идее "должного”, приводит к полному противопоставлению должного сущему, особенно в смысле природного бытия. А оттого к миру должного нельзя прилагать и определения сущего; и. строго говоря", "должное право" нельзя именовать "естественным". Хотя сам Кант пользовался термином "естественное право", однако, начиная с него, термин этот начинает выходить из употребления. Философы начинают говорить уже не об естественном праве, а о праве разума и создают понятие новой науки - философии права.48 Основным недостатком этой философии "должного" является отрыв ее от метафизики и религии. В истории философии учение Канта представляет собою одну из последних попыток построения чисто научной и светской этики, — задача, которая, как мы думаем, является ошибочной и невыполнимой. В этом смысле философия Канта есть завершение некоторых коренных заблуждений эпохи Возрождения и Реформации, и в то же время она является началом новой философской эпохи. В круге проблем, поставленных критической философией, были выработаны понятия, оказавшие глубокое влияние на старое учение о логосе и впервые определившие для эйдетических изыскании особую предметную сферу.49 Можно сказать, что в послекантовской философии учение о логосе впервые нашло свои истинный предмет. И особенно здесь нужно обратить внимание на проблему "значимости? или проблему эйдетического смысла, ставшую одной из центральных проблем послекан- товскон философии. По-видимому, в этой проблеме впервые было достигнуто принципиальное преодоление естественного права при полном признании недостаточности юридического позитивизма.50 Te новые оп- ределения, которые были открыты в учении о "значимости", дали возможность существо юридического логоса освободить от свойств "естественности", “вечности", "всеобщего распространения", — словом, от всех остатков натурализма, сохранившихся даже в наименее натуралистических учениях естественного права.51 Выход из условности положительно-правовых установлений должен быть найден не в учении о "естественных" элементах права, но в объективной структуре или эйдетической сущности правового логоса.