Одним из глубоких процессов, совершающихся на протяжении последних десятилетий, является быстрый упадок религии. Это тесно связано с прогрессирующим загниванием мировой капиталистической системы. Для первобытного человека источником религии были еще незрелые попытки понять мпр, найти объяснение собственному существованию и выработать для самого себя кодекс нравственности. На эти важные вопросы религия отвечала ему вымышленными метафизическими объяснениями. Однако с расширением знаний человека, постепенно переросших в науку, его потребность в религии с ее «чудесами» и «откровениями» последовательно уменьшалась. Поэтому боги и дьяволы, рай и ад постепенно отступали в психологическую даль, хотя и не без сильнейшего сопротивления. Эти религиозные представления все быстрее и быстрее стали тонуть в море туманного, абстрактного и отдаленного. Развитие религии прошло несколько основных этапов: сначала этап суеверий, когда при глубоком невежестве человека религия была существенным элементом его повседневной жизни; затем этап мифологии, когда перед лицом расширяющихся знаний человека боги стали спасаться на горные вершины (или же их туда загоняли); и теперь, в наш век науки, когда человек пролагает себе путь освобождения от христианства, его божества выглядят еще неопределеннее, чем раньше, и непрерывно становятся все более туманными п неосязаемыми. Со временем в своем интеллектуальном развитии человек вступит в мир социализма, полностью опирающийся на науку; в этом мире человек будет обладать широкими, практически полезными знаниями о вселенной и о самом себе, и тогда он окончательно разделается со своими богами и их воображаемыми вечными наградами и наказаниями. Это историческое отступление мистики и суеверия перед наступающей наукой, охарактеризованное Дрэйпером 24 как конфликт между наукой и религией, происходило особенно быстро в течение последних 400 лет. Этот период ознаменовался промышленной революцией, а с ней — возрождением науки, ростом капиталистического государства и развитием марксистского диалектического материализма. Все эти взаимно связанные явления нанесли тяжелый удар в самое сердце религии. Они привели к постепенному раскрытию многих великих тайн природы и человека, дав им материалистическое толкование. Соответственно сузилась сфера религии, которая раньше давала человеку собственные метафизические ответы на все непонятные для него вопросы, причем эти ответы не подлежали сомнению. Таким образом, наука, наряду с развитием промышленности и государства, рационально объясняла человеку окружающий мир и его собственную природу. Наука дала человеку возможность понимать то, что было для него раньше глубокой тайной: строение звездного неба, положение Земли во вселенной, грозные землетрясения, затмения Солнца и Луны, сильные бури, опустошительные эпидемии, капризы погоды, «чудеса» воспроизводства и роста растений и животных, строение и функции человеческого тела и бесчисленное множество других явлений, которые на протяжении несчетных столетий беспокоили ум человека и по поводу которых религия, начиная с первобытных суеверий и до наших дней, всегда догматически давала собственные фантастические, а зачастую и ужасные теории и решения. В результате непрерывно усиливающегося вторжения науки в области, в которых когда-то безраздельно господствовала религия, боги и дьяволы, рай и ад в значительной мере превратились в представлении человека из грубых реальностей, какнми они когда-то были, в чисто моральные категории, далекие и лишенные всякой реальной физической субстанции. Жизнь в современном промышленном обществе, в том числе и капиталистическом, действует на религию разрушительно. Сравните, например, жизнь при современном строе с жнзныо при феодализме тысячу лет назад. В то время народные массы, занимавшиеся преимущественно земледелием, жили в мире, полном непонятных чудес п ужасов, где за каждым углом их поджидали бог или дьявол. Люди были почти неграмотны и добывали средства к жизни благодаря действию сил природы — земли, воздуха, дождя, солнца и т. д., причем силы эти казались им в высшей степени таинственными и объяснить их можно было, очевидно, только с помощью религии, как дело рук божьих. Далее, эти земледельцы, якобы по воле неба, подвергались двойному жестокому угнетению — политическому и религиозному. Ими правили короли, заявлявшие, что властвуют по воле бога, и папы, говорившие, что они — прямые представители бога на земле. Неудивительно поэтому, что в те давние времена средневековья, справедливо названные мрачными, массы населения были глубоко религиозны. Религия почти полностью властвовала над мышлением человека, а голос науки раздавался слабо и невнятно. Насколько изменилось положение в наш век, век индустриализации! Тайны природы, которые тысячу лет тому назад ставили невежественных людей в тупик и будили в них естественное стремление к религии, теперь в значительной мере раскрыты, или частично раскрыты, наукой. Кроме того, в настоящее время огромные массы людей живут в обществе, постоянно испытывая на себе вездесущее влияние развития промышленности, которое научило их понимать, хотя бы в общих чертах, различные силы природы, влияющие на их жизнь и на производство средств к существованию. Это относится прежде всего к советскому народу. Помимо этого, теперь люди в значительной мере сами, пользуясь средствами техники, контролируют и приводят в действие эти мощные силы, вместо того чтобы молиться о благосклонном вмешательстве определенных богов или демонов с целью добиться желательного результата. В индустриальных странах люди в общем достигли такого уровня, что способны дать научное, нерелигиозное объяснение такому явлению, как, например, вспышка эпидемии, землетрясение, солнечное затмение. Люди, естественно, ищут ответов на свои вопросы с помощью науки, а не религии. Кроме того, что бы они ни думали о своих политических и религиозных руководителях, очень немногие верят в их божественные полномочия: с претензиями королей и пап соглашаются теперь не так легко, как раньше. Вместе с тем национальное государство дает людям образование и кодексы нравственности, которые прежде им давала церковь. Некоторое исключение представляют люди, живущие в изолированных земледельческих районах, куда наука и промышленность проникли еще недостаточно. Такие отдаленные местности, где образование находится на самом низком уровне, являются естественным оплотом религии. В результате всех этих процессов народы индустриальных стран, в отличие от крестьян прежних веков, мало нуждаются в религии или вовсе не нуждаются в ней для объяснения важнейших фактов повседневной жизни. Что касается перспектив загробной жизни, то хотя большинство людей еще предается этой иллюзии, с течением времени вера масс заметно слабеет. Поэтому, как бы религия ни старалась приспособиться к достижениям науки и индустриализации, против которых она ожесточенно, но безуспешно боролась в течение веков, в индустриальных странах она постепенно разлагается в корне. Это разложение религии происходит во всех капиталистических странах, даже в тех, где правящий капиталистический класс в эксплуататорских целях настойчиво использует все возможные средства культивирования и сохранения религиозности трудящихся масс. Особенно же быстро оно происходит при социализме. За сравнительно короткий период — в течение моей жизни — этот исторический процесс разрушения основ религии заметно продолжался, и притом все более быстрыми темпами. Упадок религии проявляется, между прочим, и в падении веры народа в религиозные догматы. Я беру на себя смелость утверждать, что в настоящее время средний житель Соединенных Штатов, особенно горожанин, не верит в бога, в дьявола, в рай и в ад так буквально, как верили хотя бы тогда, когда я родился. Вопросы вероучения, к которым простые люди когда-то проявляли острый интерес, теперь мало трогают их, за исключением, может быть, самых отсталых земледельческих районов. Еще семьдесят лет назад в церквах произносились проповеди, в которых живописно изображались рай и ад и делался особенный упор на вопросы вероучения. Но нынешняя паства, со своими туманными представлениями о религии вообще, не потерпела бы таких проповедей. Она отчаянно скучала бы, слушая эти сухие, узкие и неинтересные рассуждения, оскорбляющие их чувство реального. В настоящее время городских прихожан, как правило, приходится развлекать проповедями на политические темы и всяческими интересными мероприятиями общественного характера, иначе они перестают ходить в церковь. Проявлявшийся различными протестантскими сектами еще 50—60 лет тому назад фанатический дух религиозного возрождения и евангелизма теперь явно и значительно ослабел. Несмотря на более жестокую дисциплину и более сильное влияние на своих приверженцев, католическая церковь также страдает от этого общего падения религиозного рвения масс. Правда, теперь многие проповедники и священники выступают по радио и в последнее время завербовали немало последователей, но их пропаганда носит большей частью политический и моральный характер, а не старомодный характер изложения принципов вероучения. Более или менее быстрый упадок религии происходит но только в США, но и в других капиталистических странах. Например, в фашистской Германии Гитлер никак не мог бы так бесцеремонно расправляться с христианскими церквами, вплоть до создания полуофициальной языческой политической религии, если бы религиозные убеждения масс не были уже ослаблены раньше вездесущим и тонким влиянием науки, индустриализации и государства. Еще несколько поколений пазад такое наступление на церковь вызвало бы мощное сопротивление и фанатики ожесточенно защищали бы свою религию. Еще всего лишь 70 лет назад «железный канцлер» Бисмарк потерпел в Германии полное политическое поражение из-за того, что нападал на религию, хотя он делал это в гораздо более мягкой форме, чем Гитлер. Такие велпкпе движения протеста, как протестантская реформация и революции в Англии, Америке, Франции, Латинской Америке и России, различными путями и различным образом ускорили упадок религии. Эти широчайшие движения породили глубокие идеологические течения, непосредственно угрожавшие религиозным догмам. Возникновение классовой борьбы и развитие революционного движения рабочих, руководимого диалектическим материализмом Маркса, ослабили власть религии над умами людей. Всеобщее скептическое отношение к религии зашло так далеко, что образованные люди в промышленных странах уже не находят возможным принимать многочисленные религиозные догмы, в которые люди фанатически верили на протяжении многих столетий. В паше время люди не удовлетворяются, как прежде, заявлениями духовных пастырей, что та или иная религиозная концепция недоступна для человеческого разума, а поэтому ее следует принимать на веру и не подвергать испытанию разумом. В числе религиозных догм, которые совершенно чужды современному разуму, можно упомянуть историю сотворения мира в книге Бытия; библейский образ мстительного бога; представление о блаженстве рая и об ужасных вечных мучениях в аду; учение о первородном грехе и вечном проклятии; тезис о непогрешимости папы; многочисленные чудеса, о которых говорится как в протестантском, так и в католическом вероучении; представление, будто одна какая-нибудь секта или одна религия из множества существующих обладает монополией на истину, а все прочие люди в мире, не по своей вине, обречены на вечное проклятие и еще бесчисленное множество подобных древних и невероятных фантазий. Эти устарелые религиозные концепции когда-то охотно принимались всеми, стихийно порожденные человечеством и ожесточенно защищавшиеся им; в современных промышленных странах они теперь совершенно чужды человеческому разуму. В них уже не верят так глубоко, искренне и слепо, как верили когда-то. На практике эти концепции чаще всего игнорируют, истолковывают так, как находят наиболее удобным, п отодвигают в сознании на задний план; так поступают даже люди, которые еще придерживаются религиозных представлений более общего характера. Руководители церкви понимают все значение этого ослабления веры. Вот почему в последнее время онн пе настаивают на устарелых догмах, избегают сектантских дискуссий и выдвигают на первый план те области религии, н особенно морали и политики, которые доступны разуму современного человека. Конечно, существует много исключений из этого правила. Во многих странах религия еще владеет умами народных масс. Еще сильны, например, настроения фундаментализма25, но хотя это движение обладает заметной силой, оно терпит поражение во всех значительных христианских сектах. И это же можно сказать о религиозных настроениях вообще. Современное промышленное общество, в отличие от первобытного земледельческого, не порождает религии, а, наоборот, ослабляет и в конечном счете уничтожает ее. Ослабление основ христианства под воздействием науки, индустриализации и светского государства находит отчетливое выражение в отмирании догматических споров между многочисленными сектами. Еще несколько десятков лет тому назад в США достаточно было незначительного расхождения во мнениях, чтобы разные секты вцеплялись друг другу в горло в ожесточенных спорах. Но теперь такие догматические споры происходят сравнительно редко и в мягкой форме. Вместо ожесточенной борьбы друг с другом многие из 256 американских протестантских сект постепенно приближаются к созданию общего церковного союза и в их среде наблюдается явная тенденция к объединению. Замечается даже рост веротерпимости и сотрудничества между протестантской, католической и иудейской церквами. Хотя это сильное и непреодолимое воздействие науки, индустриализации и национального государства, несомненно, существует и направлено на подрыв самих основ религиозных верований, существуют и противодействующие, более слабые силы, способствующие укреплению религии. Так, например, известно, что капиталисты, которым религия очень нужна для подрыва классовой сознательности и решительного боевого духа рабочих, систематически культивируют религию, оказывая ей сильную финансовую и иную поддержку. Дело не всегда обстояло так. В начальный перпод существования капитализма, когда эта система вела революционную борьбу против феодализма, она считала нужным нападать на католическую церковь, которая, как крупный землевладелец, была тесно связана с феодальными помещиками. В борьбе против католической церкви первые идеологи капитализма заходили слишком далеко и часто резко нападали на саму религию. Этим объясняется широкое распространение агностицизма и атеизма в среде ученых, писателей и политических деятелей в период молодости капитализма. Эти течения проявлялись особенно наглядно во время английской (1642 г.), американской (1776 г.) и французской (1789 г.) революций. Вот почему отцы американской революции совершенно не упомянули о боге в нашей конституции и выступали за правительственный, а не церковный контроль над образованием. Великий американский патриот Том Пэйн в своей знаменитой книге «Век разума» очень ярко выразил антирелигиозные настроения той эпохи. Однако капитализм скоро отделался от этого раннего «левачества» некоторых из его пылких поборников. Капиталисты быстро поняли, что им, как и феодалам, тоже необходима религия, но только собственного образца, чтобы по возможности умиротворять своих постоянно восстающих рабочих. Поэтому они ввели железный закон, по которому все пх идеологи и политические лидеры обязаны принимать религию,— иначе они подвергаются остракизму и превращаются в изгоев. С течением времени эта тенденция усиливалась, и теперь в капиталистической среде вряд ли найдется такой смелый писатель или политический деятель, который рискнет произнести хоть слово против религии или даже подойти к ней рационалистически. Теперь у нас нет буржуазных пэйнов и ингерсоллов. Один из самых грозных примеров этого удушения всякой разумной дискуссии по вопросам религии мы видим в научном мире. Приученные требованиями своей профессии к весьма тщательной проверке и перепроверке всех фактов и теорий, относящихся к науке, ученые, тем не менее, спокойно, не моргнув глазом, принимают по указанию капиталистов все невероятные мифы и легенды христианства без всякого научного исследования и без единого слова протеста. Нарушая элементарные требования научного подхода, они принимают без размышления все россказни о «чудесах», не требуя ни тени доказательств и не делая ни малейших попыток научного исследования. При господстве капитализма задачей ученых является доказывать «гармонию между наукой и религией». Таким образом, они пытаются подчинить науку религии. Такое путаное мышление и моральная трусость современных ученых в капиталистических странах могут заставить Галилея, Коперника, Бруно, Дарвина и других смелых пионеров науки перевернуться в гробу. Ведь все эти ученые были по существу материалистами и осмеливались ставить под сомпение многие религиозные догмы. Попытки осуществить неосуществимое единство между материалистической наукой и метафизической религией являются самым разительным и вредным примером из множества примеров унификации и упадка мысли при капиталистической системе. Но как бы капитализм ни старался, он не может оживить и омолодить религию своими нынешними попытками подчинить ей науку, возобновлением религиозного обучения в школе, щедрым финансированием церкви, установлением такого порядка, когда формальное исповедание религии является необходимым условием почетного положения в обществе, успеха в деловой жизни, в политике и научной деятельности. Хотя такие приемы в некоторой степени укрепляют и поддерживают религию, они не могут вдохнуть новую жизнь в умирающие религиозные догмы, в устарелые концепции, совершенно чуждые нашей эпохе. Такими искусственными средствами нельзя преодолеть основные антирелигиозные силы науки, индуса риализации и светского государства. Даже при капиталистическом строе эти силы продолжают действовать с невиданной до сих пор быстротой п неотразимостью. На протяжении всей истории капитализма религия постепенно приходила в упадок, и этот упадок ускоряется развалом самой капиталистической системы. Некоторые церковные деятели, вопреки этому, верят и утверждают, что вследствие экономических и политических потрясений, связанных с развалом мировой капиталистической системы, происходит возрождение религии. В этом есть зерно истины. Многие, особенно в среде буржуазии и мелкой буржуазии, несомненно, напуганы и дезориентированы массовыми убийствами, угнетением и обнищанием, экономическими кризисами, фашистской тиранией, войнами и революциями, сопутствующими закату мировото капитализма, и в отчаянии обращают взоры к религии. Такие люди, подобно своим духовным учителям, не сознают, что капитализм гибнет, и склонны обращаться к религии за утешением и помощью. Поэтому многие церковные деятели говорят о великом духовном возрождении масс. Однако такие религиозные устремления носят лишь временный и ограниченный характер. Страх перед атомной войной и перед парализующими жизнь экономпче- сними катастрофами не может оживить религию по существу. Развал капитализма, сопутствующая этому борьба масс и растущая перспектива социализма вселяют в огромное большинство людей не массовый страх и не религиозный мистицизм, а, наоборот, бодрость, надежду н новое, материалистическое отношение к жизни. Теперь, в период наступления социализма, все более широкие массы населения земного шара начинают, наконец, понимать, где выход из тех дебрей насилия, угнетения и голода, в которые их уже десятки лет загоняет разлагающаяся капиталистическая система. По мере укрепления мирового социалистического движения эта положительная тенденция в идеологии будет усиливаться. Таким образом, развал капиталистической системы не продлит существования религии, как надеются клерикалы, а лишь ускорит темп ее распада. Упадок религии идет рука об руку с упадком капитализма. Упадку религии не может помешать и та активная и агрессивная роль, которую играет большинство христианских организаций в борьбе за спасение обреченной капиталистической системы. Например, католическая церковь, сама владея землями и промышленными предприятиями, является одним из самых воинствующих поборников капиталистической реакции; она выступает в качестве одной нз основных сил, используемых империалистами Уолл-стрита в его нынешних попытках отстоять капиталистическую систему путем создания фашистского мира под американским господством. Хотя широкие массы европейских рабочих-католиков настроены демократически и антифашистски, что они наглядно продемонстрировали в период войны против Гитлера, иерархия Ватикана, тем не менее, осмеливается игнорировать демократические настроения и интересы масс и всеми силами содействовать созданию системы клерикального фашизма. Политическая программа Ватикана находит свое выражение в политике таких фашистских и полуфашистских фигур, как Франко, Петэн, де Гаспери, Перон и недоброй памяти Муссолини. Влиятельные католические партии во многих европейских странах теперь борются за создание системы клерикального фашизма под руководством американского империализма. Возьмите, напрпмер, дело кардинала Миндсентп, арестованного в Венгрии в декабре прошлого года за измену. Это человек, который, подобно князьям церкви в Советской России в первые годы ее существования, в Польше, Югославии, Испании и других странах, открыто стал на сторону монархистских, фашистских и капиталистических врагов народа, стремившихся разгромить демократию вооруженной силой. Он и сам признал это, но Ватикан стоит на той точке зрения, что такие вожди католицизма не подлежат аресту, какую бы контрреволюционную деятельность они ни вели. Поэтому он отлучает от церкви (то есть осуждает «на вечные муки в аду») всех тех, кто имел какое-нибудь отношение к аресту венгерского кардинала или хотя бы примирился с его арестом. Это — явно политическое выступление, имеющее целью под флагом религии толкнуть католиков Венгрии, составляющих 67% ее населения, в лагерь фашистской реакции. Но в наше время отлучение от церкви, бывшее некогда ужасным оружием, перед которым в страхе склонялись и капитулировали средневековые короли и императоры, потеряло почти всю свою былую силу. Оно не нанесет поражения венгерскому демократическому правительству. Такая интенсивная политическая деятельность католической церкви на стороне реакции ради явно фашистских целей — и притом далеко пе в первый раз — представляет крайне опасный для церкви путь. В конечном счете она неизбежно нанесет гибельный удар самому же католицизму, ибо массы католических рабочих и крестьян со временем научатся более или менее отождествлять политически церковь со своими основными врагами — капиталистами своих стран и американским империализмом, которых церковь активно поддерживает. Сопротивление рабочих-католиков реакционной политической деятельности церкви с логической неизбежностью приведет со временем к серьезным последствиям для религии. Кардинал Спеллман, недавно организовавший штрейкбрехеров во время стачки могильщиков в Нью-Йорке, дал этим католикам некоторые наглядные представления о том, что агенты Ватикана несут всем борющимся рабочим в Европе. Препятствуя повышению жизненного уровня народа, пытаясь уничтожить единство профсоюзного движения в Европе путем разнузданной травли «красных» и проповеди ненависти к социализму, путем открытой поддержки реакции во всех ее формах, иерархия католи ческой церкви неизбежно придет к серьезному столкновению с миллионами своих единоверцев во всей Европе. Полностью отождествляя свое настоящее и будущее с настоящим и будущим деградирующего капитализма, церковь неизбежно в значительной мере потеряет свое религиозное влияние на массы трудящихся католиков Европы. Нельзя себе представить, чтобы эти рабочие, которых невыносимо тяжелые условия жизни и труда толкают на борьбу за демократию и социализм, без конца позволяли своим духовным руководителям вести антидемократическую, антисоциалистическую политику. Не говоря уже о Польше, Чехословакии и других странах, даже во Франции и Италии 1—2 млн. католиков, верных общим интересам всех рабочих, состоят членами коммунистических партий, и буквально десятки миллионов католиков в различных странах Европы входят в профессиональные союзы, руководимые коммунистами, несмотря на то, что Ватикан ожесточенно борется против коммунистических партий и объединенных профессиональных союзов. В Италии, например, где коммунизм имеет много миллионов приверженцев и сторонников, церковь утверждает, что она охватывает 98% населения («Нью-Йорк тайме», 13 февраля 1949 г.). Во Франции, где треть всего народа голосует за коммунистов, церковь утверждает, что 3/4 населения — католики. Польша, где в результате свободных выборов правительством руководят коммунисты, является на 90% католической. Крайне враждебное отношение католической церкви к социализму создает некоторые трудные проблемы для коммунистических партий, стремящихся привлечь на свою сторону массы в странах с преимущественно католическим населением. Но эти проблемы отнюдь не неразрешимы. Коммунисты не останавливаются перед активной борьбой против реакционной экономической и политической деятельности католической церковной иерархии, но в то же время они определенно считают вопрос о религиозных верованиях личным делом каждого. Мощь коммунистического движения во Франции, Италии, Польше, Чехословакии, Венгрии и других странах, где и католическая церковь пользуется большим влиянием на массы, доказывает правильность и успешность этой политики товарищеского сотрудничества всех групп рабочих и прочих трудящихся, независимо от пола, национальности или религиозных убеждении, в деле защиты их общих коренных интересов. Одним из важнейших знамений нашей революционной эпохи является то, что все великие религии мира — включая даже буддизм, индуизм, магометанство и прочие религии Востока — в большей пли меньшей степени переживают кризис, причем по одним и тем же основным причинам: распространение образования, индустриализация и рост влияния светского государства подрывают основу религиозных верований. Христианская религия, и прежде всего католическая церковь, ощущает этот углубляющийся кризис религии острее, чем все остальные, именно потому, что она непосредственно и сильнее испытывает давление тех сил, которые так неумолимо подрывают религию. Что касается самой католической церкви, то она переживает величайшие трудности во всей своей истории, не исключая даже критической эпохи протестантской реформации. Этот кризис католической церкви носит финансовый, политический, но главным образом религиозный характер. Именно отчаянным стремлением ватиканской иерархии уйти от этого многостороннего кризиса и объясняется ее напряженная борьба за свою нынешнюю реакционную политику. Впрочем, общий кризис христианской религии развивается не по прямой нисходящей линии, а скорее по зигзагообразной. Церкви явно обладают еще большим влиянием. Об этом свидетельствует та важная роль, которую католическая церковь играет теперь в политике и религии как в Европе, так и в США. Немаловажным показателем силы религиозного влияния католической церкви является состояние американского профсоюзного движения. Иерархия католической церкви со своей Ассоциацией католиков — членов профсоюзов нагло старается захватить в свои руки профсоюзы в США. При активном содействии Филиппа Мэррея и Джемса Кэри эти организованные католические отряды приобрели особенную силу в КПП. Организовывать членов профсоюзов по религиозному признаку — дело опасное, и если бы за это взялись и протестантские церкви, профсоюзы подверглись бы еще более разлагающему влиянию. Кроме того, церковь, несомненно, способна еще переживать неоднократные периоды общего оживления и широкой деятельности в области своих общих задач. Тем не менее, по указанным выше причинам, основной и неумолимой тенденцией является упадок церквей, ослабление их основной базы в результате падения элементарного религиозного чувства народа. С углублением общего кризиса капитализма этот процесс будет неизбежно происходить ускоренными темпами. Однако опыт последнего поколения показал, что религия не обязательно отомрет сразу же вместе с капиталистической системой. Большинство важнейших религий, если не все, включая различные христианские вероисповедания, весьма вероятно, перейдет и в социализм. Крушение капитализма значительно ослабит, но не уничтожит их сразу. Это уже показал опыт церкви в социалистическом Советском Союзе, а теперь вновь доказывает опыт стран новой демократии Центральной и Восточной Европы, идущих к социализму. При таких обстоятельствах церкви проявляют некоторую способность приспосабливаться к социалистическим условиям. Православная церковь проявила такую способность в СССР, а некоторые церкви в странах новой демократии обнаруживают аналогичные тенденции к приспособлению. Наименьшую склонность приспособиться к новым социальным условиям пока проявляет католическая церковь, хотя в Венгрии и в других странах рядовое духовенство теперь открыто требует, чтобы эта церковь отказалась от своего непримиримого отношения к социализму. Многие из христианских сект в Китае, финансируемых из других стран, в условиях замечательных успехов коммунизма также начинают приспосабливаться к изменяющимся в корне социальным условиям. Они намерены функционировать и на территории, подвластной коммунистам, а это означает, что им придется отказаться от антикоммунистической деятельности. В течение многих столетий и в различных частях света христианская церковь существовала при рабовладельческом строе, феодализме и капитализме (включая фашизм) и приспосабливалась к ним. Ясно, что она может существовать и при социализме, но для этого ей придется перестать поддерживать капитализм и примириться с реальным фактом существования новой, социалистической экономической и политической системы. При социализме религия должна* перестать быть орудием политической реакции, иначе она испытает на себе гнев народа. Хотя при социализме существует гораздо большая свобода совести, чем когда-либо существовала или может существовать при капитализме, все же общая социальная обстановка будет тогда для религии менее благоприятной, чем при капитализме (а ведь капитализм отнюдь не создавал блестящих условий для процветания религии). Причины этой менее благоприятной для религии обстановки при социализме заключаются в том, что при социалистическом строе наступает невиданный расцвет науки и развитие индустриализации, а государство строго отделяет себя от церкви. Особенно важно то, что при социализме нет господствующего класса, которому требовалась бы религия как орудие господства эксплуататоров над рабочими. Кроме того, при социализме люди, освободившись от эксплуатации и пользуясь плодами своего тРУДа, не будут нуждаться в мечтах о мифическом рае. С развитием и распространением марксистско-ленинского материалистического взгляда на жизнь и смерть массы при социализме получают такую этику и такой кодекс нравственности, которые вполне удовлетворяют их интеллектуальные и социальные потребности и полностью вытесняют устарелые религиозные мифы, легенды, суеверия п рабские нравы. Все те силы, которые, как мы уже видели, в условиях капитализма подрывают основу религии, при социализме действуют с еще небывалой мощью и эффективностью, а к ним прибавляются еще и новые, созидательные идеологические силы. Хотя при социалистическом строе религии предоставляется полная свобода, тем не менее она неизбежно становится убывающей величиной. Подобно капитализму религия была неизбежным этапом прогресса человечества. Хотя на протяжении веков эксплуататоры без зазрения совести использовали религию для ограбления и угнетения масс, использовали ее, по выражению Маркса, как «опиум для народа», все же в первобытные времена религия давала человеку какие- то — пусть фантастические — ответы на многие загадочные для него вопросы — ответы, единственно возможные в тогдашних условиях, когда наука еще не получила развития. Но эти времена незнания жизни и мира прошли навсегда. Много веков тому назад наука полностью отняла у религии те необходимые функции объяснения явлений природы, которые когда-то принадлежали последней в обществе первобытных людей, и с тех пор религия стала тормозом человеческого прогресса. Религиозной мистике и метафизике нет места в нынешнюю эпоху роста науки и индустриализации и развития марксистского диалектического материализма. Мы уже давно вступили в период реализма во всех областях жизни, когда религия потеряла свою жизненность. Пройдет еще немного времени, и человек, сознание которого полностью освободится от суеверия во всех его формах, будет дивиться тому, что человечество на протяжении стольких веков принимало и терпело неприемлемые для разума нелепости религии. Глава восьмая