§ 4. Конкурентное право и антимонопольная политика Европейского Союза

Конкурентное право — это, по существу, совокупность установленных государством норм, направленных на регулирование антагонистических взаимоотношений хозяйственных единиц капиталистической сис темы.

Если бы в свое время в рамках феодальной системы было предусмотрено нечто подобное, то, возможно, не понадобились бы все известные великие и малые революции, многомиллионные жертвы для перехода от феодализма к капитализму. И если бы правила конкуренции эффективно действовали в период становления империализма, то можно предположить, что вероятность перехода к социалистической форме ведения хозяйства, в первую очередь в нашей стране, была бы гораздо ниже.

Здесь важно понять, что правовое регулирование экономики того уровня, какого достигли западноевропейские государства, — основной путь к относительной социальной гармонии. Не соглашение общественных сил, которое может быть взорвано в любой момент логикой социального развития, а разумное регулирование экономических отношений — путь к миру и общественной стабильности.

Конкурентное право ЕС — лишь наднациональная часть европейского правопорядка, основа которого все еще является национальной и таковой, видимо, останется на осязаемый исторический период. Но, будучи национальной, основа эта в каждой стране ЕС имеет свои особенности и отличия, значит, необходима гармонизация и своего рода кодификация конкурентного права на более высоком, наднациональном уровне. И право этого уровня — объект нашего рассмотрения.

Как и в других разделах права Европейского Союза, здесь мы видим весьма общий фундамент, заложенный Римским договором 1957 г. о создании ЕЭС, и его последующее развитие в нормообразующих актах основных органов ЕЭС.

Основная цель конкурентного права — создание таких условий, чтобы отношения делового соперниче ства между партнерами различных государств — членов ЕС носили честный характер и чтобы, а это, пожалуй, самое главное, предотвратить возможность раздела общего рынка по линии национальных границ.

Фундамент союзного конкурентного права опирается на ст. 81 (бывшую 85) Договора о ЕС, предусматривающую контроль за антиконкурентными соглашениями, и ст. 82 (бывшую 86) этого Договора, предусматривающую недопущение злоупотреблений господствующим (монопольным) положением. Обе статьи тесно взаимосвязаны.

В ст. 81 говорится: «Следующее запрещается как несовместимое с общим рынком: все соглашения между предприятиями, решения предпринимательских ассоциаций и совместные практические действия, которые могли бы ухудшить торговлю между государствами-членами и которые имеют целью или ведут к недопущению, ограничению или искажению конкуренции в рамках общего рынка... »

Далее приводятся примеры действий, которые подпадают под юрисдикцию ст. 81, такие, как установление фиксированных цен, контроль над производством, раздел рынка и т. п.

Как видим, ст. 81 носит довольно общий характер, в связи с чем в различных авторитетных источниках приводились разъяснения составляющих ее элементов.

Прежде всего необходимо определить, что означает приводимый в статье термин «предприятие». Ответ: любое предприятие, занятое в сфере производства, торговли или оказания услуг вне зависимости от его юридической формы. Главное, чтобы оно было долж ным образом оформлено и давало прибыль. Не имеет значения ни размер предприятия, ни вид его деятельности, ни его название, которое в различных государствах может быть различным.

Соглашения между предприятиями, о которых говорится в статье, могут быть не только письменными, но и устными в форме «намерения», «понимания» или «джентльменской договоренности».

Неважно также, заключено соглашение по вертикали (между, скажем, оптовиком и розничным продавцом) или по горизонтали (между двумя оптовиками или производителями аналогичной продукции).

Соглашение может также иметь форму «решения». Но, повторяем, важна не форма, а эффект, возможные последствия, заложенные в содержание акта.

Далее в статье речь идет о «совместных практических действиях». То есть возможны случаи, когда ни соглашений, ни решений в формальном смысле между предприятиями нет, но есть своего рода сговор. Например, стороны договорились одновременно и в равной мере поднять цены на свою продукцию (в производстве, торговле и т. д.). Между ними нет ничего, что могло бы составить судебную улику, но вполне достаточно констатировать их согласованные действия, чтобы на этой основе инициировать дело в суде.

И тогда, как это имело место при рассмотрении дела Дайстафса в 1972 г. в Суде сообщества, в судебном решении может быть записано, что «стороны подменили риск конкуренции практическим сотрудничест- вом»1.

Фраза «практическое сотрудничество» звучит вполне приятно, но в смысле судебного решения — это сговор, который мешает рынку свободно реагировать на конъюнктуру, определяемую объективными экономическими обстоятельствами. В любом случае, сговор это или нечто иное, важным является не факт формальных взаимоотношений между предпринимателями, а последствия их действий для рынка: негативное влияние на торговлю, ее сдерживание, ограничение.

Или, как это было сказано в решении Суда сообщества по делу Машиненбау Ульм в 1966 г., при заключении соглашения «должно быть возможным предвидеть с достаточной степенью вероятности на основе объективных факторов права или факта, что соглашение... может повлиять, прямо или косвенно, непосредственно или потенциально, на развитие торговли между государствами-членами»1.

При этом не имеет значения, состоялось соглашение (сговор) между субъектами в разных странах ЕС или в одной.

Нормы конкурентного права действуют не всегда, а лишь в случае существенных негативных последствий для союзной торговли. В 1986 г. Европейская комиссия издала Уведомление о соглашениях небольшой значимости, где указывалось, что лишь серьезные ущемления союзной торговли могут рассматриваться как нарушение ст. 81 Договора о ЕС. А серьезными были признаны ущемления, затрагивающие не менее 5% торговли (услуг) общего рынка, или не более 200 млн ЭКЮ торгового оборота (если в процентах счет произвести невозможно).

Подчеркнем, что речь идет о негативных последствиях соглашения (сговора). Если же имеют место положительные действия, объективно улучшающие торговлю или благоприятные для общества, то они не считаются нарушающими ст. 81 Договора о ЕС. В дан- ной статье, кстати, перечислены вполне допустимые случаи: 1)

если улучшается производство или распределение товаров, оказывается содействие техническому или экономическому прогрессу; 2)

если покупатель может получить от этого выгоду; 3)

если никоим образом не ущемлены дела других предприятий; 4)

если ни в коей мере не устраняется возможность конкуренции в основной части продажи товара.

Уведомление предусматривает возможность для участников соглашения обратиться к Европейской комиссии в установленной форме (форма А/В) и объяснить свои намерения. В этом случае они могут получить согласие Европейской комиссии на проведение операции в порядке изъятия из-под юрисдикции ст. 81 (п. 1, 2) Договора о ЕС.

Как правило, Европейская комиссия не дает разрешение, а отвечает своего рода «удобным письмом» (comfort letter), где лишь указывает, что «полученное обращение не требует принятия от Комиссии дальнейших действий».

Суть заключается в том, что участники операции (соглашения, сговора) могут убедить Европейскую комиссию в разумности и правовой обоснованности их действий в данный момент, но Еврокомиссия не может дать им гарантии на будущее, она оставляет за собой возможность применить ст.

Участников соглашения такая ситуация тоже устраивает. Начав операцию с получением «удобного письма», они какое-то время ведут ее и до момента принятия решения Еврокомиссии о применении ст. 81 не несут за нее ответственности. Иными словами, они не могут быть оштрафованы за период своей деятельности, который был санкционирован «удобным письмом».

Из вышеизложенного видно, что нарушитель ст. 81 Договора о ЕС может быть подвергнут штрафу различ ной тяжести и что любые соглашения (действия), не соответствующие положениям этой статьи, признаются недействительными. Таковым может быть признано не все соглашение, а лишь его часть, что зависит уже от национального законодательства государства, в котором имеют место торговые операции.

Статья 81 имеет прямое применение. Это значит, что сторона, интересы которой были затронуты, может требовать по суду либо отмены действий (соглашений) своих конкурентов, либо компенсации за понесенный ущерб, либо то и другое.

Из-за желания получить от Европейской комиссии изъятие из-под действия названной статьи посредством «удобного письма» произошел большой наплыв обращений в этот орган со стороны хозяйствующих субъектов. Поэтому в Европейской комиссии пришли к выводу о целесообразности принятия коллективных изъятий по отдельным темам (block exemption). В результате появился ряд постановлений Европейской комиссии, например такие:

об исключительных соглашениях о покупках (1984/ 83);

о соглашениях о патентах и лицензиях (2349/84); о соглашениях о распределении автотранспорта (123/85);

о специализированных соглашениях (417/85); о соглашениях об исследованиях и развитии (418/85);

о соглашениях о франшизе (4087/88); о соглашениях о ноу-хау (556/89) и т. д.

Такие постановления идентичны в своей основе. В них перечисляются «белые» положения, которые можно включать в соглашения и которые автоматически (без обращения в Европейскую комиссию) обеспечивают изъятие из-под действия ст.

Иными словами, приведенные постановления — такие консультативные документы, сверяясь с которы ми можно составить юридически бесспорные соглашения или предпринять действия.

Если же в соглашении сторон предполагается записать нечто, не предусмотренное постановлением, то можно письменно обратиться в Еврокомиссию в поисках индивидуального изъятия.

Злоупотребление господствующим (монопольным) положением — вторая значительная часть конкурентного права Европейского Союза. Его основным несущим элементом является ст. 82 (бывшая 86) Договора о ЕС, согласно которой «запрещается любое злоупотребление господствующим положением в пределах общего рынка или в его существенной части как несовместимое с общим рынком, поскольку может отрицательно влиять на торговлю между государствами- членами».

Далее в статье приводится неполное перечисление того, что может явиться злоупотреблением: нечестные условия торговли, нечестные цены и т. п. Подробнее об этом речь пойдет ниже, а пока следует разобраться в значении термина «господствующее положение».

В деле «Континентал Кэн против Европейской комиссии» (1972 г.)1 было представлено мнение на этот счет. Согласно ему предприятие занимает господствующее положение в случае, если оно может действовать на рынке независимо от своих конкурентов, поставщиков и покупателей.

Это может иметь место в силу нескольких факторов: наличие преобладающей доли рынка; техникотехнологических знаний; достаточных источников сырья или свободных капиталов.

Особый эффект достигается, когда указанные факторы имеются у одного предприятия или у одной монопольной группы.

При таком монопольном положении есть полная возможность вообще устранить с рынка своих конкурентов, но так почти никогда не бывает. По смыслу ст. 82 (бывшей 86) Договора о ЕС достаточно того, что предприятие чувствует себя на рынке независимым.

В 1976 г. при рассмотрении уже другого дела в Суде сообщества Еврокомиссия развила свою концепцию, заявив, что при господствующем положении предприятие обладает возможностью как удалить с рынка, так и значительно ослабить своих конкурентов или не допустить на этот рынок новых. Такое может произойти, например, в случае, когда производитель в состоянии сам установить для покупателей условия продажи своего товара и цены, не считаясь с другими производителями аналогичной продукции. Часто это имеет место тогда, когда господствующий производитель обладает большей частью рынка.

Но бывает и иное. Так, фирма «Юнайтед Брэнде» в 1976 г. (дело 27/76) имела лишь 40—45% рынка бананов. Тем не менее она была признана господствующей, поскольку, будучи интегрированной вертикально, т. е. имея плантации по выращиванию бананов, мощности по их хранению, перевозке и продаже, имела возможность не только быть независимой, но существенно влиять на положение продавцов бананов на рынках Западной Европы.

В упомянутом деле Континентал Кэн Суд сообщества предложил Европейской комиссии два ориентира для определения господствующего положения. 1.

Необходимо четко определить, о каком рынке идет речь. Здесь нужна особая тщательность и осторожность, ибо если вы определите для него узкие рамки, не приняв достаточно во внимание возможность замены одного товара другим, то можете найти господствующее положение предприятия там, где его нет. Например, рассматривается дело производителя деревянной тарной упаковки, доля которого на рынке составляет 80—85%. Это господствующее положение?

Если принять во внимание только рынок деревянной упаковки, то да. А на самом деле? Ведь упаковка может быть металлической, картонной, пластиковой, бумажной, стеклянной, сетчатой и т. п. Это значит, что в данном случае необходимо более широкое опре деление рынка. И может оказаться, что при таком подходе наш упаковщик имеет не более 20—25% всего рынка. 2.

Необходимо точно учесть фактическое положение производителя на столь конкретно определенном рынке.

Кстати, когда Европейская комиссия возбуждает какое-то дело в Суде сообщества, то последний требует обстоятельных разъяснений, как она определила рынок и долю на нем обвиняемой стороны.

Показательный пример — дело Юнайтед Брэнде. Фирма настаивала на том, что она, являясь поставщиком бананов, занимает небольшое место на фруктовоовощном рынке стран ЕЭС. Но позиция Еврокомиссии была иной: банан не является заменяемым фруктом в Европе, значит, речь надо вести именно о банановом рынке, а не о фруктово-овощном.

Но, как мы уже говорили выше, процентное выражение доли рынка не является достаточным. Главное — это независимое положение предпринимателя. Если он независим от рынка, то какой это рынок? Происходит частная монополизация рынка, которая существенно отличается от монополизации государственной. Но если при последней можно решить проблему с помощью централизованного планирования, то при частной монополизации рынок, а с ним и экономический прогресс, отмирают. Вот почему в современной Западной Европе принимаются серьезные меры к тому, чтобы этого не происходило.

Уже отмечалось, что доля рынка, принадлежащая фирме, не является сама по себе существенным фактором. Да и нет в Договоре о ЕС положений, препятствующих фирмам в достижении господствующего положения. К достижению такого положения можно стремиться, можно достигнуть его, но лишь соблюдая все правила и работая на благо общества. Проблема возникает не от положения фирмы на рынке, а от ее поведения, от того, злоупотребляет она данным положением или нет. Так, никто не предъявлял претензий фирме «Юнай- тед Брэнде», пока она не начала манипуляции с ценами.

В другом деле итальянская фирма «Commercial Solvents», обладающая почти полной монополией на производство аминобутанола, отказалась поставлять его другой итальянской фирме. И Суд сообщества принял во внимание не столько монопольное положение, хотя о нем вопрос возник вполне естественно, сколько поведение поставщика, который заранее знал, что фирме-покупателю некуда больше обратиться за приобретением этого лекарства.

В ст. 82 Договора о ЕС говорится о господствующем (монопольном) положении предприятия в пределах общего рынка или в его значительной части. Неясно, однако, что понимать под «значительной частью»? Конкретных разъяснений на этот счет в официальных документах нет. В одном известном деле, связанном с рынком сахара, Суд сообщества в 1975 г. высказал мнение, что исходить нужно из метода торговли, объема производства товара, его потребляемого количества, а также из экономических возможностей и привычек продавцов и покупателей.

К этим критериям Европейская комиссия добавила также стоимость транспортных и иных накладных расходов.

Критерии, как видим, бесспорные, но ответа на поставленный вопрос не дают. Причина, по всей видимости, кроется в том, что и Суд сообщества, и Европейская комиссия, тяготеющие к интеграции стран ЕС, не заняли логичную и определенную позицию: значительная часть общего рынка — это рынок каждого отдельного государства — члена ЕС.

Да, существует общий рынок, но параллельно действуют и, конечно же, будут действовать национальные рынки. Авторы данной статьи Договора о ЕС, несомненно, именно их и имели в виду, ибо монопольное положение, а точнее — злоупотребление им, как в общем рынке, так и на рынках национальных, представ-

ляет то зло, на борьбу с которым направлен Договор и практика западноевропейских стран.

Впрочем, последователи авторов Договора о ЕС на деле не отрицают значимость национального рынка. Когда в Суде сообщества слушалось дело фирмы «Континентал Кэн» против Европейской комиссии, последняя заявила, что считает положение фирмы господствующим, поскольку она фактически владеет рынком тары в Германии. В силу этого Еврокомиссия не сочла возможным позволить фирме поглотить родственные предприятия в других странах сообщества.

Что же касается слияния фирм или их покупки, то дела эти регулируются постановлением 4064/89, по которому совершить действия такого рода в пределах ЕС совсем непросто.

Решающая роль в борьбе со злоупотреблением господствующим положением принадлежит Европейской комиссии.

Компетенция Европейской комиссии в сфере регулирования антимонопольных отношений заключается в следующем: сбор необходимой информации; предоставление фирмам изъятия из под действия ст. 82 Договора о ЕС; наложение штрафов на провинившихся; принятие в случае необходимости временных мер. Указанная компетенция и процедура ее применения изложены в постановлении Совета министров 17/62.

Один из основных элементов процедуры — сохранение конфиденциальности при рассмотрении любых дел. Если конфиденциальность нарушена, то согласно ст. 230 (бывшей 173) Договора о ЕС можно апеллировать к Суду сообщества, который имеет полномочия отменить решение Еврокомиссии и даже, если подобное имело место, принудить ее возместить потерпевшему убытки.

Так случилось, например, в 1986 г., когда г-н Адаме обратился в Суд сообщества с жалобой на Еврокомиссию, которой он помог собрать обличительный материал на фирму «Хоффманн-Ля Рош», где он работал.

О факте сотрудничества с ней г-на Адамса Еврокомис сия допустила утечку информации и, как результат, Адаме вначале был отстранен от работы, а затем потерял ее, т. е. понес убытки как моральные, так и материальные.

Собирая информацию от заявителей, Еврокомиссия вправе наложить штраф до 5000 евро на источник недостоверной информации, даже если источник сделал это без умысла.

Получив заявку на изъятие из-под действия ст. 82 Договора о ЕС, Еврокомиссия публикует ее краткое изложение для общего сведения, чтобы стороны, которых это может коснуться, имели возможность реагировать.

Если, изучив заявку, Еврокомиссия приходит к отрицательному выводу, об этом должно быть сообщено заявителю, который имеет право изложить ей свои контраргументы.

Для принятия решений в сфере антимонопольной политики Еврокомиссия нуждается в информации. Получить ее она может двумя путями: начав расследование собственными силами и направив в фирмы соответствующие запросы. Она направляет запросы не только в фирму, деятельность которой она изучает, но и ее конкурентам, дочерним компаниям и отделениям. И если откуда-то последует недостоверный ответ, Еврокомиссия может наложить штраф в размере до 5000 евро.

Естественно, что, расследуя деятельность какой-то фирмы на рынке, Еврокомиссия может увязывать это с анализом положения в соответствующем секторе экономики всего Европейского Союза.

Фирма или группа фирм, подлежащих исследованию Еврокомиссии, обязаны предоставлять информацию практически по всем аспектам их деятельности, имея в виду, что конфиденциальность ее не будет нарушена. При этом Еврокомиссия может запрашивать дополнительную информацию от правительства, местных властей, иных компетентных органов.

Европейская комиссия может также послать для проведения расследования на месте бригаду экспер тов, которые полномочны вступать на территорию (в помещение) фирмы, изучать бухгалтерские книги и иные документы, снимать с них копии, проводить устные опросы.

Если расследование проводится принудительно, то эксперты должны предъявить письменное решение Европейской комиссии. При необходимости Европейская комиссия организует неожиданные инспекции в подозреваемые фирмы. Эту практику фирмы пытались опротестовать в Суде сообщества, делая упор на то, что проведению инспекции должно предшествовать уведомление со стороны Еврокомиссии. Суд отверг такой подход, подчеркнув «законность неожиданных инспекций».

В ряде случаев Еврокомиссия может просить компетентные национальные органы предпринять инспекцию в подозреваемые фирмы, и это делается достаточно часто.

Касаясь вновь проблемы конфиденциальности, следует заметить, что в принципе Суд сообщества придерживается мнения, что уровень конфиденциальности (секретности) полученной от фирм информации определяет сама Еврокомиссия.

Свое мнение Суд сообщества изложил при слушании дела «AKZO Chemie v. Commission» в 1986 г., причем Европейская комиссия в этом случае должна была письменно оформить свое решение, ознакомить с ним заинтересованную фирму и предоставить ей возможность при необходимости оспорить это решение вплоть до обращения в Суд сообщества.

В случае если фирма, по мнению Европейской комиссии, нарушила положения ст. 81 или 82 Договора 0

ЕС, на нее может быть наложен штраф в размере до 1

млн евро или до 10% годового оборота фирмы, в зависимости от того, что больше. При этом не так важно, произошло нарушение указанных статей намеренно или случайно. А конкретная сумма штрафа, естественно, увязывается с тяжестью правонарушения, возможностями фирмы и конечно же с умышленным

или неумышленным характером такого правонарушения.

Европейская комиссия охотно облагает виновников довольно высокими штрафами, но последние, однако, всегда могут апеллировать в Суд сообщества.

Собранные штрафы перечисляются в бюджет ЕС, и пострадавшая сторона не получает никакой части. Она может обратиться за компенсацией ущерба в национальный суд.

Национальные суды, кстати, обладают определенной компетенцией в делах о злоупотреблении фирмами монопольным положением, могут констатировать нарушение ст. 81 и 82 Договора о ЕС, при вынесении решения их не сдерживает даже наличие у фирмы «удобного письма» из Еврокомиссии. Но национальные суды не могут давать изъятий из-под действия указанных статей Договора о ЕС и обязаны признать таковые, выданные Еврокомиссией. '

Постоянно ссылаясь на прерогативы Суда сообщества, современные авторитеты ЕС отнюдь не преуменьшают значение и роль Трибунала первой инстанции. Согласно ст. 229 (бывшей 172) Договора о ЕС этот суд также может иметь широкие права относительно наложения штрафов в случаях нарушения фирмами союзного законодательства. Он может признать правильными действия Еврокомиссии по антимонопольной политике, но может и отменить их, может согласиться с размером наложенного на фирму штрафа или изменить его.

Проблемы антимонопольной политики и борьбы со злоупотреблением монопольным положением, как правило, весьма сложны и спорны. Рассмотрение их в обычной процедуре может продолжаться до двух и более лет. За это время потерпевшая сторона очевидно оказывается под угрозой не только понести убытки, но и разориться. В связи с этим постановлением 17/62 Европейская комиссия наделена правом предпринять немедленно временные меры для сохранения своего рода status quo. Такие меры приостанавливают спорные действия фирмы до окончательного рассмотрения

дела. Рассматривая ряд дел, Суд сообщества признал такое право Европейской комиссии справедливым.

Таким образом, Европейская комиссия согласно правовой норме и по факту обладает весьма широкими полномочиями по пресечению злоупотреблений, связанных с монопольным положением юридических лиц на рынке. Но нельзя не видеть, что в своих действиях она подконтрольна Суду, что в конце концов обеспечивает определенный справедливый порядок разрешения возникающих экономических разногласий.

Сильная сторона европейской интеграции состоит в том, что вся она основана на норме закона и контролируется нормой закона. Какие бы действия ни предпринимал любой институт ЕС, последнее слово всегда скажет закон.

Тэ.к лес представляет интерес проблема слияния фирм, поскольку это явление может вести к созданию монопольного положения на рынке.

Когда во второй половине 1950-х гг. составлялся Договор о ЕЭС, проблема слияния фирм остро не стояла, и было признано, что она вполне может находиться под юрисдикцией ст. 86 Договора о ЕЭС о злоупотреблениях господствующим положением. Предполагалось даже, что в этой проблеме и сложности-то нет: слились, к примеру, два промышленных концерна, заняли значительную часть общего рынка — получилась монополия. Можно ее брать под контроль сообществ и следить за тем, чтобы не было с ее стороны злоупотребления положением.

На практике все оказалось сложнее. Выше упоминалось дело фирмы «Континентал Кэн» (1972 г.) о слиянии мощностей производителей металлических контейнеров. Европейская комиссия запретила слияние, поскольку считала, что это ведет к образованию монополии на «соответствующем рынке». А Суд сообщества решение Еврокомиссии отменил, поскольку последняя якобы неверно (слишком узко) определила этот «соответствующий рынок»: не были приняты во внимание мощности, производящие упаковочную тару из других материалов.

Можно привести другой пример: в 1987 г. наметилось слияние двух крупных компаний, производящих сигареты, — «Филипп Моррис» и «Ротманс Тобакко».

Из информации, полученной Европейской комиссией, следовало, что в результате «Филипп Моррис» будет фактически контролировать продажу сигарет на табачном рынке стран сообществ, о чем было сделано публичное извещение.

Две известные табачные фирмы «БАТ» и «Рейнолдс» протестовали и возбудили дело в Суде сообщества, который, тщательно изучив дело, пришел к выводу, что покупка одной компанией контрольного пакета акций другой создает ситуацию, подпадающую по действие ст. 85 Договора о ЕЭС. Но процедуры, необходимые для реализации положений статьи, были сложны и длительны, что отрицательно сказалось на стоимости акций соответствующих компаний.

К тому же возникла конфликтная ситуация в отношениях союзного и национального законодательства о слиянии (в каждом государстве имелись на этот счет свои правовые нормы).

В результате получалось так, что в вопросах о слиянии (концентрации) отталкиваться от ст. 85 и 86 Римского договора было можно, но этого явно недостаточно.

Тогда Европейская комиссия приступила к разработке соответствующих европейских правил по слиянию (концентрации). В результате в 1989 г. Совет министров ЕЭС принял постановление 4064/89, вступившее в силу 21 сентября 1990 г. Нормы его имеют прямое применение.

Постановление предусматривает, что любое слияние (концентрация) компаний, имеющее европейский масштаб (т. е. выходящее за рамки одной страны), подлежит контролю со стороны Европейской комиссии. При этом не имеет значения, в каком виде завершится слияние — будет ли это конгломерат из нескольких компаний, или одна гигантская компания, или же нечто иное. Пункт 3 указанного постановления определил термин «концентрация» как положение, при котором новое образование получает контроль в соответствующем секторе союзной экономики. Этот контроль может быть не обязательно прямым.

Конкретный пример: заявленное намерение двух ведущих европейских компаний — «Рено» и «Вольво» — частично объединиться путем обмена частью принадлежащих им прав на собственность. Согласно доверенности они уступали друг другу 25% собственности по производству легковых автомобилей и 45% — грузовиков.

Еврокомиссия была вынуждена заняться этим вопросом и пришла к выводу, что хотя компании вроде бы всего лишь «обмениваются» принадлежащей им собственностью, на самом же деле они совершают акт «концентрации», особенно опасный в секторе производства грузовиков, так как достигают в нем той степени независимости, которая не только превращает их в монополистов, но, и это главное, создает помехи для свободной конкуренции. По законодательству ЕС такая сделка не являлась правомерной.

Определение правомерности (законности) сделки предусматривает, таким образом, двухступенчатую процедуру. Во-первых, Еврокомиссия определяет степень концентрации капитала, полученную в результате слияния, что проводится путем относительно несложных подсчетов общего физического объема слитых компаний в данном секторе экономии.

Во-вторых, Еврокомиссия делает вывод, что в целом правомерная концентрация и даже монопольное положение препятствуют свободной конкуренции на рынке товаров (услуг). Здесь уже математических подсчетов недостаточно, поскольку доказывать приходится возможность и вероятность такого явления, как помехи для других фирм-участниц того же рынка товаров (услуг). Процесс становится сугубо правовым, но насыщенным как экономическими, так и политическими соображениями. Ведь само по себе слияние компаний не является чем-то плохим, если ведет к по- вышению экономической эффективности, большей конкурентоспособности на внешних рынках, улучшению материального положения людей. Такое слияние следует приветствовать. Но благо это не должно образовываться за счет других, ибо в таком случае оно имеет негативные последствия. Значит, Еврокомиссии предстоит каким-то образом способствовать слияниям, внимательно следя за предотвращением возникновения отрицательных последствий.

В целом Европейская комиссия относится к слияниям терпимо, стараясь в них объективно разобраться. Она, как правило, с готовностью рассматривает любые новые аргументы, возникающие у сторон, редко, но все же может занимать непреклонную отрицательную позицию. Так произошло, когда стало известно о готовящемся слиянии компаний «Аэроспатиаль» и «Але- ния и Де Авилланд», что вело к монополии производства небольших пассажирских самолетов (20— 70 мест). Тогда Европейская комиссия приняла решение, запрещающее такое слияние. Компании пытались протестовать, ссылаясь на то, что неверно был определен «соответствующий рынок». Он якобы должен был охватывать и другие типы самолетов. Комиссия осталась непреклонной, даже не стала пересматривать дело. Обращения в Суд сообщества не последовало. Из этого можно заключить, что сами компании далеко не были уверены в правомерности своих действий.

В заключение этой сложной темы представляется полезным ознакомиться с двумя делами, рассмотренными в Европейской комиссии, а затем и в Суде сообщества. 1.

Дело 27/76 «Юнайтед Брэнде против Европейской комиссии»1. Выше уже упоминалось дело, связанное с американской компанией «Юнайтед Брэнде», ко-! торая, по сути, является мощной торговой группой, продающей бананы по всему миру. В рамках ЕЭС ей в середине 70-х гг. принадлежало порядка 40% бананового рынка. Но сила компании не в горизонтальном ох вате рынка, а в ее вертикальной структуре: она имела плантации по выращиванию бананов, мощности для их хранения и перевозки, крупную торговую сеть, а главное — достаточный финансовый капитал. Иными словами, на мировых рынках фирма могла позволить себе быть независимой. А это, как известно, основное условие признания ее монопольного (господствующего) положения на рынке. Но известно и другое: само по себе монопольное положение не является криминалом. Противоправно злоупотребление таким положением.

Многочисленные обвинения европейских конкурентов «Юнайтед Брэнде» Европейская комиссия свела к четырем основным. Компания: 1)

запретила своим агентам продавать зеленые бананы, что объективно вело к фрагментации рынка; 2)

ввела разные цены для разных государств ЕЭС, причем эта разница достигала 100%; 3)

манипулировала ценами на бананы в Германии, Дании, Бельгии, Нидерландах и Люксембурге, нанося этим ущерб своим конкурентам; 4)

в течение почти двух лет отказывалась поставлять бананы одному из своих главных клиентов в Дании.

Европейская комиссия признала обвинения в адрес «Юнайтед Брэнде» обоснованными, обязала компанию прекратить подобного рода действия на территории ЕЭС и наложила на нее штраф 1 млн ЭКЮ.

«Юнайтед Брэнде» апеллировала в Суд сообщества, потребовав отмены решения Еврокомиссии в соответствии со ст. 173 Договора о ЕЭС. Адвокаты компании указывали, что Комиссия якобы неоправданно сузила понятие «соответствующий рынок», ведя речь только о рынке бананов. Следовало бы, по их мнению, принять во внимание весь рынок свежих фруктов.

Суд сообщества не согласился с аргументами адвокатов, указывая на тот факт, что бананы как фрукты не могут быть заменены европейскими производителями, что весь этот товар завозной, а значит, он как таковой составляет основу отдельного рынка.

В то же время Суд сообщества не поддержал Еврокомиссию в вопросе о ценах на бананы, поскольку считал, что Еврокомиссия «могла хотя бы запросить у компании, во что ей обходится выращивание и доставка бананов в Европу».

В целом Суд согласился с решением Еврокомиссии, он тоже критиковал торговую политику компании, но сумму штрафа, наложенную на нее Ёврокомиссией, снизил до 850 тыс. ЭКЮ. С учетом, правда, расходов на судопроизводство, которые прошли за счет компании, получается, что «Юнайтед Брэнде», по сути, ничего не выиграла.

Поучительным здесь является не только существо дела, но и то, что к ответу была привлечена американская, т. е. иностранная, компания. И это следует иметь в виду тем иностранным компаниям, в том числе российским, которые намерены осуществлять торговые операции на рынках ЕС, где очень легко попасть в уязвимое положение, если не иметь четкого представления о правопорядке Европейского Союза. Необходимо всегда помнить, что, работая на данном рынке, подпадаешь под действие сразу двух правопо- рядков: национального и союзного, а значит, и что-то нарушить там легче. 2.

Дело 58/64 «Констэн» и «Грундиг» против Европейской комиссии1. Дело весьма поучительное разными аспектами и прежде всего — историческим, поскольку в этом деле хорошо просматривается значимость западноевропейского процесса интеграции для упорядочения рыночных отношений.

Рыночные отношения в принципе имеют две особенности. Если их не упорядочить со стороны государ - ства, то они могут превратиться в отношения своего рода мафиозные: рынок будет поделен между отдельными ведущими группами, место конкуренции займет сговор, и это затормозит экономическое развитие. Если же их упорядочить чрезмерно, т. е. фактически поставить под контроль государства, — тоже плохо: ликвидируются рыночные стимулы экономического раз вития. Необходим компромисс, каковым и явился Римский договор 1957 г. Компромиссный характер этого Договора проявляется в том, что формулировки его статей достаточно общие, а механизм их реализации в лице институтов ЕЭС — весьма конкретный.

Рассматриваемое дело заключалось в следующем. Две фирмы — французская «Констэн» и западногерманская «Грундиг» — заключили в 1957 г. между собой соглашение о закреплении за ними определенных рынков.

«Констэн» являлась ведущей оптовой фирмой по продаже электротоваров, а «Грундиг» — известный производитель таких товаров.

Соглашение между ними предусматривало следующее: «Грундиг» обязуется не поставлять свою продукцию иным французским торговым фирмам, кроме «Констэн», и, вступая в сделки с иностранными фирмами, включать в контракт положение, что они не будут поставлять электротовары фирмы «Грундиг» на рынок Франции. Со своей стороны «Констэн» обязалась приобретать электротовары только у фирмы «Грундиг» и не продавать их за пределами Франции. Все означенные товары должны были нести торговую марку «ГИНТ», что означало сокращение от «Грундиг Интернэшнл».

Отметим, что соглашение между фирмами было заключено в начале 1957 г., т. е. фактически за год до вступления в силу Римского договора и создания ЕЭС.

Уже после создания ЕЭС, в 1962 г., Совет министров принял постановление № 17, относящееся к действиям, направленным на ограничение конкуренции. В нем фактически предусматривались механизм и процедура применения ст. 85 и 86 Римского договора. К тому же содержалось требование о регистрации межфирменных соглашений с иностранным элементом в Европейской комиссии.

К 1962 г. обнаружилось, что некоторые конкуренты фирмы «Констэн» завозили и продавали во Франции товары фирмы «Грундиг». По этим фактам «Кон- стэн» возбуждала дела во французских судах. Но если раньше, до принятия упомянутого постановления, она их выигрывала, то теперь ее конкуренты стали ссылаться на новые правовые акты ЕЭС. Последовали обращения в Европейскую комиссию, которая пришла к заключению, что соглашение между «Констэн» и «Грундиг» нарушает ст. 85 (1) Римского договора. В частности, этим двум фирмам было указано, что они не могут препятствовать другим фирмам-конкурентам приобретать товары фирмы «Грундиг» и продавать их на французских рынках.

Как известно, ст. 85 (1) запрещает любые договоренности (соглашения), которые способны усложнить торговлю между государствами — членами ЕЭС и которые ставят целью или имеют результатом «предотвращение, ограничение или нарушение конкуренции в рамках общего рынка».

«Констэн» и «Грундиг», применив ст. 173 Договора о ЕЭС, возбудили дело в Суде сообщества. Адвокаты фирм требовали отмены решения Европейской комиссии, выдвинув при этом довольно интересные аргументы.

Так, в частности, они настаивали на том, что в ст. 85 (1) Римского договора речь якобы идет о договоренностях (соглашениях) между фирмами-конкурен- тами. А упомянутые фирмы таковыми не только не являются, но и взаимно друг друга дополняют.

Далее, по их мнению, Римский договор говорит о «затруднении» торговли, но именно этого не произошло: договоренность «Констэн» и «Грундиг» укрепила позиции последнего, сделала его способным успешно конкурировать, но не затронула позиции фирм-конкурентов, последние вольны производить и продавать товары по своему усмотрению. «Грундиг» же распоряжается только своей продукцией. По логике адвокатов, объем производства электротоваров и их продажи в пределах ЕЭС может даже возрасти. Также фирма «Констэн» зарегистрировала торговую марку «ГИНТ» во Франции и в силу этого обладает монополией на продажу товаров с этой маркой.

Заключение Суда сообщества было негативным. В ответ было заявлено, что по смыслу Римского договора совсем неважно, между какими фирмами могут заключаться договоренности — по горизонтали (между конкурентами) или по вертикали (взаимодополняющими). В ст. 85 (1) Римского договора говорится о договоренностях, нарушающих конкуренцию в определенном секторе экономики. Важен не характер договоренности, а ее конечный результат для торговых отношений между государствами-членами.

В ответе на второй документ подчеркивалось, что существенным является не конъюнктурное увеличение или снижение фактического объема производства или продажи продукции, а возможность «представить угрозу, прямую или косвенную, действительную или потенциальную, для свободы торговли между государствами — членами ЕЭС». Был подчеркнут также тот факт, что «Констэн» весьма конкретно пытается помешать своим конкурентам завозить и продавать во Франции товары фирмы «Грундиг».

И, наконец, относительно торгового знака было сказано, что последний дает преимущества самим фактом своего присутствия на товаре, гарантируя истинность его происхождения. Однако он не может и не должен служить средством ограничения свободы торговли внутри ЕЭС, как это пытается сделать фирма «Констэн». Поскольку признается согласно ст. 85 (1) Римского договора недействительность соглашения между фирмами, не может иметь никакого значения наличие или отсутствие на продукции фирмы торгового знака.

Интересным в указанном деле представляется взятый и провозглашенный Европейской комиссией и Судом сообщества стратегический курс на приоритетное обеспечение свободы торговых отношений между государствами — членами ЕЭС, в том числе за счет широкого толкования статей Римского договора. Здесь уме стно отметить, что помимо германской и французской сторон — участников процесса, итальянское правительство также выступило в пользу того, что Римский договор имеет в виду не вообще договоренности, а только договоренности между конкурентами.

И действительно, можно было бы вполне обоснованно считать, что в статье, говорящей о недопустимости ограничения конкуренции, речь идет о возможности сговора между какими-то отдельными конкурентами, что представляется логичным. Но институты ЕЭС пошли дальше и, как показала жизнь, сделали правильно. Они имели в виду не промежуточный, а конечный результат.

Вообще нельзя не признать очень важный характер раздела союзного права, относящегося к недопущению ограничения конкуренции и злоупотреблению господствующим (монопольным) положением. Ведь сговор между фирмами, преследующий чисто материальные выгоды сговаривающихся сторон, по сути, противоправен, поскольку направлен не только против конкурентов, но и против интересов общества. Если сделки подобного рода не пресекать самым решительным образом, то скоро рынок будет поделен между отдельными монополистами и будет являть собой типичную криминальную структуру.

Несомненно, что архитекторы ЕЭС, имея большой опыт работы и жизни в условиях капиталистической системы, хорошо это себе представляли, поэтому и предложили заложить в основы ЕЭС такие механизмы правового регулирования, которые смогли в значительной мере такую угрозу нейтрализовать.

Если, кстати, нечто подобное не предусмотреть (в силу отсутствия опыта или по иным причинам), то получается то, что мы имеем сейчас в России, — монополизм государства оказался заменен монополизмом отдельных группировок. А подобное явление на рынке сказывается и на производственной сфере, и в итоге — на социальном положении широких масс.