Глава 1. О соотношении национальных и гражданских ценностей в идеологии и ориентациях интеллигенции: пример российских республик
Теоретические проблемы соотношения национализма и гражданского общества стали более оживленно обсуждаться мировой научной общественностью и политиками после начала национальных движений в Советском Союзе и в связи с образованием независимых государств на месте бывшего СССР, СФРЮ, Чехословакии. И, поскольку идут дискуссии, а общих подходов в понимании возможностей сочетания национализма и демократии пока не намечается, рассмотрение конкретного исторического опыта на части постсоветского пространства, видимо, может быть полезным. Национализм, в данном случае, понимается не как представление о превосходстве одной этнической общности над другой, также нежелание межэтнического общения ( эксклю- зивизм) и соответствующие действия, а как стремление к собственной государственности, идеология и ориентация, направленная на сохранение и развитие своего народа. Мы считаем важным отойти от априорного оценочного подхода к национализму и сосредоточиться на анализе его реального содержания, продолжив этим обсуждение и вопроса о совместимости демократизации и национализма. В мировой науке, особенно в условиях межэтнических конфликтов, ряд исследователей: Дж. Ст. Милль, А. Рабуш- ка и К. Шепели - утверждали невозможность построения демократии в этнически плюралистических обществах, другие: М. Линд или Д. Горовиц - ставят вопрос о поддержке национального самоопределения в зависимость от того, либеральный ли это национализм или антилиберальный, соответствует ли он маркам цивилизованности; наконец, третьи, подобно А. Лийхарту, считали, что этнически плюралистические общества могут быть демократизированы, предлагают модели демократизации, сочетающие принципы гражданского общества и этнонациональные интересы. (1) В данной работе предпринята попытка. 1 исследовать роль интеллигенции в формировании Идеологии национализма, определить степень участия групп интеллигенции в этнической мобилизации; 2. рассмотреть соотношение национальных интересов и гражданских ценностей в идеологии и личностных ориентациях. интеллигенции в условиях трансформации тоталитарного общества; 3. выявить специфику и роль элиты в республиках в сравнении с элитой Центра. Формирование идей национализма и гражданского общества изучалось через анализ журналов, прессы, документов национально-патриотических объединений (2). Личностные ценности и ориентации интеллигенции, распространение в ее среде идей национализма и демократии изучались с помощью социологических опросов и метода свободного интервью с лидерами национальных движений и экспертами. Для изучения ориентаций и ценностей национализма у нерусских народов в условиях трансформации Российского обществу мы будем преимущественно использовать материалы- по двум республикам: Татарстану и Северной Осетии - Алании. Первой - потому что здесь наиболее очевТадно был выражен конституционный конфликт республики и Федерального центра, национальное движение за государственный суверенитет здесь было идеологически и политически наиболее оформленным в сравнении с другими республиками России. Автор ю№ла возможность изучать этнические процессы здесь и раньше, участвуя в социологических исследованиях в 1967- 1968 и затем 1989-1990 годы. Другая республика - Северная Осетия (с 1994 г. - Алания) - это район насильственного территориального конфликта, где Можно было ожидмь оборонных или агрессивных идеологам и наиболее острых форм цнтолерантности. В каждой из республик выборочная совокушюсть для социологических опросов составляла 1000. Этот объем выбор: ки, определяющий величину, случайной погрешности, обеспечивает точность данных, при которой эта величина колеблется в пределах 4-5%. В исследованиях была применена многоступенчатая стратифицированная выборка, процедура которой сводилась к. тому, что на основе статистического описания единиц на соответствующей ступени производится многомерная классификация данных единиц, а затем определение объектов репрезентации, под которыми понимаются различные локальные общности, включающие в'себя элементы. выборочной совокупности. В данном случае был применен 3-ступенчатый отбор, когда на 1-й ступени отбирались поселения, столицы, крупные и мелкие города, села; на 2-й - избирательные участки; на 3-й - респонденты. Основу выборки составили данные Всесоюзной переписи населения 1989 г. по численности, половозрастному составу населения каждой титульной национальности и русских в республиках; экспертные оценки степени этнической конфликтности зон, отдельных поселений; а также списки избирателей. (3) Опрос осуществлялся по программе Межреспубликанского проекта "Посткоммунистический национализм, этническая идентичность и регулирование конфликтов в Российской Федерации", реализованного сектором социально - психологических проблем межэтнических отношений Института этнологии и антропологии РАН и учеными Татарстана и Северной Осетии. (Руководитель проекта Л.М. Дробижева) (4) В эрм исследовании нами, в связи с работой над темой по национальным ориентациям интеллигенции, были включены вопросы, фиксирующие этнополитические установки интеллигенции. В Татарстане и Северной Осетии интеллигенция: руководители предприятий и подразделений и специалисты, Г.е! те, кто работает на должностях, требующих высшего и среднего специального образования - составили 33-36% респондентов, т.е. практически одну треть. Кроме того автором были проведены свободные интервью по проблемам суверенитета с представителями политической, административной, научной и художественно-творческой эли- • ты республик. Отбор лидеров, с которыми автором были проведены свободные интервью (30 человек в каэадой республике), определился на основе списка лиц, которых называли респонденты во время массового опроса, отвечая на вопрос "Вы лично, как татарин (осетин), на кого более всего можете рассчитыва+ь в защите Ваших интересов?". Затем контрольно этот список предлагался экспертам: 1. из правительственных учреждений; 2. из оппозиционных партий, движений; 3. специалистам в области межэтнических отношений и, соответственно, корректировался. Если эксперты всех трех групп дополняли список каким-то лидером, то он вводился в число интервьюируемых. Таким образом, объектом исследования были две группы интеллигенции. Первая - продвинутая часть общества, кото1 рая выполняет инструментальную роль в обществе ( преподаватель - учит, врач - лечит и т.д.). Эту группу называют еще социальной элитой, функция которой - передача повседневных образцов поведения-. Далее мы будем называть ее просто интеллигенцией. Вторая группа - это лидерствующая группа интеллектуалов, те, кто вырабатывает идеи, демонстрирует их, мобилизует вокруг них. Эту группу интеллигенции мы называем интеллектуалами. В нашем исследовании они были представлены группой лидеров. Обе группы интеллигенции не изолированы, а, наоборот, взаимосвязаны. Идеи, озвученные лидерами, находят распространение благодаря тому, что работники средств массовой информации тиражируют и транслируют их; артисты, поэты, писатели, художники эмоционально освещают их; учителя, преподаватели вузов распространяют их в процессе обучения. 30 Руководители предприятий, инженеры, врачи, следуя таким идеям, становятся их повседневными передатчиками, благодаря своей функции ‘образца действия" для окружающих. Уже опыт бывших союзных республик СССР в 1988-1991 годах показал значение наличия собственных, хорошо подготовленных профессионалов для реализации идей национализма как " политической крыши". Политологи, экономисты, социологи, этнологи Эстонии, имевшие современный уровень знаний и опыт международного общения, задавали тон в разработке вдей и способов их осуществления. В случаях прямого копирования их опыта далеко не всегда удавалось избегать деструктивных последствий. В Республиках Российской Федерации наиболее значимым генератором идей национализма выступала татарская интеллигенция. Имело значение, конечно, не только ее весомое представительство, но и историческое прошлое ее деятельности. Очень давней традицией среди татар было поддержание интеллектуалами исторического самосознания, в котором акцентировались элементы государственной самостоятельности в прошлом, “протяженность" нации в истории. Одним из почитаемых и теперь ученых в Татарстане называют Ш. Марджани (1818-1889), его, кстати, часто упоминали и респонденты во время опросов, называя среди наиболее выдающихся деятелей народа (5). Ему принадлежит заслуга создания первой современной истории казанских татар. Именно он отстаивал этноним "татары'' для установления исторической преемственности между волго-уральскими татарами через Казанское Ханство и Золотую Орду с волжскими булгарами. Татары хорошо помнят о своей государственности в прошлом - Булгарском Ханстве, Золотой Орде, Казанском Ханстве. Они часто обращались к развитию общественной мысли начала XX в (6). На основе исторической традиции татары и до начала перестройки ставили вопрос о поднятии статуса республики(7). Поэтому активный всплеск национального движения именно в Татарстане а конце восьмидесятых - начале девяностых годов для тех, кто знал ситуацию в республике, не был неожиданным. При естественном своеобразии у каждого народа в развитии идеологии национализма в Татарстане было много общих черт, характерных и для других титульных этносов республик Российской Федерации В работах политологов, историков, выступлениях ученых, общественных деятелей в прессе, на собраниях, съездах общественных движений, в их документах, прежде всего Всета- тарского общественного центра (ВТОЦ, образован в 1989 г.), постоянной идеей было повышение государственною статуса, впоследствии государственной самостоятельности, Татарстана. На 1-м же съезде при участии 586 делегатов (из 32 городов тогда СССР), большинство которых было из среды интеллигенции (82,6% всех делегатов), рассматривался вопрос "О статусе Татарской республики". В программе движения задачей выдвигалось "достижение Татарстаном статуса союзной республики". (8) 30 августа 1990 г. в республике была принята "Декларация о государственном суверенитете Татарской ССР". В 1992 г. в Татарстане была принята Конституция, в которой записано: "Республика Татарстан - суверенное государство, субъект международного права, ассоциированное с Российской Федерацией - Россией" Ряд положений Конституции Татарстана расходится с положениями Новой Конституции Российской Федерации 1993г. Как компромиссный вариант отношений РФ с этой республикой, в 1994 г., как известно, подписан Договор между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Республики Татарстан. В нем говорится, что Договор подписан на основе Конституции Российской Федерации и Конституции Республики Татарстан. В интервью, которое нам •любезно дал Президент Татарстана Минтимер Шарипович Шаймиев, он повторил слова, которые он 'говорил и ранее: "Куда же мы уйдем". Но в то же время он подчеркнул, что видит свою ответственность перед народом в том, чтобы осуществлять Конституцию Татарстана. Лидеры политической элиты и сейчас проводят идеологию особого государственного статуса Татарстана. "Ближайшей аналогией такого статуса, - пишет Государственный Советник р.С. Хакимов, - является ПуэртоРико, чьи отношения с США закреплены в Билле о долгосрочном Союзе (1975 г.). Однако, трактовка вопроса*обеспечения безопасности в пост- имперский период имеет свою специфику...".(9) P.C. Хакимов полагает, что ассоциированные отношения могут быть тем способом, который позволит перейти от империи к федерализму "не нарушая при этом территориальной целостности государства". (10) Апелляция к международной общественности была практически повсеместной. У татар моделирование выхода на международную арену впервые появилось во вторйй программе ВТОЦ в 1991 г. (раздел V - "Место татарской нации в историческом процессе", раздел X - "Консолидация тюркских народов"). Одним из способов выхода на международную поддержку этническая интеллигенция видит в развитии контактов и мобилизации поддержки со стороны своей зарубежной диаспоры. Татарстан активно апеллировал к Всемирному Тюркологическому Конгрессу, Всемирному конгрессу татар. И так было в других республиках. В Калмыкии, используя празднование почитаемого эпоса "Джангар", в 1990 г создали общество по сотрудничеству с соотечественниками за рубежом "Хальмг Тангч". Такие общества созданы и в других республиках. Идея самостоятельного выхода на международное сообщество и утверждения этим шагом своей государственности реализуется и якутской элитой, президентом республики Саха (Якутия) Михаилом Ефимовичем Николаевым: "...Вполне назрела важная практическая задача межгосударственного сотрудничества стран Арктического бассейна". Якутия берет на себя роль филиала "Северного Форума" - международной организации, которая предоставляет народам Арктики коллективную международную трибуну через ООН (11). Идея своей государственности как важнейшей ценности этноса утверждалась в республиках, естественно, с разной силой, интенсивностью и в разных формах. В Северной Осетии, на примере которой мы также иллюстрируем этнические ценности и ориентации интеллигенции, идея государственности разрабатывалась не в конфронтации с Центром, как во мцигих других республиках, а для обоснования претензий на исконность проживания на данной территории и для аргументации территориальных притязаний. С этой целью историками и этнологами обосновывалась историческая связь осетин с аланами, что позволяло удрев- нить государственность осетин не менее, чем до Х1-ХП века, и апеллировать к аргументам исконности принадлежности территории Южной Осетии, оспариваемой теперь Грузией, и Пригородного района, оспариваемого ингушами. Обоснование принадлежности территории Южной Осетии Северо-Осетинскому государству стало доминирующей консолидирующей идеей общества "Север-Юг". В то время как среди простых осетин в 1993-1994 г. рос критический настрой по отношению к южноосетинским беженцам, которые не всегда готовы были вернуться в Южную Осетию и трудиться, общество "Север-Юг" продолжало искать политическую нишу для реализации своих идей. Правящая политическая элита Северной Осетии в значительной мере, особенно в самом верхнем своем эшелоне, сохранилась от доперестроечного времени, и она не стимулировала идеи политического суверенитета, демонстрировала свою пророссийскую позицию. Антироссийский козырь она использовала только тогда, когда политическое руководство России вставало на сторону ингушей. Однако, представительная и исполнительная власть понимала опасность того, что этнообьединительные идеи осетин останутся у оппозиционных сил. Судя по нашим интервью с лидерами, идеи объединения осетин на основе "удревления" государства через доказатель- 34 ство связи с аланами, которые создали мощное государство на Кавказе, приняли христианство и пережили монголотатарское нашествие, - развивались историками и этнологами не только поддерживающими Президента, но и оппозиционными силами. "Единственные прямые потомки гордых алан, сумевшие сохранить язык, культуру, традиции - современные осетины", - утверждают организаторы экспедиции "Дорога Алан" из Института гуманитарных исследований во Владикавказе (столице Северной Осетии). Адаптируя эту идею, парламент, заручившись поддержкой Президента, вынес решение вместе с принятием новой Конституции в конце 1994 г. именовать впредь республику Северная Осетия - Аланией. Новая Конституция Алании во всех основных положениях соответствует Российской Конституции. Но это не означает, что интеллектуалы не желают реального -федерализма. Судя по интервью с лидерами, мы можем констатировать, что в большинстве интервью в гой или иной форме выражались идеи необходимости реального суверенитета, прежде всего, для решения проблем, связанных с ингушским конфликтом. Об этом говорили и А.Хамицев - главный редактор Радиокомитета, и С.Кесаев - в 1994 г председатель Комитета по законодательной и общественной безопасности Верховного Совета, и Г. Кантемиров - Министр МВД Республики, и. Д. Габичев - председатель Народной партии, и другие. Особенность выдвижения и реализации идеологемы собственной государственности как центральной в национализме была в том, что она не могла быть демонстрируемой открыто на всем протяжении посгготалитарного времени. В первый период, который теперь мы иногда называем "разумной перестройкой", и речи не могло еще идти об открытом провозглашении независимости даже в союзных республиках. Поэтому даже в Эстонии первыми выдвигались задачи полити- чески-нейтральные: экологической безопасности, возрождения культуры, в первую очередь - языка. О государственности речь шла лишь в плане осуществления федерализма, хозяйственной самостоятельности. Только потом появились утверждения, что для культурного возрождения нужна своя реальная государственность. То же происхбдило и в республиках Российской Федерации. В 1988-1989 годах, в период идеологической мобилизации, доминирующими были идеи ущерба своего языка, культуры. На первых общегородских собраниях татарской общественности осенью 1988 г., где присутствовало до 800 человек, именно этим проблемам были посвящены аналитические доклады. .Татарская исследовательница Л. Сагитова осуществила качественно-количественный анализ публикаций с этническим звучанием журнала "Идель" за 1989/90 гг. Оказалось, что тематика, связанная с культурой: охрана национальных памятников культуры, проблемы оздоровления нравственности, морали, возвращение ислама, культурного наследия, национальных символов - обсуждалась в журнале наиболее часто (44 раза). К этому надо прибавить 15 обсуждений проблем языка. Таким образом, всего почти 60. Для сравнения скажем, что социально-экономическое положение как национальная проблема обсуждалось 17 раз, права человека.- 2 раза. Проблема языка, его знания и функционального использования в Татарстане обсуждалась как одна из самых болезненных. В Северной Осетии интеллигенцией она так остро не осознавалась, возможно, в силу концентрации этнических интересов вокруг территории и безопасности со стороны ин- 1ушей. Татарская же интеллигенция, выдвинув идеи полной реализации возможностей его функционального развития, поднятия престижа своего языка, обсуждала ее постоянно. Л. Сагитова утверждает, что по частоте звучания тема татарского языка делит первое место с темой суверенитета, национальной независимости. Вокруг этой темы обсуждались проблемы трудности организации татарских классов и школ, преподавательских кадров, обучения на языке в вузах и, отсюда, желания родителей обучать детей на татарском в связи с возможностями продолжения образования. (12) Как можьо судить по прессе, интенсивность появления эт- ноконсолидирующих материалов, в том числе с культурной, языковой, религиозной тематикой, зависела от событий, происходящих в России и в каждой из республик. В такие месяцы, как май 1993 г., когда происходило Конституционное совещание в Москве (т.е. остро стояли вопросы статуса республик), и октябрь-ноябрь 1993 г., когда противостояние Президентской, исполнительной власти и представительной - в лице Верховного Совета - достигло апогея, а Президент заявил о передаче вопроса о принятии Новой Конституции на референдум без обсуждения с республиками, в газетах республик этнозащитная, этноконсолидационная информация, в том числе через тематику родной культуры, языка, достигла пысших пределов. Например, в “Известиях Татарстана" тема языковых, культурных интересов татарского народа проходила 77 раз. В мае эта тема звучала в каждой 8-й публикации, в ноябре чаще, чем в каждой 2-й В феврале 1994 г., в период подготовки и подписания Договора между государственными органами Российской Федерации и Республики Татарстан, в "Известиях Татарстана" почти каждая 2-я публикация была с консолидирующей этио- республиканской информацией (т.е. там, где упоминаются интересы татар или граждан республики). С точки зрения сюжетного доминирования информации с этнической окраской в 1993-1994 гг. в газетах Татарстана и Северной Осетии этнокультурная, языковая тематика шла на первом месте, а государственническая, связанная с укреплением суверенитета в’ политическом, экономическом отношении, - на втором. (Подсчет осуществлен на основании кон- тент-анализа газет "Известия Татарстана" и "Северная Осетия” за май, октябрь, ноябрь 1993 г., а также за три месяца 1994 года В.К. Мальковой). Связано это было, видимо, с тем, что пресса в республиках была все же достаточно контролируемой со стороны правительства, и идеи суверенитета больше обсуждались за закрытыми дверями, в то время как идеи культурного возрождения, также как защита экологии, воспроизводства населения, были более легальными, и от крыто "озвучивались" прессой. Именно в период идеологической мобилизации пересматривается значимость этнокультурных связей во имя политических целей. Вместо традиционного подчеркивания в прошлом значимости связей с русской культурой теперь часть татарской, башкирской, чеченской интеллигенции декларирует дистанцированность от нее, в известной мере, этноисторическую углубленность и перспективность контактов с тюрко - мусульманской культурой; часть удмуртской, мордовской - с финно - угорской; калмыцкой - с культурой тибетско - буддийской традиции. С другой стороны, в среде нерусской интеллигенции очевидно стал проявляться поиск других культур для активного взаимодействия. Одним из оснований выбора партнерства стала общая религия, историко-культурные связи прошлого. Впрочем, в поисках мусульманской общности или стимулировании единства на основе тибетско-буддийской традиции была и другая латентная мотивация - расширение группы солидарности. Другая тема - манкуртизм - стала отчетливо звучать в республиках Средней Азии, Казахстане, Татарстане. Она вполне сочеталась со стереотипами народа-жертвы и выводилась на значимость собственного политического руководства в рамках независимого государства или государства в федерации. Однако, как показывает опыт национальных движений в бывших союзных республиках и движений за национальное возрождение как среди нерусских народов России, так и среди самих русских, стереотип "жертвы" дает эффект лишь на начальных этапах этнической мобилизации. Длительное поддержание этого стереотипа в сознании народа может вести к деструктивным представлениям, а, возможно, и к апатии, неверию в свои силы. Поэтому, как правило, этнические лидеры используют "образ жертвы" для деятельной мотивации, чаще всего направляя ее на врага. И на следующем этапе, а иногда и почти одновременно, конструируется "образ врага" В Прибалтике это был образ оккупанта, на Украине - тоталитарного властителя, в ряде республик Кавказа, Татарстане, Саха (Якутии) - завоевателя. (15) Крайние из идеологов пытались вселить nt>< шисть. Известно, например, что в национальном движении Татарстана не только некоторые участники крайней националистической организации Иттифак, но и крайние из ВТОЦ пытались сформировать психологию "волков”. 3 Аглиуллин писал: "Борцов за свой язык, свое государство мы называем волками. Тех татар, кто на стороне сильных..., мы называем собаками. Волков немного, но они сильны духом... В национальном движении мы объединяем тех, у кого волчий дух". (16) Наиболее дальновидные интеллектуалы, осознающие интересы своего народа, в перспективе видят пагубность психологии вражды и ненависти. P.C. Хакимов, комментируя крайних, предупреждал: "...Ненависть, возникшая по отношению к внешним врагам, легко переносится на внутренние процессы и разъедает тело народа". (17) Естественно, оценка состояния собственного народа этническими лидерами для мобилизации вокруг идей необходимости своей государственности и развития культуры нигде не обходилась без противопоставления положению другого народа. В респуО тиках Российской Федерации нигде не доходило до ярлыков "оккупантов", как это было в государствах Прибалтики, но в другой форме "поиск врага" был. (18) В Татарстане и Северной Осетии обидных ярлыков рус ским не декларировали. Но Россия, представителями которой они себя чувствовали (по данным нашего исследования 36% русских чувствовали себя россиянами и 35% - россиянами и татарстанцами), критиковалась как имперская держава. Л.В. Сагитова, анализировавшая журнал "Идель" (за 1989-1990 гг.) и "Татарстан" (1991-1992 гг.), фиксировала обвинения Центра в несправедливом распределении доходов, разорении земель нефтяными промыслами, в массовом притоке нетатар ского населения (19). В Татарстане, к тому же, ущемляющим воспринималось русскими их определение как некоренного народа, который "появился в результате колонизации" (20). В Северной Осетии два обстоятельства препятствовали ан тирусским настроениям: во-первых, осетины видели в России и в русских защитников в противостоянии с ингушами и грузинами, и, во-вторых, в республике сохранялся режим без существенных изменений в сравнении с недавними ” социалистическими" временами, а тогда дружба с русскими считалась освещенной государством ценностью. В Татарстане властная элита тоже в немалой мере была из прошлого состава. Но были и другие ориентирующие обстоятельства. Русские в республике составляли почти половину населения. И мудрость правительственной и приправитель- ственной элиты была в том, чтобы не оттолкнуть местных русских, собрать их голоса при голосованиях на референдуме о независимости республики в 1992 г., во время выборов в Совет Федерации 1994 г. и одновременно не дать себя обвинить в недемократичное™, этноэгоизме. В Татарстане была выдвинута идеологема "Мы татарстан- цы". "Татарская нация в силу доверия другим этносам не стала пользоваться своим исключительным правом коренного народа на единоличное определение государственного статуса своей исторической родины, предоставила возможность участия в этом процессе всем народам, совместно с ними проживающим", - писали в газете "Суверенитет" А.Г. Махму- тов - председатель Демократического Движения " Суверенитет" и Г. Г. Муртазин - председатель Контрольной Комиссии этого движения. (20) Целая полоса газеты "Суверенитет" в сентябре 1993 г. была посвящена разработке этой концепции. Идеолог P.C. Хакимов поддержал В.А. Тишкова - экс- Председателя Государственного комитета по делам национальностей, выдвинувшего концепцию нация - граждане государства, объединившиеся в государственную общность. "Нация, - писал Хакимов, - складывается, как правило, из граждан различного этнического происхождения, но имеющих общие цели, нормы и.ценности, готовых добровольно подчиняться пЬрядку, установленному данным государством". (21) "Настройка" нового самосознания имела эффект не только в среде татар (в 1994 г. среди городских татар практически 60% уже твердо ощущали себя татарстанцами и еще 32% счи тали себя и татарстанцами и россиянами), но и в среде русских (среди последних "больше татарстанцами" считали себя 19%, а татарстанцами и россиянами - 35%). То, что татарским лидерам в условиях конституционного конфликта с Центром удавалось смягчать и даже преодолевать межэтническое противостояние в республике, действительно было их заслугой и реальным фактом для снятия обвинений в гиперэтничности, этноизоляционизме. Татарская элита видит возможность реализации своих надежд через федерализм. "Демократия и федерализм для полиэтнической России - синонимы. Одно невозможно без другого... Федерализация, с одной стороны, является способом решения " национального вопроса”, а с другой - обустройства русских, как этноса, на огромной географической территории" (22). Отметим, что республики с 1994 г. поддерживают предоставление и областям, и краям равных прав в экономике, социальной жизни, исходя из идей: больше прав субъектам - меньше останется у Центра. Одним из обвинений демократов Центра в адрес сепарирующихся татар было усиление в республике мусульманской религии, в которой видели опасность фундаментализма, эт- ноизоляционизма, несовместимого с демократией. Татарские лидеры не отрицали связи этничности с религией. Однако они акцентировали внимание на том, что в XIX в произошло реформирование ислама ("джидадизм"), вследствие чего он приобрел новые черты. На первое место в идеологии его выдвигаются личностные начала, и потому он стал "евроисламом" Другой аргумент у критиков национализма в доказательстве несовместимости его с демократией выдвижение на первое место прав этноса, национальных ценностей, а не прав человека. На приоритете прав человека, ущемленности их при-сохранении этнонациональных государств с приоритетностью титульного этноса настаивала демократическая интеллигенция в Центре. Защита прав человека была главным требованием демократически ориентированных оппозиционных рус ских организаций в республиках. Так, во время интервью с Владимиром Беляевым (лидером движения "Согласие") в Казани автор постоянно наблюдала, что вся защитная концепция употребления русского языка, сохранения русскими работы, социальной мобильности их детей обосновывалась приоритетностью именно прав человека (интервью полностью опубликовано в книге: "Говорят элиты республик Российской Федерации. 120 интервью Л. Дробижевой, М.1996.). Творцы же идеологии национализма титульных этносов республик рассматривали права народа как часть прав личности. (23) Крайние этнические радикалы, такие как лидер Иттифака в Татарстане Ф. Байрамова, открыто считают приоритетным право нации. Это видно и из документов этой организации, и из интервью с ней. В Северной Осетии такой последовательной и полной разработки идеологии национализма на было. Алания не только ориентирована на Россию, но, как мы уже писали, еще управляется доперестроечными способами. Здесь о проблемах демократизации вообще мало кто говорит открыто. Соотношение национализма и демократии в среде осетин может быть рассмотрено совсем в другой плоскости: насколько этническая нетерпимость (у осетин по отношению к ингушам и наоборот), проявляющаяся при защитном национализме, совместима с демократией, уважением прав человека, толерантностью. Из 30 интервью, взятых нами у лидеров в Северной Осетии, в пяти в той или иной форме звучала мысль о том, что с ингушскими беженцами вопрос надо как-то решать, но условием возвращения беженцев может быть только признание ингушским правительством и приезжающими беженцами права Осетии на спорные территории. Во всех остальных интервью присутствовала установка обвинения и непримиримости. Идеология защитного национализма позволяла стоящим у власти удерживать свое лидерство. Но состояние постоянной защитной этнической мобилизации, конечно, препятствовало общему процессу демократизации. В теоретические споры о соотношении национализма н дс мократии оклад может быть сделан за счет изучения массового общественного мнения, т.е. результатов деятельности идеологов национализма и его распространителей. Мы имеем возможность рассмотреть: 1. насколько идеология публичной элиты, о которой мы говорили, соответствовала мировоззрению и установкам социальной элиты, интеллигенции в целом; 2. каковы были итоги трансляции этих идей в более широкие слои общества. Базой такого рассмотрения послужили материалы проведенного в Татарстане и Северной Осетии весной-летом 1994 г. социологического исследования по проекту “ Посткоммуни- стический национализм, этническая идентичность и регулирование конфликтов в Российской Федерации". Анализировались, главным образом, материалы опросов городского населения, как наиболее социально и политически активной части общества. Идеи суверенитета, как политической ориентации, разделялись довольно широкими слоями и татарской, и осетинской интеллигенции (свыше 70%). Среди татар несколько больше поддерживались идеи экономического национализма и больше было сторонников суверенитета с правом выхода республик из состава Российской Федерации. В целом, в том же направлении шли различия во мнениях татарского и осетинского населения. Обратим внимание и на то, что ценности этнического ренессанса (возрождения культуры, языка) оказались более значимыми для татарской и осетинской интеллигенции, чем ценности модернизации (развитие экономики, широкая экономическая самостоятельность). В целом, эта тенденция характерна и для других социальных групп этих народов, только у интеллигенции она более выражена. Из материалов интервью с лидерами мы видели, что отступление от приверженности, лояльности к своему языку, культуре, потеря этнического лица активно осуждается в среде татарской элиты. Манкуртизм после публикаций Чингиза Айтматова и обсуждения этих проблем приобрел в Татарстане статус социального явления. Как рассказывала нам ученая из Татарстана Лидия Сагитова, люди, которые осуждают потерю этнического лица, употребляют выражения социального порицания: "манкурт-раб“, "люди без роду и племени", " утратившие связь поколений", "манкуръ - хуже русского". Прерыв межпоколенной трансляции культуры возмещался в условиях взрыва этничности демонстрируемыми признаками общности: внешне проявляемым поддержанием родства, осуждением смешанных браков, нетерпимостью к метисам. Хотя широкие масштабы эта нетерпимость не приобрела. Как и прежде, большинство татар предпочитало однонациональные браки (по данным исследования - 70% городских татар), но столько же допускало межэтническое общение по соседству и 61% - совместную работу в коллективах. Идеологи татарской национальной идеи подчеркивали, что и в общественной мысли периода подъема татарского национального движения в начале XX в. “национализм не имел ничего общего с изоляционизмом, чувством превосходства, тем более, вражды к другим народам". (24) Интересно, что у русской интеллигенции в республиках осознание потребности модернизации в сфере экономических отношений до одного процента совпала с татарской и практически одинакова с осетинской, но потребность в возрождении культуры осознается ниже и практически конкурирует с интересами в сфере трансформации экономики. (У русской интеллигенции в Татарстане соотношение этих выборов составило 49% и 45%, что при возможной ошибке выборки в 4-5% означает практически равное значение). При выборе личностно значимых проблем первостепенной важности на первое место у нерусской интеллигенции, так же как и у русской, и в целом у татар, осетин, русских в республиках, были поставлены проблемы первой жизненной необходимости: снижения-роста цен, безработицы, преступности. Но в оценке проблем, связанных с гражданскими ценностями (с обеспечением прав человека, свободы слова, печати) и ' этническими интересами (возрождением народа, его куль туры, языка), у русской интеллигенции и интеллигенции титульных этносов выявились различия. У татарской интеллигенции выше была значимость этнических проблем, а у русской - проблем гражданского общества. У татар первых и вторых выборов было 17% и 11%. У русских выборы вторых более, чем вдвое, превосходили первые. Возможно, более высокая значимость ценностей гражданского общества у русских была связана с опасениями ущемления их прав по этническому признаку. Но для Российских демократов в Центре эта ориентация была основанием опираться на русских в республиках, именно их считать своим электоратом на выборах. В развитии темпов и характера трансформационных процессов, так же как в создании и регулировании конфликтных ситуаций, роль у конкретных групп интеллигенции разная. Кто же и за что может быть в ответе? - Политологи, социологи, юристы, историки, философы и филологи формулируют идеи, создают программы национальных движений, партий или выступают идеологами властных структур, борющихся за самоопределение, суверенитет и независимость. - Художественная интеллигенция чаще пробуждает этнические нравственные чувства, дает эмоциональный фон распространяющимся идеям. - Другая группа интеллигенции - журналисты, телевизионщики - транслирует новые идеи на массовую аудиторию Учителя воспитывают на них молодое поколение. Именно на этом этапе - этнической мобилизации, на наш взгляд, проявляются в наибольшей мере ответственность интеллектуалов за последующее развитие конфликтов, за'возможность использовать их интеллектуальный потенциал в этом направлении, и, во-вторых, моральная готовность активно действующих персонажей минимизировать возможные деструктивные последствия. Другой этап высокой ответственности интеллектуалов - это период выдвижения вдей компромисса. На политической арене бывшего Союза мы наблюдали разные варианты готовности интеллектуалов и выдвинуть идеи, и развить диалоговый режим разрешения конфликтов. Главными дирижерами национального возрождения на государственном уровне в республиках РФ были лица из бывшей номенклатуры, правда, последней горбачевской волны. Этому несколько объяснений. Наиболее очевидно то, что действительно массовых национальных движений здесь, как правило, не было. Исключение составляли Татарстан, Чеченская республика и некоторые другие республики Северного Кавказа. За исключением упомянутых республик, интеллектуалы не- были мощно представлены в оппозиции. Там, где такие лидеры были, их быстро подключали к правительственным структурам, например, в Татарстане. Имело значение появление сильных Лидеров в правящих структурах республик - М. Шаймиева (Президент Татарстана), М. Николаева (Президент Саха-Якутии), М. Рахимова (Президент Башкортостана), В. Степанова (глава парламента Карелии). Все они легитимные лидеры, применившие тактику действия "в пределах возможного". Данные нашего исследования показали, что свыше половины татар и осетин доверяли властям своей республики (а общероссийской власти - 4%). Ответы на вопрос "Кто, с Вашей точки зрения, сейчас лучше выражает интересы Вашего народа?" показывают, что лидировали президенты республик Не стоит преувеличивать роль интеллектуальной элиты в разжигании институциональных и межгрупповых конфлик тов. На определенном этапе события выходят за пределы ее влияния и подчиняются логике коллективного поведения. Фрустрации, гиперпсихозы блокируют оптимальные решения. На этом этапе максимальная ответственность ложится на властную элиту и ее "скрытых советников", вплоть до " специалистов силовых действий". Круг их, как правило, узок, и они стоят вне общественного контроля. Лидеры же, пришедшие к власти на волне демократизации, оказались столь же неспособными к приостановке наси лия (Дудаев), как и руководители с номенклатурным прошлым (Галазов в Северной Осетии). Под впечатлением растущей аполитичности населения, успехов партии Жириновского, неспособности интеллектуалов противостоять этнической дискриминации многие стали говорить о кризисе интеллигенции. Другие считают, что процессы определяются атомизацией общества, которая способна снижать возможности влияния интеллектуалов на предотвращение или разрешение межэтнических напряжений и конфликтов. Основания для таких оценок, конечно, есть. Об этом говорит отсутствие более-менее массовых партий, невысокий рейтинг лидеров. На вопрос "Выражает ли сегодня интеллигенция интересы большинства народа?" в сентябре 1993 г. Всероссийский Центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) получил ответ значительного большинства опрошенных ; "Нет, не выражает". (25) Во время опросов по проекту " Посткоммунисгический национализм, этническая идентичность и регулирование конфликтов в РФ", респондентов просили назвать "выдающихся людей прошлого или настоящего в республиках, к которым Вы чувствуете симпатии и уважение". Лидеры из современной интеллектуальной российской элиты встречались, прямо скажем, нечасто, хотя средства массовой информации прикладывают немало усилий в создании их авторитета. В общероссийском масштабе все выгладит так - кризис, "имеющий отношение к глубинным пластам нашего исторического и культурного существования", в котором интеллигенции отводилась роль просветителя и хранителя культурных образцов, создателя ориентиров общественного развития. Ориентиры изменений оказались требующими корректировки, а возможности влияния интеллектуальной элиты на такую корректировку - неизмеримо более скромными в сравнении с иллюзиями, которые питала интеллигенция в период "разумной" перестройки. (26) Однако было бы очередным мифом распространение этого общего представления на всю территорию России. Во- первых, потому что модернизационньш процесс с существенно различающейся степенью интенсивности охватывал республики и регионы страны. Во-вторых, потому что инновационные импульсы приобретали здесь свои варианты, соответствующие культурным традициям народов. Разнообразие традиционализирующейся модернизации - это явление не только Российского, но и мирового масштаба. В одних культурах в легитимные лидеры попадали на какое-то время создатели идей, в других - традиционно почитаемые лица в родах, тейпах, джузах, в третьих - просто люди сильной воли или обладающие знаниями манипулирования в коридорах власти, выражающие давние чаяния народов Механизмы действия элит бывают скрытыми от "внешнего ока". В России, в частности, понимали, почему в Татарстане в декабре 1993 г. не голосовали за новую Конституцию Российской Федерации, но в марте большинство пришло голосовать за руководство республики при выборах в Совет Федерации, почему свободолюбивые чеченцы подчиняются тоталитарным методам Дудаева. В статье, посвященной некоторым общим проблемам ориентации элит в условиях национализма в трансформирующемся обществе, проанализировать все эти. особенности невозможно. Но нельзя не заметить, что констатируемые кризисные явления в интеллектуальной элите Центра не повторяются или по иному проявляются в республиках и поэтому усиливают значимость изучения разнообразия действий элитных групп. Решение проблемы совмещения демократии и национальных ценностей каждого народа остается индикатором потенциала либерализма в обществе как в республиках, так и в Центре. На институциональном уровне федерализм принимается ими как государственная форма, позволяющая совместить две важнейшие тенденции мирового развития: демократизацию и реализацию национальных идей. И, как известно, в России сейчас асимметричная Федерация, И республики, не подписывавшие Федеральный Договор (Татарстан, Чеченская республика), или подписавшие его при определенных 48 условиях (Башкортостан), имеют конституциональные основания строить федеративные отношения на основе Договоров между государственными органами Российской Федерации и государственными органами этих республик. Однако, также известно, что договорный процесс пошел шире. И, желая уравнять все субъекты Федерации, Федеральное правитель-, ство подписало сейчас уже 15 Договоров.. Вслед за Татарстанским договором последовало еще 8 республиканских и 7 - с другими субъектами Федерации. Договоры имели разную мотивацию и акцентацию. Первый Договор государственными органами Татарстана носил, прежде всего, политический характер, разрешив конституционный конфликт с этой республикой. Договоры с государственными органами Башкортостана и Саха (Якутия) имели, по преимуществу, экономическую акцентацию. Поддержка региональных властей была основной мотивацией при заключении договоров с государственными органами Кабардино-Балкарии и Северной Осетией-Аланией (в последнем преобладает геостратегическая акцептация - защита государственной и территориальной целостности республики, обеспечение государственной границы с Грузией отнесены к совместной компетенции). Договоры с областями и краями направлены *на поддержку тенденции к выравниванию их возможностей. Но асимметричность Российской Федерации и заключение договоров подвергается критике с двух сторон. Опросы, проводившиеся нами сразу после подписания Договора между государственными органами РФ и Татарстана, показали, что не менее 1/5 городского татарского населения не поддерживают подписание Договора, при том, что большинство (60% татар и 70% русских) одобряли этот акт. Некоторые представители татарской элиты считали Договор уступкой Центру. Но и в Центре, не смотря на понимание, что Договоры - это результат достижения компромиссов, время от времени проявляется тенденция уравнять все субъекты Федерации. Совершенно отчетливо эта тенденция проявилась во время парламентских слушаний-в Государственной Думе в апреле 1У96 г. Парламентарии считают, что договорный процесс должен быть направлен на реализацию конкретных проектов и программ субъектов Федерации и Центра. Ряд представителей республик оценивали позиции думских депутатов как зачеркивающие достигнутые соглашения в распределении власти и даже как реализацию идей "губернизации”. Таким образом, если бы передать договоры на ратификацию парламентов, то и в республиках, и в Центре они могли бы не пройти. Подписание их не от имени Федерации и Республик, а от имени их государственных органов был выходом, обеспечившим компромиссные решения. Гарантией их выступает верх правительственной элиты. От их мудрости сейчас зависит перспектива федеративных отношений, позволяющих реализовать соединение национально - республиканских и общероссийских интересов, ценностей гражданского общества и этнонациональных. Но именно развитие самого гражданского общества должно обеспечить более надежные основы компромиссных решений, позволивших избежать насильственных конфликтов. Примечания 1. Подробнее об этих дискуссиях см.: Дробижева Л.М.,. Аклаев A.B., Коротее- ва В.В., Солдатова T.V. Демократизация и образы национализма в Российской Федерации. М. 1996. гл.1. 2. Работа над темой осуществлялась при поддержке фонда Сороса. 3. Выборка рассчитана И.В. Субботиной. 4. Исследование осуществлено при поддержке фонда Д. и К. Маккартуров. 5. См. архив проекта "НИК” отдела этносоциологин института этнологии и антропологии РАН. 6. Амирханов Р. Татарская национальная идеология: история и современность. II Панорама Форум. 1996. N I (4). 7. Исхаков Д.М. Современное татарское национальное движение; подъем и кризис //Татарстан. 1993. N 8. С. 25-32. 8. Исхаков Д.М. Неформальные объединения в современном татарском обществе // Современные национальные процессы в республике Татарстан. Вып. 1. Казань. 1992: С.7.