Не исключено, что в разных регионах и городах России к числу экстремистов, играющих на национальных чувствах и тем самым разжигающих межнациональную рознь и тол- 324 кающих евин народы к конфронтации с другими народами, относят деятелей разной категории. В одних случаях - это политические лидеры, в других - чиновники из государственных структур, в третьих - писатели, поэты, художники, в четвертых, идеологи и руководители национальных движений, в пятых - любители решать наболевшие вопросы на митингах, пикетах, голодовках и прочих резких "движениял.”. К яркому примеру откровенной идеологии экстремиста и его этнополитической позиции обратилась, в частности, Л.М Дробижева, чтобы проиллюстрировать экстремизм той части идеологов национальных движений, которые, играя на национальных чувствах и одновременно подпитывая их, пытались это делать воспевая ненависть и поэтизируя деятельность борцов за свою национальную государственность "Борцов за свой язык, свое государство,- писал, например, один из участников ВТОЦ 3. Аглиуллин, мы называем волками. Тех татар, которые на стороне сильных... мы называем собаками. Волков немного, но они сильны духом... В национальном движении мы объединяем тех, у кого волчий дух" (18) . Не исключено, что имея в виду прежде всего деятельность подобных "волков”, представители опрошенной элитной интеллигенции указали Экстремистов в качестве виновников возникновения этнических конфликтов в г. Омске на 3-м месте среди "очень значимых" причин этноконфликтов, в г. Краснодаре и в Майкопе - на 4-м месте, а в г.Уфе - на 5-м месте. Таким образом, как показал опрос, роль экстремистов, эксплуатирующих национальные чувства, чтобы подталкивать народы к межэтнической конфронтации, адекватно отражена в нынешнем общественном мнении. Во всех четырех городах их разрушительная деятельность вошлгг в пятерку причин, подрывающих основы этнополитической стабильности. Вместе с тем выявились весьма серьезные различия в бытовании этого стереотипа в структуре представлений граждан различной национальности о реальных причинах этноконфликтов. Ближе всего в этом отношении были представления татарской и русской интеллигента! г. Уфы, в равной мере считавших "экстремизм" вторым по важности фактором возникновения межэтнических конфликтов. Незначительные своей численностью инонациональное™ отводили экстремизму 6-е место. Однако башкирская интеллигенция определила повинность экстремизма, как фактора возникновения межэтнических конфликтов, лишь на 11-м месте, в списке из 15 названных причин (см. табл. 7). Тут есть о чем подумать Угроза потери самобытности. В представлениях башкирской интеллигенции угроза потери национальной самобытности, как возможная причина возникновения межэтнических конфликтов, заняла третье место после депортаций народов и после нарушения прав нации на самоопределение. Угроза национальной самобытности вызывала еще более тревожное ощущение у татарской интеллигенции. В структуре ее представлений о конфликтах эта причина заняла первое место. Русские и инонациональное™ менее, чем башкиры и татары опасались проблем угрозы потери самобытности как причины межэтнических конфликтов. В ряду остальных причин угроза потери самобытности у них заняла восьмое место. Межрегиональные различия выглядели менее заметно, чем межнациональные. Разрыв между местами, которые заняла рассматриваемая причина в представлениях интеллигенции 4-х разных городов составил всего лишь три пункта (между Краснодаром и Уфой), в то время как между национальностями Уфы этот же разрыв составил 5 пунктов (между русскими и инонациональностями с одной стороны и башкирами - с другой (см. табл. 7). Сильнее, чем угроза национальной самобытности, разделяло национальные интеллигенции г. Уфы понимание в качестве причин межэтнических конфликтов несоблюдение права на самоопределение наций. Урожай собранных голосов среди башкир значительно отличается от совокупных представлений по этому вопросу среди интеллигенции остальных 326 национальностей. Разница в рангах, свидетельствующих о потенциальной опасности этой причины составила 9 пунктов между башкирами и инонациональностями. По мнению первых эта причина была второй по значимости и по важности, по мнению вторых - одиннадцатой. Русские и татары отвели этой причине соответственно десятое и восьмое места Межрегиональные различия в сравнении с межнациональными были весьма незначительными. Нарушение прав нации на самоопределение в целом по городам распределились следующим образом: в Уфе - восьмое место, в Омске, Краснодаре и Майкопе - десятое, (см. табл. 7). Таким образом, различное понимание прав на национальное самоопределение является для интеллигенции г. Уфы важным поляризующим фактором, серьезным источником межнационального противоречия между титульным и нетитульным населением. Не случайно именно в Уфе, а не в Омске, Краснодаре или Майкопе вышла, как бы в подтверждение этого вывода, специальная монография, посвященная именно этому противоречию. Соединительный союз и, которым академик Башкортостана Д.Ж Валеев соединил две концептуальные части своей книги ” Национальный суверенитет" и "Национальное возрождение" (19) вполне можно было бы заменить если не математическим, то логическим знаком равенства, и далее продолжить этот знак равенства к третьей части его теории, также вынесенной в название его книги - "борьба башкирского народа за самоопределение". Логику своего подхода исследователь выводит из трех сформулированных им " методологических парадигм": 1) признание самостоятельного статуса национальных интересов в структуре общественных интересов, 2) органическая взаимосвязанность национального суверенитета республикообразующего этноса и государственного суверенитета республики, 3) любая этническая общность имеет право на национальный и государственный суверенитет (20). Суть этой концепции; как уже указывалось выше, в том числе во вступительной статье, состоит, коротко говоря, в том, что из всего проживающего населения в республике Башкортостан только башкиры имеют право на национальное самоопределение в форме государственности башкирского народа. Всем остальным в этом праве отказано. Как видно, книга академика и мнение национальной интеллигенции совпадают. Они тесно ассоциированы друг с другом. Однако в отличие от интеллигенции сам Д.Ж. Валеев, как профессионал, прекрасно понимает "что всегда были и будут люди, считающие, что ориентации на национальный суверенитет неизбежно породят национализм и межэтнические конфликты" (21). Это признание, совпадающее с выводами нашего исследования о нарушении прав на национальное самоопределение, как источнике межэтнического противоречия, и как катализатора межэтнического конфликта, представляется весьма ценным. Если такое понимание в республике есть, можно надеяться, что противоречие и впредь не перерастет в конфликт.