Самый простой подход к определению черты бедности заключается в том, чтобы определить набор товаров («корзину»), обозначенный вектором х*, которые приобретаются по ценам р. Тогда формула примет вид:
(1 + h)p х*,
где h обозначает неэффективные расходы или потери, включающие также приобретение товаров, не входящих в список х*. Данный метод, собственно, был внедрен Раунтри. К примеру, дневной рацион для вторников включал у него овсяную кашу на завтрак, хлеб с сыром на обед и овощной суп на ужин. Тем же способом пользовался и Оршански, у которого вектор х* представлял собой требуемый набор продуктов питания, a h (= 2) — поправку для учета расходов на другие товары. Такой подход нередко называют «абсолютным» стандартом бедности в отличие от «относительного стандарта», соотносящего черту бедности со средним уровнем жизни. Примером последнего может служить предложение Фукса установить в США черту бедности на уровне половины доходов медианной семьи. Иногда считается, что абсолютный стандарт создает меньше проблем, чем относительный, он также в меньшей степени зависит от ценностных суждений.
Термин «абсолютный», однако, вряд ли может употребляться здесь в том же значении, что и в естественных науках, и существуют серьезные разногласия по поводу того, где же проходит черта бедности. В наибольшей степени это проявляется при применении концепции прав на минимальный доход, поскольку в данном случае определение минимального дохода является предметом общественного суждения. Однако проблемы возникают и с концепцией уровня жизни. Даже при определении необходимого набора продуктов питания, когда физиологические нормы, по идее, должны служить адекватной точкой отсчета, на самом деле оказывается непросто с точностью определить х*. Это связано с тем, что невозможно однозначно описать набор и количество продуктов, необходимых для выживания. Существует достаточно широкий интервал, в котором физиологическая эффективность снижается с уменьшением количества белков и калорий. Потребность в продуктах питания зависит от того, где человек живет и чем он занимается; тем самым этот уровень неодинаков для разных людей, а любые оценки носят вероятностный характер: при определенном уровне потребления существует некая вероятность того, что человек питается неадекватно своим потребностям. Даже если бы эти проблемы можно было решить, остается еще одна сложность, связанная с расхождением между рекомендациями экспертов и реальным потребительским поведением. Фактор h предназначен для отражения этого расхождения, но его значение зависит от субъективного суждения исследователя. Раунтри,
693
к примеру, включил в необходимый набор чай, который имеет очень низкую питательную ценность, но является традиционным элементом структуры потребления.
В случае когда речь идет о непродовольственных товарах, влияние оценок исследователя оказывается еще сильнее вне зависимости от того, стремимся ли мы включить непродовольственные товары в вектор х* или отражаем их потребление посредством мультипликатора Л. Например, методы Оршански критиковались за переоценку значения Л за счет соответствующей недооценки доли дохода, потраченного на покупку продуктов питания. С более фундаментальной точки зрения роль благ в определении черты бедности должна быть пересмотрена. Исследователи отметили роль благ, используемых в качестве ресурсов для «домашнего производства», при этом масштаб домашнего производства оказывается важнее расходов на приобретение товаров. Основываясь на этом, мы можем обозначить желаемый уровень производительной деятельности в домохозяйстве через г*, и если при этом известна матрица «затрат — выпуска» А, связывающая количество товаров, приобретаемых в качестве ресурсов, с уровнем домашнего производства, то необходимый объем расходов выглядит следующим образом:
У= (1 + ЩрА?.
Значение этого подхода состоит в том, что уровень бедности может измеряться в абсолютном выражении в том смысле, что вектор I* является фиксированным, но необходимый набор товаров может при этом меняться, поскольку матрица «затрат — выпуска» находится под влиянием процессов, происходящих в данном обществе. Если, например, мы берем вид производительной деятельности «посещение школы», то очевидно, что соответствующий спрос на одежду, книги, необходимые канцелярские принадлежности значительно отличается от того, который существовал сто лет назад. Это не означает, что между концепциями абсолютной и относительной оценки бедности нет четких разграничений. Принципиальное различие между ними состоит в том, что в первом случае мы рассматриваем вектор г* как фиксированный, а во втором считаем, что он находится под влиянием распространенного в обществе образа жизни и поведенческих моделей, как это сделал Таунсенд (Тохупвепа, 1979), который занимался изучением вопроса о том, в какой степени семьи могут разделять «стиль жизни данного общества».
Таким образом, понятие абсолютного фиксированного стандарта бедности, применимого ко всем общественным системам в любые времена, — это химера. Неочевидно также, что однажды установленная черта бедности может оставаться адекватной в течение длительного времени, пересматриваясь только в связи с изменениями индекса потребительских цен. В случае как абсолютного, так и относительного подхода приходится сталкиваться с проблемой субъективных оценок, и здесь можно отметить несколько подходов к ее решению. Существуют исследования, согласно которым официальные стандарты уровня
694
бедности воплощают в себе социальные ценности, что выглядит естественным в свете подхода, основанного на правах на минимальный доход и, по крайней мере, помогает количественно оценить успех мероприятий правительства. Существуют также работы, в которых черта бедности проводится на основе взглядов населения, выявленных в ходе обследований. В США в опросах Гэллапа (Gallup Poll) регулярно задавался один и тот же вопрос: «Какой минимальной суммой средств должна, по-вашему, обладать семья из четырех человек, чтобы прожить в вашей местности?» Подобного рода подходы приводят в результате к некоему набору уровней бедности, и достижение соглашения относительно единого уровня становится маловероятным. Вот почему существуют серьезные основания для того, чтобы в явном виде признать возникающие в данном случае трудности и перейти к использованию нескольких черт бедности. Это означает, что мы можем и не прийти к недвусмысленному выводу, — к примеру, может выясниться, что при использовании одной из черт бедности уровень бедности будет расти, а при использовании другой — нет, но это хотя бы поможет выйти из тупика. Аналогичным образом, проводя сравнения во времени, было бы целесообразно сравнивать данные 1950 г. с двумя альтернативами для 1980 г., одна из которых учитывала бы изменения индекса потребительских цен, а другая — реальных доходов. Тем самым мог бы быть получен «доверительный интервал» для оценок 1980 г.
До сих пор мы обсуждали черту бедности, как будто ее уровень представляет собой некое единое для всех значение, но семьи различного типа и размера заслуживают различного рассмотрения. В Великобритании, к примеру, выплаты социального характера для семейной пары приблизительно на 60% выше, чем для отдельно живущего человека. Соотношения между чертой бедности для семей различных типов обычно называют шкалой эквивалентности (equivalence scale). Однако, прежде чем определить шкалу эквивалентности, необходимо рассмотреть вопрос о выборе единицы исследования, и в этом случае различие между подходами с точки зрения уровня жизни и прав на доход приобретает особое значение. Принимая за основу концепцию прав на доход, мы сталкиваемся с тем, что эти права могут принадлежать только индивидам. Если же брать за единицу исследования семью из нескольких человек, то приходится иметь дело с внутрисемейными трансфертами, которые чрезвычайно трудно поддаются наблюдению и оценке. Семья выбирается в качестве единицы анализа при измерении бедности, так как считается, что многие из людей с нулевым заявленным денежным доходом располагают определенными ресурсами. Однако о распределении дохода внутри семьи известно недостаточно. Ясно, что было бы неверно рассматривать все семейные пары как имеющие права на равный общий доход. В соответствии с подходом, основанным на стандартах уровня жизни, логичным является выбор в качестве единицы анализа группы людей, у которых общее потребление. Это может быть домохозяйство, а не семья в узком смысле слова. Здесь учитывается также и факт, что на некоторые виды расходов приобретаются блага, которые в определенном смысле носят для членов семьи характер об
695
щественных. Однако и в этом случае внутри домохозяйства могут наблюдаться различия в уровне жизни между отдельными членами.
При определении шкалы эквивалентности для домохозяйств различного размера применяются несколько подходов. Для этой цели использовались, в частности, данные обследований, отражающие мнение индивидов относительно того, что необходимо для того, чтобы «свести концы с концами». Чаще исследователи пытались наблюдать за реальным поведением людей. Например, рассматривая какой-либо товар, который может потребляться только взрослыми (скажем, верхняя одежда для взрослых), можно выяснить уровень дохода, при котором семья с одним ребенком может достичь того же уровня потребления этого товара, что и бездетная семья. Подобный метод и другие более сложные его варианты широко обсуждались на протяжении длительного периода. Проблема здесь состоит в предположении, что предпочтения относительно рассматриваемого товара не зависят от состава семьи; на самом же деле рождение ребенка может означать, что родители меньше времени проводят вне дома и меньше тратят на одежду. При других методах, основанных на наблюдении потребительского поведения, возникают такие же проблемы для идентификации. На более фундаментальном уровне можно отметить, что этический статус шкалы эквивалентности весьма далек от ясности. Дело не только в том, что невозможно сделать вывод относительно уровня благосостояния для семей различного состава, но и в том, что с точки зрения общества лежащие в основе метода посылки могут нуждаться в пересмотре: например, оценка необходимого прожиточного минимума родителями может пересматриваться для того, чтобы в большей мере учесть интересы детей.