VI. HOMO ECONOMICUS В КОНСТИТУЦИОНАЛЬНОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ.
Конституциональная экономическая теория в отличие от дополняющих ее исследовательских программ, посвященных изучению политических конституций в рамках юриспруденции, политологии, социологии и других наук, не ограничивается предпосылками методологического индивидуализма и включает в себя нетавтологичные модели максимизации индивидами полезности. Homo economicus играет центральную роль в сравнительных институциональных исследованиях. Предполагается, что индивиды преследуют собственный интерес, определение которого строится таким образом, чтобы сохранить его операциональное содержание.
В поддержку данного постулата конституциональной экономической теории можно выдвинуть два довода. Первый заключается в методологической последовательности. Поскольку предполагается, что индивиды в процессе рыночного взаимодействия максимизируют полезность, нет очевидных причин предусматривать изменение мотивации применительно к их поведению в рамках нерыночных ограничений. По меньшей мере, очень вероятно, что индивиды не претерпевают «сущностной трансформации», переходя от выполнения ролей покупателей или продавцов на рынке к выполнению ролей избирателей, налогоплательщиков, получателей субсидий, политиков или чиновников в политической сфере. Более глубокая причина для постулирования последовательности поведения заключается в плодотворности использования такой модели для сравнения институтов. Если задача состоит в сравнении последствий альтернативных наборов ограничений, то для идентификации различий в результатах, обусловленных различиями в ограничениях, необходимо предположение о последовательном характере индивидуального поведения, не зависящем от конкретных ограничений.
Второй довод в пользу применения модели homo economicus в конституциональной экономической теории более сложен и более важен. Он также является источником путаницы, поскольку необходимо проводить четкое различие между использованием этой модели в социальных науках, ориентированных на получение прогнозов развития событий (особенно в позитивной теории общественного выбора и неоклассической экономической теории), с одной стороны, и в конституциональной экономической теории, с другой. Существует основание для применения этой модели во втором случае, несмотря на выявленную эмпирически ограниченность ее аналитического потенциала применительно к первому случаю.
Этот довод имплицитно содержится в работах экономистов-классиков. В качестве методологического принципа он был выдвинут Д. Юмом и Дж.Ст. Миллем:
«При введении ограничений любой системы правления и определении конституционных сдержек и противовесов необходимо исходить из предположения, что каждый человек является мошенником и преследует во
174
всех своих действиях единственную цель — цель удовлетворения личного интереса» (Hume, [1741] 1963, р. 117-118).
«В соответствии с самим принципом конституционного правления необходимо предполагать, что лицо, наделенное политической властью, будет злоупотреблять ею для достижения своих личных целей, — не потому, что это злоупотребление всегда имеет место, а потому, что такова естественная тенденция развития событий, защиту от которой и должны предоставить свободные институты» (Mill [1861], 1977, р. 505).
Конечной целью анализа альтернативных наборов правил является предоставление информации для осуществления выбора между этими наборами. Необходимо исследовать ожидаемые особенности функционирования каждого набора, причем эти особенности будут отражать модели индивидуального поведения в рамках соответствующих ограничений. Следует, разумеется, ожидать отклонения реального поведения от предполагаемых моделей, использованных для определения этих особенностей. Однако издержки, связанные с ошибками прогнозирования, могут иметь несимметричное распределение относительно «идеальной» прогнозной модели. Ожидаемые потери, обусловленные отклонением реального поведения от модели, опирающейся на «оптимистичные» мотивационные предпосылки, могут оказаться выше ожидаемых выгод, реализация которых будет иметь место, если с помощью этой модели окажется возможным получать точные прогнозы. Следовательно, сравнительная оценка института, основанная на альтруистической модели поведения, должна принимать во внимание возможную нелинейность функции потерь, описывающей отклонения от наилучших оценок. (В юридической практике формальные договоры содержат гарантии на случай наихудших вариантов поведения.) Применительно к проблеме конституционального выбора, таким образом, существует основание для использования моделей индивидуального выбора, предусматривающих более узкое определение личного интереса, чем это может показаться оправданным на основании эмпирических наблюдений (Brennan and Buchanan, 1985).