2.2 Институционализация трудовой иммиграции в постсоветской России
Трудовая иммиграция в постсоветской России развивалась диалектично. После распада СССР наметились две противоположные тенденции, обусловленные переходным политическим периодом в жизни страны.
С одной стороны, стала проявляться деструктивная практика институционализации трудовых иммиграционных отношений, выраженная в росте этнической и национальной конфликтности, политической и экономической неопределённости того времени. Что повлекло за собой снижение трудовой мобильности населения, изменение социальнополитической сущности трудовой иммиграции и приданию ей негативным смысловых оттенков.Как отмечает исследователь И.Ф. Хафизова, трудовые иммиграционные группы в первые годы постсоветского периода были представлены лишь вынужденными переселенцами, беженцами и репатриантами[157]. Вдобавок в страну нахлынули потоки незаконных трудовых иммигрантов, которых в силу объективных причин не могло быть в советское время.
Наряду с деструктивными тенденциями в стране возобладали и конструктивные начала трудовой миграции. Так Российская Федерация, реализуя демократическую практику открытости и включенности в систему современных международных и рыночных отношений, стала доступна для внешней трудовой иммиграции.
Стоит признать, что отношение к трудовому переселению иностранцев в Россию разделяется. Одни считают, что государству требуются дополнительные трудовые силы для развития её экономики (Вишневский А.Г., Поставнин В.А., Зайончковская Ж.А.). При этом их явный политический акцент делается на трудовых мигрантах из постсоветского пространства. Поскольку те, в силу общеисторической обусловленности, уже интегрированы в социокультурную среду РФ и некоторые из них имеют ещё советское образование. Другие придерживаются противоположных позиций (Ерохина Л.Д., Е. Ткач, Л.Л. Рыбаковский) и рассматривают внешнюю трудовую миграцию в Россию как некую угрозу её безопасности.
Первую позицию условно можно назвать неолиберальной.
Сторонники этого метода пытаются представить трудовых мигрантов как некую возможность восполнить демографические пробелы государства, при условии сохранения современного темпа демографического воспроизводства нашей страны. По их прогнозу демографический кризис в России может наступить в ближайшие тридцать лет. Поэтому неолибералы возводят проблему популяции населения страны выше иных существующих проблем.Так эксперт А.Г. Вишневский пишет: «И по демографическим соображениям, и по соображениям лучшей интеграции трудовых мигрантов Россия заинтересована в как можно более молодом их составе. За 1990-1999 годы в России родилось на 9 миллионов человек меньше, чем за 1980-1989 годы, это-то и создало неприятный провал в нижней части нашей возрастной пирамиды, который будет ощущаться на протяжении ста лет. Нельзя ли попытаться «отремонтировать» возрастную пирамиду за счет притока трудовых мигрантов 90-х годов рождения? Компенсировать все 9 миллионов едва ли возможно. Но возместить хотя бы часть этой убыли можно, и это еще не поздно сделать, поскольку речь идет о поколениях, которые сейчас находятся в возрасте от 10 до 20 лет»[158].
Ещё более неолиберальных идей придерживается учёный Ж.А. Зайончков- ская, которая пишет: «Российская Федерация служит историческим прибежищем для многих бывших советских народов, это объективная реальность[159]».
Зайончковская Ж.А. придерживается научной позиции, что Россия будет принимать избыточное количество трудовых мигрантов из братских стран Центральной Азии даже вопреки своим социально-демографическим, экономическим возможностям.
Очевидно, что подобный подход в целом воспринимается негативно российскими общественными и научно-экспертными структурами, которые занимаются вопросами трудовой иммиграции. Не стоит забывать и того, что рост трудовой иммиграции в России порождает не только серьёзную дополнительную финансовую нагрузку на экономические ресурсы, но служит особым фактором обеспечения политической стабильности и безопасности страны.
Противоположного мнения в этом вопросе придерживаются неоконсерваторы.
Данная категория исследователей занимается разработкой технологичности демографической среды за счёт собственных возможностей, при минимально участие иммиграции из вне. Сторонники консервативного научного крыла аргументируют свои воззрения теорией этнического баланса, согласно которой нарушение этнической связи внутри России будет более затратных и проблемным нежели решение краткосрочных ресурсно-экономических задач.Так эксперт ЛЛ. Рыбаковский пишет следующее: «Из этого тупика возможны два выхода: либо продолжать привлекать в российскую экономику многомиллионные массы неквалифицированных трудовых мигрантов, либо интенсивно модернизировать экономику на инновационной основе[160]».
По логике Л.Л. Рыбаковского, использование низкоквалифицированного и соответственно низкооплачиваемого труда мигрантов, вовсе не является приоритетной для Российской Федерации. Так как дешевый труд подразумевает минимальную ответственность работника, что побуждает работодателя использовать технологии максимального сокращения его затрат на новое оборудование. Не говоря уже о том, что подобная ситуация представляет реальную угрозу жизни и здоровью человека.
При этом Л.Л. Рыбаковский видит два пути решения проблемы: «Первый - это продолжать наращивать и без того многомиллионные массы неквалифицированных, временных трудовых мигрантов, рабский труд которых - основное противодействие решению социально - политических проблем в России. Второй - интенсивно модернизировать экономику на инновационной основе с тем, чтобы вдвое - трое поднять производительность труда. Если этого не произойдёт, то число трудовых мигрантов может возрасти ещё как минимум на 10 млн. человек и составить примерно 30% занятого населения»[161].
Мы не относим себя к сторонникам одной из позиций, но отмечаем, что некоторые исследователи идеализируют трудовую иммиграцию в постсоветском измерении. Хотя бы потому, что с момента распада Советского Союза прошло почти 25 лет и за это время в бывших Союзных республиках менталитет подвергался неоднократной деформации.
Да и трудовые мигранты, приезжающие сегодня в Российскую Федерацию это уже не «ученики Ленина», а скорее поколение 80 - 90 гг. ХХ столетия.Средства массовой информации в вопросе трудовой иммиграции придерживаются сдержанной позиции. При этом СМИ оказывают колоссальную роль в институционализации трудовых иммиграционных процессов в стране.
Так исследователи Н. Вуд и К. Рассел даже выделяют несколько форм влияния СМИ на институционализацию трудовой иммиграции. Во-первых, под действием СМИ потенциальный трудовой мигрант принимает решение о переезде и выбирает направление своего перемещения[162]. Происходит процесс, который П. Вайт и Р. Вудс назвали «трансформацией информационного поля в трудовое ми- грационное»[163].
Во-вторых, СМИ формируют образ самих трудовых иммигрантов. В российских реалиях подобным примером может служить употребление в СМИ категории «кавказец» (по отношению к выходцам из северокавказского региона). Первоначально это понятие не было изобретено журналистами, однако высокая частотность его употребления в СМИ, приведшая к упрощению и типизации восприятия приезжих из республик Северного Кавказа, безусловно, превратила слово в концептуальное понятие, которое было адоптировано социальной группой, по отношению к которой оно употреблялось[164].
По нашему мнению, общественное мнение и отношение коренного населения к трудовым иммигрантам зависят от комплексного сочетания целого ряда факторов: политического дискурса о трудовой миграции, социально-политической и экономической стабильности региона, социальных установок на восприятие «другого». Однако для того, чтобы в массовом сознании произошло выделение социально- политической группы «трудовой мигрант», наделение её специфическими качествами и определение своего отношения к ней, необходимо, чтобы количество её потенциальных представителей в обществе было достаточно велико. Что мы собственно сегодня и наблюдаем в современном мире.
Другой термин, который также часто употребляется по отношению к имтру- довым мигрантам это «гастарбайтер» в России.
Если обратиться к этимологии этого термина, то он означает иностранца, работающего по временному найму[165]. Для сравнения отметим, что, например, в немецком языке понятие «гастарбайтер» изначально имел несколько другой смысл, он был введен в обиход с целью замены существовавшего до этого термина «фремдарбайтер», существовавшего с нацистских времён и обозначавшего работников, привезённых на принудительные работы в Германию.Очевидно, что неоднозначное восприятие трудовых иммигрантов связано и с несовершенством российского законодательства. Так, например, в российском иммиграционном законодательстве до сих пор отсутствует разграничение трудовых иностранцев, переселяющихся в страну - наёмные рабочие, бизнесмены, репатрианты.
Следует признать, что в Россию прибывают в основном неквалифицированные трудовые мигранты, которые сегодня работают в строительной, транспортной, продовольственной сферах. Как пишет Е.В. Тюрюканова, около 50% трудовых мигрантов не имеют никакого образования, другая половина, в лучшем случаи, имеют средне-специальное образование. Не говоря уже о том, что сами трудовые мигранты причисляют себе к категории «очень бедных» и «бедных» лю- дей[166].
Возвращаясь к истории вопроса и ретроспективному анализу институционализации трудовой иммиграции после краха советской государственности, хотелось бы выстроить политические события того времени в хронологическую линейку.
Для нас очевидно, что распад СССР и образование на его территории суверенных государств, безусловно, одно из важнейших политических событий ХХ столетия, определивших специфику трудовых миграционных процессов в Российской Федерации на все последующее десятилетия.
В первой половине 1990-х годов формируется не только политико-правовая база и новая трудовая иммиграционная политика, но и этническое самосознание народов, оформивших новую государственность. Происходит переосмысление понятий «мы» и «они». Бывшие сограждане и «братские народы» превращаются в«чужих» и попадают в категорию трудовых иммигрантов.
В этой же политикоправовой категории автоматически оказываются этнические русские, проживающие на территории других национальных республик бывшего СССР и теперь считающиеся иностранными гражданами.Очевидно, что предпосылки к институционально-политическим преобразованиям наметились уже в конце 1980-х годов, поэтому основные характеристики трудовых иммиграционных процессов постсоветского периода сложились еще в последние годы существования Советского Союза.
Отличительной чертой трудовых иммиграционных процессов этого периода становится их явная этническая направленность. Образование новых независимых государств, сопровождавшееся ростом в них национализма и этнического самосознания, а также их общая политическая нестабильность, спровоцировали отток трудовых мигрантов на историческую родину. В целом же, трудовые иммиграционные процессы того времени носили стихийно-экстремальный характер.
С конца 1980 года наблюдается рост вынужденной трудовой иммиграции. В это время в политическом советском дискурсе впервые появляется понятие «беженец». Первыми беженцами стали жертвы межэтнических конфликтов в Азербайджане (в 1988 году из Сумгаита бежало 20 тысяч человек) и Узбекистане (из Ферганской долины были вынуждены уехать 30 тысяч человек). В 1991 году официальная статистика сообщает о 710 тысяч «лиц, вынужденно покинувших места проживания»1.
Наибольшее число беженцев в эти годы было зарегистрировано в России, Азербайджане и Армении. В первой половине 1990-х годов около 5 млн. человек, проживавших на территории бывшего Советского Союза, оказались в зоне вооруженных конфликтов и были вынуждены мигрировать. Внутренними мигрантами из них стали около 2,2 млн. человек. Около 2,4 млн. человек переехали в другие страны СНГ, из них 1 млн. человек получили статус беженца или вынужденного переселенца.Степень вовлеченности в вооруженные этнические конфликты начала 1990-х стала определяющим фактором в формировании основных направлений трудовой миграционной политики стран СНГ и определяла особенности восприятия их принимающем обществом из других стран. Причины демонстрируемого сегодня на государственном и бытовом уровне того или иного отношения к трудовым мигрантам в странах бывшего Союза, коренятся в политических и миграционных процессах первого постсоветского периода.
В 1994-1995 годы происходит осознание проблем, вызванных массовой трудовой иммиграцией и необходимости их решения. В странах трудовой эмиграции, столкнувшихся в результате оттока русскоязычного населения с нехваткой квалифицированных специалистов в области здравоохранения, образования и науки, маргинализацией городского населения, вследствие замещения горожан во вто- ром-третьем поколении сельскими жителями, разрабатываются меры по уменьшению объемов трудовых эмиграционных потоков.
Первая подобная попытка предпринимается в 1994 году в Киргизии, где русскому зыку придается официальный статус. В странах трудовой иммиграции, в первую очередь, занимаются решением юридических вопросов, связанных с принятием беженцев и вынужденных переселенцев, определением их статуса и прав. В этом отношении первым законодательным актом становится принятый в 1992 году в Казахстане закон «Об иммиграции», закрепляющий статус беженца исключительно за представителями казахской диаспоры. Аналогичные привилегии были предусмотрены законодательством Азербайджана, России и Киргизии. В России, Азербайджане и Таджикистане правовое понятие «беженец» используется и в категориях внутренней трудовой миграции.
Однако попытки, предпринимаемые отдельными странами для решения проблем вынужденных трудовых иммигрантов, оказываются недостаточными, возникает потребность межгосударственного и международного урегулирования этого вопроса. Россия, Армения, Азербайджан и Таджикистан присоединяются к Конвенции ООН 1951 года «О статусе беженца». Возникает идея подписания подобного соглашения между странами бывшего Союза.В 1993 году утверждается проект Соглашения о помощи беженцам и вынужденным переселенцам. В это же время появляются Соглашение по вопросам, связанным с восстановлением прав депортированных лиц, национальных меньшинств и народов (1992 год), Соглашение о первоочередных мерах по защите жертв вооруженных конфликтов (1993 год), Конвенция об обеспечении прав лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам (1994). Однако в этот период подписание с Россией каких бы то ни было соглашений в ряде стран расценивается как согласие на восстановление СССР и отвергается1.
Таким образом, сотрудничества по трудовым иммиграционным вопросам между странами СНГ не получилось, что, безусловно, сказалось и на межнациональных отношениях внутри государств. Шаги, все же предпринятые в направлении совместного решения иммиграционных проблем, были сделаны под руководством Организации Объединенных Наций. В декабре 1993 года принимается резолюция Генеральной Ассамблеи ООН о созыве региональной конференции для рассмотрения проблем беженцев, перемещенных лиц, других форм недобровольного переселения и репатриантов в странах Содружества Независимых Государств и в соседних государствах. В 1994 году принимается решение о созыве конференции, которая прошла в мае 1996 года в Женеве и заложила основы для институционального формирования трудовой иммиграционной политики стран СНГ.
Начиная с 1995 года количество трудовых иммигрантов, ежегодно приезжающих в Россию, постепенно снижается. В первую очередь, эта тенденция обусловлена прекращением военных конфликтов в Закавказье и Таджикистане, провоцировавших вынужденную трудовую миграцию и волну беженцев из этих регионов. К тому же, существенно уменьшился трудовой миграционный потенциал стран СНГ. Для большинства из тех, кому в результате коллапса СССР пришлось сменить место постоянного проживания, четырех лет на переезд оказалось доста-точно. Те же, кто по тем или иным причинам остался, за это время успели приспособиться к новым реалиям, в которых оказалось не так уж и страшно[167].
С другой стороны, националистические настроения и дискриминация по этническому признаку в республиках бывшего СССР постепенно идут на спад. Трудовые иммиграционные процессы утрачивают форс-мажорные характеристики и приближаются к норме.
Что касается внутренней трудовой миграции, то её объемы резко увеличиваются в первые три года постсоветского периода, а затем на протяжение семи лет неуклонно снижаются. Всплеск внутренней мобильности 1991-1993 годов объясняется большим количеством вынужденных трудовых мигрантов из зон вооруженных конфликтов на северном Кавказе, и в первую очередь, из Чечни. Основной поток внутренней трудовой миграции этого периода направлен из восточной части России в сторону центральных и западных регионов (так называемый «западный дрейф»).
Другой заметной тенденцией этого периода стало перемещение населения России из крупных городов в сельскую местность. В 1991-1992 годы города потеряли 0,8 млн. человек. В этот процесс оказались втянуты 16 российских регионов. Деурбанизация считается отличительной особенностью трудовых миграционных процессов экстремального характера. Она свидетельствует о неблагоприятной социально - политической и экономической обстановке в государстве. В условиях масштабных экономических кризисов и в периоды политической нестабильности население делает выбор в пользу относительной дешевизны сельской жизни и натурального хозяйства[168]. Таким образом, рост внутренней трудовой миграционной активности в 1991-1993 годах был во много обусловлен перемещением большого количества горожан в сельскую местность.
Всплеск достаточно масштабной деурбанизации пришелся на 1991-1993 годы как на наиболее «сложный» с политической и экономической точки зрения период в современной российской истории. С другой стороны, за три года внутренний миграционный потенциал был исчерпан. Иными словами, все граждане, посчитавшие, что условия проживания на селе лучше, чем в городе, уже успели переехать. Поэтому активность таких перемещений постепенно ослабляется.
Начиная с 1993 года, внутренняя мобильность в целом снижается. Трудовой миграционный отток из города в село завершился. Перемещение же между различными регионами оказалось бессмысленно, так как по всей стране сложилась примерно одинаковая политическая и социально-экономическая ситуация. Риски от переезда перевешивали потенциально возможные положительные последствия. Даже устойчивый поток вынужденной трудовой миграции из северокавказского региона не изменил общую тенденцию к сокращению внутренних перемещений.
Трудовые иммиграционные процессы второй половины 90-гг. ХХ века коренным образом отличаются от основных тенденций во внешней и внутренней мобильности населения в России первого пятилетия. Практически исчезают беженцы и вынужденные переселенцы из стран СНГ.
Причиной этого становится не только стабилизация обстановки в зонах основных этнических конфликтов на постсоветском пространстве к началу 2000 года, но и ужесточение российской миграционной политики по отношению к вынужденным трудовым мигрантам, в частности, принятие в 1997 году новой редакции закона «О беженцах».
Согласно новым правилам, вооруженные конфликты и войны в местах предыдущего постоянного проживания граждан не являются достаточным основанием для предоставления им статуса беженца. Претендующие на него должны доказать, что они лично подвергались насилию, преследованию или существовала реальная опасность их преследования[169].
Если в предыдущий рассмотренный нами временной промежуток большинство трудовых мигрантов из стран СНГ были этническими русскими, то теперь в трудовом миграционном потоке, направленном в Российскую Федерацию, преобладают представители титульных наций бывших советских республик. Однако практически все они владеют русским языком и знакомы с русской культурой[170]. Уровень образования у трудовых иммигрантов этого периода гораздо выше, чем у коренного населения этих стран[171].
Донорами рабочей силы для России становятся более ста стран. Больше всего трудовых ресурсов поставляет Украина (32,4 % от общего объема трудовых мигрантов), Китай (13,6 %), Турция (7,4%), Вьетнам (7,1%)[172]. Главный поток трудовых мигрантов устремлен в центральный регион, преимущественно в Москву. Востребованы иностранные работники в Западной Сибири и на Дальнем Востоке. Внешняя трудовая иммиграция превращается в основной ресурс восполнения нехватки рабочей силы на рыке труда, способствует стимулированию экономики, а также сдерживает естественную убыль населения.
Наблюдается даже некоторое увеличение количества приезжих из стран бывшего Советского Союза. Это явление политологи объясняют эффектом «отложенного решения». Потенциальных трудовых иммигрантов из стран СНГ, которые должны были переехать в Россию в 1998 году, отпугнул экономический кризис. В 1999, а особенно в 2000 году, когда ситуация относительно стабилизировалась, они осуществили свои намерения. Таким образом, речь идет о перераспределении трудового миграционного потока между 1998 и 1999-2000 годами, в результате чего в 1998 году наблюдается относительно резкий спад, а в 1999-2000 — некоторое возрастание трудовой иммиграционной активности. Наибольшее количество иммигрантов этого периода приезжает в Россию из Казахстана (40% от всего объема иммиграции), на втором месте — выходцы из Узбекистана (18,5%), чуть меньше мигрантов из Украины — 14,6 %[173].
Начиная с 2001 года официальная статистика вновь фиксирует тенденцию к уменьшению числа внешних трудовых мигрантов. Количество приезжих из Украины и стран Закавказья сократилось в три раза, из Казахстана — в два, из Средней Азии — почти в полтора. Этому во многом способствует очередное ужесточение миграционной политики России. С октября 2000 года гражданам СНГ, проживающим на территории Российской Федерации, необходимо получить вид на жительство. Раньше это правило распространялось исключительно на иммигрантов из дальнего зарубежья. В ежегодном демографическом докладе отмечается, что процедура введения вида на жительство прошла неудачно[174].
По мнению учёного М.Г. Чуркина, действия политической власти в России направлены лишь на то, чтобы показать «заинтересованность» государства в решении острых межнациональных противоречий. Многие инициативы носят декларативный характер[175]. Современная трудовая миграционная политика не позволяет говорить о наличии адекватной интересам общества и государства балансе политике[176].
Особого научного внимания заслуживает анализ политико-правовой базы трудовой иммиграции в Российской Федерации.
И начать хотелось с Концепции регулирования миграционных процессов в Российской Федерации[177], утвержденной Распоряжением Правительства РФ N 256- р от 1 марта 2003 г. Согласно данной Концепции сразу две группы мигрантов нуждаются в интеграции: вынужденные мигранты и трудовые мигранты. В документе прописывается ряд мер в отношении вынужденных мигрантов, связанные с обеспечением их жилищных условий, с их вхождением на рынок труда, настраиванием диалога с принимающим населением, обучением их русскому языку, «культурной адаптацией», а также с их социальной защитой.
Применительно к трудовым иммигрантам Концепция предусматривает «разработку мер по содействию адаптации ...и интеграции их в российское общество»[178]. Тем не менее, указывая интеграцию и адаптацию трудовых мигрантов в качестве составной части одного из направлений, Концепция не предусматривает конкретных мер по её реализации. Интеграция была направлена, в первую очередь, на вынужденных мигрантов, то есть беженцев и тех, кто ищет убежище на территории России.
В условиях, когда первостепенной задачей была интеграция вынужденных мигрантов, решение проблем интеграции трудовых мигрантов отошло на второй план (до принятия новой Концепции миграционной политики). Подтверждение этому можно найти как в научных исследованиях[179], так и в утвержденной Указом Президента РФ № Пр- 1490 8 июня 2012 года «Концепции государственной миграционной политики Российской Федерации до 2025 года»[180]. Согласно данной Концепции, именно долговременное отсутствие мер по интеграции трудовых мигрантов, а также распространенность нелегальной трудовой миграции привела к существующим в обществе антимигрантским настроениям и их изоляции.
Концепция государственной миграционной политики Российской Федерации до 2025 года стала первым документом, который рассматривает институт трудовых мигрантов в качестве одной из приоритетных задач миграционной политики России.
В качестве задачи новой миграционной политики указана: «введение ускоренного (упрощенного) порядка получения гражданства Российской Федерации лицами, имеющими вид на жительство и являющимися предпринимателями, инвесторами, квалифицированными специалистами и членами их семей, а также выпускниками российских образовательных учреждений профессионального обра- зования»[181].
Исходя из этого, вполне справедливым является замечание директора Инновационной лаборатории «ЭнергоПрогресс» В. Авагяна: «Чем дешевле и больше предоставляется бизнесу рабочих рук - тем неохотнее он вводит новые технологии. Те, кто ввозят в РФ массы гастарбайтеров, таким образом, искусственно тормозят процесс технического перевооружения российских производств»[182].
По мнению М.Б. Денисенко, заведующего кафедрой демографии НИУ- ВШЭ: «У нас недостает институтов, которые управляют трудовой миграцией, нет дифференцированных каналов, ведь по сути, кроме соотечественников мы привлекаем сюда только временных рабочих»[183].
Важно также рассмотреть федеральный законопроект «О социальной и культурной адаптации и интеграции иностранных граждан в Российской Федерации»[184], зарегистрированный 28 февраля 2014 г. Поскольку именно в нём даются определения таких понятий, как «интеграция» и «адаптация» трудовых мигрантов.
Необходимо отметить, что под интеграцией и адаптацией в данном документе понимается, в первую очередь, социально-политический процесс, а именно набор взаимосвязанных действий как со стороны трудового мигранта, так и со стороны органов государственной власти на разных уровнях, которые бы способствовали изучению трудовыми мигрантами русского языка, российского законодательства и культуры[185], посредством специальной «инфраструктуры» и организаций в неё входящих (например, при помощи языковых центров).
Главным показателем «интегрированности» и «адаптированности» трудового мигранта является сертификат - документальное подтверждение его знаний языка, истории, культуры и законодательства. Получение такого сертификата дает право на получение разрешения на работу или разрешение на временное проживание, в зависимости от целей мигранта. Насколько такая мера будет способствовать успешной интеграции трудовой мигрантов в России, говорить пока рано.
К политико-правовым документам, регламентирующим трудовую миграцию в Российской Федерации можно отнести «Стратегию государственной национальной политики Российской Федерации до 2025 года», утвержденную Указом Президента РФ №1666 от 19 декабря 2012 года[186].
В первую очередь здесь необходимо отметить, что, в отличие от Концепции миграционной политики, низкий уровень адаптации трудовых мигрантов в данном документе расценивается не просто как одно из условий, а уже как фактор, препятствующий мирным межнациональным отношениям.
В данной Стратегии внимание особое внимание в свете изучаемой проблемы уделяется двум аспектам:
- интеграция и адаптация трудовых иммигрантов должна быть добровольной (что не было прописано в Концепции);
- создание многофункциональных центров для трудовых иммигрантов (где они бы могли получить необходимые консультации).
Утвержденная Постановлением Правительства Российской Федерации № 298 от 15 апреля 2014 года государственная программа «Содействие занятости населения»[187] и ее подпрограмма «Внешняя трудовая миграция» также имеют непосредственное отношение к рассматриваемой в данном исследовании проблеме. Институционализация трудовой миграции является одной из приоритетных задач подпрограммы.
Первой отличительной особенностью данной программы является то, что основным условием для интеграции (и адаптации) трудовых мигрантов является их «уважение к российской культуре». В целом, задачи, касающиеся вопросов трудовой миграции, соответствуют задачам действующей «Концепции миграционной политики», поэтому описывать их дополнительно не представляется необходимым.
К другим документам, регулирующим трудовую иммиграцию, можно отнести «Концепцию долгосрочного социально-экономического развития РФ на период до 2020 года»[188] и «Концепцию демографической политики РФ на период 2025 года»[189], в которых особое внимание уделяется интеграции, адаптации и социализации трудовых мигрантов в российские реалии.
Отдельного научного внимания заслуживает анализ Концепции долгосрочного социально-экономического развития РФ на период до 2020 года (Стратегия - 2020), который позволяет наглядно выявить пробелы в сфере трудовой миграции.
Далее в диссертационной работе постараемся их систематизировать.
1. Иммиграционное законодательство в своём большинстве направлено на привлечение временных рабочих сил. И не содержит системные меры по интеграции и адаптации трудовых иммигрантов.
2. Острой остаётся проблема пребывания нелегальных трудовых иммигрантов на территорию России, что приводит к их теневой деятельности и полному отстранению от принимающей общности.
3. Существует явный недобор высококвалифицированных трудовых работников из за рубежа.
4. Категория «иммигрант» до сих пор не получила своего полного и содержательного закрепления в нормативно-правовых актах.
5. Не проработан в полном объёме вопрос, связанный с адаптацией семей трудовых иммигрантов в принимающих общностях. Наличие правовых ограничений в отношении трудовой занятости студентов из за рубежа приводит к снижению привлекательности российского образования.
Президент Российской Федерации В.В. Путин в одном из своих выступлений отметил: «Россия настроена на культурную интеграцию мигрантов, на форсированное освоение ими основ отечественной культуры»[190].
Эксперт К. Ромодановский пишет в своих работах: «Трудовые мигранты проводят время так, как они привыкли, — жарят шашлыки, танцуют лезгинку или пытаются какие-то центрально-азиатские порядки вводить...поэтому задача интеграции крайне актуальна, чтобы они жили по нашим правилам»[191].
Что требует, в первую очередь, разработки модели системной культурноязыковой интеграции трудовых иммигрантов в российское общество. И находит своё политическое воплощение в идеи о введении интеграционного (адаптационного) договора, устанавливающего права и обязанности трудового иммигранта и государства в процессе адаптации.
Так, например, Указом Президента РФ от 7 мая 2012 года № 602 «Об обеспечении межнационального согласия» экзамены на знание русского языка, истории и российского законодательства стали обязательными для трудовых мигран- тов[192]. Также с 1 января 2015 года в отношении трудовых мигрантов (выходцев из безвизовых стран) была введена так называемая система патентов. Под патентом, согласно действующему Федеральному Закону N 115-ФЗ «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации»[193], понимается «документ, под- тверждающий.право иностранного гражданина, .на временное осуществление на территории субъекта Российской Федерации трудовой деятельности»[194].
Для получения патента трудовому иммигранту, помимо прочего, необходимо представить документ, подтверждающий его знание русского языка, российской истории и законодательства. Подобный документ также необходим для желающих получить разрешение на временное проживание или вид на жительство, за исключением высококвалифицированных специалистов.
Резюмируя выше обозначенные нормативно-правовые акты, хотелось бы выделить несколько проблем (рисков), с которыми сталкиваются трудовые мигранты при въезде в Российскую Федерацию.
1. Риски до приезда в Россию.
Трудовой иммигрант сталкивается сразу с двумя проблемами ещё до въезда Россию. Первая из которых - дефицит доступной информации (стоимость оформления патента, сдачи экзамена по русскому языку, праву и истории и т.д.). Для примера отметим, что на сайтах региональных отделений ФМС России подобная информация разбросана: УФМС Москвы в разделе «Часто задаваемые вопросы»[195], УФМС Санкт-Петербурга и Ленинградской области в разделе «Патент»[196], на сайте УФМС Московской области - «Получение патента на трудовую деятельность»[197].
Второй проблемой, которую выделяют эксперты, является фактическое отсутствие возможности учить русский язык в странах исхода. В странах исхода должны организовываться бесплатные и доступные курсы для трудовых мигрантов. В рамках Концепции миграционной политики вопрос о создании инфраструктуры для интеграции трудовых мигрантов не только на территории России, но и в странах исхода, поднимался неоднократно[198]. Однако до сих пор реальных действий предпринято не было.
Согласно данным РИА - Новости для стран постсоветского пространства характерна нехватка учителей русского языка[199]. В феврале 2015 года также на сайте РИА-Новости было опубликовано интервью с Послом РФ в Таджикистане И. Лякиным-Фроловым, в котором, в том числе, была затронута проблема русского языка[200]. В интервью посол заявил о возможном создании курсов русского языка в Таджикистане: «... мы думаем о том, что можно было бы сделать с российской стороны»[201].
В 2014 году, согласно данным ТАСС, в Таджикистане также обсуждалась проблема создания курсов русского языка для трудовых мигрантов[202], но видимых результатов это не принесло. Что касается курсов русского языка в Кыргызстане и Узбекистане, то новостей о создании таких курсов на бесплатной основе нет. По нашему мнению, бесплатные курсы русского языка в странах исхода могли бы решить многие проблемы, возникающие у трудового мигранта в процессе сдачи экзамена.
Согласно статье 13.3 п.2 Федерального Закона «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации», с момента въезда на территорию России у трудового мигранта есть месяц на предоставление всех необходимых документов для получения патента[203]. В том случае, если трудовой мигрант не имел возможности выучить язык в родной стране, он должен сделать это в России за один месяц. Что видится крайне сложным и практически нереальным.
2. Риски при трудоустройстве.
Трудовой иммигрант при въезде в Россию включается в уже выстроенную систему использования рабочей силы. В противном случае устроится на работу будет просто невозможно, поскольку работодатель, скорее всего, уже работает с посредниками, которые обеспечивают его рабочей силой.
Авторы монографии «Трансграничные миграции и принимающее общество: механизмы и практики взаимной адаптации»[204] выделяют два типа посредников.
- представители официальных институтов, обращение к которым обязательно;
- люди, которые в частном порядке «решают проблемы» иммигрантов («баи», «бригадиры»).
Деятельность посредников выражается не только в помощи с трудоустройством мигранта, но и в процессе его легализации, путём «встраивания в коррупционные схемы».
3. Риски пребывания трудовых иммигрантов в России.
A) Социокультурные риски в принимающим обществом (мигрантофобия, ксенофобия и т.д.).
Б) Риски в трудовой деятельности (штрафы на рабочих местах, невыдача трудового договора мигранту, невыдача зарплаты, незаконные увольнения, неприемлемые условия труда).
B) Риски в социальной сфере проживания (условия жизни, медицинское обслуживание, жилищный вопрос).
Г) Риски политико-правовой интеграции (получение российского гражданства, недоверие и страх перед представителями государственной и муниципальной власти).
Очевидно, что при усилении рисков трудовой иммигрант будет обращаться за помощью к посредникам, используя при этом незаконные методы решения проблем, и представляя серьёзную угрозу принимающему обществу и политической стабильности России в целом. В заключительном разделе данной диссертационной работы будут представлены потенциальные трудовые иммиграционные угрозы в системе обеспечения политической стабильности России и политические технологии их преодоления.
Еще по теме 2.2 Институционализация трудовой иммиграции в постсоветской России:
- Степень научной разработанности темы исследования.
- Теоретико-методологическая основа диссертационного исследования
- 2.2 Институционализация трудовой иммиграции в постсоветской России
- Из второй главы диссертационной работы можно сделать следующие выводы:
- 3.1 Дорожная карта и мониторинг трудовых иммиграционных угроз в России
- 3.2 Сценарии и перспективы развития трудовой иммиграции в России
- ЗАКЛЮЧЕНИЕ