I. ВОПРОС О ПРОТИВОРЕЧИИ

Автор этих строк много лет тому назад, прежде чем развилась вышеупомянутая литература о совместимости равной средней прибыли с марксовым законом стоимости, изложил свои взгляды по этому вопросу в следующих словах: «Или продукты действительно, если рассматривать длинный период, обмениваются соответственно количеству овеществленного в них труда...

В марксистском лагере несовместимость обоих этих предположений была впервые признана Конрадом Шмидтом45 несколько лет тому назад. Теперь мы имеем аутентичное подтверждение самого учителя. Он совершенно определенно утверждает, что равная норма прибыли возможна только при продаже товаров по таким ценам, при которых одна часть товаров обменивается выше стоимости, а другая часть — ниже своей стоимости, — следовательно, отклоняясь от отношения воплощенного в них труда. Также не может быть никакого сомнения, какой из этих двух друг с другом не совместимых тезисов он считает соответствующим действительности. С ясностью и прямотой, достойными благодарности, он считает соответствующим действительности уравнение прибылей на капитал. И он не перестает, с той же ясностью и пря-

мотой, признавать, что отдельные товары фактически обмениваются не в отношении заключенного в них труда, но в таком от этого отклоняющемся отношении, которое вытекает из уравнения прибылей на капитал.

В каком же отношении находится это учение третьего тома к знаменитому закону о стоимости первого тома? Содержит ли оно ожидавшееся с таким нетерпением разрешение этого «кажущегося» противоречия? Содержит ли оно доказательство, как «не только без нарушения закона стоимости, но скорее на основе этого закона может и должна образовываться равная средняя норма прибыли»? И не содержит ли оно, правильнее сказать, как раз противоположное, именно — констатирование действительно неразрешимого противоречия и доказательство, что равная средняя норма прибыли может образоваться только в том случае и потому, что мнимый закон стоимости не действует?

Я думаю, что не может долго сомневаться тот, кто беспристрастно и трезво относится к этому вопросу.

Я не могу иначе думать, но я не вижу здесь никакого разъяснения и разрешения этого спорного пункта, — я вижу здесь лишь одно голое противоречие. Третий том Маркса отвергает первый. Теория средней нормы прибыли и цен производства несовместима с теорией стоимости. Таково впечатление, которое, по моему мнению, должен получить всякий логически мыслящий человек. Как видно, это впечатление стало в изрядной степени общим. Лориа, выражаясь своим живым и образным языком, считает себя вынужденным вынести «суровый, но справедливый приговор», а именно, что Маркс вместо «решения преподнес мистификацию», в опубликовании третьего тома он видит «русский поход»50 марксовой системы, ее «полнейшее теоретическое банкротство», «научное самоубийство», «полнейший отказ от своего учения» Pabdicazione piu esplicita alla dottrina tsessa и «полное присоединение к ортодоксальнейшим учениям столь презираемых экономистов»51.

Но и такой человек, столь близко стоящий к системе Маркса, как Вернер Зомбарт, должен признать, что третий том у большинства читателей, по всей вероятности, вызовет «всеобщее покачивание головой». «Большинство будет склоняться к тому, чтобы рассматривать «решение» «загадки о средней норме прибыли» в том виде, как оно преподносится, во все не как «решение»; мнением большинства будет то, что узел разрублен, но не развязан. Ведь если из глубин вдруг выплывает «совсем обыкновенная» теория издержек производства, то это означает, что знаменитая теория стоимости потерпела крушение. Если я в конце концов для объяснения прибыли обращаюсь к издержкам производства, к чему же тогда весь тяжеловесный аппарат теорий стоимости и прибавочной стоимости»52. Для себя самого Зомбарт оставляет, конечно, совершенно другой приговор. Он предпринимает своеобразную попытку спасения, причем из подлежащего спасению столько выбрасывается за борт, что чрезвычайно сомнительно, отнесется ли к нему с благодарностью хотя бы один из приверженцев. Я еще ближе рассмотрю эту во всяком случае интересную и поучительную попытку спасения. Но мы до этого еще не дошли; прежде чем говорить о посмертном защитнике, нам нужно со всем вниманием и тщательностью, которых заслуживает столь важное дело, выслушать самого учителя.

Само собой разумеется, что сам Маркс должен был предвидеть, что его «решению» будет сделан упрек, что оно ни в коем случае не является «решением», но отказом от своего закона стоимости. Этому предвидению, по всей вероятности, и обязана своим происхождением та предвосхищенная самозащита, которая, если не по форме, то по содержанию, имеется в произведении Маркса. Именно, Маркс не упускает случая во многих местах вплетать категорические утверждения, что, несмотря на непосредственное подчинение меновых отношений ценам производства, отклоняющимся от стоимости, однако, все это движется в рамках закона стоимости и что лишь этот закон, по крайней мере «в последней инстанции», управляет ценами. Он пытается сделать это утверждение приемлемым посредством различного рода объяснений и замечаний.

Обсуждаемые замечания, как мне представляется, заключают в себе в целом следующие четыре аргумента в пользу полного или частичного действия закона стоимости. 1-

й аргумент. Хотя отдельные товары и продаются между собой выше или ниже своей стоимости, однако эти противоположные отклонения взаимно погашаются, и таким образом в обществе, — если рассматривать совокупность всех отраслей производства, — сумма цен производства произведенных товаров остается все же равной сумме их стоимости53. 2-

й аргумент. Закон стоимости управляет движением цен: уменьшение или увеличение количества труда, необходимого для производства, заставляет цены производства повышаться или понижаться54. 3-

й аргумент. Закон стоимости, по утверждению Маркса, с неумаленным авторитетом управляет обменом товаров на известных «первобытных» стадиях, в которых еще не совершилось превращение стоимостей в цены производства. 4-

й аргумент. В развитом народном хозяйстве закон стоимости «регулирует по меньшей мере косвенно» и «в конечном счете» цены производства, так как вся стой- мость товаров, определяющаяся по закону стоимости, регулирует всю прибавочную стоимость, а эта последняя — высоту средней прибыли, а следовательно, и общую норму прибыли55.

Рассмотрим каждый из этих аргументов в отдельности.

Первый аргумент

Маркс соглашается, что отдельные товары обмениваются выше или ниже их стоимости, в зависимости от того, принимал ли участие в их производстве капитал, в котором постоянный капитал составляет долю большую или меньшую, чем при среднем органическом составе. Но он подчеркивает то обстоятельство, что эти индивидуальные отклонения, совершающиеся в противоположные стороны, каждый раз взаимно компенсируются или погашаются, так что сумма всех оплаченных цен в точности совпадает с суммой всех стоимостей. «В том же самом соотношении, в котором часть товаров продается выше, другая часть продается ниже своей стоимости»56. «Общая цена товаров I — V (в приводимом Марксом табличном примере) равнялась бы, таким образом, общей их стоимости, следовательно, общая цена была бы, действительно, денежным выражением общего количества труда как прежнего, так и вновь присоединенного, заключающегося в товарах I —V. И таким образом в самом обществе, если рассматривать все отрасли производства как одно целое, сумма цен производства произведенных товаров равна сумме их стоимостей»57. Отсюда выводится более или менее четкое положение, что закон стоимости остается в силе по крайней мере для суммы всех товаров или для всего общества в целом. «Все это разрешается, однако, благодаря тому, что в один товар прибавочной стоимости входит на столько больше, сколько недостает в другом, а следовательно, «уклонения от стоимости, заключающиеся в ценах производства товаров, взаимно уничтожаются. Вообще, при капиталистическом производстве всякий общий закон осуществляется лишь как господствующая тенденция, весьма запутанным и приблизительным образом, как некоторая средняя постоянных колебаний, которая никогда не может быть точно установлена»58.

Этот аргумент в марксистской литературе не нов. Подобным же образом несколько лет тому назад с еще большей убедительностью и, может быть, с еще большею принципиальной ясностью, чем теперь у Маркса, это положение обосновывалось Конрадом Шмидтом.

Все это я считаю совершенно неверным. И я в свое время высказал это в полемике с Конрадом Шмидтом с тем обоснованием, в котором я и теперь в полемике с Марксом не имею повода менять ни одного слова. Поэтому я могу удовлетвориться тем, что я просто повторю его буквально. Я спрашивал Шмидта, что же остается от знаменитого закона стоимости после этой фактической уступки, и дальше продолжал: «Что от него остается немного, лучше всего иллюстрируется усилиями, с которыми автор старается доказать, что, несмотря ни на что, закон стоимости остается в силе. Именно после того, как он согласился, что действительная цена товаров расходится с его стоимостью, он замечает, что это расхождение встречается только у цен отдельных товаров; напротив, оно исчезает, когда рассматривают сумму всех отдельных товаров или годовой национальный продукт. Оплачиваемая совокупная цена всего национального продукта во всяком случае вполне совпадает с действительно кристаллизованной в нем совокупной стоимостью60. Я не знаю, удастся ли мне должным образом иллюстрировать значение этого утверждения. По крайней мере, я хочу попытаться сделать кое-какие замечания».

«В чем вообще задача “закона стоимости”? Не в чем ином, как в объяснении наблюдаемых в действительности меновых отношений благ. Мы желаем знать, почему в процессе обмена, например, сюртук стоит столько же, сколько 20 аршин полотна, 10 фунтов чая, столько же, сколько х/2 тонны железа, и т.д. Сам Маркс точно так же понимал задачу закона стоимости. Речь может идти, конечно, только о меновом отношении различных отдельных товаров между собой. Но как только товары рассматриваются как одно целое и цены этих товаров суммируются, то по необходимости и преднамеренно отвлекаются от отношений, существующих внутри этой совокупности. Ведь внутри этой совокупности эти относительные различия цен компенсируются в их сумме. На сколько, например, чай ценится выше железа, на столько же железо ценится ниже чая и vice versa61. Во всяком случае, это не ответ на наш вопрос: нас интересует меновое отношение благ в народном хозяйстве, а нам указывают на сумму цен, которой они достигают все вместе;

это все равно, как если бы на вопрос, на сколько минут или секунд победитель на скачках затратил меньше времени, чтобы пробежать ристалище, по сравнению с его соперником, нам бы ответили: все соревнователи в целом затратили 25 минут 13 секунд».

«Дело представляется следующим образом. По вопросу о проблеме стоимости марксисты прежде всего отвечают своим законом стоимости, что товары обмениваются в отношении овеществленного в них труда, далее, прямо или путем намеков, они отрекаются от этого ответа по отношению к обмену отдельных товаров, т.е. как раз для той области, по отношению к которой этот вопрос вообще только и имеет смысл, и сохраняют свой ответ во всей его чистоте для всего национального продукта в целом, — следовательно, для области, где этот вопрос, как лишенный смысла, совершенно не может быть даже поставлен. В качестве ответа на вопрос проблемы стоимости «закон стоимости», как это признано, находится в противоречии с фактами, там же, где его нельзя обвинить в несостоятельности, закон этот не может служить ответом на вопрос, требующий решения, в лучшем случае мог бы служить ответом на какой-либо иной вопрос».

Но он не является ответом и на какой-либо другой вопрос, да и вообще не является ответом, а представляет собой простую тавтологию. Как известно любому экономисту, если проникнуть сквозь формы денежного обращения, лишь затемняющие вопрос, товары в конце концов обмениваются на товары. Каждый товар, вступающий в обмен, является товаром, но вместе с тем также и ценой противостоящего ему товара. Сумма товаров, таким образом, тождественна с суммой уплаченных за них цен; или цена совокупного национального продукта представляет собой не что иное, как сам национальный продукт. При этих обстоятельствах, конечно, вполне правильно, что сумма цен, уплаченная за совокупный национальный продукт, вполне совпадает с суммой кри стал л изованной в нем стоимости, или труда. Однако эта тавтология не только не представляет собой никакого вклада в истинное познание, но она, в особенности, не может служить и проверкой того мнимого закона, что товары обмениваются в отношении воплощенного в них труда. Ведь таким путем «можно так же хорошо — или, лучше сказать, — так же плохо — доказать правильность всякого любого иного «закона», например «закона», что блага обмениваются в отношении их удельного веса. Хотя, конечно, 1 фунт золота в качестве «отдельного товара обменивается не на 1 фунт железа, но на 40 ООО фунтов, но сумма цен, которая уплачивается за 1 фунт золота и за 40 ООО фунтов железа, взятых вместе, равна не больше и не меньше как 40 ООО фунтов железа и 1 фунт золота. Таким образом, совокупный вес суммы цен 40 001 фунт в точности соответствует совокупному весу, овеществленному в товарах, равному также 40 001 фунту; но следует ли отсюда, что вес представляет собой истинный масштаб, который управляет меновым отношением благ?

К этой оценке и теперь, поскольку я направляю ее против самого Маркса, не приходится ничего ни прибавлять, ни убавлять, за исключением разве того, что Маркс, приводя рассматриваемый аргумент, допустил еще одну ошибку, которой не сделал в свое время Шмидт.

Посредством утверждения общего характера, посвященного способу действия закона стоимости, Маркс в вышеприведенной цитате на с. 115 третьего тома пытается добиться признания той идеи, что его закону можно приписать известное реальное значение, хотя бы отдельные случаи ему и не подчинялись. После своего утверждения, что «отклонения от стоимости, заключающиеся в ценах производства товаров, взаимно уничтожаются», он добавляет замечание, что для всего капиталистического производства общий закон «вообще осуществляется лишь как господствующая тенденция, весьма запутанным, и приблизительным образом, как некоторая сред няя постоянных колебаний, которая никогда не может быть точно установлена».

Маркс смешивает здесь две весьма различные вещи: среднюю колебаний и среднюю из постоянно и принципиально неодинаковых величин. Он вполне прав в том лишь, что многие общие законы осуществляются только таким образом, что норме, устанавливаемой законом, соответствует средняя, результирующая из постоянных колебаний. Каждый экономист знает такие законы; таков, например, закон, что цены равняются издержкам производства, что, отвлекаясь от особенных условий неравенства, высота заработной платы в различных сферах приложения труда, а также высота прибыли на капитал в различных сферах производства стремятся к одному и тому же уровню. Каждый экономист склонен смотреть на эти законы как на «законы», хотя ни один случай, по всей вероятности, не соответствует им с педантической точностью. И именно поэтому в указании на данный способ действия, проявляющийся только в среднем и в целом, заключается такой в сильной степени подкупающий момент.

Однако случай, по отношению к которому Маркс прибегает к этому подкупающему указанию, совершенно иного рода. При отклонении цен производства от «стоимости» речь идет не о колебаниях, а о необходимых и постоянных расхождениях. Каждый из двух товаров А и В, в которых воплощено одинаковое количество труда, но которые произведены при капиталах различного органического состава, колеблется не вокруг одной и той же средней цены, например, средней цены в 50 флоринов, но каждый из них имеет постоянно иной уровень цены. Товар А, например, произведенный при небольшом постоянном капитале, требующем оплаты процентами, имеет уровень в 40 флоринов, товар же В, который должен оплатить процентами большой постоянный капитал, — уровень в 60 флоринов, причем колебания происходят около этих различных уровней. Если бы мы имели дело с колебаниями около одного и того же уровня, так что, положим, или товар А стоил бы 48 флоринов, а товар В 52 флоринов, или, наоборот, товар А 52 флоринов, а товар В только 48 флоринов, — тогда, конечно, можно было бы сказать, что в среднем оба товара имеют одинаковую цену. Данное положение дела, если бы его можно было наблюдать постоянно, могло явиться, несмотря на колебания, подтверждением «закона», что товары, в которых воплощено одинаковое количество труда, весьма хорошо обмениваются друг с другом.

Если же из двух товаров, в которых воплощено одинаковое количество труда, один постоянно удерживает цену в 40 флоринов, а другой в 60 флоринов, то математик может, конечно, из этих двух неодинаковых величин вывести среднюю в. 50 флоринов. Но такая средняя имеет совершенно иное значение, или, точнее говоря, она для нашего закона не имеет никакого значения. Математическую среднюю можно всегда вывести из самых неодинаковых величин; а если она уже выведена, то противоположные отклонения от этой средней величины «взаимно уничтожаются»: на сколько одна величина превышает среднюю, на столько же вторая величина необходимо должна быть ниже ее. Но очевидно, что такой игрой «средними» и «уничтожающимися отклонениями» так же нельзя превратить этот факт, а именно, что товары с одинаковой затратой труда, но при различном составе капитала, постоянно и необходимо обладают разными ценами, из противоречия выдвинутому закону стоимости в его подтверждение, как едва ли кто будет иметь склонность и оправдание доказывать то положение, что все породы животных, включая сюда и слонов и поденок, живут одинаковое количество лет... Конечно, слоны живут в среднем 100 лет, поденки только один- единственный день. Но из этих величин можно вывести общую среднюю в 50 лет; на сколько слоны живут больше этой средней, на столько же поденки меньше; отклонения от средней величины, таким образом, взаимно уничтожаются, и в целом и в среднем побеждает, следовательно, закон, что все породы животных обладают одинаковой продолжительностью жизни!

Последуем дальше.

Второй аргумент

В различных местах третьего тома Маркс утверждает относительно закона стоимости, что он «управляет движением цен», и доказательство этого его господства он видит в том, что при прочих равных условиях с уменьшением рабочего времени, необходимого для производства товаров, цены падают, с увеличением же его - цены также увеличиваются62.

Однако этот вывод основан на ошибочной мысли, которая столь явна, что удивляешься, как Маркс мог ее допустить. Тот факт, что при прочих равных условиях в зависимости от величины затраченного труда цены поднимаются и падают, определенно указывает лишь на то, что труд является одним из условий, определяющих цену. Он доказывает, следовательно, то, с чем все согласны и что не является специфическим взглядом Маркса. Это также доказывали и этому учили классики и «вульгарные экономисты». Но своим законом стоимости Маркс утверждает гораздо больше, он утверждает, что затраченный труд является тем единственным обстоятельством, которое управляет меновыми отношениями товаров (отвлекаясь от случайных временных колебаний спроса и предложения). Сказать, что этот закон управляет движением цен, можно было бы только тогда, когда (длительное) изменение цен не могло бы быть результатом и не могло бы вызываться никакой иной причиной, помимо изменения в величине рабочего времени. Но этого Маркс не утверждает и не может утверждать, ибо, согласно его же учению, цена должна изменяться и тогда, когда, например, затрата труда остается неизмененной, но вследствие сокращения производственного процесса и тому подобных обстоятельств органический состав капитала изменяется. Таким образом, наряду с рассмотренным положением без дальнейшего можно выставить в качестве вполне правильного и иное положение: цены поднимаются и падают там, где, при прочих равных условиях, увеличивается или уменьшается продолжительность затраты капитала. Но подобно тому, как при помощи последнего положения нельзя доказать, что продолжительность затраты капитала является единственным условием, управляющим меновыми отношениями, столь же мало в том обстоятельстве, что изменения в количестве затраченного труда оставляют в общем след в движении цен, нельзя видеть подтверждения предлагаемого закона, что только один труд управляет меновыми отношениями.

Третий аргумент

Этот аргумент не развит Марксом с достаточной отчетливостью, однако материал для него вошел в те рассуждения, которые призваны разрешить «действительно трудный вопрос», а именно, каким образом происходит это уравнение прибылей в общую норму прибыли63.

Суть этого аргумента, коротко говоря, сводится к следующему. Маркс утверждает, — и он должен это утверждать, — что «нормы прибыли первоначально очень различны»64 и что их уравнивание в общую норму прибыли «есть результат и не может быть исходным пунктом»65. Этот тезис содержит в себе дальше утверждение, что существуют какие-то «первобытные» состояния, в которых еще не совершилось «превращения стоимостей в цены производства», приводящие к уравниванию норм прибыли и в которых поэтому вполне и целиком господствует закон стоимости. Таким образом, устанавливается известная сфера, вполне подчиненная действию господства закона стоимости.

Посмотрим поближе, какова должна быть эта сфера и какие доводы приводит Маркс в пользу того, что меновые отношения в ней действительно нормируются только трудом, овеществленным в товарах.

Выравнивание норм прибыли, по Марксу, связано с двумя предпосылками: во-первых, что вообще уже господствует капиталистический способ производства66, и во-вторых, — что конкуренция проявляет свою нивелирующую деятельность67. Исходя из требований логики, мы будем искать это «первобытное состояние» — с чистым режимом закона стоимости там, где отсутствует или первая или вторая из обеих предпосылок (или, естественно, обе вместе).

Относительно первого случая сам Маркс высказался подробно и точно. Предметом своего обстоятельного изложения, которое показывает, что цены товаров на данной стадии в действительности определяются исключительно их стоимостью, он берет ход вещей в таком состоянии общества, в котором нет капиталистического производства, но «где работнику принадлежат средства производства». Чтобы дать читателю возможность беспристрастно судить, насколько это изложение является доказательством, я должен его представить дословно.

Punctum saliens68 выступит ярче всего, если мы подойдем к вопросу следующим образом. Пусть сами рабочие владеют соответствующими средствами производства и обменивают свои товары друг с другом. Эти товары не были бы тогда продуктами капитала. Стоимость средств труда и материалов труда, применяемых в различных отраслях труда, была бы различна в зависимости от технической природы различных работ. Равным образом, независимо от различной стоимости применяемых средств

производства, потребовалась бы различная масса этих последних для данной массы труда, так как один известный товар может быть изготовлен в один час, другой — только в течение целого дня и т.д. Допустим, далее, что эти рабочие в среднем работают одинаковое количество времени, принимая в расчет те уравнивающие влияния, которые вытекают из различной интенсивности труда и т.д. Тогда двое рабочих в товарах, составляющих продукт их дневного труда, возместили бы прежде всего свои затраты, издержки на потребленные ими средства производства. Последние были бы различны в зависимости от технической природы их отраслей труда. Во- вторых, оба рабочих создали бы равные количества новой стоимости, а именно рабочий день, присоединенный ими к средствам производства. Эта новая стоимость заключала бы в себе их заработную плату плюс прибавочную стоимость, прибавочный труд, продолжающийся за пределы, необходимые для удовлетворения необходимых потребностей, причем, однако, результаты прибавочного труда принадлежали бы самим рабочим. Выражаясь капиталистическим языком, оба рабочих получают равную заработную плату плюс равную прибыль, а в то же время и стоимость, выраженную в продукте, например, 10-часового рабочего дня. Но, во-первых, стоимости их товаров были бы различны. Пусть, например, в товаре I на потребленные средства производства приходится большая часть стоимости, чем в товаре II. Нормы прибыли для I и II будут также очень различны, если мы в данном случае назовем нормою прибыли отношение прибавочной стоимости ко всей стоимости затраченных средств производства. Средства существования, ежедневно потребляемые I и II рабочими в течение производства и представляющие заработную плату, образуют здесь ту часть авансированных средств производства, которую мы в других случаях называем переменным капиталом. Но прибавочные стоимости для I и II были бы за одинаковое рабочее время одинаковы; или, еще точнее, так как и товар I, и товар II заключают в себе стоимость продукта одного рабочего дня, оба эти товара за вычетом стоимости авансированных «постоянных» элементов содержат в себе равную стоимость, одну часть которой можно рассматривать как возмещение средств существования, потребленных при производстве, а другую — как остающуюся сверх того избыточную прибавочную стоимость. Если I сделал больше затрат, то последний требует для своего покрытия большей части стоимости его товара, возмещающей эту «постоянную» часть, а потому он должен также большую часть всей стоимости своего продукта превратить обратно в вещественные элементы этой постоянной части, тогда как II, раз он получил меньше, на столько же меньше должен и обратно превратить в вещественные элементы постоянной части... Таким образом, при этом предположении различие в нормах прибыли было бы безразличным обстоятельством совершенно так же, как в настоящее время для наемного рабочего безразлично, в какой норме прибыли выражается выжатое из него количество прибавочной стоимости, и совершенно так же, как в международной торговле различие норм прибыли у различных наций оказывается совершенно безразличным обстоятельством для их товарообмена»69.

После гипотетического способа рассуждения с «допущениями» «было бы» и «были бы» Маркс сразу переходит к положительным выводам. «Обмен товаров по их стоимостям, или приблизительно по их стоимостям, требует, таким образом, гораздо более низкой ступени, чем обмен по ценам производства»... и «следовательно, вполне соответствует обстоятельствам рассматривать стоимости товаров не только как теоретическое, но и как историческое prius по отношению к ценам производства... Это относится к таким экономическим отношениям, когда средства производства принадлежат самому работнику, а в таком положении находится в древние и новейшие времена крестьянин, обрабатывающий собственным трудом принадлежащую ему землю, и ремесленник»70.

Как мы должны реагировать на такие рассуждения? Прежде всего прошу читателя удостовериться и твердо установить, что часть рассуждений, выраженная в тоне «предположений», хотя и содержит в себе с большой последовательностью проведенное описание того, как должен был бы выглядеть меновой процесс в тех примитивных общественных формах, если бы все происходило по марксову закону стоимости, однако в этих рассуждениях не содержится ни тени доказательства, ни хотя бы попытки доказательства того, что все это при изложенных предпосылках должно было бы именно так происходить. Маркс рассказывает, «допускает», утверждает, но ни одним словом не доказывает. Поэтому смелым, чтобы не сказать наивным, скачком является то обстоятельство, что Маркс, — как будто бы он удачно привел действительные доказательства, — затем объявляет в виде непосредственного вывода, что «следовательно, вполне соответствует обстоятельствам рассматривать стоимости так же, как исторический ргшБ по отношению к ценам производства». Фактически не может быть и речи о том, что Маркс обосновал своим «допущением» историческое существование подобного строя; он его постулировал, исключительно исходя из своей теории, как гипотезу, относительно правдоподобности которой нам естественно должна быть предоставлена возможность составить себе обоснованное суждение.

На самом деле против правдоподобности этой гипотезы имеются серьезнейшие соображения внутреннего и внешнего порядка. Внутренне она неправдоподобна, а поскольку здесь может быть речь об опыте, то он говорит против нее.

С внутренней стороны она совершенно неправдоподобна. Эта гипотеза, собственно говоря, предполагает, что производителям безразлично время, когда они получают вознаграждение за свою деятельность; с хозяйственной и психологической точек зрения это невозможно. Разъясним себе это, выразив в цифрах пример, приведенный самим Марксом. Маркс сравнивает двух работников, I и II. Работник I представляет ту отрасль производства, которая технически требует многих и дорогих предварительных средств производства, сырья, орудий, вспомогательных материалов. Для того чтобы этот пример выразить в цифрах, предположим, что производство предварительных средств производства требует пять рабочих лег, в то время как переработка их в готовые продукты происходит в течение шестого рабочего года. Предположим далее, что, конечно, не противоречит духу марксовой гипотезы, которая хочет ведь изобразить действительно примитивное первоначальное состояние, что работник I сам выполняет обе работы, как производство предварительных средств производства, так и их переработку в готовые продукты. При этих обстоятельствах он, конечно, получит при продаже готового продукта, которая может произойти не ранее конца шестого рабочего года, возмещение также и за подготовительный труд первого года, или, другими словами, он должен будет ждать вознаграждения за труд первого года в течение пяти лет, за труд второго — в течение четырех лет, за труд третьего — трех лет и т.д., или в среднем он будет ожидать вознаграждения за все шесть лет примерно три года за сделанную работу. Напротив, работник II, представляющий отрасль производства, которая нуждается в относительно малом количестве предварительных средств производства, выполнит, может статься, все подготовительные работы, а также работу по изготовлению готового продукта в течение одного месяца и поэтому получит свое вознаграждение из выручки за свой продукт почти непосредственно после окончания работы.

Гипотеза же Маркса предполагает, что цены товаров I и II рода устанавливаются точно в отношении количеств затраченного на них труда, так что продукт шести лет труда I рода продается ровно за столько же, за сколько продается сумма продуктов шести лет труда II рода. Далее, отсюда следует, что в отрасли производства I рода работник удовлетворяется той же самой суммой с ее уплатой, отсроченной в среднем на три года, за каждый год труда. Работник же отрасли производства II рода получает ее без всякой отсрочки платежа. Эта временная отсрочка получения заработной платы не играет в мар- ксовой гипотезе никакой роли, и в особенности она не в состоянии каким-либо образом влиять на конкуренцию, т.е. на более сильное или более слабое устремление в различные отрасли производства, в зависимости от того, насколько продолжительность периода производства обусловливает более короткое или более продолжительное время ожидания.

Правдоподобно ли это, об этом предоставляю судить читателю. Маркс, впрочем, вполне правильно признает, что особенные побочные обстоятельства, которые присущи труду некоторых отраслей производства, особенная интенсивность, напряженность, неприятность труда, в результате игры конкуренции компенсируются высотой заработной платы. Но разве долголетняя отсрочка вознаграждения за труд не должна быть также обстоятельством, требующим компенсации? И дальше: предположим, что все производители согласны также охотно ждать вознаграждения три года, но могут ли они все ждать? Маркс, правда, предполагает, что «сами работники владеют соответствующими средствами производства», но он не предполагает и не может предполагать, что каждый из них владеет таким количеством средств производства, сколько нужно для работы в такой отрасли, которая по техническим соображениям предполагает распоряжение весьма большой суммой средств производства. Поэтому различные отрасли производства не в равной мере доступны всем производителям. Те отрасли производства, которые требуют наименьшей предварительной затраты средств производства, доступны всем, отрасли же производства с большей потребностью в капитале доступны все более и более уменьшающемуся числу работников. Но разве это обстоятельство не должно оказать влияния в том отношении, что предложение в последних отраслях производства испытает известное ограничение, в результате чего цены их продуктов превысят соответственный уровень тех отраслей производства, которые ведутся без одиозного побочного условия ожидания и которые доступны гораздо более широкому кругу конкурентов?

То, что здесь имеется известная доля невероятности, чувствовал и сам Маркс. Равным образом и он прежде всего отмечает, хотя и в другой форме, что измерение цен исключительно по количеству труда ведет к несоразмерности в другом направлении. Он отмечает это в форме — впрочем, также правильной, — что «прибавочная стоимость», которую получают работники обоих отраслей производства сверх своих потребностей существования, что эта прибавочная стоимость, отнесенная к затраченным средствам производства, представляет неравные нормы прибыли. Естественно, напрашивается вопрос, почему же это различие не может стереться в результате конкуренции, так как это происходит в «капиталистическом обществе»? Маркс чувствует необходимость дать на это ответ, и это является единственным привходящим моментом, который носит характер попытки обоснования наряду с одними голыми утверждениями. Что же он отвечает? Что существенным является то, что оба работника за одинаковое рабочее время получают одинаковую прибавочную стоимость, или, еще точнее, что они за одинаковое рабочее время, «за вычетом стоимости авансированных постоянных элементов, получают одинаковые стоимости», и, исходя из этой предпосылки, различие в нормах прибыли было бы для них «безразличным обстоятельством, совершенно так же, как и в настоящее время для наемного рабочего безразлично, в какой норме прибыли выражается выжатое из него количество прибавочной стоимости...»

Удачно ли это сравнение? Если я что-нибудь не получаю, то мне, конечно, вполне безразлично, составляет ли то, чего я не получаю, по отношению к капиталу третьего лица высокий или низкий процент. Но если я что- нибудь действительно получаю, а рабочий должен, согласно гипотезе, в некапиталистическом обществе получать прибавочную стоимость как прибыль, — то тогда мне совсем не безразлично, по какому масштабу должна измеряться и распределяться эта прибыль. В крайнем случае может еще стоять вопрос, должна ли эта прибыль измеряться и распределяться только в соответствии с количеством выполненной работы или также и с количеством затраченных средств производства; но просто «безразличным» это, конечно, для участников не является, и когда утверждается такой неправдоподобный факт, а именно, что неравные нормы прибыли могут долго существовать рядом без того, чтобы их уравняла конкуренция, то это, конечно, нельзя мотивировать тем, что для интересов участников высота норм прибыли представляет нечто совершенно безразличное.

Но обходятся ли одинаково с рабочими, именно как с рабочими в марксовой гипотезе? Они в качестве платы за одинаковое рабочее время получают одинаковые стоимости и прибавочные стоимости, однако они получают их в различное время: один — тотчас после выполнения работы, другой же должен ждать вознаграждения годами. Выражает ли собой это обстоятельство одинаковое отношение марксовой гипотезы к рабочим и не влечет ли оно скорей различия в побочных условиях для вознаграждения, не безразличные для рабочих, к которым они, как показывает опыт, как раз, напротив, и притом с полным правом, очень чувствительны? Какому рабочему было бы теперь безразлично, получит ли он свою недельную плату в субботу вечером, или через год, или через три года? И такое чувствительное неравенство не должно выравниваться конкуренцией? Это — невероятный факт, который Маркс нам не разъяснил.

Его гипотеза, однако, неправдоподобна не только с внутренней стороны, но она противоречит и действительным фактам. Правда, относительно предположенного случая, в его полной типичной чистоте, у нас вообще нет никакого непосредственного опыта, так как нигде не может быть наблюдаемо в чистом виде такое состояние, где совсем не встречалась бы работа за плату и где каждый производитель являлся бы независимым собственником своих средств производства... Однако и в новейшем мире встречаются состояния и отношения, которые, по крайней мере приблизительно, соответствуют марксо- вой гипотезе. Они встречаются, как указывает сам Маркс71, «у крестьянина, обрабатывающего собственным трудом принадлежащую ему землю, и у ремесленника». Согласно гипотезе Маркса, здесь следовало бы наблюдать полную независимость высоты доходов этих лиц от величины капиталов, вложенных ими в производство. Каждый из них должен был бы получать одинаковую заработную плату и прибавочную стоимость независимо от того, состоит ли их капитал, представляющий их средства производства, из 10 флоринов или 1000 флоринов. Хотя в описываемых кругах редко ведется столь точное счетоводство, чтобы можно было представить все это точно в цифрах, но я думаю, что ни один читатель не станет сомневаться в моем утверждении, что господствующие впечатления наверное не подтвердят марксову гипотезу, напротив, в общем и целом в тех отраслях хозяйства и у тех лиц, которые работают с помощью значительного капитала, оказывается больший доход, чем у тех, у которых только и имеются руки производителя.

Эта невыгодная для марксовой гипотезы проверка на фактах получает, наконец, еще одно немаловажное, косвенное подтверждение, а именно, что и во втором случае, где по теории Маркса должно было бы наблюдаться чистое господство закона стоимости, — в случае, который гораздо удобнее для прямой проверки на фактах, — фактически нельзя найти никакого следа того хода событий, на который претендует Маркс.

Как нам известно, Маркс именно учит, что и во вполне развитом хозяйстве уравнение первоначально различных норм прибыли происходит только посредством действия конкуренции. «Если товары продаются по их стоимости, — пишет он в одном из мест, наиболее подробно касающемся этого вопроса72, — то, как уже было показано выше, в различных сферах производства возникают очень различные нормы прибыли в зависимости от органического состава вложенных в них масс капитала. Но капитал извлекается из отрасли с более низкой нормой прибыли и устремляется в другие, которые приносят более высокую прибыль. Посредством такой постоянной эмиграции и иммиграции, словом, посредством своего распределения между различными сферами производства, смотря по тому, где норма прибыли падает и где повышается, капитал осуществляет такое отношение между спросом и предложением, что в различных сферах производства создается одна и та же средняя прибыль».

Рассуждая логически, мы должны были бы ожидать, что во всех тех случаях, где нет этого рода конкуренции капиталов или где по меньшей мере она еще не проявила вполне своего действия, должно было замечаться в полной своей чистоте, или по меньшей мере приблизительно, утверждаемое Марксом первоначальное образование цен и норм прибыли. Другими словами, должны были бы оказаться следы того факта, что до уравнения норм прибылей отрасли производства с относительно большим постоянным капиталом приносили и приносят меньший процент прибыли, отрасли же производства с меньшим постоянным капиталом — больший. Подобных следов фактически нигде нельзя встретить, ни в историческом прошлом, ни в настоящее время. Это недавно было столь убедительно изложено ученым, высоко ставящим Маркса, что мне не остается ничего лучше сделать, как просто процитировать слова Вернера Зомбарта: «Нигде и никогда развитие не совершалось и не совершается указанным путем, а между тем это должно было бы иметь место, по меньшей мере, во всякой вновь возникающей отрасли промышленности. Если бы указанное воззрение было верно, то, очевидно, историческое продвижение капитализма нужно было бы представлять себе таким образом: капитализм прежде всего охватывал сферы, в которых преобладал живой труд, т.е. сферы с капиталом ниже среднего строения (маленькое с, большое V), и только постепенно переходил в другие сферы, по мере того как с ростом производства цены в тех первых сферах падали. В сфере же с преобладанием средств производства над живым трудом он, находясь в зависимости от индивидуально произведенной прибавочной стоимости, естественно мог бы вначале реализовать лишь такую ничтожную прибыль, что его ничто не могло бы соблазнить обратиться к этим сферам производства. Между тем капиталистическое производство исторически начинает развиваться отчасти именно в отраслях производства последнего рода: горное производство и т.д. Капитал не имел бы никакого повода для перехода из сферы обращения, где он себя чувствовал очень хорошо, в сферу производства, если бы не рассчитывал на «обычную прибыль», которая — как это необходимо думать — существовала в виде коммерческой прибыли до всякого капиталистического производства. Но ошибочность этого предположения может быть доказана и с другой стороны. Если бы в сферах с преобладанием живого труда в начале капиталистического производства получались бы чрезвычайно высокие прибыли, то это предполагало бы, что капитал сразу стал применять соответствующих производителей, до тех пор самостоятельных, в качестве наемных рабочих, т.е., скажем, за половину того вознаграждения, которое они раньше получали, и разницу при наличии товарных цен, вначале соответствовавших стоимости, целиком клал бы в свой карман. Это было бы совершенно нереальное предположение: капиталистическое производство начало работать с деклассированными элементами, частично даже в совершенно заново созданных отраслях производства, и с самого начала при установлении цен исходило из затрат капитала».

«Подобно тому как предположение эмпирической связи норм прибыли с нормой прибавочной стоимости неверно исторически, т. е. для начала капитализма, точно так же и еще больше это неверно для эпохи развитого капиталистического способа производства. Открывается ли теперь предприятие с более высоким или с более низким строением капитала — установление цен на его продукты и начисление (и реализация) прибыли происходят исключительно на основе затраты капитала».

«Если всегда, как прежде, так и теперь, капиталы действительно непрерывно переходят из одной сферы производства в другую, то главным основанием этого является, конечно, неравенство норм прибыли. Но это неравенство, без сомнения, происходит не от органического строения капиталов, но от каких-либо причин, вытекающих из конкуренции. Наиболее процветающие еще и теперь производства суть в известной части как раз отрасли с очень высоким строением капитала, как-то: горное дело, химические фабрики, пивоваренные заводы, паровые мельницы и т. п. Разве это отрасли, откуда капиталы извлекаются и эмигрируют до тех пор, пока производство соответственно сократится и цены повысятся?73

Эти соображения могли бы дать материал для кое- каких полезных взглядов, направленных против марксовой теории. Предварительно я воспользуюсь одним соображением, которое имеет непосредственное отношение к тому аргументу, на котором остановилось наше исследование: закон стоимости, который — с чем все согласны — в народном хозяйстве, всецело подчиненном конкуренции, должен уступить свое господство, на которое он претендует, ценам производства, этот закон также и в первобытных эпохах никогда не имел и не мог иметь реального господства.

Мы видели, таким образом, как последовательно потерпели крушение три притязания, которые утверждали о существовании известных отграниченных областей, в которых непосредственно должен был действовать закон стоимости: применение закона стоимости к сумме всех товаров и товарных цен, а не к их индивидуальным меновым отношениям (первый аргумент) вообще оказалось логической бессмыслицей; движение цен (второй аргумент) в действительности не подчиняется претендующему на это закону стоимости, и столь же мало он проявляет реально свое господство в «первобытных» эпохах (третий аргумент). Остается только еще одна возможность: не имеет ли закон стоимости, который нигде не обнаруживает реального, непосредственного значения, по крайней мере косвенное господство, своего рода верховное владычество.

Маркс не преминул утверждать также и это. Но это является содержанием четвертого аргумента, к рассмотрению которого мы теперь и должны обратиться.

Четвертый аргумент

На этот аргумент Маркс часто мимоходом указывает, однако, насколько мне известно, он останавливается на нем подробней только в одном-единственном месте. В сущности он состоит в том, что цены производства, управляющие действительным ценообразованием, со своей стороны находятся под влиянием закона стоимости, и последний, таким образом, посредством цен производства управляет действительными меновыми отношениями. Стоимости: «стоят позади цен производства» и «определяют их в последней инстанции»74; цены производства, как Маркс часто выражается, представляют собой только «превращение стоимости» или «превращение формы стоимости»75. Способ и степень влияния, которое закон стоимости оказывает на цены производства, подробно объясняются в одном месте на с. 158 — 159: «Средняя прибьиь, определяющая цены производства, неизбежно должна быть приблизительно равна тому количеству прибавочной стоимости, которое приходится на данный капитал как соответственную часть всего общественного капитала... Так как вся стоимость товаров регулирует всю прибавочную стоимость, а эта последняя регулирует — как общий закон или как закон, управляющий колебаниями, — высоту средней прибыли, следовательно, общую норму прибыли, то закон стоимости регулирует цены производства».

Рассмотрим этот ход мыслей, проверяя его шаг за шагом. Средняя прибыль, говорит Маркс вначале, определяет цены производства. Это с точки зрения учения Маркса правильно, но неполно. Выясним вполне это отношение.

Цена производства отдельного товара слагается прежде всего из «себестоимости» (Kostpreis) средств производства для предпринимателя и из его средней прибыли на затраченный капитал. Себестоимость средств производства в свою очередь слагается из двух слагаемых: из затраты на переменный капитал, т.е. из непосредственно уплаченной заработной платы, и из затраты на употребленный или изношенный постоянный капитал, сырые материалы, машины и т.п. Как Маркс вполне правильно поясняет дальше на с. 138, 144 и 186, в обществе, в котором стоимости превратились уже в цены производства, заготовительная цена, или себестоимость этих вещественных средств производства, соответствует не их стоимости, но сумме затрат, которую производители в свою очередь израсходовали на заработную плату и вещественные вспомогательные средства плюс средняя прибыль на эти затраты. Продолжая этот анализ дальше, мы получаем в конце концов точно так же как в случае natural price Адама Смита, с которой сам Маркс отождествляет свою цену производства, разложение цены производства на два слагаемых или детерминантов: на сумму всей заработной платы, выплаченной в течение различных стадий производства, которая в целом и представляет, собственно говоря, себестоимость товаров76 и сумму всех прибылей, вычисленных pro rata temporis77 по средней норме прибыли на все эти издержки на заработную плату.

Таким образом, нарастающая при производстве товара средняя прибыль является во всяком случае определяющим основанием цены производства соответствующего товара. О другом определяющем основании, об уплаченной заработной плате, Маркс в этом месте больше не говорит. Но так как он в другом месте, как было упомянуто, в совершенно общей форме говорит о том, что «стоимости стоят позади цен производства» и что «закон стоимости определяет их в последней инстанции», то мы должны, во избежание всяких пробелов, включить также и этот второй фактор в наше исследование и соответственно с этим посмотреть, можно ли, и в какой мере, сказать о нем, что он определяется законом стоимости.

Очевидно, что сумма уплаченной заработной платы есть произведение количества затраченного труда на высоту ставки заработной платы. Так как по закону стоимости меновые отношения должны определяться исключительно количеством затраченного труда и Маркс не однократно с величаишеи настойчивостью отрицает всякое влияние высоты заработной платы на стоимость товаров78, то очевидно, что из двух слагаемых факторов «затраты на заработную плату» — только одно слагаемое, количество затраченного труда, гармонирует с законом стоимости, в то время как в лице второго слагаемого — высоты заработной платы — в определение цены производства привходит чуждое закону стоимости основание.

Иллюстрируем способ и степень влияния этого момента еще на одном простом численном примере, чтобы устранить всякие недоразумения.

Возьмем три товара Л, В, и С, каждый из которых, при различном типичном составе частей расхода, первоначально имеет одинаковую цену производства в 100 марок. Предположим, далее, что дневная заработная плата составляет первоначально 5 марок, норма прибавочной стоимости, или степень эксплуатации, составляет 100%, так что из совокупной товарной стоимости в 300 марок 150 марок падает на заработную плату, другие 150 марок — на прибавочную стоимость; допустим, что (затраченный на эти товары в различном отношении) весь капитал составляет 1500 марок, средняя норма прибыли соответственно этому — 10%.

Этому предположению соответствует следующая таблица (табл. 3).

Предположим теперь повышение заработной платы с 5

до 6 марок. По Марксу, при прочих равных условиях, это может произойти только за счет прибавочной стоимости79. Поэтому при неизменном совокупном продукте в 300 марок при уменьшении степени эксплуатации — на заработную плату придется 180, на прибавочную стоимость — только 120 марок, средняя же норма прибыли на затраченный капитал в 1500 марок упадет до 8%.

Таблица 3 Затраченные Товар Рабочие дни Заработная плата (мар.) Затраченный капитал (мар.) Причитающаяся средняя прибыль (мар.) Цена производства (мар.) А 10 5 500 50 100 В 6 30 700 70 100 С 14 70 300 30 100 Сумма.... 30 150 1500 150 300

Следующая таблица - происшедшие в результате этого перемены в составе частей капитала и в ценах производства (табл. 4).

Оказывается, что повышение заработной платы при неизменившемся количестве труда произвело чувствительное изменение в первоначально равных ценах производства и меновых отношениях- Это изменение частью, но не вполне объясняется одновременным, необходимым ввиду изменения заработной платы, уменьшением средней нормы прибыли Но, конечно, не вполне, говорю я, потому что, несмотря на падение заключающейся в ней доли прибыли, цена производства, например, товара С,

Таблица 4 Товар Затраченные Затраченный капитал (мар.) Причитающаяся средняя прибыль (мар.) Цена произ- одства (мар.) Рабочие дни Заработная плата (мар.) А 10 60 500 46 100 В. 6 36 700 54 92 С 14 84 300 24 108 Сумма.. 30 180 1500 120 300

повысилась — следовательно, это изменение цены не может быть объяснено одним только изменением прибыли. Я потому только поднимаю этот вопрос — впрочем, совершенно понятный, — чтобы не было сомнения, будто бы в высоте заработной платы мы имеем дело с одним из оснований, определяющих цену; ее действие не исчерпывается только ее влиянием на уровень прибыли, напротив, она оказывает также и самостоятельное, прямое влияние. Таким образом, мы имели основание подвергнуть самостоятельному разбору то звено в определяющих цену основаниях, через которое перепрыгнул Маркс в выше цитированном месте. Заключительные выводы из этого разбора я оставлю до дальнейшего. Пока последуем шаг за шагом за объяснением, которое Маркс дает тому, каким образом закон стоимости должен регулировать второе определяющее основание цен производства — среднюю прибыль.

Эта связь менее всего прямая. Она опосредствована следующими звеньями, частью случайно высказанными, но во всяком случае заложенными в его ходе мыслей Закон стоимости определяет совокупную стоимость всех товаров, произведенных в обществе80, общая стоимость товаров определяет содержащуюся в них совокупную прибавочную стоимость, последняя управляет, будучи распределена на совокупный общественный капитал, средней нормой прибыли, средняя же норма прибыли, отнесенная к капиталу, занятому в производстве отдельного товара, дает конкретную среднюю прибыль, которая, наконец, и входит элементом в цену производства соответствующего товара. Таким образом, фактор, стоящий в начале этого ряда, «закон стоимости», «регулирует» заключительное звено — цену производства.

Рассмотрим критически эту логическую цепь. 1.

Прежде всего бросается в глаза, и это следует твердо установить, что Маркс вообще не утверждает о наличии связи между средней прибылью, входящей в состав цены производства, и стоимостью, воплощенной, согласно закону стоимости, в определенных отдельных товарах. Напротив, во многих местах он настойчиво говорит о том, что количество прибавочной стоимости, которое входит в цену производства отдельного товара, не зависит, даже принципиально отлично от «прибавочной стоимости, действительно произведенной в отдельной сфере производства»81, таким образом то влияние, которое приписывается закону стоимости и посредством которого он нормирует меновые отношения отдельных товаров, — он вообще не считает характеристической функцией закона стоимости, но таковой он считает исключительно другую мнимую функцию, о весьма проблематичном характере которой мы уже раньше изложили наше мнение, — а именно определение совокупной стоимости всех товаров, взятых вместе. В таком применении закон стоимости, как мы убедились, просто бессодержателен. Если же связывать, как это делает и Маркс, нонятие и закон стоимости с меновым отношением благ82, то не имеет никакого смысла применять понятие и закон стоимости к целому, которое, как таковое, никогда не может вступать в эти отношения естественно, что не существует ни масштаба, ни определяющего основания для обмена этого целого, в действительности никогда не имеющего места, а потому оно и не может дать никакого содержания «закону стоимости». Но если закон стоимости в общем не оказывает никакого реального влияния на химерическую «совокупную стоимость всех товаров, взятых вместе», то естественно, что подобного рода влияние не может быть распространено и на другие отношения, и вся эта многочисленная цепь, которую Маркс старался скрепить исключительно осторожной логикой, повисает поэтому в воздухе. 2. Но оставим совершенно в стороне эту первую фундаментальную ошибку и независимо от этого проверим другие звенья цепи с точки зрения их собственной состоятельности. Допустим поэтому, что совокупная стоимость товаров является действительно реальной величиной, и при этом величиной, определяемой законом стоимости: согласно второму звену эта совокупная стоимость товаров управляет совокупной прибавочной стоимостью. Правильно ли это?

Прибавочная стоимость, без сомнения, не является никакой твердой и неизменной долей совокупного национального продукта, но получается из разницы между «совокупной стоимостью» национального продукта и суммой заработной платы, уплачиваемой рабочим. Следовательно, не только одна эта совокупная стоимость сама по себе управляет величиной совокупной прибавочной стоимости, но в лучшем случае она может дать лишь одно из оснований, управляющих ее величиной, наряду с которым выступает второе, чуждое ей основание — высота заработной платы, но, может быть, это основание подчиняется марксову закону стоимости?

В первом томе Маркс, безусловно, это утверждал. «Стоимость рабочей силы, — пишет он на с. 155, подобно любому другому товару, определяется рабочим временем, необходимым для производства, а следовательно, и для воспроизводства этого специфического товара». И на следующей странице он продолжает, точнее определяя это положение: «Для поддержания своей жизнедеятельности живой индивидуум нуждается в известной сумме средств существования. Таким образом, рабочее время, необходимое для производства рабочей силы, сводится к рабочему времени, необходимому для производства этих средств существования, или стоимость рабочей силы есть стоимость средств существования, необходимых для поддержания жизни ее владельца». В третьем томе Маркс был вынужден существенно отступить от строгости этого утверждения. А именно, вполне 5

О. Бём-Баверк правильно на с. 186 третьего тома он обращает внимание на ту возможность, что также и необходимые средства существования рабочих могут продаваться по ценам производства, которые отклоняются от необходимого рабочего времени. В этом случае, учит Маркс, также и переменная часть капитала (т.е. уплаченная заработная плата) может «отклоняться от своей стоимости». Другими словами: также и заработная плата может (не принимая во внимание простые временные колебания) продолжительно отклоняться от того уровня, который соответствовал бы количеству труда, воплощенному в необходимых средствах существования, т.е. соответствовал бы строгому требованию закона стоимости. Следовательно, при определении совокупной прибавочной стоимости принимает уже участие по меньшей мере одно определяющее основание, чуждое закону стоимости. 3.

Определяемый таким образом фактор — совокупная прибавочная стоимость — «управляет», по Марксу, средней нормой прибыли. Но опять-таки очевидно, что совокупная прибавочная стоимость является только одним определяющим основанием, между тем как в качестве второго определяющего основания, совершенно независимого и от совокупной прибавочной стоимости, и от закона стоимости, выступает величина капитала, существующего в обществе. Если, как это было в вышеприведенной таблице, при норме прибавочной стоимости в 100%, совокупная прибавочная стоимость равна 150 маркам, то норма прибыли равна 10% в том случае и потому, что совокупный капитал, вложенный во все отрасли производства, равен 1500 марок; ясно, что при неизменной совокупной прибавочной стоимости она составила бы только 5%, если бы весь капитал, который принимает участие в ее распределении, достигал 3000 марок, и полных 20%, если бы совокупный капитал составлял 750 марок. Следовательно, очевидно, что и на этот раз в цепь влияющих факторов входит совершенно чуждое закону стоимости определяющее основание. 4. Средняя норма прибыли, должны мы дальше полагать, управляет величиной конкретной средней прибыли, получающейся при производстве определенного товара. Это правильно, но опять-таки с тем же ограничением, как и в предыдущих случаях. Именно сумма средней прибыли, которая получается при определенном товаре, есть произведение двух факторов: величины затраченного капитала и средней нормы прибыли. Величина же капитала, затраченного в различных стадиях, в свою очередь определяется снова двумя факторами: именно количеством труда, подлежащего оплате (фактор, который во всяком случае не дисгармонирует с марксовым законом стоимости), но также и высотой заработной платы, подлежащей выплате, а этот фактор является, как мы только что убедились, чуждым закону стоимости. 5.

С дальнейшим звеном мы возвращаемся опять к началу. Средняя прибыль, согласно ее определению в 4-м звене, должна управлять ценой производства товара. Это правильно, но с той заранее предполагаемой поправкой, что средняя прибыль является наряду с затратами на заработную плату только одним из факторов, определяющих цену; в затратах же на заработную плату, как неоднократно указывалось, выступает в качестве определяющего фактора элемент, чуждый марксову закону стоимости.

Подведем итоги. Каков был тот тезис, который Маркс попытался доказать? Он гласил: «Закон стоимости управляет ценами производства», или, применяя другой способ выражения: «Стоимости определяют цены производства в последней инстанции». Или, если мы включим в эту формулу то содержание стоимости и закона стоимости, как их Маркс определил в первом томе, то это утверждение сведется к следующему: цены производства управляются «в последней инстанции» тем принципом, что количество труда есть единственное обстоятельство, которое лежит в основе меновых отношений товаров. А что показывает проверка отдельных звеньев хода доказательства? Она показывает, что цена производства прежде всего слагается из двух слагаемых. Первое слагаемое, затраты на заработную плату, является результатом двух факторов, из которых один — количество труда — однороден с субстанцией стоимости Маркса, второй же — высота заработной платы — не однороден с ней. Что же касается второго слагаемого, начисляемой суммы средней прибыли, то связь его с законом стоимости сам Маркс смог вообще утверждать только лишь путем насильственного извращения этого закона, считая его действующим там, где вовсе не дано меновых отношений. Но, не считаясь даже с этим, все же фактор «совокупная стоимость товаров», который Маркс хочет вывести из закона стоимости, при определении последующего звена — совокупной прибавочной стоимости — должен поделить свою роль с «высотой заработной платы», с фактором, уже не однородным с законом стоимости; при определении средней нормы прибыли «совокупная прибавочная стоимость» должна была поделить свою роль с совершенно чуждым элементом — величиной общественного капитала и, наконец, при определении величины суммы прибыли средняя норма прибыли делит свою роль с отчасти чуждым элементом — затратами на заработную плату. Фактор «совокупная стоимость всех товаров», который с весьма проблематичным оправданием связывается с марксовым законом стоимости, действует поэтому только после троекратного гомеопатического разжижения своего влияния и естественно, соответственно этому разжижению, принимает соответствующее этому незначительное участие в определении средней прибыли и даже цены производства. Более трезво положение дела можно было бы формулировать следующим образом: количество труда, которое, согласно марксову закону стоимости, должно было бы целиком и безраздельно управлять меновыми отношениями товаров, фактически является лишь одним из оснований наряду с другими, определяющими цену производства. Оно имеет сильное и довольно непосредственное влияние на одно из слагаемых цены производства, состоящее из затрат на заработную плату, и значительно более отдаленное, более слабое и по большей части83 даже проблематическое влияние на второе слагаемое — среднюю прибыль.

Я спрашиваю теперь: подтверждает или опровергает это фактическое положение дела утверждение, что в последней инстанции закон стоимости определяет цены производства? Я полагаю, что ответ ни на одно мгновение не может вызвать сомнения: закон стоимости претендует на то, что только количество труда определяет меновые отношения: факты показывают, что не одно только количество труда или однородные с ним факторы определяют меновые отношения. Эти оба положения относятся друг к другу как «да» и «нет», как утверждение и отрицание. Кто признает второе положение — а теория цен производства Маркса содержит это признание, —

фактически отрицает первое. И если Маркс действительно думал, что он не противоречит ни себе, ни своему первому положению, то он ошибался благодаря грубому недосмотру. Он не замечал, что совершенно не одно и то же, проявляет ли какой-нибудь фактор, связанный с законом какого-либо рода, влияние в какой-нибудь степени, или сам закон проявляет свое господство.

Самый простой пример в столь ясном деле будет, пожалуй, самым лучшим. Говорят о действии орудий на броню кораблей, и кто-нибудь выставит положение, что степень разрушительного действия выстрела зависит исключительно от величины порохового заряда. Его прервут и будут доказывать ему на основании действительного опыта, с чем он шаг за шагом сам будет соглашаться, что действие выстрела зависит не только от количества пороха в заряде, но и от его силы, далее также от конструкции, длины и т. п. ствола орудия, затем от формы и твердости снаряда, далее — от расстояния объекта и, наконец, не в меньшей мере от толщины и крепости самой брони. И после того, как все это последовательно было им признано, наш человек сказал бы, что он все же прав в своем первоначальном утверждении, ибо, как выяснилось, указанный им фактор — количество пороха — все же оказывает определяющее влияние на действие выстрела, что, между прочим, вытекает из того, что при прочих равных условиях сила выстрела увеличивается вместе с силою порохового заряда, и наоборот.

Не иначе поступает и Маркс. Он сначала торжественно заявляет и особо подчеркивает, что в основе меновых отношений лежит только и единственно количество труда; он весьма резко полемизирует с теми экономистами, которые, кроме количества труда, влияния которого на меновую стоимость любых воспроизводимых благ никто не отрицает, указывают также еще и на другие определяющие основания стоимости и цены; он строит на исключительной роли количества труда как единственного определяющего основания меновых отношений на протяжении двух томов самые важные теоретические и практические выводы, строит свою теорию прибавочной стоимости и провозглашает анафему капиталистической общественной организации, и все это для того, чтобы в третьем томе развить теорию цен производства, которая фактически признает влияние еще и других определяющих оснований. Но вместо того, чтобы как следует проанализировать эти другие определяющие основания, он неизменно торжествующим жестом указывает перстом на те пункты, в которых его идол, количество труда, действительно или согласно его мнению, оказывает свое влияние: на изменение цен, когда изменяется количество труда, на влияние «совокупной прибавочной стоимости» на среднюю норму прибыли и т.п. О координированном влиянии иного рода определяющих оснований, каково влияние величины общественного капитала на норму прибыли, об изменении цен в зависимости от изменения органического состава капитала или от изменения высоты заработной платы он в этой связи умалчивает. В его труде нет недостатка в рассуждениях, в которых он эти влияния признает. Влияние высоты заработной платы на цены верно излагается, например, на с. 179 и сл., затем на с. 186, влияние величины совокупного общественного капитала на высоту средней нормы прибыли на с. 145, 184, 191, 197, 203 и др.; влияние органического состава капитала на цены производства на с. 142 и сл. Характерно, однако, что в местах, посвященных апологии закона стоимости, Маркс безмолвно проскальзывает мимо этих влияний иного рода, односторонне выдвигает роль количества труда, чтобы из верной и никем не оспариваемой посылки, что такой фактор, как количество труда, во многих отношениях участвует в установлении цен производства, вывести совершенно неоправданное заключение, что «в последней инстанции» цена производства все же определяет закон стоимости, который говорит об исключительном господстве труда. Это означает уклониться от признания противоречия, но ни в коей мере не означает устранения самого противоречия!