1.1. История развития российского законодательства о лесах

Если говорить об истории развития лесного законодательства в России, следует начинать со второй половины XIX в., поскольку именно в этот период в России начинают формироваться так называемое природоохранное законодательство.

Эта же тенденция прослеживается и в первой половине XIX в. После утверждения в 1802 г. Лесного устава были изданы постановления:

«О мерах к устройству помещичьих лесов в С.-Петербургском и Царскосельском уездах» (1847 г.);

«О взыскании с помещиков тех уездов за несоблюдение правил о содержании в порядке лесных дач» (1857 г.);

«О мерах к сбережению лесов в Ставропольской губернии» (1857 г.);

«О приведении в известность и описании помещичьих лесных дач в Тверской и некоторых от Польши присоединенных губерниях» (1858 г.);

«Об ограничении в Восточной Сибири свободного пользования казенным лесом для огнедействующих заводов» (1857 г.);

«О взыскании штрафа за безбилетный сплав строевого и дровяного леса» (1849 г.);

«О выдаче наград поимщикам порубщиков казенных лесов» (1849 г.);

«О продовольствии самовольных порубщиков, употребляемых в казенные лесные работы» (1830 г.).

А 15 мая 1867 г. издан Закон «О мерах к сохранению частных лесов».

Это существенно отличает историю развития лесного законодательства России от лесного законодательства зарубежных стран.

Так, первые законы о лесах появились в Западной Европе в VIII в.

К концу XIX — началу XX в. в России активизировался процесс развития законодательства, регулирующего пользование лесными землями, находившимися в частной собственности. К этому времени стала очевидной необходимость охраны лесов не только как источника природного сырья, но и как важного природоохранного и защитного фактора, в связи с чем и усилились природоохранительные тенденции в развитии лесного права. Так, в 1888 г. в России было принято Положение о сбережении лесов, действие которого распространялось на все леса, независимо от того, в чьей собственности находились соответствующие лесные земли.

В соответствии со ст. 1 Лесного устава все леса Российской империи по роду владения разделялись на государственные, общественные и частные.

Государственные леса подразделялись на: 1) собственно казенные (состоявшие в непосредственном распоряжении казны и служащие для удовлетворения потребностей государства) и 2) имеющие особое назначение, в том числе:

а) леса для военных целей;

б) леса, приписанные к казенным и частным заводам: соляным, горным,

винокуренным и др.;

в) леса, из которых производились наделы бывшим государственным крестьянам;

г) леса, входившие в состав казенных имений западных и прибалтийских губерний;

д) леса городские, в местностях, на которые не распространялось городовое положение 1870 г.;

е) леса колонистов;

ж) леса монастырские;

з) леса инородцев, казачьих войск и пр.

Большинство государственных лесов состояли в ведении Министерства земледелия и государственных имуществ, например:

а) единственного владения казны;

б) общие — казны с частными владельцами;

в) казенные въезжие;

г) спорные между казной и частными владельцами;

д) крестьянские, до выдела государственным крестьянам наделов;

е) леса казенных имений;

ж) леса горных заводов и промыслов;

з) леса частных соляных промыслов.

Общественными лесами считались те леса, которыми «различные общества и установления» владели на правах собственности.

а) леса духовного ведомства, купленные, подаренные или перешедшие ему по завещанию;

б) леса, составляющие собственность разных обществ, ученых сословий, университетов и т.д.;

в) леса, выделенные бывшим государственным крестьянам по специальным «владенным» записям;

г) леса казачьих войск.

К частным лесам относились леса, составлявшие собственность частных лиц и некоторых учреждений, как-то:

а) Удельного ведомства;

б) Кабинета Его Императорского Величества;

в) Особ Императорской фамилии;

г) поиезуитских и ленных имений;

д) дворян;

е) лиц прочих сословий.

В тот период казенные леса, леса удельного ведомства, общественные и частные леса (то есть все леса, за исключением лесов особого назначения) подчинялись действию правил Положения о сбережении лесов. Общий надзор за исполнением этих правил был возложен на Лесной департамент Министерства земледелия и государственных имуществ. Порядок управления государственными лесами основывался на положениях Лесного устава, а также циркулярах и инструкциях Министерства земледелия и государственных имуществ.

При таком разделении мог быть сделан вывод, что на леса в тот период было фактически установлено две формы собственности: государственная и частная, поскольку общественные леса, по сути, представляли собой собственность «юридических лиц».

В зависимости от количества собственников леса разделялись на леса единственного владения (состоящие в собственности одного лица, общества или казны), общие (принадлежащие нескольким лицам, обществам или учреждениям), спорные (леса, право собственности на которые является предметом судебного разбирательства) и въезжие (леса, в которых имели право бесплатного пользования для собственной надобности не только владелец, но и другие лица).

Вся система управления лесов была подчинена целям их сбережения и рациональной их эксплуатации; последняя, в свою очередь, была направлена на «удовлетворение потребностей народа и государства в лесных материалах и извлечения денежного дохода из лесов».

Продажа леса на казенных лесных землях осуществлялась преимущественно через торги.

1) лиц, оглашенных по судебному приговору, через опубликование, в неисправности по прежним обязательствам с казной;

2) чиновников тех мест, где происходит торг;

3) лиц, служащих по сельским выборам, когда торг происходит в месте их служения и если они на то не получат заблаговременно разрешения Управления государственными имуществами, с обязательством не состоять членами в торговом присутствии, которое, за исключением их, должно состоять не менее чем из трех членов;

Без торгов (хозяйственным образом), но не ниже таксовой цены допускалась продажа леса:

по решению лесничего в качестве материала для транспортировки купленного на торгах леса;

смольняков, лыка, луба, бересты, смолы и дегтя, если не предвиделось конкуренции; если лес оставался непроданным после торгов, при наличии письменного решения Торгового присутствия не назначать вторичных торгов;

в северных губерниях (Архангельской, Вологодской, Олонецкой, Пермской, Вятской и Костромской) без предварительной продажи его с торгов, при отсутствии конкуренции;

в остальных губерниях Европейской России на нужды местного населения, при выполнении целого ряда условий, направленных на то, чтобы с максимальной точностью учесть реальные потребности населения в лесе.

Помимо продажи леса, в соответствии с целями эксплуатации казенных лесов были установлены безденежные и льготные формы отпуска леса. Они могли производиться по высочайшим повелениям, либо по решению Управлений государственными имуществами в целом ряде случаев, оговоренных в законе, в том числе: священнослужителям и церковным причетникам православных сельских церквей для постройки сгоревших домов (ст. 259 Уст. Лесн.);

бывшим государственным крестьянам на устройство и содержание дорог в местностях, где исправление дорог производится не за счет собираемых податей (ст.

отставным и вышедшим в запас армии нижним чинам, указанным в ст. 281 и 282 Лесного устава для постройки, починки и отопления домов;

русским и норвежским переселенцам на Мурманский берег, по принятии последними русского подданства, в течение 10 лет на постройку домов, пяти речных и двух мореходных судов и на домашнее продовольствие (ст. 277 Уст. Лесн.); на содержание земских дорог и дорожных сооружений и др.

К числу льготных отпусков относились такие, которые производились в силу закона обществам, ведомствам или лицам за уменьшенную плату или по таксе. Кроме того, Лесной устав разрешал Управлениям государственных имуществ производить льготные отпуски леса по своему решению в следующих случаях:

1) православному духовенству на его хозяйственные надобности в размере действительной потребности, с платой по таксе (ст. 259 Уст. Лесн.);

2) бывшим государственным крестьянам, лишившимся домов от пожаров, на отстройку (ст. 274 Уст. Лесн.);

3) обществам крестьян на постройку сельских училищ и церковно-приходских школ за половинную таксу (ст. 285 Уст. Лесн.).

Необходимо подчеркнуть, что вся эта система регулирования лесных отношений распространялась в полном объеме лишь на государственные (казенные) леса. На леса, находившиеся в частном владении, указанные ограничения распространялись лишь частично.

Однако по некоторым данным во второй половине XIX в. в частной собственности находилось около трети всех лесов России, главным образом в ее европейской части. Изменение государственной политики в данной области связано с реформой 1861 г., существенно расширившей возможности развития промышленности, в том числе и лесозаготовительной. Для предотвращения возможных последствий неконтролируемого лесопользования в частных лесах было издано несколько нормативных актов. Например, в 1876 г. были утверждены Временные правила для нескольких южных губерний, ограничивающие ежегодный размер рубок, в 1888 г. — Положение о сбережении лесов, под действие которого подпадали уже все леса России.

Этими актами закреплялись ограничения на распоряжение лесным имуществом для владельцев лесных земель.

Во-первых, практика показала, что законодательно введенные ограничения имущественных прав на лес, находящийся на выделенных крестьянам участках, не способствовали бережному отношению к нему со стороны крестьян-владельцев этих участков.

Во-вторых, разрешение продавать сухостойный, валежный и непригодный для ведения подсечного земледелия лес открывало широкие возможности для злоупотреблений со стороны владельцев, когда под видом разрешенного к продаже леса крестьяне фактически продавали лес на сруб.

В-третьих, неразрешимую проблему составляли нарушения права собственности и лесного законодательства на крестьянских и частновладельческих лесных землях, особенно принадлежащих мелким помещикам и крестьянам. Собственники земли были не в состоянии обеспечить надлежащую охрану своих участков. К тому же, по закону от 7 апреля 1897 г. преследование по суду порубщиков производилось лишь при условии возбуждения его владельцем лесного участка, но «так как владельцами их состоят сами же крестьяне, то, разумеется, между ними не могло быть и вопроса об обоюдном преследовании за самовольные порубки». Одной из причин исчезновения крестьянских и частновладельческих земель была беспорядочная пастьба скота, на что указывалось в докладах целого ряда местных комитетов (Московской, Пермской, Рязанской, Пензенской, Минской и других губерний). По установленному приложением к ст. 31 Положения о крестьянских учреждениях 1876 г. порядку для составления акта о потраве необходимо было вызвать на место сельских должностных лиц и понятых, «нередко из того же селения, стадо которого потравило растительность. Равно нет никакой возможности задержать скот, причинивший повреждение, ибо в таких случаях сопротивление, грубая расправа и отобрание скота обратно — явления заурядные». Между тем карались эти действия небольшим штрафом, несущественным по сравнению с выгодой пастьбы скота на чужих лесных землях.

Широкие возможности для злоупотреблений открывали пастбищные сервитуты, которыми были обременены леса западных губерний, а также чересполосность лесных владений. Хотя по лесоохранительному закону владельцы сервитутов не имели права использовать для выпаса вырубки и молодняки до 15-летнего возраста, они повсеместно игнорировали эти ограничения, и реальных возможностей борьбы с этими нарушениями лесного законодательства у собственников лесных земельных участков не было. Согласно ст. 57-5 Устава о наказаниях, виновные в недозволенной законом о сбережении лесов пастьбе скота в молодняках и на вырубках привлекаются к ответственности лицами надзора за частными лесами; Закон от 23 апреля 1901 г. устанавливал ответственность за это правонарушение и наказание за него в виде штрафа размером 10 руб. и уплаты по таксе за поврежденный лес, с заменой в случае заявленной ответчиком несостоятельности, денежного наказания на трехдневный арест. Но, как говорится в докладе местного комитета Гродненской губернии, «лицо надзора, пристав или урядник, не могло все время, притом днем и ночью, сидеть в лесу и составлять протоколы; раз, много два раза в месяц, такой протокол составляется, затем несколько таких протоколов одновременно представляются суду. Нужно заметить, что при составлении протокола о незаконной пастьбе лицо надзора... не уполномочено предъявлять требования об удалении незаконно пасущегося стада из заказников и, таким образом, скот пасется в заказниках безостановочно все время; затем, по истечении значительного количества времени, наступает разбор дел у мирового судьи, причем, по совокупности проступков, виновные в систематической пастьбе и безостановочном хозяйничанье в чужом имуществе — лесе, подвергаются по окончательном результате и по прошествии часто года или более, 3-дневному аресту; неудивительно, право, слышать после их отзывы, что суд наградил их 3­дневными харчами». В случаях же возбуждения дел о незаконной пастьбе со стороны собственника лесной земли он часто подвергался мести со стороны крестьян.

Что касается чересполосности, то она выражалась в существовании так называемых лесных садков, или левад, представлявших собой крестьянское надельное владение в виде поляны с высаженными на ней фруктовыми деревьями, окруженной со всех сторон помещичьим лесом. Крестьянин имел право собирать в своем садке фрукты и траву, а также пасти скот, но не имел права вспахивать землю и рубить чернолесные деревья садка, принадлежащие помещику. В 1868 г. был принят законодательный акт в виде приложения к ст. 17 местного Положения о крестьянах для губерний Киевской, Волынской и Подольской, который отчасти урегулировал неопределенные отношения между помещиками — собственниками лесных земель и крестьянами — владельцами садков. Этим актом было предложено помещикам возвратить себе непосредственное владение землями садков путем добровольного обмена с крестьянами-садковладельцами на полевые участки тех же размеров, расположенные вне леса. Но этот акт имел лишь рекомендательный характер, к тому же процедура обмена была очень сложна и дорога. Поэтому садки оставались в пределах лесных земель вплоть до революции 1917 г. Садко владельцам они давали возможность практически бесконтрольного пользования окружающим помещичьим лесом путем систематических потрав и порубок; многие из них вдвое и более расширили площадь своих садков путем постепенных захватов, выкорчевали фруктовые деревья и обратили садки в пашню, нередко даже и селились в них. Средств для законного воспрепятствования этому законодательство Российской империи не давало. Как объяснялось в отчете местного комитета Подольской губернии, крестьяне дорожат садками «не по действительной их ценности, так как они расположены преимущественно далеко от крестьянских усадеб, и вести хозяйство на них вообще неудобно, а большею частью вследствие возможности пользоваться безнаказанно чужим лесом, уберечь который часто представляется трудным и даже невозможным, когда таких крестьянских левад в помещичьем лесу много». В отчете комитета Витебской губернии сообщается, что в одном из имений этой губернии «среди леса помещика крестьяне владеют лугом, который принадлежит 72 владельцам и разбит на 72 участка, некоторые величиною в 200 кв. сажен. Каждый участок ограничен, и на площади в 12 десятин поставлено 36 межевых столбов. «Можно представить себе, сколько дорог и тропинок проложили крестьяне по лесу к своим участкам, как все это мешает лесоустройству, препятствует охране леса; само наблюдение за межевыми знаками почти невозможно, и через несколько лет по возобновлении они снова уничтожаются, и являются захваты».

Из сказанного очевиден вывод, что «та цель, с которой был издан запретительный закон, т.е. охранение крестьянских лесов, им не достигнута. Он не предохранил лесные крестьянские наделы от истощения, ничего не прибавил в крестьянское хозяйство и не сделал деревню зажиточною». Этот закон, «лишивший крестьян права промышленной эксплуатации леса и этим обесценивший в глазах крестьянина это имущество, создал такое положение, при котором надеяться на какие-то шаги со стороны самих крестьян, направленные к упорядочению лесопользования, не приходится».

В то же время «простое разрешение крестьянам продавать их лес — не есть еще универсальное средство от всех зол в этом важном деле», поскольку, «если ничем не урегулировать право свободной продаже леса, то можно получить еще более быстрое, чем прежде, расхищение лесных богатств». Об этом свидетельствует, в частности, история башкирских лесов, расположенных в Оренбургской и Уфимской губерниях. В одной лишь Оренбургской губернии башкирам с 1861 г. принадлежало более половины всех лесных земель губернии (1 652 687 десятин). Как отмечалось в Записке Оренбургского местного комитета о нуждах сельскохозяйственной промышленности, «так как земля под этим лесом пригодна почти исключительно лишь для лесной культуры, ее доходность, а, следовательно, все материальное состояние ее владельцев-башкир, зависит главным образом от правильности лесного хозяйства. В случае хищнического истребления леса, большинство занятых им площадей обратится в бесплодные бугры, а соседние местности неминуемо испытают на себе все тяжелые последствия лесоистребления». Между тем, в конце XIX в. у населявших эти местности башкир, в собственности которых находились лесные земли, культура правильного ведения лесного хозяйства еще отсутствовала. Как следствие этого, «громадные пространства башкирских земель пустуют, поросшие мелкими кустарниками или заваленные массой гниющей древесины — остатков от вырубленных лесов». По закону от 6 июня 1894 г. предполагалось выкупить башкирские леса для казны с целью «сохранить леса от истребления и вознаградить вотчинников за отчуждаемое имущество». При этом выкупная цена была установлена законодательно и составляла от 80 копеек до 1 рубля за десятину лесной земли, выкуп носил принудительный характер, вследствие чего «башкиры отнеслись к этой продаже крайне несочувственно» и ускорили вырубку лесов, что оказалось возможным, ввиду того, что выкуп растянулся на несколько лет. Министерство сельскохозяйственной промышленности стремилось в первую очередь выкупить земли, на которых еще оставались леса. Трудность состояла еще и в том, что леса, принадлежавшие башкирам, не были учтены. «На таксацию чужого леса потребовалась бы затрата большой суммы. Казна не хотела взять этого расхода на себя, башкиры не могли принять и подавно». Как говорилось в записке местного комитета Оренбургской губернии, «выход из этого один — покупка казною вырубленных башкирских мест и тех лесов, которые не могут быть использованы теперь за неприступностью. При всем желании придумать какую-либо иную комбинацию, при которой можно было бы облегчить башкир от давящего их многоземелья, такой комбинации не подыщешь».

Наконец, многими местными губернскими комитетами в их трудах, посвященных обсуждению лесоохранительного закона, отмечался такой его важнейший недостаток, как отсутствие дифференцированного подхода к задачам организации лесного хозяйства в зависимости от особенностей той или иной местности. В основу закона был положен единый принцип: «необходимость сохранения леса в возможно большем количестве», между тем как «в экономическом отношении сохранение возможно больше площади под лесной растительностью во многих случаях не только не полезно, но совершенно нерационально, так как лишает население возможности обратить свои угодья под более интенсивные и более выгодные в экономическом отношении сельскохозяйственные культуры». Как отмечали в своих докладах комитеты Костромской и Вологодской губерний, «лесоохранительный закон, быть могло, представляется идеальным с точки зрения нужд Екатеринославской губернии, где каждое несрубленное дерево необходимо “лелеять и охранять”. Между тем закон этот распространен не только на Екатеринославскую и сходные с нею по условиям произрастания леса губернии, но и на все другие ... У нас лес прекрасно растет без всякого насаждения, без всякого ухода; мало того, пашня зарастает лесной порослью, если владелец два-три года подряд не выйдет с плугом на свою полосу».

Введение лесоохранительного закона негативно сказалось на ряде традиционных отраслей сельскохозяйственной промышленности северных губерний, таких как, например, льноводство, травосеяние и др. В Череповецком уезде Новгородской губернии «введение лесоохранительного закона повлияло угнетающим образом на благосостояние лесохозяев, в особенности на дворян, владельцев средних и небольших имений», так как «по местным условиям, правильное лесное хозяйство возможно только в крупных дачах, владениям же средним и мелким, а таких громадное большинство, правильное хозяйство недоступно, так как содержание дачи и охрана ее при низкой цене на лес превысят доходность от продажи годовых лесосек».

Что касается развития лесного законодательства в XX в., то надо отметить, что в разных государствах оно происходило неодинаково.

С середины XX в. в странах Западной Европы наметилась тенденция к кодификации лесного законодательства. Так, в 50—60-х гг. было полностью обновлено лесное законодательство Финляндии; во многом изменено законодательство Швеции; в Финляндии были приняты Закон об управлении лесами от 9 сентября 1966 г., регулирующий порядок ведения лесного хозяйства на государственных лесных землях, и Закон о частновладельческих лесах от 15 сентября 1967 г.

Во Франции был принят Лесной кодекс от 29 октября 1952 г., который не только установил лесной режим для государственных и общественных лесов, но и ввел ряд ограничений по ведению лесного хозяйства на частнособственнических лесных землях, как и на распоряжение этими землями. После принятия Лесного кодекса, в

его развитие, во Франции был принят целый ряд нормативных актов, регулирующих деятельность государственных служб по управлению лесами.

Развитие лесного законодательства России в XX веке также характеризуется процессом кодификации.

После Октябрьской социалистической революции леса, как и другие природные ресурсы, были национализированы и стали достоянием народа. Декрет Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета от 27 мая 1918 г. «О лесах» определил основные принципы социалистической организации лесного хозяйства в целях использования лесов в интересах всего народа. Этот декрет получил название основного закона о лесах.

Первый Лесной кодекс РСФСР был утвержден II сессией ВЦИК десятого созыва 7 июля 1923 г. Данный кодекс просуществовал 55 лет и утратил силу с 1 января 1979 г. в связи с изданием Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 21 ноября 1978 г.

Все леса и земельные площади, предназначенные для выращивания древесины и для нужд лесного хозяйства, отграниченные в установленном для того порядке от земель иного назначения, в соответствии с названным Кодексом признавались собственностью Рабоче-Крестьянского государства и образовывали единый государственный лесной фонд.

Из состава государственного лесного фонда в земельный фонд могли быть переданы следующие площади, не имеющие защитного характера: а) лесные участки, приобретенные крестьянскими обществами и товариществами в дореволюционное время в целях расширения землепользования или предоставленные им в законном порядке для той же цели до издания Земельного кодекса; б) незначительные лесные площади, вклинивающиеся в земли трудового землепользования и создающие неудобства для ведения сельского хозяйства.

Исключенные из лесного фонда и подлежащие передаче в земельный фонд земельные площади с произрастающей на них древесной растительностью передавались в ведение землеустроительных учреждений и затем предоставлялись ими землепользователям на основании и условиях, предусмотренных Земельным кодексом.

Произрастающий на исключенных из лесного фонда площадях товарный лес продавался лесными органами Народного комиссариата земледелия на общих основаниях.

Все леса на территории РСФСР составляли Единый государственный лесной фонд, который подразделялся на:

а) леса местного значения;

б) леса общегосударственного значения.

В состав лесов местного значения входили лесные участки, расположенные вне крупных лесных массивов:

а) бывшие крестьянские, общественные и переселенческие лесные наделы;

б) леса, находившиеся в подворном крестьянском владении (отруба, хутора);

в) другие леса, принадлежавшие до национализации лесов сельским обществам и товариществам крестьян и находившиеся в их лесном или подсечном пользовании и не имеющие общегосударственного значения.

При этом в лесах севера и в местностях с лесистостью более 50%, где не было лесов крестьянских владений, из лесов государственного значения исключительно для удовлетворения потребностей в древесине трудовых объединений выделялись лесные дачи с расчетом не более двух десятин на душу.

В число лесов местного значения не включались такие лесные участки, которые сдерживали сыпучие пески, охраняли берега рек от размывов, горные склоны от обвалов и задерживали развитие оврагов.

Леса местного значения после признания их таковыми передавались губернскими земельными органами в бессрочное пользование: земельным обществам, сельскохозяйственным коммунам и артелям, другим объединениям трудовых землепользователей, отдельным землепользователям на основании особых правил и условий, разработанных Народным комиссариатом земледелия.

На лесопользователей, в ведение которых передавались леса местного значения, возлагались следующие обязанности: а) охрана лесов от лесных пожаров, самовольных порубок, неправильной пастьбы скота; б) соблюдение плана лесного хозяйства, утверждаемого губернским лесным органом.

Неправильное ведение лесного хозяйства в отведенных землепользователям лесных участках влекло за собой уголовную ответственность.

Для удовлетворения хозяйственных потребностей в древесине советских хозяйств выделялись небольшие лесные дачи, находившиеся на территории данных хозяйств или примыкающие к ним. Порядок эксплуатации и охраны этих дач определялся правилами, издаваемыми соответствующим Народным комиссариатом земледелия. Все остальные леса составляли леса общегосударственного значения, которые делились на:

а) леса собственно государственные;

б) леса особого назначения.

Для ведения правильного лесного хозяйства в дачах государственного значения по особым инструкциям соответствующего Народного комиссариата земледелия составлялся план хозяйства, устанавливавший оборот рубки или хозяйства, размер и порядок всех лесных пользований, а также основания работ по лесовозобновлению, лесоразведению и уходу за лесом.

Сверхсметные вырубки растущего леса допускались в исключительных случаях, по постановлению Народного комиссариата земледелия, утверждаемого Советом труда и обороны. Произведенные сверхсметные вырубки должны были быть покрыты уменьшением вырубки лесов в последующие годы.

Мертвый или поврежденный до степени прекращения роста лес, бурелом, а также лес, подлежавший вырубке при прочистках и прореживаниях, проведении дорог и размещении аналогичных объектов, мог быть вырублен сверхсметно, с зачетом или без зачета в счет смет, на основаниях, установленных инструкцией для отпуска леса. К побочным видам лесопользования в тот период относились: пастьба скота, сенокошение, охота,

сбор орехов,

сбор лесной подстилки и мха, рыбная ловля в лесных озерах и речках, добыча на территории лесничеств торфа, глины, песка и камня.

К лесам особого назначения относились лесные дачи, выделяемые из лесов общегосударственного значения:

а) защитные лесные дачи;

б) учебно-опытные лесные дачи и памятники природы;

в) горнозаводские леса;

г) городские;

д) эксплуатировавшиеся на основе концессионных договоров;

е) предоставленные государственным транспортным или промышленным предприятиям и их объединениям в порядке создания комбинированных хозяйств. По истечении срока использования или в связи с отсутствием необходимости в них леса особого назначения передавались обратно в состав общегосударственного лесного фонда.

Защитными признавались леса и кустарники:

а) сдерживающие сыпучие пески или препятствующие их распространению;

б) предохраняющие от понижения уровня воды в истоках и устьях рек и речек;

в) охраняющие берега рек и водных источников от обрывов, размывов и повреждений ледоходом;

г) удерживающие оползни земли, обрывы скал или препятствующие размыву почвы, образованию снежных обвалов и быстрых потоков;

д) имеющие значение снегосборных и снегозащитных полос;

е) имеющие гигиеническое или эстетическое значение, а также

ж) подлежащие по каким-либо научным основаниям сохранению в их естественном состоянии (памятники природы).

Для обслуживания лечебных учреждений (курортов) общегосударственного значения выделялись незначительные лесные площади, имеющие характер парков. Все эти леса также были защитными.

Лесные участки на бывших городских землях, а также находившиеся при городах и поселениях городского типа считались городскими лесами и включались в городскую черту на общих основаниях с другими городскими землями.

При этом в состав городских лесов не включались лесные дачи и парки, предназначенные для учебных целей и переданные лесным, лесотехническим и высшим сельскохозяйственным учебным заведениям, даже если находились в городской черте.

Концессионными лесами являлись лесные площади, предназначенные для лесосек, отводимых концессионеру в порядке особых договоров, утверждаемых Советом народных комиссаров по представлению Г лавного концессионного комитета.

В концессионных договорах должны были быть предусмотрены:

а) границы концессионного участка;

б) срок концессии;

в) порядок составления общего и частного плана хозяйства;

г) порядок отвода лесосек, предназначенных ежегодно в рубку;

д) размер, способы и сроки взносов платы, причитающейся с концессионера;

е) особые последствия, связанные с нарушением концессионером договора;

ж) другие условия, регулирующие пользование объектом концессии.

Организация охраны лесов от пожаров, самовольных порубок и иных повреждений, а также от незаконного пользования в лесах возлагалась на губернские лесные органы и лесничих.

После создания СССР советское законодательство развивалось путем принятия на уровне Советского Союза основ законодательства и на уровне республик — отраслевых кодексов.

Основы лесного законодательства Союза ССР и Союзных Республик были приняты в 1978 г.

В них подчеркивалось, что основу лесных отношений в СССР (т.е. общественных отношений в области использования, воспроизводства и охраны лесов) составляет государственная собственность на леса, которая служит главной предпосылкой рационального ведения лесного хозяйства. В соответствии с названными Основами признавалось, что леса в СССР: играют большую роль в развитии экономики, улучшении окружающей среды, повышении благосостояния народа; являются источником удовлетворения потребностей страны в древесине и другой лесной продукции;

оказывают благоприятное влияние на климат, атмосферу, гидрологический режим рек и других водных объектов;

предохраняют почву от ветровой и водной эрозии; имеют иные полезные природные свойства.

Леса в СССР также использовались в оздоровительных целях, и для удовлетворения культурных и эстетических запросов населения.

Многостороннее значение лесов и длительность их выращивания придавали делу рационального использования, сбережения и приумножения лесных богатств характер общегосударственной задачи.

Советское лесное законодательство было призвано активно способствовать научно обоснованному, комплексному использованию лесов, их планомерному воспроизводству и эффективной охране в интересах настоящего и будущих поколений, воспитанию советских людей в духе высокой ответственности за рачительное, хозяйское отношение к лесу как важной составной части природных богатств.

Задачами советского лесного законодательства являлись регулирование лесных отношений в целях обеспечения рационального использования лесов, их охраны и зашиты, воспроизводства и повышения продуктивности для удовлетворения потребностей народного хозяйства и населения в древесине, другой лесной продукции и усиления водоохранных, защитных, климаторегулирующих, санитарно­гигиенических, оздоровительных и иных полезных природных свойств лесов, а также охрана прав предприятий, организаций, учреждений и граждан, укрепление законности в области лесных отношений (ст. 1 Основ).

Как и в Лесном кодексе 1923 г. леса в СССР находились в исключительной собственности государства и предоставлялись только в пользование. Действия, в прямой или скрытой форме нарушающие право государственной собственности на леса, запрещались.

В 1978 г. был принят и новый Лесной кодекс РСФСР, который во многом повторял нормы Основ лесного законодательства СССР Кодекс просуществовал до 1993 г. и утратил силу в соответствии с постановлением Верховного Совета РФ от 6 марта 1993 г. № 4616-1 «О порядке введения в действие Основ лесного законодательства Российской Федерации».

В свою очередь Основы лесного законодательства РФ утратили силу в связи с принятием Лесного кодекса Российской Федерации от 29 января 1997 г. № 22 -ФЗ, который действовал до 1 января 2007 г. и был заменен новым Лесным кодексом 2006 г.