10.2 Первый этап ускоренного падения рождаемости (поколения 1878-1890 годов рождения)

Падение рождаемости в России началось позднее, чем в большинстве европейских стран, но раз начавшись, шло высокими темпами. Уже поколения матерей, родившихся в 1890-х годах, произвели на свет в среднем 5,5 ребенка (падение на 25% по сравнению с допереходным уровнем).

Достигнутый в эти годы минимум в 3,5 ребенка на одну женщину будет впоследствии повторен после голода 1933 года и перекрыт только во время Второй мировой войны (рис. 10.2).

Сравнение показателей рождаемости для реальных и условных поколений на этом этапе эволюции показывает различие продольной и поперечной «оптик» исследователя. Показатели для реальных поколений (продольный срез), во-первых, существенно ниже (если не считать пиковых «провальных» лет), а во-вторых, снижение их происходит более стабильно и монотонно4. Если опираться на показатели для условных поколений (поперечный срез), то можно даже сделать вывод, что в 1922-1926 годах был

практически восстановлен уровень рождаемости, достигну- 159 тый до Первой мировой войны. Показатели же для реальных поколений свидетельствуют о том, что если в некоторых когортах и было повышение рождаемости, то — на фоне отчетливо выраженной тенденции ее общего неуклонного снижения — едва заметное.

В этих различиях оценок нет ни противоречия, ни ошибки. Показатели для условного поколения на этапе быстрого снижения рождаемости в реальных поколениях всегда завышают истинный уровень рождаемости, поскольку в каждом из расчетных лет условная (синтетическая) когорта включает в себя и матерей, принадлежащих к старшим поколениям, для которых характерна более высокая рождаемость (высокие темпы формирования семьи), чем для младших, с новым, более низким уровнем рождаемости (замедляющиеся темпы формирования семьи).

Кроме того, «повышенные» показатели итоговой рождаемости условных поколений в 1920-х годах связаны еще с одним свойством этих показателей, а именно с их зависимостью от календарных сдвигов рождений в реальных поколениях. Не случайно увеличение числа рождений в послевоенные периоды называют компенсаторным «повышением рождаемости». В такие периоды, по мере нормализации ситуации в стране, восстанавливаются прежние или заключаются отложенные браки, что в итоге приводит к интенсивной реализации отложенных рождений — дополнительно к тем рождениям, которым пришел их «обычный» срок. Внешне это проявляется как бурный рост чисел родившихся («бэби-бум»), что, однако, не означает обязательного повышения итоговой рождаемости в реальных поколениях, и, соответственно, увеличения конечного числа детей в семьях.

Второй этап ускоренного падения рождаемости (поколения 1900-1920 годов рождения)

По темпам сокращения рождаемости этот период сопоставим с предыдущим. Однако длился он несколько дольше, в результате чего общее сокращение итоговой рождаемости поколений за период составило более 50% (с 5 детей на одну женщину, родившуюся в 1900 году, до 2,3 детей на женщину 1921 года рождения). Репродуктивная деятельность этих поколений пришлась на вторую половину 20-х, 30-е и 40-е годы — время, отмеченное такими историческими потрясениями как «Великий перелом» в деревне, повлекший за собой голод 1932-1933 годов, и Вторая мировая война. Эти катастрофы нашли отражение в обвальном падении показателей рождаемости для условных поколений. По оценке Е. Андреева, Л. Дарского и Т. Харьковой, коэффициент суммарной рождаемости в 1934 году составил 3,6 ребенка на одну женщину, в 1943-1944 годах — 1,7 (Андреев, Дарский, Харькова 1998: 164). Показатели, достигнутые в годы максимального падения, нужно сравнивать с теми, которые наблюдались накануне катастроф: 5,6 детей на одну женщину в 1931 году, 5,0 — в 1938 году.

По выходе из кризисов срабатывал уже знакомый нам механизм компенсации — реализация отложенных рождений, быстро поднимающая показатели рождаемости для условных поколений.

В частности, кризисное повышение смертности нарушает половозрастные соотношения, дестабилизирует положение на брачном рынке, приводит к росту овдовения. В результате шансы реализовать жизненные планы в отношении создания семьи и родительства ухудшаются.

Рисунок 10.3 показывает изменение коэффициентов рождаемости в возрасте 20-24 года и 25-29 лет для когорт матерей, родившихся в 1907-1915 годах. На эти возрастные группы в 1930-е годы приходилось более 40% всех рождений в возрасте от 15 до 50 лет в условных поколениях и более 50% — в реальных поколениях. Поколения 1907-1912 годов рождения входили в возрастную группу 20-24 года преимущественно в период «Великого перелома» и голода, а в возраст 25-29 лет — после кризиса, когда они наверстывали упущенное. Соответственно, у поколений, имевших низкую рождаемость в 20-24 года, — например, у поколений 1911-1912 годов рождения — она выросла, когда они перешли в следующую возрастную группу (25-29 лет). Напротив, у тех, у кого рождаемость была высока в 20-24 года, при переходе в следующую возрастную группу она резко понизилась — например, у поколения 1915 года рождения.

В результате накопленное число рождений к возрасту 30 лет у представленных поколений различается слабо, изменения не имеют четко выраженной тенденции, хотя итоговая рождаемость к возрасту 50 лет у этих поколений устойчиво снижается (табл. 10.3).

Иногда повышение конъюнктурных характеристик рождаемости в 1936-1938 годах объясняют принятием в 1936 году закона, запрещавшего производство искусственных абортов по желанию женщины (см.

Рисунок 10.3. Рождаемость в возрастных группах 20-24 года и 25-29 лет, Россия, когорты 1907-1915 годов рождения

270 Число рождений на 1000 женщин соответствующего возраста

Годы рождения женщин

ухудшившуюся в годы массовой коллективизации и голода. Не вызывает сомнения и то, что закон 1936 года, застигнув врасплох многих женщин, привел к некоторому повышению числа родившихся и других конъюнктурных показателей рождаемости, — зубцы 1937 года на кривых, характеризующих динамику возрастных коэффициентов рождаемости, отчетливо прослеживаются, особенно у женщин в возрастах наибольшей рождаемости (рис. 10.4).

Таблица 10.3. Итоговая рождаемость женских поколений к 30 и к 50 годам, Россия, поколения 1907-1915 годов рождения, число детей на 1 женщину

Годы рождения женщин 1907 1908 1909 1910 1911 1912 1913 1914 1915 К 30 годам 2,1 2,2 2,2 2,3 2,3 2,1 2,1 2,2 1,9 К 50 годам 3,9 3,7 3,5 3,2 3,0 2,9 2,8 2,7 2,6

Не следует, однако, забывать, что введение закона об аборте совпало с периодом, когда число родившихся по мере преодоления последствий голода и без того должно было резко возрасти — согласно демографическому закону послекризисной компенсации. Трудно себе представить, чтобы социальные нормы в отношении числа детей в семье и индивидуальные репродуктивные установки за короткое время, фактически за 5 лет, изменились настолько, что отложенные дети, тем более первой и второй очередности, уже не могли появиться на свет. Скорее напротив, именно реализация отложенных рождений и, по крайней мере, частичное восстановление прежнего ритма формирования семей, а не закон об аборте сыграли главную роль в повышении показателей рождаемости условных поколений в предвоенные годы. Закон 1936 года мог несколько усилить компенсационную волну рождений, но не более того.

В то же время, следует подчеркнуть, что компенсационная волна, повышающая «поперечные» показатели рождаемости, — это отнюдь не свидетельство истинного роста рождаемости, якобы имевшего место во второй половине 1930-х годов и признававшегося (возможно, не без политической подоплеки) многими специалистами (Курс 1974: 359-360; Население 2000: 237-238; Исупов 2000: 106).

Рисунок 10. 4. Возрастные коэффициенты рождаемости, Россия, 1931-1940

1931 1932 1933 1934 1935 1936 1937 1938 1939 1940

162 рождаемости в 1936-1939 годах, — писал он, — объясняется отчасти запрещением абортов в 1936 году, отчасти же ростом контингентов женщин в возрасте самой высокой рождаемости» (Урланис 1968: 137, 169; Урланис 1976: 215; Урланис 1977: 12-13). Между тем, еще в начале 1980-х годов предвоенный рост рождаемости был поставлен под сомнение: «На самом деле, данные, относящиеся к реальным поколениям, не подтверждают факта повышения рождаемости в конце 30-х годов» (Воспроизводство 1983: 173).

Почему в России не было «бэби-бума»?

Справедливость закона послекризисной компенсации рождаемости снова подтвердилась после окончания Второй мировой войны, когда механизм переноса рождений из младшей возрастной группы матерей в старшую сработал в ХХ веке в третий раз.

Самой высокой рождаемости в возрасте 20-24 года достигли женщины, родившиеся в 1916-1919 годах, у всех остальных поколений она была ниже, у тех, кто родился в 1920-1923 годах и достиг 20-летнего возраста в 1940 году, накануне войны, — особенно низкой. Зато именно у этих, наиболее затронутых войной материнских поколений был достигнут намного более высокий, чем у всех предыдущих, уровень рождаемости в возрасте 25-29 лет. Это значит, что начиная с 1945 года, когда они начали перешагивать рубеж 25-летнего возраста, а война окончилась, они в какой-то мере наверстали упущенное, частично реализовав отложенные рождения (рис. 10.5). Показатели итоговой рождаемости реальных поколений, свободные от влияния изменений в календаре рождений, продолжали неуклонное снижение, но с явным замедлением темпов (табл. 10.4).

Таблица 10.4. Итоговая рождаемость женских поколений к 30 и к 50 годам (число детей на 1 женщину), Россия, поколения 1916-1924 годов рождения

Годы рождения женщин 1916 1917 1918 1919 1920 1921 1922 1923 1924 К 30 годам 1,5 1,5 1,4 1,5 1,5 1,4 1,5 1,6 1,6 К 50 годам 2,6 2,5 2,5 2,4 2,3 2,3 2,3 2,3 2,2 Рисунок 10.5.

210 Число рождений на 1000 женщин соответствующего возраста

Годы рождения женщин

В то же время сравнение с зарубежными странами показывает, что компенсаторное повышение рождаемости в России было небольшим, она практически не знала послевоенного «бэби-бума» и даже не восстановила своих предвоенных показателей. Правда, Россия и в этом не одинока — страны Южной Европы (Греция, Испания, Италия, Португалия, Югославия), а также Румыния, Германия и Япония тоже не вышли на предвоенный уровень.

Со странами Южной Европы, Румынией и Японией Россию роднит общность фазы демографического перехода, в которой находились страны накануне войны: показатель итоговой рождаемости 3-4 и более детей на одну женщину, наблюдавшийся в этих странах во второй половине 1930-х годов, — лишь промежуточный этап, который все страны при движении к желаемой модели «двухдетной» семьи преодолевают очень быстро. Достижение предвоенных показателей было мало реально и ввиду того, что война сильно нарушила половозрастные и брачные пропорции в населении. Огромные людские потери, вызвавшие половозрастные диспропорции и напряженность на брачном рынке, сближают также Россию с Германией, которая в основном завершила переход к низкой рождаемости еще во второй половине 1920-х годов.

В тех же странах, где компенсаторный рост показателей рождаемости был существенным (в 18 странах из 33 представленных в таблице 10.5), значения итоговой рождаемости для условных поколений превысили предвоенный уровень на 20-40%. После короткого спада в первой половине 1950-х большинство западноевропейских стран вновь продемонстрировало тенденцию к росту показателей рождаемости, что ознаменовало наступление особого периода в демографической истории — периода «бэби-бума», продолжавшегося до середины 1960-х годов. Для Австралии, Канады, США и Новой Зеландии «бэби- бум» стал непосредственным продолжением компенсаторного послевоенного роста рождаемости, и потому именно в этих странах рождаемость повысилась наиболее существенно.

Это повышение отразилось и на итоговой рождаемости реальных поколений, причем рост наблюдался иногда даже в тех странах, в которых показатели для условных поколений снижались (табл. 10.6). Наибольшую длительность «бэби-бум» имел в США и других неевропейских странах англо-саксонской культуры (Австралии, Новой Зеландии, Канаде), а также во Франции, в Великобритании, Норвегии (рост демонстрировали более 20 однолетних когорт с накопленным в итоге приростом 0,5-0,8 ребенка в расчет на одну женщину).

Столь же продолжительный, но с меньшим итоговым результатом (0,2-0,3 ребенка на одну женщину) рост наблюдался в Дании, Западной Германии, Нидерландах, Швеции, Швейцарии. Едва заметно рост проявил себя в Испании, в других же странах Южной Европы — Греции, Италии и Португалии — «бэби-бум» не состоялся вообще. Не было его и в Японии.

Никакого роста рождаемости в терминах итоговой рождаемости реальных поколений не было и в России, как и в других странах Восточной Европы. Вслед за коротким компенсаторным подъемом конъюнктурных показателей в первое послевоенное пятилетие увеличения итоговой рождаемости реальных когорт не по- 164 следовало.

о

о

2

Страна Коэффициент суммарной рождаемости $

о 9

т

те

9 1936-1940 ю

94

"Г

94 0

ю

9

94 1946-1950 по сравнению с 1936-1940 (%) Максимальное значение в период «бэби-бума» 11

И

см

ои

дс

?1 Австралия 2,19 2,21 2,54 3,03 49,3 3,54 1961 Австрия 1,77 1,54 2,1 2,22 44,2 2,82 1963 Франция 2,16 2,07 2,11 2,99 44,0 2,9 1964 США 2,24 2,18 2,56 3,1 42,2 3,77 1957 Норвегия 1,91 1,86 2,21 2,61 40,3 2,98 1964 Финляндия 2,4 2,39 2,6 3,35 40,2 - - Чехия 2,26 2,1 2,4 2,94 40,0 - - Новая Зеландия 2,2 2,4 2,8 3,36 40,0 4,16 1961 Швейцария 1,91 1,8 2,38 2,51 39,4 2,67 1963 Литва 2,8 2,5 3,4 36,0 - - Нидерланды 2,73 2,61 2,88 3,48 33,3 3,21 1961 Англия и Уэльс 1,79 1,8 2 2,4 33,3 2,94 1964 Швеция 1,77 1,82 2,35 2,42 33,0 2,48 1964 Канада 2,94 2,69 2,97 3,43 27,5 3,85 1959 Дания 2,15 2,17 2,64 2,75 26,7 2,64 1963 Словакия 3,1 2,7 3,35 24,1 - - Бельгия 2,09 2 1,96 2,44 22,0 2,71 1964 Ирландия 3 2,92 2,9 3,46 18,5 4,07 1964 Польша 3,48 2,99 2,5 3,15 5,4 - - Венгрия 2,62 2,47 2,48 2,51 1,6 - - Болгария 3,63 2,92 2,74 2,91 0,0 - - Япония 4,65 4,12 3,94 4,06 -1,5 - - Греция 3,75 3,3 2,5 3,2 -3,0 - Испания 3,5 2,77 2,73 2,68 -3,2 3,01 1964 Югославия 4,3 3,7 3,53 -4,6 - - Западная Германия 1,84 2,24 1,9 2,07 -7,6 2,55 1964 Италия 3,06 3 2,56 2,77 -7,7 2,7 1964 Португалия 3,88 3,53 3,24 3,23 -8,5 - - Румыния 4,2 3,71 2,7 3,13 -15,6 - - Украина 3 3,67 2,8 2,5 -31,9 - - Россия 4,51 4,74 2,6 2,89 -39,0 - - Примечание: Страны ран- дами. Курсивом выделены

жированы по величине при- оценки, выполненные роста рождаемости между С. Захаровым.

1936-1940 и 1946-1950 го-

Важно отметить, что в тех странах, где уровень рождаемости перед войной оставался еще высоким, «бэби-бум» был слабо выражен, вплоть до его полного отсутствия.

Главная демографическая причина столь значительного и относительно синхронного роста показателей рождаемости в странах Запада заключалась в изменении модели брачного поведения. Снижение возраста вступления в брак, повлекшее за собой и снижение среднего возраста родительства, было повсеместным, а в странах Западной и Северной Европы — более чем существенным (см. раздел 7.2.3). Одновременно происходило общее повышение брачности во всех возрастах, в результате чего доля окончательного безбрачия существенно снизилась. Среди поколений, родившихся в Западной Европе в 1930-1940-х и вступавших, соответственно, в брак в 1950-1960-х годах, доля окончательного безбрачия, в среднем, не достигала 10%. Никогда прежде в этой части Европы не была так велика доля женатого и замужнего населения. 165 м

ы

н

ь

л

а

м

и

н

и

м максимальным і- о.

? * і 3 дв оа о 3 лы св

fF І й

ы

н

ь

л

а

м

и

н

и

м й

ы

н

ь

ма

и

с

к

а

м абсолютный (рождений на одну женщин й

ы

н

ь

л

те

ит

с

о

н

от США (белые) 1911 1932 22 2,26 3,08 0,82 36,3 Франция 1896 1930 34 1,97 2,61 0,64 32,5 Австралия 1901-1910 1931-1940 20-30 2,33 3,07 0,74 31,8 Англия и Уэльс 1908 1936 28 1,81 2,38 0,57 31,5 Норвегия 1907 1934 27 2,01 2,48 0,47 23,4 Швеция 1905 1935 30 1,84 2,13 0,29 15,8 Швейцария 1903 1921 18 1,98 2,23 0,25 12,6 Бельгия 1910-1911 1930-1931 20 2,19 2,41 0,22 10,0 Финляндия 1907 1921 14 2,4 2,63 0,23 9,5 Дания 1906 1931 25 2,18 2,37 0,19 8,7 Испания 1920 1936 16 2,51 2,7 0,19 7,6 Западная Германия 1906 1933 27 2,06 2,2 0,14 6,4 Нидерланды 1906 1917 11 2,79 2,96 0,17 6,1 Таблица 10.6. Итоговая рождаемость реальных поколений и ее изменение в некоторых странах, переживших «бэби-бум»

Год рождения когорт с уровнем рождаемости

Уровень итоговой Прирост

рождаемости когорт рождаемости

за период «бэби-бума»

Примечание: Страны ранжированы по величине относительного прироста рождаемости.

Источники: Bourgeois-Pichat 1986: 11; Festy 1979: 127, 164; для Австралии — оценки С. Захарова.

Изменения в брачности с соответствующими подвижками в сторону омоложения рождаемости объясняют, почему показатели рождаемости для условных поколений (для календарных лет) стали много выше, чем реальный уровень рождаемости, фиксируемый для когорт по году рождения (ср. максимальный уровень итоговой рождаемости в табл. 10.4 и 10.5). Быстрое омоложение рождаемости объясняет также и более значительный относительный и абсолютный прирост показателей итоговой рождаемости условных поколений. Повышение доли женщин, состоящих в браке в репродуктивном возрасте, способно объяснить и рост рождаемости реальных когорт. К примеру, в Австралии 63% роста рождаемости в поколениях женщин, родившихся между 1901-1906 и 1931-1936 годами, было обеспечено увеличением возрастных показателей доли состоящих в браке (Preston 1986: 30-31).

Однако изменения в брачности в то время происходили все же не во всех развитых странах, а в некоторых случаях имели и противоположное направление. Так, в Японии брачность интенсивно падала, значительно усиливая тенденцию сокращения рождаемости (Там же, 32). Снижение брачного возраста в Южной Европе (в Греции, Испании, Италии, Португалии) произошло не в 1950-1960-х годах, как во многих странах Западной Европы и за океаном, а на десять-пятнадцать лет позже (Munoz-Perez 1989: 272).

Хотя средний возраст женихов и невест снизился и в странах Восточной Европы (Sardon 1991: 547-598), и в России, резервы для его снижения здесь были не столь большими, как в других развитых странах (см. раздел 7.2.3). Общая интенсивность заключения браков в восточноевропейских странах, будучи существенно более высокой, чем на Западе, также не имела больших резервов для увеличения. Кроме того, 166 известно, что в России в тот период, когда на Западе разворачивался

«бэби-бум», существенное негативное воздействие на рождаемость оказывала огромная диспропорция полов, вызванная войной и снижавшая вероятность вступить в брак (Воспроизводство 1983: 163-167).

Итак, в одних странах тенденции брачности и брачная структура оказывали положительное влияние на рождаемость, в других — влияние этого фактора было более или менее нейтральным, а в России, Японии и еще нескольких странах — отрицательным. Соответственно, мы имеем и разную картину динамики рождаемости — «бэби-бум» был далеко не повсеместным явлением в развитом мире.

В то же время объяснение феномена «бэби-бума», основанное только на анализе тенденций брачности, будет явно недостаточным.

Во-первых, в странах, где наблюдался рост рождаемости в реальных поколениях, происходил и рост рождаемости в брачных когортах, правда, с несколько меньшим результатом5. Во-вторых, нуждается в объяснении и сам факт повышения брачности. Почему вдруг в 1950-1960-х годах одновременно во многих странах так возросла тяга людей к семейной жизни (французский демограф П. Фести назвал этот период демографической истории «золотым веком семьи» [Festy 1980: 311-315])?

Несмотря на то, что дискуссия о причинах и последствиях «бэби-бума» продолжается, к сегодняшнему дню имеется немало аргументов, позволяющих утверждать, что никем до этого не ожидавшийся рост брачности и рож- даемости6 имеет логичные объяснения.

Американский демограф Р. Истерлин обратил внимание на тот факт, что поколения родителей, ответственных за бум рождаемости, были малочисленными, так как родились в период экономического кризиса и депрессии во второй половине 1920-х — первой половине 1930-х годов (Easterlin 1966; Easterlin 1968; Easterlin 1975: 54-63). Относительно малый размер этих когорт способствовал более успешной занятости и вертикальной социальной мобильности их представителей в условиях отсутствия конкурентного давления на рынках труда, тем более что и сама экономика в большинстве стран в то время переживала мощный и устойчивый подъем. В рассматриваемый период сложилась редкая ситуация, когда быстро растущие доходы молодежи, только начинающей трудовую жизнь, были сопоставимы с доходами их родителей. Молодые поколения, прошедшие социализацию в труднейшие годы экономической депрессии и войны и изначально имевшие весьма умеренные социальные ожидания, субъективно воспринимали открывшиеся возможности роста доходов и улучшения условий жизни как чрезвычайно благоприятные для формирования семей в раннем возрасте (Easterlin 1976: 417-425).

К тому же речь идет о поколениях, которым достались в наследство от прошлой эпохи еще до конца не преодоленные к середине

ХХ века нормы и ценности традиционной семьи с ее четким разделением половозрастных ролей, равно как и традиционные взгляды на гендерные отношения в обществе. Говоря о периоде «бэби-бума» как «золотом веке семьи», следует иметь в виду, что речь идет о «золотом 167

веке» уходящей в прошлое традиционной модели семьи, о ее финальной стадии развития. Радикально снизившаяся смертность, благоприятный экономический и социально-психологический климат в сочетании со специфическим демографическим балансом между поколениями создали уникальные исторические условия для завершения демографического перехода — реального достижения на массовом уровне желаемой модели двухдетной семьи. Именно увеличение вероятности рождения второго ребенка было ключевым в приросте итоговой рождаемости поколений, затронутых «бэби-бумом».

Однако именно в это время были посеяны и семена окончательного разрушения прежних основ социального регулирования рождаемости, связанного с традиционными представлениями об образе идеальной семьи. Происходившие одновременно экономические, социальные и демографические изменения привели к резкому росту ожиданий входивших в жизнь новых поколений, особенно их женской части, всегда больше зависевшей от традиционных семейных установок. Усиливается стремление женщин к более высокому уровню образования, экономической независимости, занятости вне семьи, что неизбежно приводит к формированию политических движений за женские права во всех сферах. Повышаются и притязания мужчин и женщин к качеству их семейной жизни. Именно поколения родителей «бэби-бумеров» сформулировали принцип: «хороший развод лучше плохого брака». Сексуальная революция, развернувшаяся во всю силу к концу «бэби-бума», носила характер своеобразного бунта молодежи против засилья традиционной морали и была прежде всего женской революцией, направленной на освобождение женской сексуальности в соответствии с общим принципом социального равенства (Кон 2002: 27-28).

На пике «бэби-бума» во всех странах активизировались общественные движения за либерализацию аборта по желанию женщины, резко возрос спрос на эффективные средства и методы контрацепции, в первую очередь на те из них, которые не связаны с коитусом (гормональные пилюли, внутриматочные средства, стерилиза- ция)7. Вторая половина 1960-х годов в западных странах оказалась переломной с точки зрения распространения на практике идей эффективного планирования семьи (контрацептивная революция). Последовавшее снижение рождаемости (baby bust) по крайней мере отчасти было связано с эффективным устранением нежеланных беременностей и родов.

В конечном счете, «бэби-бум» оказался кратковременным и, на первый взгляд, выглядел как возвратное движение к традиционным семейным ценностям, а на самом деле лишь подготовил их новое оттеснение.

А что же Россия? Почему она не знала даже этого краткого роста рождаемости? Почему малочисленные поколения, ощутившие, правда с опозданием, благоприятную психологическую обстановку послесталинской «оттепели», оказавшиеся в несколько сходных с западными условиях экономического роста, повышения уровня жизни, массового жилищного строительства, не породили российского «бэби-бума»?

Если коротко сформулировать ответ, то он будет таким: в России 168 в этот период еще в значительной степени преобладали модернизацион-

ные слагаемые процесса, задававшие нисходящую тенденцию рождаемости. В довоенное время Россия находилась на более раннем этапе демографического перехода, да и другие модернизационные процессы в ней еще только набирали силу. В частности, только в 1950-1960-х годах она вступила в завершающую стадию урбанизации. Более высокая, чем в западных странах, рождаемость в 1930-1950-х годах в России поддерживалась почти исключительно сельскими жителями (табл. 10.7), которые, к тому же, все еще составляли большинство населения (лишь в конце 1950-х годов в России доля городского населения превысила долю сельского). Массовая миграция сельских жителей в города и перемены в советской деревне в послесталинское время ускорили снижение рождаемости на селе и во всем населении страны в целом.

Таблица 10.7. Итоговая рождаемость женских поколений в городском и сельском населении России, поколения 1909-1953 годов рождения Год рождения Все население В том числе женщины городское сельское 1909-1913 2,95 2,67 3,35 1914-1918 2,59 2,32 3,01 1919-1923 2,27 1,96 2,82 1924-1928 2,22 1,89 2,88 1929-1933 2,18 1,82 2,89 1934-1938 2,08 1,75 2,81 1939-1943 1,96 1,70 2,61 1944-1948 1,84 1,65 2,42 1949-1953 1,89 1,73 2,41 Рассчитано по: Zakharov 1999: 315.

Кроме того, в России был достигнуть очень высокий, неизвестный западным странам уровень женской занятости, что всячески поддерживалось идеологическими установками, но в действительности, вероятно, в решающей степени было предопределено огромными мужскими потерями в катастрофах первой половины века. В послевоенное время сокращения женской занятости — подобно тому, как это имело место в западных странах, — не произошло, напротив, она продолжала увеличиваться, ускоряя трансформацию семьи и снижение рождаемости.

Этап замедляющегося снижения и стабилизации рождаемости (поколения 1921-1960 годов рождения)

Формирование семей и репродуктивная деятельность этих поколений происходили в послевоенный период, вплоть до начала 1990-х годов.

Итоговая рождаемость реальных поколений составила 2,2-2,3 ребенка в расчете на одну женщину у когорт, родившихся в начале 1920-х годов, и I,8-I,9 — у когорт, родившихся в начале 1960-х. Рождаемость достигла минимума у когорт 1946-1947 годов рождения (1,83 ребенка), а затем, после небольшого увеличения, практически стабилизировалась.

Сопоставим эти оценки с результатами других исследований.

Как уже упоминалось, в литературе есть соответствующие оценки для Украины, где уровни и тенденции рождаемости все время были очень близки к российским. Согласно этим оценкам, украинские женщины, родившиеся в 1921-1923 годах, к возрасту 40 лет родили, в среднем, 1,

87 ребенка (Стешенко 1966: 124). Приведенные ранее (табл. 10.1) 169 оценки для поколений россиянок, появившихся на свет в 1921-1925 годах, — 2,25 ребенка на одну женщину 1921-1925 годов рождения (правда, к возрасту 50 лет, но это не может сильно влиять на результат), — выше, чем для украинок, что нетрудно объяснить: Украина гораздо больше была затронута войной, вся ее территория была оккупирована, а как раз во время войны поколения начала 1920-х годов вступили в возраст наиболее высокой рождаемости. Число детей у последующих поколений украинок было более высоким, а отличие от россиянок — меньшим. Так, у поколений украинских женщин 1926-1930 годов рождения уже к возрасту 30 лет родилось на 0,24-0,34 ребенка больше, чем у поколений 1921-

1922 годов рождения. Достаточно этой разнице сохраниться к возрасту 40 лет, чтобы итоговая рождаемость указанных поколений украинок поднялась до 2,1-2,2, т.е. практически до того же уровня, что и у соответствующих поколений российских женщин. Точно так же близки к нашим оценкам и результаты более поздних исследований рождаемости у поколений, появившихся на свет во второй половине 1940-х годов (1946-1950): 1,85 для россиянок (табл. 10.1); 1,81 для россиянок и 1,87 для жительниц Украины (Вишневский и др. 1988: 60).

Все эти оценки показывают, что поколения женщин, родившихся в России по крайней мере после 1920 года, не знали массовой высокой рождаемости традиционного типа. На долю же поколений, родившихся после войны, выпала историческая роль завершить демографический переход от высокой рождаемости к низкой. Показатели рождаемости условных и реальных поколений быстро сближаются и становятся практически одинаковыми, что свидетельствует о завершении переходных процессов и отсутствии резких изменений в календаре рождений. Поколения «детей» формируют свои семьи по образу и подобию поколений своих «матерей» — итоговая рождаемость поколений, разделенных 30 годами (примерная величина длины поколения), различается мало. Если при переходе от родительских поколений 1881-1905 годов рождения к поколениям детей 1911-1935 годов рождения число детей на одну женщину упало более чем вдвое, то при переходе от поколений 1916-1920 годов рождения к поколениям 1946-1950 годов снижение рождаемости составило всего около 25% — подобное соотношение наблюдалось в последний раз между поколениями 1856-1865 и 1886-1895 годов рождения (табл. 10.8).

В качестве наиболее распространенной модели семьи утверждается двухдетная семья.

Этот исторический этап эволюции рождаемости интересен еще и тем, что государство вновь проявило беспокойство по поводу низкой рождаемости, не обеспечивающей роста населения в долгосрочной перспективе. Начиная с 1981 года, поэтапно, в течение нескольких лет, правительство вводит в действие систему социальных льгот и пособий семьям с детьми. Ключевой мерой, имевшей демографические последствия, стало введение — впервые в российской практике — отпусков для матерей по уходу за маленьким ребенком с сохранением рабочего места и непрерывного стажа работы: частично оплачиваемого отпуска до достижения ребенком возраста і год (1981-1983), продленного до 1,5 года (1989-1990), неоплачиваемого отпуска до достижения ребенком 3 лет, а также увеличение отпуска по беременности и родам («декретный отпуск»). Тогда возможностью уйти в отпуск по уходу за ребенком поспешило воспользоваться подавляющее большинство женщин, имевших Таблица 10.8. Соотношение уровней итоговой рождаемости в дочерних и материнских поколениях*, Россия Годы рождения Итоговая рождаемость Отношение когорт когорт когорт когорт рождаемости матерей» «дочерей» «матерей» «дочерей» когорт «дочерей» к когортам «матерей 841-1845 1871-1875 6,84 6,96 1,017 846-1850 1876-1880 6,90 6,85 0,993 851-1855 1881-1885 7,08 6,20 0,876 856-1860 1886-1890 7,11 5,49 0,772 861-1865 1891-1895 7,12 5,50 0,772 866-1870 1896-1900 7,20 5,23 0,726 871-1875 1901-1905 6,96 4,59 0,659 876-1880 1906-1910 6,85 3,66 0,534 881-1885 1911-1915 6,20 2,82 0,455 886-1890 1916-1920 5,49 2,46 0,448 891-1895 1921-1925 5,50 2,25 0,409 896-1900 1926-1930 5,23 2,20 0,421 901-1905 1931-1935 4,59 2,15 0,468 906-1910 1936-1940 3,66 2,01 0,549 911-1915 1941-1945 2,82 1,91 0,677 916-1920 1946-1950 2,46 1,85 0,752 921-1925 1951-1955 2,25 1,89 0,840 926-1930 1956-1960 2,20 1,87 0,850 931-1935 1961-1965 2,15 1,71 0,795 936-1940 1966-1970 2,01 1,56 0,776 *При условной длине поколения в 30 лет.

на это право8. Какую-то роль сыграло и расширение официального статуса «многодетных» до семей с тремя детьми, что несколько повысило их шансы на получение жилья, обеспечение дефицитными товарами и услугами.

Как показывает международный опыт, в условиях низкой рождаемости подобные льготы обычно вызывают довольно значительный, но кратковременный подъем числа рождений у работающих женщин благодаря сдвигам в календаре рождений вторых и, отчасти, третьих детей (McIntosh 1987: 323; Бодрова 1989: 344; Hoem, Hoem 2000:

324-325). Какая-то часть семей производит на свет потомство не только раньше первоначальных планов, но и с уменьшением интервалов между родами, продлевая отпуск по уходу за детьми в связи с рождением очередного ребенка. Однако через несколько лет вслед за стимулированным «бэби-бумом» с неизбежностью следует резкий спад конъюнктурных показателей рождаемости. Россия не стала исключением из этого правила.

При неизменности общепринятого размера семьи и стабильности намерений в отношении числа детей в собственной семье рождение ребенка «сегодня» означает нерождение его «завтра». Массовое более раннее рождение детей в ответ на пронаталистские меры социальной политики, по своему демографическому смыслу, — зеркальное отражение массового откладывания рождений под воздействием катастрофических событий (войн, голода и т.п.). Меняется только последовательность фаз спада и подъема показателей рождаемости для условных поколений.

Демографическая политика 1980-х годов дестабилизировала динамику рождаемости в терминах условных поколений, но практически никак не сказалась на итоговой рождаемости реальных поколений, 171

оказавшихся в этот момент в наиболее активных репродуктивных возрастах. Возможно, что она лишь поддержала тенденцию к упомянутой выше стабилизации (или слабому росту) показателей для поколений, родившихся в первое десятилетие после войны9.

Проиллюстрируем сказанное фактическими данными10. Рисунки 10.6 и 10.7 показывают накопленную к указанным возрастам долю матерей, родивших двух и более детей, для реальных и условных поколений. На рисунке 10.6 кривые относятся к условным когортам (календарным периодам) 1980 года, т.е. времени до введения в действие мер новой демографической политики, и 1987 года, когда рост текущих показателей рождаемости достиг апогея.

На рисунке 10.7 представлены две когорты: когорта женщин 1954 года рождения, рождаемость которой оказалась в наименьшей степени подверженной влиянию мер демографической политики (к концу 1983 года они достигли тридцатилетнего возраста), и когорта i960 года рождения, на рождаемости которой меры политики сказались самым непосредственным образом.

Сравнение обоих рисунков показывает, насколько серьезно может вводить в заблуждение анализ эффективности мер демографической политики, опирающийся на индикаторы условного поколения. В соответствии с «поперечной» таблицей рождаемости для 1980 года можно было ожидать, что к возрасту 25 лет 25% женщин будут иметь двоих и более детей, к 30 годам — 51%, к 35 годам — 61%, к 40 годам — 64%, что вполне соответствует фактическому ритму рождаемости реального поколения 1954 года. Таблица 1987 года отразила дестабилизирующий характер мер демографической политики — ожидания резко возросли: к 25 годам должны были родить двоих и более детей уже 33%, к 30 годам — 61%, к 35 годам — 72%, к 40 годам — 76%. Не удивительно, что коэффициент суммарной рождаемости (показатель итоговой рождаемости условного поколения) подскочил с 1,89 в 1980 году до 2,22 в 1987-м. Однако ни одно реальное поколение так и не последовало «оптимистическому» графику, предложенному таблицей рождаемости для 1987 года. 600 600 400 1987 400 Когорта 1960 г.р. 200 / 198С 200 Когорта 1954 г.р. 0 0 Рисунок 10.6. Доля женщин, родивших двоих и более детей к указанным возрастам в 1980 и 1987 годах, Россия

Рисунок 10.7. Доля родивших двоих и более детей в женских когортах 1954 и 1960 годов рождения,

Россия

800 На 1000 женщин

800 На 1000 женщин

25 30 35

Возраст

25 30 35

Возраст

Прокреативный календарь рождений у женщин поколения i960 года рождения отличается существенным образом от календаря женщин, рожденных шестью годами раньше. В когорте 1954 года к 25-летнему возрасту 23% женщин родили не менее двух детей, к 30-летнему — 51%, к 35-летнему — 64%, в когорте i960 года рождения, соответственно: 29%, 57%, 64%. Это значит, что представительницы младшей из этих двух когорт родили второго и последующих детей, в среднем, на 1-3 года раньше, чем их старшие современницы. Однако к 35 годам, несмотря на мощный старт младшей когорты, накопленная доля женщин с двумя и более детьми у обеих когорт сравнялись.

Итоговая рождаемость поколений, в той или иной мере находившихся под воздействием мер социальной политики образца 1980-х годов, представлена в таблице i0.9. Показатели, приведенные в ее последнем столбце, не позволяют говорить о сколько-нибудь значимом успехе этой политики, т.е. об увеличении конечного числа рожденных детей. Единственно бесспорный эффект, который можно наблюдать, — это очередная дезорганизация календаря рождений, выразившаяся в «омоложении» рождаемости у целого ряда реальных поколений (Борисов, Синельников 1995: 68-69).

Таблица 10.9. Среднее число детей, рожденных к возрасту 25, 30, 35 и 50 лет, у поколений женщин, родившихся в 1954-1966 годах

Год рождения Среднее число детей, рожденных к возрасту поколения 25 лет 30 лет 35 лет 50 лет 1954 0 94 1,45 1 78 1,90 1955 0 95 1,49 1 83 1,89 1956 0 95 1,54 1 85 1,88 1957 0 94 1,50 1 78 1,87 1958 0 96 1,53 1 77 1,87 1959 0 96 1,56 1 77 1,87 1960 0 99 1,60 1 77 1,84 1961 1 02 1,59 1 74 1,80* 1962 1 03 1,55 1 70 1,75* 1963 1 04 1,50 1 65 1,71* 1964 1 05 1,47 1 62 1,67* 1965 1 07 1,44 1 59 1,64* 1966 1 07 1,39 1 56 1,62* * Предварительная оценка. сколько выше, учитывая возрастах, наблюдаемую

Фактические значения, тенденцию к увеличению в последние годы.

вероятнее всего, будут не- рождаемости в старших

Новейший этап снижения рождаемости (поколения матерей, родившихся в 1965-1970 годах)

Начиная с поколений матерей, родившихся во второй половине 1960-х годов, вновь обозначилось снижение показателей итоговой рождаемости. Так как эти поколения еще не достигли предельного возраста деторождения, окончательный итог их репродуктивной деятельности можно будет подводить не раньше, чем через десять лет.

Однако знания результатов, с которыми они подошли к возрасту 30-35 лет, достаточно, чтобы сказать: их итоговая рождаемость, скорее всего, будет ниже, чем у всех предыдущих поколений россиянок. Учитывая данные о рождаемости по возрасту матери за 2000-2001 годы, можно предположить, что когорты, родившиеся в конце 60-х — начале 70-х годов, установят исторический рекорд низкой рождаемости для России — 173

I,5-I,6 ребенка в среднем на одну женщину. Самый оптимистический прогнозный сценарий ускоренного роста рождаемости в старших возрастных группах (старше 30 лет) способен добавить к приведенным выше показателям еще 0,1-0,3 ребенка. Но даже с учетом этой «добавки» едва ли данные поколения смогут достигнуть показателей 1,85-1,88 ребенка на одну женщину, характерных для когорт, родившихся в 1950-х — первой половине 1960-х годов.

Новейший этап эволюции рождаемости отмечен очередным расхождением траекторий изменения показателей рождаемости для условных и реальных поколений. В отличие от предыдущих укрупненных периодов, снижение итоговой рождаемости, оцениваемой для условных поколений, опережает уменьшение показателей для реальных поколений, а не отстает от него. Это значит, что рождаемость не «омолаживается», а «стареет»: каждое последующее поколение производит на свет потомство в более позднем возрасте, чем предшествующее. Как будет показано ниже, с середины 1990-х годов началось откладывание первых рождений в самых молодых возрастных группах матерей, что привело к дальнейшему снижению коэффициента суммарной рождаемости для условных поколений последних лет ХХ века.

Рождаемость в России сейчас очень низка, и это порождает обеспокоенность общества. Многие склонны рассматривать новейший этап падения рождаемости в основном как следствие экономических и социальных перемен 1990-х годов, говорят о небывалой в мирное время «демографической катастрофе», проводят аналогию с периодами войн и потрясений. Алармизм преобладает и в общественном мнении, и на политическом уровне, что находит отражение в практических рекомендациях, сводящихся к необходимости немедленного вмешательства государства в демографическую сферу с помощью мощной социальной политики стимулирования рождаемости вплоть до введения чрезвычайных мер (принятие закона о «чрезвычайном демографическом положении»11). Появилось множество паранаучных публикаций, к сожалению, нередко поддерживаемых и профессиональными демографами, в которых утверждается, что новейшее снижение рождаемости — результат социально-экономического кризиса, падения уровня жизни, морали и нравственности — такова «демографическая цена реформ», ведущих общество не в том направлении или «неправильными» методами (Хорев 1998: 10-15; Римашевская 1999:

9-19; Осипов 2000: 350-351; Гундаров 2001: 56-61). Авторы подобных публикаций убеждены, что выход страны из кризиса и экономическая помощь семье в кризисный период способны повысить рождаемость и спасти страну от депопуляции.

Детальный анализ долговременных тенденций рождаемости не позволяет разделить ни критически заостренного объяснения падения рождаемости в самом конце

ХХ века пагубным действием реформ, ни, к сожалению, оптимистической веры критиков в то, что выход из кризиса приведет к существенному повышению рождаемости.

Снижение рождаемости реальных поколений в Рос- 174 сии продолжается не менее ста лет и практически на всем протяжении перехода было монотонным. Некоторое нарушение этой монотонности можно обнаружить только в когортах 1890-1895 годов рождения. Напротив, показатели рождаемости для условных поколений демонстрировали высокую колеблемость на фоне общей тенденции к снижению. Колебания показателей для условных поколений, вызванные специфическими особенностями тех или иных календарных лет — катастрофическими изменениями социально-экономической среды и/или вмешательством государства в демографическую сферу, — объясняются, в первую очередь, сильными сдвигами в календаре рождений. Резкие спады и последующие не менее резкие компенсационные подъемы конъюнктурных показателей хорошо характеризуют мгновенные изменения темпов формирования семей под воздействием резко меняющихся внешних обстоятельств, но маскируют генеральную тенденцию эволюции рождаемости. В России на протяжении ХХ века можно насчитать четыре случая отклонения коэффициента суммарной рождаемости от тренда: три под воздействием катастрофических обстоятельств и один в результате демографической политики государства в начале 1980-х годов.

Непрерывная череда социальных катаклизмов, сопровождавших форсированную модернизацию общества, существенно ускорила переход к низкой рождаемости в России. Это ускорение связано, в частности, с тем, что в результате временного сокращения рождаемости как непосредственной реакции на кризисные условия приобретался массовый опыт индивидуального контроля рождаемости, в обычных условиях распространяющийся гораздо медленнее12. Впоследствии оказывалось, что этот опыт может быть использован и в обычных условиях.

Активность государства в стремлении «подправить» демографическую ситуацию в 1980-е годы оказалась неэффективной и имела скорее отрицательные, чем положительные демографические последствия. С середины 1990-х годов эволюция рождаемости перешла в новую фазу, связанную с перестройкой возрастной модели и отходом от раннего начала прокреации. Когорты 1970-го и более поздних годов рождения ведут себя иным, по сравнению с предшествующими когортами, образом.

На это указывает не только статистика рождаемости, но и социологические опросы. Например, при опросе жителей Петербурга и Тулы в 1998-1999 годах более 50% мужчин и женщин младшей возрастной группы полагали, что супругам лучше заводить ребенка, когда семья «встанет на ноги», в то время как подавляющее большинство представителей старшей возрастной группы выбирало ответы «в первый год после свадьбы» или «как бог даст» (Гурко 2000: 93). Для более молодых когорт характерна усиливающаяся тенденция к повышению возраста вступления в брак и возраста рождения первого ребенка. Итоговая рождаемость у них будет ниже, чем у их родителей (1,5 против i,9 на одну женщину).