Ограничение волеизъявлений

Поколения политических лидеров и наблюдателей выражали одобрение тому, что они воспринимали как достижение, возможно, не понимая до конца, что именно они одобряют. После первого опыта сосуществования с социалистической партией у власти в Британии — опыта, который должен был бы преобразовать всю британскую систему, — лорд Бэлфор мог с чувством удовлетворения сказать: «Наши сменяющие друг друга кабинеты, хоть и принадлежат к различным партиям, никогда не различались в своем отношении к основам общества. И очевидно, что наша политическая машина в целом имеет настолько единодушные

I представления о народе, что они совершенно спокойно могут позволить себе пререкаться друг с другом»21.

Выведение вопроса о централизованном планировании из сферы политики было уже отмечено нами в предыдущей главе. В одной из последующих глав мы подтвердим, что, несмотря на всеобщее избирательное право, распределение доходов в полиархических системах не претерпело значительных изменений, хотя в некоторых оно и изменилось относительно больше, чем в других. В немногих из полиархических систем ведутся серьезные обсуждения — даже среди политически активной массы населения — тех важнейших изменений, которые произошли в распределении богатства и доходов22.

В Великобритании в одном из недавно опубликованных обзоров отобранной группе избирателей был предложен гипотетический выбор вариантов политики регулирования доходов. Сделали ли они выбор в пользу увеличения выплат за наличие специальных профессиональных навыков? Или предпочли гарантировать разумный уровень оплаты труда самым низкооплачиваемым рабочим? Или выбрали вариант более равномерного распределения доходов? Только 10 процентов сделали выбор в пользу более равномерного распределения24. Два недавно проведенных исследования мнений и отношений британского рабочего класса единодушно обнаруживают как узкий диапазон мнений, так и широкое распространение почтительного отношения рабочего класса к вышестоящим классам25 — и это в обществе, в котором в XIX веке многие лидеры выражали опасения, что всеобщее избирательное право приведет к требованиям более равного разделения доходов и богатств — настолько, по их мнению, очевидно выгодной является такая политика для масс избирателей*. То, что широкие массы избирателей голосуют во многом так же, как их элита, является одним из самых невероятных общественных феноменов в мире.

Наводит на размышления другое свидетельство. В своей работе по преступности среди «белых воротничков» в Соединенных Штатах Э. Сазерленд смог показать во всем разнообразии деталей, что совершенные должностными лицами корпораций преступления, юридически не отличаясь по важным пунктам от обычных граждан-

Кроме идеологической обработки, можно предложить множество других причин для объяснения того, почему правительства на самом деле не инициируют, а избиратели на самом деле не голосуют за большее равенство.

о систематическом ограничении волеизъявлений до такой степени, что определенные вопросы остаются без движения.

Дополнительная часть доказательства — длительная стабильность волеизъявления по фундаментальным основам политико-экономической организации общества в сравнении с заметной нестабильностью в последнее время общественного мнения по таким когда-то глубоко укоренившимся убеждениям людей, как поведение полов, брак, стиль одежды и общепринятые нормы вежливости в речевом общении. Показано, что в некоторых обстоятельствах люди могут ломать, даже резко, старые шаблоны мышления. Все-таки ни война, ни вооруженное противостояние между странами и народами, ни инфляция, ни безработица, ни угроза ядерного уничтожения не стали причиной появления более широкого диапазона волеизъявлений по важным проблемам политической и экономической организации общества*.

|Все же волеизъявление ни в коем случае не является полностью ограниченным. В системах, включающих четыре-пять политических партий, одна часто является коммунистической, как во Франции и Италии; еще одна может быть ультрапра- !вой или ультралевой. С другой стороны, в большинстве случаев линия активного йолитического противостояния между конкурирующими политическими парти- йми даже в такой ситуации по-прежнему будет проходить в пределах узкого диапазона вторичных проблем политики.

Всем этим доказательствам ограниченного общественного мнения можно противопоставить встречное соображение: диапазон мнений, которым население ограничивается, просто включает те и только те мнения, которые разумно отстаивать. Даже если бы это было верно, это не является ни объяснением, ни отрицанием ограничений. Люди, случается, делают глупости в политике. По-прежнему озадачивает го, что ни в одной полиархической системе население даже не обсуждает, уже не говоря о реальных действиях, возможную альтернативу неумным решениям большой политики по определенным фундаментальным вопросам. Они остаются вне зоны политики.

*

Ограничение волеизъявления инакомыслящих

Даже волеизъявление оппозиционеров или реформистов по важнейшим проблемам общества демонстрирует характерное ограничение. Роберт Хейлбронер указывал: «Все стремятся приспособить свои предложения о переменах в обществе к пределам адаптируемости господствующего строя в бизнесе»27. Среди многих примеров, которые можно было бы здесь привести, остановимся на примере профсоюза угольщиков в США, который в течение многих десятилетий не делал ничего, чтобы настоять на соблюдении законодательства о безопасности труда шахтеров. Со стороны шахтеров сопротивление мерам по повышению безопасности труда в шахтах не было проявлением нерациональности. Они просто боялись потерять работу в случае, если бы компаниям пришлось под давлением законодателей обеспечивать безопасность труда и в связи с этим нести дополнительные расходы. Они не смогли осознать реальную альтернативу — обеспечение безопасности рабочих операций будет оплачено из правительственных фондов, прямыми субсидиями добывающим компаниям или субсидиями профсоюзам.

Волеизъявления инакомыслящих также ограничиваются тем, что можно было бы назвать мифом о «равновесии» в общественных дебатах. Многие граждане гордятся своей готовностью признать, что «у каждого вопроса есть две стороны», без размышлений отстраняясь, таким образом, от огромного множества всех остальных сторон, к обращениям которых они остаются полностью или отчасти глухи. Закон «равного времени» о выступлениях в радио- и телеэфире в Соединенных Штатах обычно отстаивает время вещания только для двух заинтересованных сторон — партии республиканцев и партии демократов. В континууме возможных альтернативных вариантов политики эти две стороны позиционируются в непосредственной близости друг от друга. И либеральные обозреватели, которых некоторые газеты изо всех сил позиционируют как выразителей мнения, противоположного консервативной точке зрения, не предлагают для дискуссии ничего сверх существующего узкого круга вопросов. «Равновесие» мнений, представленное таким образом гражданину, и ограниченная конкуренция между различными мнениями по сути не представляют какой-либо серьезной угрозы основам политико-экономической организации в рыночных системах. Однородность мнений не требуется

лрня %><№':• V:

Чтобы достигнуть поставленных целей, которые, возможно, лишь наполовину понятны самим бизнесменам, процесс формирования корпорациями мнений и волеизъявлений граждан по ключевым вопросам не требует ни установления тирании над умами, ни даже единообразия мнений по важнейшим вопросам.

Так, в ходе включавшей около двадцати пяти эмпирических исследований кампании опросов по ценностной ориентации, проведенной в Соединенных Штатах и Великобритании с целью установить, является ли ценностный консенсус характерной чертой демократической политики, был обнаружен «не ценностный консенсус, который делает рабочий класс уступчивым, а скорее отсутствие консенсуса в той важнейшей области, где конкретный опыт и расплывчатый популизм должны были бы преобразоваться в радикальную политику»28. Ценности во многом не определены, и этой неопределенности достаточно, чтобы оставить в покое спектр важнейших вопросов.

Неизбежность основных убеждений

Но можем ли мы ожидать, что какое-то общество будет вести дебаты по собственным основам? Существовало ли когда-нибудь такое общество, которое бы так поступало? Не отказываемся ли мы от доказательств ограниченности волеизъявлений по важнейшим общественным проблемам, признавая, что каждое общество характеризуется наличием ядра общих фундаментальных убеждений? Они действительно существуют, и мы не обнаружим в коммунистическом обществе или в развивающихся странах третьего мира большей разнородности волеизъявлений, чем в полиархических странах.

Но наша цель не в том, чтобы показать, что волеизъявление по важнейшим вопросам в полиархических системах ограничено, а в других — нет. Цель — продемонстрировать, что даже в полиархических системах волеизъявление в значительной степени ограничено. Анализ имеет значимость потому, что механизмы управления, воздействующие на убеждения и волеизъявления, являются столь же Фундаментальными в этих системах, как и сами полиархические процессы. Таким образом, они вносят, хорошо это или плохо, существенную цикличность в общественное управление через полиархические структуры.

Ограничение волеизъявлений имеет особое значение в полиархических системах из-за характерного для них стремления к общественному контролю и управлению. Но в таком случае наибольшую важность имеет не наличие фундаментальных убеждений, а то, как обеспечивается их ограничение: кем или чем, по какому кругу вопросов и почему? Это то, что мы пытаемся понять с помощью анализа на протяжении всей этой главы.

По тому, как обеспечиваются ограничения, анализ устанавливает, что они обусловлены двоевластием в данных системах, соответствующим привилегированным положением бизнеса и непропорционально большим влиянием бизнеса в пределах полиархической системы. Чтобы не упустить значимость этой связи, мы должны отметить, что, по крайней мере гипотетически, в любом обществе существует возможность найти общие точки соприкосновения по ряду объединяющих волеизъявлений и убеждений по важнейшим проблемам общества, которые не связаны по своему происхождению с привилегированным положением каких-ли- бо групп данного общества. Повторимся: значимость ограниченных волеизъявлений в полиархических системах с рыночной экономикой заключается в том, что они ограничены определенным образом. Ограничения не согласуются с демократической теорией или идеологией, зачастую призванными обосновывать и поддерживать эти системы. В полиархических системах основные убеждения являются продуктом фальсифицированной и однобокой борьбы идей.

Пределы манипуляций с волеизъявлениями

То, что читают и чего не читают американцы, говорит о том, что Соединенные Штаты могут служить примером крайней степени конформизма убеждений и волеизъявлений. В Соединенных Штатах нет массовых тиражей диссидентских журналов, подобных газетам и журналам коммунистических партий Италии и Франции. По объему тиража одного номера умеренно левые издания в Соединенных Штатах (такие, как «The Nation» или «The New Republic») или коммунистическая газета типа «The Daily World» — это карлики среди великанов29. «McCall’s» «Time» . .

8 000 ООО 4 000 ООО . 84600053 . 379 000 . 326 000 . 140 000 . . 30 000 . . 14 000

«New York Times'

«Harper’s» «Atlantic».

«New Republic»

«Nation» «World».

Возможно, в Соединенных Штатах нет ни одной радикальной газеты с массовым тиражом, потому что нет никакой массовой аудитории, которой бы эта газета была нужна. Но в этом-то и суть.

В западноевропейских полиархических системах некоторые граждане, как и крупные политические лидеры, рассматривают более широкий, чем американцы, диапазон альтернатив по важнейшим вопросам. Некоторые из деятелей британской лейбористской партии — включая Артура Скаргилла, Нормана Эткинсона, Энтони Веджвуда Бенна — возрождают и, возможно, в известной степени делают более радикальным ранний лейбористский радикализм, накал которого снизился за те годы, когда партия находилась на вершине власти. Европейцы в большей степени, чем американцы, дебатируют по вопросам централизованного планирования, основного перераспределения доходов и богатства, частной собственности в сфере производства. Обсуждается более широкий спектр ограничений свободы корпораций в области принятия решений. Во Франции и Италии люди становятся все более и более восприимчивыми к доводам коммунистов. Пусть это менее существенно, чем могло бы показаться на первый взгляд — по той причине, что коммунистические партии воспринимаются как отрекшиеся от революционных целей, — тем не менее здесь проявляется восприимчивость, беспрецедентная для Соединенных Штатов. Позже мы увидим, что реформы, направленные на расширение управления со стороны работников внутри корпораций, за границей обсуждаются более активно, чем в Соединенных Штатах.

Но даже в США основы политико-экономической системы разрушаются в ходе дебатов. Политическая реформа по второстепенным вопросам косвенным образом приводит и к обсуждению различных аспектов ключевых для общества проблем. Регулирование корпораций постоянно усиливается — эта сфера уже регламентируется сильнее, чем в 1890-м, 1932-м или 1946 годах. В настоящее время корпорации опять оказались под натиском требований о принятии новых ограничений, обусловленных необходимостью защиты окружающей среды. Как мы увидим, вносятся изменения в распределение доходов, пусть и со скоростью движения ледников. Преимущества, полученные корпорациями в области манипуляции волеизъявлениями, не могут полностью замкнуть общественный контроль.

В полиархических системах ограничения волеизъявлений граждан совершенно несопоставимы (нужно ли об этом говорить?) по своим масштабам с теми массированными монолитными процессами, которые управляли общественным волеизъявлением в ранних фашистских и современных коммунистических системах. Пусть в полиархических системах представители правительства, партии или корпораций и говорят намного громче диссидентов, они все-таки ни в коем случае не заставляют их молчать.

Средства массовой информации тоже не вполне монолитны. Американское телевидение, например, дает радикалам, протестующим и критикующим, по крайней мере, хоть какую-то возможность высказаться. Предельную толерантность те-

%

левидения ко всему новому, неортодоксальному и нетривиальному также доказывает частота, с которой на экране появляются активисты движений за независимость женщин, хиппи, наркоманы, бывшие заключенные, гомосексуалисты и прочие, имеющие возможность выступать со своими личными историями, проблемами и убеждениями перед миллионными аудиториями. Понятно, что освещение политического радикализма в непосредственном соседстве и при сопоставлении с сексуальными отклонениями, преступностью, наркотиками и эксцентричностью, как это обычно происходит в печати, на радио и телевидении, — это способ дискредитации политического обращения радикальных групп, но тем не менее ни печатные СМИ, ни радио- и телевещание все же не изолируют население полностью от мнений, выражающих враждебный настрой по отношению к бизнесу, корпорациям и статус-кво30.

Студенты — при всех тенденциях к ортодоксальности в университетах — также не имеют каких-либо значительных ограничений в том, что читать по собственному желанию. Маркса читает больше студентов, чем Адама Смита. Даже в государственных средних школах ученику не составит труда ознакомиться выборочно с работами, представляющими полный спектр имеющихся политических партий и течений, хотя его учебный план может этого и не одобрять. Полиархи- ческая политика никогда не является полностью замкнутой и закрытой системой.

Ограничение волеизъявлений не является важным явлением, если сравнивать его с управлением общественным мнением в авторитарных системах. Оно становится важным, только если исследовать его в свете демократических устремлений. В истории человеческой цивилизации создание больших национальных правительств, использующих ненасильственные методы борьбы за власть так, что человек может быть свободным в том значении, которое либералы используют для определения свободы, является величайшим из всех достижений человечества. Гражданам, которые пользуются этой свободой, трудно постоянно напоминать себе о том, насколько неравной является борьба идей и насколько правительства стран пока далеки от достижения большей степени освобождения человеческого разума, способной обеспечить уровень общественного контроля, который только тогда и будет возможным.