У нас нет нормальных автотрасс, наши железные дороги еще при царях строили. Эксперты Всемирного банка и ЕБРР советуют нам реконструировать нынешние дороги, а не строить новые. Но у нас бюджетная, затратная экономика, т.е. гигантомания: желаем строить скоростные железнодорожные магистрали от Польши до Аляски, автобан от Петербурга до Южной Кореи. Да у нас по БАМу возить нечего. А на шоссе от Москвы до Петербурга ни одного туалета нет. Вместо АЭС западники помогают нам осваивать солнечную, био- и ветряную энергетику, строить малые ГЭС. Но ведь с маленькой стройки, с точки зрения министра, и украсть можно мало. То ли дело русла сибирских рек на юг поворачивать, тысячекилометровые каналы рыть и мелиорацией заниматься! Экономить ресурсы мы станем только после всеобщей приватизации. А пока невыгодно. Если Россия будет только по мировым ценам отпускать энергоносители республикам бывшего СССР, то она выживет. Но для этого Кремлю придется отказаться от роли «старшего брата». Приватизация, закон о банкротстве и мировые цены для всех потребителей отечественных энергоносителей и сырья оздоровили бы российскую экономику. Встанут заводы, выпускающие не то, что нужно. Перестанут обогащаться дельцы ВПК, сбывающие за границей наши товары по заниженным ценам — за счет грабежа ресурсов России. В гражданских отраслях производства обанкротятся продавцы некачественного, неконкурентоспособного товара. 25 лет по бешенным ценам продавали населению различные модификации «Лад» — «Жигулей», сделанные на основе одной давно уже устаревшей модели итальянской легковушки «Фиат» 60-х годов. Осенью 1993 года автогигант в Тольятти в очередной раз поднял цены на свои «Жигули» и сделал их. выше, чем на аналогичные, но более современные и экономичные западные модели в специальном северном исполнении. Через год-два, когда цены на электроэнергию и нефть, газ и металл окончательно достигнут мировых и рабочим «АвтоВАЗа» уже нельзя будет платить по сто долларов зарплаты в месяц — вот тогда дирекция этого автозавода остановит свои конвейеры. И призовет на помощь иностранных менеджеров. Строители дорог в Москве сделали это уже сегодня, перейдя практически полностью на использование ста с лишним видов дорожных машин германского производства. Танки наши и ракеты в дорогах ведь не особо нуждались. По числу автомобильных аварий и катастроф Россия прочно удерживает мировое лидерство. Абсолютное большинство автотрасс в России разделительной полосы между встречными потоками автомобилей не имеют, столбиков по обочинам с отражателями света фар тоже нет нигде, нет придорожной сети ресторанов, мотелей, станций авторемонта, телефонной связи. Есть только стада грузовиков, которых по статистике вдвое больше, чем легковых автомобилей. Грузовики в основном старые и тихоходные, чтобы их обогнать, надо выезжать на встречную полосу движения. Каждый обгон на перегруженных вблизи больших городских агломераций трассах — это игра со смертью. А ночью на этих узких неосвещенных дорогах из-за слепящих фар встречного транспорта любая поездка становится уже актом мужества, уделом искушенных профессионалов. Об отвратном качестве нашего асфальта, на котором от снега, морозов и соли тут же образуются ямы и трещины, тоже всем известно. Но скопления городов редки даже в Европейской части России, и подчас дороги кажутся вымершими. На большей части Севера, Сибири и Дальнего Востока асфальтовых дорог нет, есть только сезонные зимники для прохода автомобильных караванов. Из Москвы во Владивосток ехать на автомобиле — это все равно что пересекать пустыню Сахара или джунгли реки Амазонка. Шансы добраться до цели примерно одинаковые. Густота дорог в России примерно в 100 — 200 раз ниже, нежели в США. Так что представление о России как о стране сплошного бездорожья — это не преувеличение и не злопыхательство. Дороги у нас действительно рассчитаны для проезда грузовиков, ползущих пусть даже со скоростью 30 км в час — все равно доедут. Нормальные многополосные автотрассы в России есть только на Северном Кавказе, где любило отдыхать кремлевское руководство, и в украинском Крыму, куда оно тоже ездило к морю вплоть до августа 1991 года. Некоторые отечественные эксперты считают, что РФ нужно втрое увеличить протяженность дорог с капитальным покрытием. Ведущие строительные организации горят желанием приступить к сооружению очередной стройки века, на этот раз Транссибирского автобана. И получить под это дело золотые россыпи бюджетных и частных ассигнований. Специалисты Всемирного банка и ЕБРР изучили Транспортный сектор России и настоятельно порекомендовали не строить новых железнодорожных или автотрасс. А только поддерживать и реконструировать существующие. По их подсчетам, только восстановление уже имеющейся автодорожной сети России потребует 4,5 млрд. долларов. Но если дороги, которые нуждаются в обновлении покрытия, не укрепить, то затяжка с ремонтом на год-другой увеличит затраты на восстановление еще на 50 процентов. ВБ и ЕБРР считают, что даже имеющаяся сравнительно небольшая сеть российских дорог государственного и регионального значения (около 1 млн. км) по западным меркам используется слабо — слишком низок объем перевозок. Ремонт и реконструкция уже имеющейся сети автодорог необходимы еще и потому, что треть их рассчитана на осевые нагрузки лишь в б тонн, а не на предусмотренные нормативами 10 тонн. Рост использования в России тяжелых грузовиков приводит, таким образом, к ускорению износа дорожного полотна, пишет Анатолий Ткаченко из «Московских новостей» (4.07.1993). Грузы у нас в основном возят по железной дороге, но очень долго и с огромными потерями из-за повальных грабежей. В 1992 году по железным дорогам России было перевезено 1,5 млрд. тонн груза и 2,4 млрд. пассажиров. Это соответственно 35 и 15 процентов от мирового объема перевозок, хотя протяженность российских ли ний (87 тыс. км) составляет только 7 процентов от протяженности мировой сети железных дорог («Экономика и жизнь», № 20, май 1993). Лидер здесь США — 280 тыс. км. С потерей большинства балтийских и черноморских портов Россия унаследовала от СССР жалкие можно сказать остатки морского гражданского транспорта, который и ранее не ‘блистал своими возможностями. В итоге, имея крупнейший в мире военно-морской флот, Россия тратит ежегодно до 2 млрд. (1) долларов на фрахтование иностранных грузовых судов. Но самый главный экономический приоритет России, это внедрение ресурсо- и энергосберегающих технологий. Рост цен на уголь и газ, лес и электроэнергию уже сделал выгодной покупку на юге России солнечных коллекторов для снабжения теплом и горячей водой, которые начали выпускать космическое НПО «Машиностроение» и фирма «Бион-Энерготерм». Надежную ветроуста- новку из голландских узлов начало выпускать СП «Компания ЛМВ Ветроэнергетика», но почти всю свою продукцию реализует за рубежом. Хорошие перспективы у такой гидроэнергетики — ведь до 60-х годов в СССР существовало несколько тысяч малых ГЭС. Можно было бы продавать и микроГЭС, но таких у нас никогда не производили («Московские новости», 4.07.1993). Россия относится к числу наиболее энергоемких стран мира. В итоге сегодня энергоемкость нашего национального дохода в два раза выше, чем в США, и в 3,5 раза выше, чем в Западной Европе («Деловой мир», 31.08.1993). Странно и печально, что резкий спад промышленного производства на 20 процентов в 1992 году совсем ненамного уменьшил энергопотребление — только на 7 процентов. Реорганизация топливо-энергетического хозяйства России потребует внедрения новых прогрессивных технологий на полтриллиона долларов, считает Экономическая комиссия ООН по Европе («Деловой мир», 27.03.1993). Имеются в виду, конечно, западные технологии энергосбережения и помощь со стороны открытых в Москве и Санкт-Петербурге (на очереди и другие города) Энергоцентров ЕЭС и создание Московского центра Агентства США по международному развитию в области энергетики и экологии. В России в 1993 году темпы роста цен на нефтепродукты превысили темпы падения рубля. На Московской товарной бирже в апреле была впервые зарегистрирована продажа бензина по 173 доллара за тонну (в рублевом эквиваленте) — при мировой цене в 175 долларов. Конечно, солидные клиенты из ВПК покупают у государства намного дешевле, чем на биржах. И все же — нефтедобыча ведь у нас падает. Многие утверждают, что к 1995 году Россия не сможет экспортировать ни тонны нефти, так как добычи едва хватит на внутрен нее потребление. На что мы будем тогда закупать лекарства и запчасти, комплектующие и зерно? Как будем долги Западу выплачивать? И не перекроют ли наши газопроводы в Европу вконец разоренные Украина и Белоруссия? И кто вообще нам тогда поможет? Энергетическая смерть России может наступить в 1995 году («Мегаполис-экспресс», 19.05.1993). А пока идет повальное воровство этой самой российской нефти. Контрабандный вывоз нефти за границу не при демократах начался. В 1991 году при плане экспорта в 61 млн. тонн лицензий на ее вывоз было выдано на 150 млн. тонн. Посредники зарабатывали на каждой тонне нефти 130 долларов. И сегодня большая часть вырученных за экспорт нефти денег оседает за границей в тамошних банках. На искусственно заниженных ценах на нефть (за счет нищенской зарплаты рабочим, хищнических способов нефтедобычи и варварского отношения к местным угодьям, природе, населению) паразитировала КПСС, а в 80 — 90-х годах миллионерами в долларах стали нефтяные генералы и высшие московские чиновники за счет тайного взимания с западных клиентов части огромной разницы между мировой и нашей отпускной ценой государственной нефти из Сибири. Не говоря о том, что значительная часть нефти была просто краденой и вывозилась по подложным документам. «Мы не воруем, мы ведем войну с правительством», — не постеснялся заявить в печати («Независимая газета», 11.11.1992) один из нефтяных генералов крупнейшего предприятия Тюмени, оправдывая тактику контрабандного безлицензионного вывоза нефти за рубеж необходимостью финансового обеспечения отрасли. А то что часть долларов к рукам прилипала — так это как вознаграждение за труды и риск. И дело даже не в ворах: отечественная технология добычи нефти резко отстала от мирового уровня и позволяет извлечь всего треть запасов нефти Западной Сибири. Нефтедобывающее оборудование у нас из азербайджанского города Баку по качеству и надежности равноценно нашим зерноуборочным комбайнам из Ростова (гарантируется лишь 18 часов бездефектной работы). Ну и слава Богу, если перестанем наконец гнать за границу просто нефть. Если бы перерабатывали нефть на составляющие и потом уже торговали нефтепродуктами, тогда бы и страна не была разорена. Экспорт сырой нефти при Брежневе достигал 150 млн. тонн в год по бросовым ценам: 30 рублей за тонну — странам СЭВ, около 100 долларов — капстранам. Самые легкие месторождения мы уже опустошили, и теперь с каждым годом добывать нефть будет обходиться все дороже. Да и износ основного фонда нефтедобычи и нефтепереработки достиг уже почти 100 процентов. Нефтяные генералы не желают с 1993 года отпускать нефть государству, потому оно им не платит вообще ничего. И модернизи ровать ничего не хотят, так как в предверии приватизации не хотят увеличивать стоимость основных фондов. А имеющиеся у них деньги на счетах своих предприятий они тратят на заключение массы фиктивных договоров на поставку нефтяного оборудования из-за рубежа — деньги туда переводят, а оборудование не поступает. Так нефтянники копят свои деньги, храня их в западных банках и надувая правительство с его грабительской, как они считают, налоговой политикой. Приватизация в Россию 1993 года еще не приходила. А социалистическая, советская форма хозяйства со всей ее безумной расточительностью осталась. По расчетам директора концерна «Гермес» Валерия Неверова, в 1993 году (1) правительственный аппарат в центре и на местах был на 18 процентов больше, чем слой номенклатуры в 1985 году, (2) численность советов всех уровней, аппарата партий, союзов, ассоциаций всех так называемых органов самоуправления по сравнению с 1985 годом возросла на 47 процентов и все эти господа, особенно из Верховного Совета, приносили огромный вред экономике, (3) предприятия, которые берут с государства больше, чем дают ему, составляли 91 процент от общего числа предприятий, а годом ранее показатель этот составлял 40 процентов, (4) иностранные авантюрного толка мелкие фирмы с тучей посредников сбывают нам низкосортный товар и под шумок растаскивают до 20 процентов ВНП («Аргументы и факты», № 34, 1993). Может быть, в деталях Неверов и ошибается, но суть оценок правильна: «Россия — склад без завхоза». Роль охранников выполняют лишь мздоимцы чиновники, которые на 100 процентов блюдут лишь свои личные шкурные интересы. У власти в России пока те же большевики с их главным принципом — отбирать и делить. Конечно, при демократах в Кремле норма прибыли на экспорт нефти уменьшилась: упали на 7% мировые цены из-за российской «дикой» нефти от мелких поставщиков; подскочили внутренние российские цены на нефтепродукты. И тем не менее экспорт нефти из России выгоден для дельцов любой национальности. Притом что российское государство несет при этом катастрофические убытки. Под предлогом «помощи бывшим партнерам по СССР и по СЭВ» Кремль отпускает практически все свои нефтепродукты этим странам по щадящей пятикратно заниженной цене. В результате ежегодно десятки миллионов тонн российской нефти тут же реэкспортируются в Западную Европу из независимых Украины, Беларуси, Прибалтики и Закавказья. Выходит, скажем, из Туапсе болгарский танкер «Осам» с грузом в 50 тонн нефти курсом на Батуми. Постояв немного в грузинском порту и переоформив документы, с тем же грузом уходит в Грецию («Мегаполис-экспресс», 7.07.1993). Украина перекачивает на Запад до половины (!) поступающей в ее адрес российской нефти. Грабя своих же россиян, официальная Москва пытается нефтью привязать к себе отпочковавшиеся было от нее десятки государств, восстановить. Российскую империю в прежних границах. Под аккомпанемент разговоров о дешевых распродажах сырья «для друзей» последние вообще практически перестали хоть что- либо платить за российское топливо. Украина милостиво соглашается уступить Черноморский флот России в обмен на свою задолженность по энергоносителям в несколько миллиардов долларов. В оплату нефти и газа Кремль насаждает своих наместников в государствах Закавказья. Но зачем россиянам кормить миллионы украинских моряков и закавказских граждан? Кремлевские правители обирают свой народ почище самых алчных чиновников. Глупец у власти опаснее вора во сто крат. Эпоха колониальных империй кончилась, и России не нужна обуза в виде враждебных ей государств-сателлитов. Несколько необдуманных акций в отношений Украины — и вот Киев оставляет себе ядерные боеголовки, обещает перекрыть газопроводы из России в Западную Европу. В ответ Москва, не печалясь, договаривается с Белоруссией и Польшей и выделяет 10 млрд. долларов на строительство другого газопровода — это не считая почти таких же огромных сумм за транзит газа по территории названных стран. «Черное золото» России продлило агонию коммунизма, а сегодня дестабилизирует мировую экономику, совращает молодые независимые государства бывшего СССР. Губит и саму российскую территорию. У нас промысловики хуже браконьеров — 12 млрд. кубометров попутного газа ежегодно сжигается в факелах, скважины окружают бескрайние озера разлитой нефти, гибнет вокруг промыслов все живое. Газовики в Западной Сибири получают 1,5 доллара за тысячу добытых ими кубометров газа, а в Европе газ стоит 85 долларов. Россия станет другой страной, когда ее ВПК и вся чиновная орда будут отключены от трубы с нефтью и газом. Нефтедоллары только России не принесли благоденствия. России невыгодно продавать свой газ в ФРГ по цене в три раза ниже той, которую платит немецкий потребитель. Также невыгодно России иметь в премьер-министрах человека, который на второй же день сидения в Кремле выделил миллиардные в долларах бюджетные дотации концерну-монополисту «Газпром», главой которого он только что был. На Западе доля энергоносителей в себестоимости продукции составляет 25 — 30%, а в России 7 — 9%. Мировые цены на наши нефть, газ и уголь прекратят эти российские рулады о том, что у нас есть дешевые трактора, танки и ракеты. Российским нефтяным компаниям, надо — подобно нашему «ЛУКойлу» — развивать добычу и за пределами России, а также контролировать весь процесс производства и сбыта от скважины на промыслах до городской бензоколонки. Не случайно российский концерн «Лукойл» вошел в число трех крупнейших нефтяных компаний мира, а в конце 1993 года получил от японского банка «Мицуи» беспрецедентный кредит в 700 млн. долларов. Реальная, а не мнимая (по указке министерства — кому сколько акций продать) приватизация части нефтяных компаний позволит покончить с бизнесом по-советски. Когда чиновник за видеомагнитофон и прогулку по ночному Парижу готов подписать невыгодный нашему государству контракт со «щедрой» западной фирмой. Чем насиловать природу и калечить персонал в северных районах России можно было бы объявить всемирный конкурс на распродажу 396 тысяч объектов незавершенного строительства («Российские вести», № 223, 1993). «Незавершенка» — это драма социалистического хозяйства эпохи перехода союзной или российской собственности под полную юрисдикцию нищей местной администрации. Половина недостроенных корпусов и каркасов зданий уже превратилась в руины, разворована или испорчена значительная часть из 840 тысяч комплектов станков и механизмов, заготовленных на складах для этих объектов. По статистике, в российской «незавершенке» заморожено 300 млрд. долларов. Всю эту фантастическую сумму денег можно вернуть многократно, если бы правительство решилось продать иностранцам или своим земельные участки вкупе с недостроенными объектами и содержимым складов. Но такая благая вещь никогда не будет реализована, так как местным ворам она невыгодна. «Росхлебпродукт» вот уже второй год получает от государства по 6 млрд. долларов на закупку хлеба у колхозов-совхозов. Умудряясь при этом сделать все так, чтобы селяне хлеб не сдавали (элеватор мал, сушилок нет, горючего для грузовиков нет и т.д.), или не выплачивая им обещанных непомерно высоких выплат (до 70 тыс. рублей за тонну, когда на российском рынке цена не превышает 35 тыс. рублей). Госворам удается при этом «экономить» половину от выделяемых им государством беспроцентных кредитов (10% в год, при инфляции 500% в год). И продавать эти миллиарды долларов коммерческим банкам для оборота — получается прибыли на каждом рубле никак не меньше его десятикратной стоимости в год, тогда как государству госворы из «Росхлебпродукта» отдают лишь чуть больше рубля («Московский комсомолец», 16.09.1993). И никто еще не сел, наоборот, сильный Аграрный союз во главе с В.Старо- дубцевым на ура прорвался на выборах в Государственную думу 1994 года. Шведский профессор Андэрс Аслунд, экономический советник российского правительства с 1991 года, оценивал общий размер субсидий сельскому хозяйству России в 1993 году в 15 трлн. рублей, из которых лишь 200 млрд. рублей пошли в виде хлебных субсидий для беднейших слоев населения («Известия», 21.09.1993). А главную выгоду от этих 15 млрд. долларов, которые практически и не надо возвращать (простят, спишут), получили те, кто их выбил у правительства, — бывшие магнаты советского сельского хозяйства, деятели АПК, и сегодня не дающие землю в частную собственность. Убили же осенью 1993 года председателя Россельхозбанка, распределяющего упомянутые 15 триллионов рублей. А ведь у Кремля есть на что деньги тратить. До 1995 года предстоит обустроить на российских просторах до 7 миллионов приезжих из стран СНГ. Каждый год после распада СССР оседает в России до 1,5 млн. мигрантов, точнее говоря, беженцев. Из которых лишь 7 тысяч семей получили ссуды на строительство жилья. Бюджет Федеральной миграционной службы России не составляет и двадцатой части того, что прикарманили себе «хлебные царьки» из «Росхлебпро- дукта». Холодная гражданская война в России, когда каждый власть имущий соревнуется с коллегами в том, как лучше надуть ближнего (простого советского человека), привела к полной деградации природы и социальной среды обитания. А ведь Россия и сегодня очень богатая страна. Будь ее военные и политики хоть чуть умнее и образованнее (пить меньше надо, а то один — параноик, другой — алкоголик или страдает запоями, третий — просто пьяница; четвертый не пьет, но наркоман), Россия не входила бы в Союз воюющих государств (СНГ). И российские дети, инвалиды, пенсионеры, заключенные, солдаты, бездомные, беженцы, крестьяне и прочие категории населения могли бы жить в человеческих условиях. В российских деревнях и городках появились бы асфальт и телефон, лекарства и экологически нормальные продукты питания.