В.В. Согрин УЧЕНЫЙ И ГРАЖДАНИН В МЕНЯЮЩЕЙСЯ СТРАНЕ

Если правы те, кто видит смысл жизни в максимальной реализации способностей, дарованных человеку природой, и возможностей, предоставленных обществом и судьбой, то можно заключить, что Валерий Александрович полностью воплотил их в жизнь. Удается такое не каждому, кто щедро наделен природой и кому улыбается судьба. Удается тому, кто способен преодолевать уже превратности судьбы и барьеры, расставленные в обществе. Быть человеком, который «делает себя сам». Таковым Валерий Александрович зарекомендовал себя очень рано. Добивался и добился поставленных целей в разных ипостасях. Две из них - ученого и гражданина - представляются главными. В.А. Тишков старался дойти до самых глубин в науке, внести в нее собственный оригинальный вклад. И неизменно стремился использовать свои научные идеи для достижения позитивных - демократических и гуманистических - изменений в своей стране.

Творческая жизнь поколения, к которому принадлежит Валерий Александрович, может быть разделена на два, практически равных по продолжительности этапа. До второй половины 1980-х годов и после. Обозначим их как советский и перестроечно-постсоветский.

Внутри себя оба этапа были также неоднозначны. Юность и ранняя молодость Валерия Александровича, формирование его как гражданина и научного работника пришлись на счастливую эпоху хрущевской оттепели. Тинейджеры той эпохи жадно впитывали в себя гуманистические идеи и нравственность, заключенные в фильмах Г. Чухрая, М. Калатозова и М. Рома, в прозе А. Солженицина и В. Аксенова, в поэзии Б. Ахмадулиной,

А. Вознесенского и Е. Евтушенко. Они сбрасывали с себя духовные оковы сталинизма и стремились к максимальному интеллектуальному и духовному раскрепощению.

Так формировался и юный Валерий Тишков. Как и многим его сверстникам, ему приходилось сталкиваться с сопротивлением тех, кто прочно впитал в себя сталинские принципы и не желал поступаться ими. Вскоре после поступления в 1959 г. на исторический факультет Московского университета он был в первый раз серьезно испытан на прочность. Прочитав в оригинале книгу И. Дойчера «Сталин. Политическая биография» (перевод на русский язык был тогда еще не мыслим), Валерий поделился радикальными суждениями о сталинизме на семинаре по истории КПСС, которую первоначально выбрал в качестве специализации. Кафедра КПСС сочла такую позицию несовместимой со своей дисциплиной. «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Юного критика сталинизма «перехватила» кафедра новой и новейшей истории стран Западной Европы и Америки. Руководитель кафедры мудрый И.С. Галкин был представителем «старой школы», но превыше всего в своих учениках и сотрудниках ценил научный талант. А таланты, как правило, относились с симпатией к избранному объекту исследования - странам Западной Европы и Америки. Так в хрущевскую эпоху сформировалась плеяда блестящих «западников» - не только в научном, но в той или иной мере в мировоззренческом смысле. А.В. Адо, В.С. Бондарчук, И.В. Григорьева, И.П. Дементьев, Н.В. Сивачев, В.П. Смирнов, А.И. Строганов, Е.Ф. Язьков - вот самые яркие имена.

В.А. Тишков оказался в той научной и интеллектуальной «стихии», которая ему как раз и была близка.

Мой друг уехал в Магадан.

Снимите шляпу...

Уехал сам... уехал сам!

Не по этапу...

Эти строчки бардовской песни той эпохи для многих представителей молодежи 60-х, да и 70-х годов были почти что заклинанием. Магадан в данном случае был не только географическим понятием, но и яркой метафорой. Эта метафора свидетельствовала, как серьезно поменялась страна в хрущевский и постхрущевский периоды. До того Магадан был тоже метафорой, но совсем иного рода - сталинских репрессий и лагерей. Теперь же он стал метафорой устремлений многих молодых людей к свободному, по собственному выбору освоению огромных территорий Севера, Сибири, Дальнего Востока. При этом важным стимулом была романтика и желание высвободить и реализовать собственные таланты. Для В. Тишкова метафора Магадан и реальность совпали - именно этот город он выбрал при послевузовском распределении в 1964 г.

В Магадане В. Тишков проработал в общей сложности пять лет. Первые два года был преподавателем истории в Магаданском государственном педагогическом институте. Затем, отучившись три года в аспирантуре Московского государственного педагогического института и защитив кандидатскую диссертацию по истории Канады (под руководством академика

А.Л. Нарочницкого), вернулся в Магадан уже в качестве декана историкофилологического факультета. Последующие три года углубили его профессиональный уровень, расширили жизненную социализацию, раскрыли новое дарование - успешного организатора и руководителя научно-образовательного коллектива.

Работая в Магадане, Тишков поддерживал связи со своим студенческим научным руководителем Г.Н. Севостьяновым и Институтом всеобщей истории АН СССР. Вернувшись в 1972 г. в Москву, он был принят в сектор истории США и Канады этого института. 1970-1980-е годы были в деятельности истории сектора «золотым периодом». Такого созвездия американистов, которые работали в нем под руководством Г.Н. Севостьянова, не сложилось ни в предшествовавшие десятилетия, ни в постсоветский период. М.С. Альперович, И.А. Белявская, Н.Н. Болховитинов, А.А. Кислова, Г.П. Куропятник, В.Л. Мальков, Л.Ю. Слёзкин регулярно подготавливали фундаментальные индивидуальные и коллективные труды, вошедшие впоследствии в классику отечественной американистики. Сотрудничая с ними и впитывая их опыт, В.А. Тишков осваивал собственное научное направление - историю Канады, быстро утвердившись в качестве его лидера.

Валерий Александрович оказался востребован не только институтской американистикой. В 1976 г. директор института академик Е.М. Жуков, являвшийся одновременно академиком-секретарем Отделения истории АН СССР, пригласил его на должность Ученого секретаря Отделения. Евгений Михайлович обладал способностью подбирать себе в помощники талантливых людей, максимально освобождавших его от бремени организационной работы. Некоторые, отдавшись без остатка научно-организационной деятельности, работе с людьми, откладывали на будущее собственные исследовательские планы. В.А. Тишков, в высшей степени организованный ученый, смог сочетать работу для Отделения с разработкой собственного исследовательского проекта.

Тема кандидатской диссертации, посвященной предпосылкам Канадской революции 1837 г., расширялась и углублялась. В 1978 г. Валерий Александрович издал монографию, охватившую более ста лет канадской истории - от отвоевания в 1760 г. Англией Канады у Франции до обретения Канадой статуса независимого доминиона в 1867 г.1 В 1979 г. она была успешно защищена в Институте всеобщей истории в качестве докторской диссертации.

Фундаментальная монография, беспрецедентная для отечественной канадистики, закрепила позицию В.А. Тишкова в качестве ее ведущего представителя. Она только упрочилась после опубликования им в 1982 г.

(совместно с Л.В. Кошелевым) первой обобщающей «Истории Канады»2. Но Валерий Александрович в это время был поглощен уже новым проектом - перипетиями исторической науки другой страны, канадского соседа - США. 70-е годы, известные в современной историографии советского общества как период «застоя», были, однако, по совокупности не однозначны, а одной из позитивных сторон являлась внешнеполитическая «разрядка», включавшая улучшение советско-американских отношений, в частности укрепление научных контактов (по инерции они развивались некоторое время успешно даже после ввода в 1979 г. советских войск в Афганистан). В качестве Ученого секретаря Отделения истории В.А. Тишков внес свою лепту в развитие контактов и взаимообменов между историками СССР и США, пестованию, пусть и весьма острого, порой жесткого, но вместе с тем творческого и плодотворного диалога историков и историографии двух стран.

В монографии скрупулезно и исчерпывающе раскрывалась система исторического образования и исторической науки в США. Историческое образование в высших и средних учебных заведениях, подготовка кадров историков-исследователей и учителей, состояние и функционирование государственных и частных архивов, организация исторических исследований, научные традиции и инновации, содержание и тренды научной периодики, деятельность национальных исторических ассоциаций - вот далеко не полный перечень тем, раскрытых в монографии на основе первоисточников, интервью с десятками американских историков, исследовательской литературы. До сих пор монография остается уникальным исследованием отдельной национальной исторической науки, одной из самых развитых в мире. Читатель, знакомый с состоянием отечественного исторического образования и науки, мог в случае непредвзятого мышления объективно сопоставить две национальные историографии и сделать собственные выводы. Сам В.А. Тишков воздерживался от типичной для отечественной историографии той поры пропагандистской критики, стремился сбалансированно раскрыть разные стороны исторической науки и образования в США. Он показывал необычные, с точки зрения советских обществоведов, американские парадоксы: консервативный в научных исследованиях американский мэтр Р. Бил- лингтон оказывался прогрессистом в своих политических пристрастиях, а ведущий исследователь марксистской ориентации Ю. Дженовезе выступал с откровенно консервативной политической позиции. Американская историческая наука была куда как более плюралистична, неоднозначна, богата противоречивыми нюансами, нежели тот ее стереотип, который закрепился в мейнстриме отечественной историографической критики.

В монографии В.А. Тишкова содержалась еще одна важная для историографических исследований инновация - обработка и выстраивание статистических данных при помощи ЭВМ. Интерес к новой методике был следствием установления и развития тесных научных отношений с выдающимся историком, основателем отечественной школы применения количественных методов в исторической науке академиком И.Д. Ковальченко. Альянс двух исследователей, обладавших незаурядными организаторскими способностями, поспособствовал реальной подвижке в освоении отечественной историографией как количественных методов исследования, так и междисциплинарной методологии в целом. Речь, в первую очередь, должна идти об установлении ими самых тесных связей с школой американской клиометрии4. И.Д. Ковальченко и В.А. Тишков были инициаторами и организаторами серии коллоквиумов отечественных и американских клиометристов, которые, с учетом того, что американские исследователи обратились к использованию новой методики раньше и обладали большим опытом5, оказались для отечественных историков в высшей степени полезны6.

В 1982 г. в творческой судьбе В.А. Тишкова произошла еще одна принципиально важная перемена. Академик Ю.В. Бромлей, директор Института этнографии им. Н.Н. Миклухо-Маклая, пригласил его на должность заведующего сектором народов Америки. Профессиональный историк-американист, В.А. Тишков получил возможность исследовать американское прошлое и настоящее в новых ракурсах - этнографическом и антропологическом. Энтузиазм и работоспособность Валерия Александровича в короткий срок принесли серьезные результаты. Были проведены полевые исследования в целом ряде американских стран и регионов (Аляска, Британская Колумбия, Гавайские острова, Калифорния и др.). Главное внимание было уделено изучению индейских племен. На основе исследований подготовлены два коллективных труда, опубликовано пять сборников материалов симпозиумов по проблемам индеанистики.

В 1988 г. В.А. Тишков был назначен заместителем директора Института этнографии, а в 1989 г. демократическим волеизъявлением сотрудников избран его директором. В стране разворачивалась горбачевская Перестройка, за которой в 1991 г. последовала «бархатная» либерально-демократическая революция, а затем длительный период глубоких общественно-политических преобразований. В.А. Тишков принял трансформацию страны, пытаясь найти в ней собственное место. Главные задачи, сформулированные им для себя, - обновление теоретико-методологических основ собственной научной дисциплины и поиск на основе обновленного знания оптимальных и демократических способов формирования и обустройства российской нации - совмещали и синтезировали научную и гражданскую позиции.

Своего рода индикатором и символом теоретико-методологического обновления собственной научной дисциплины стало переименование Института этнографии в Институт этнологии и антропологии. Перемена заключала в себе ряд смыслов. Во-первых, повышение научного статуса дисциплины, ведь этнография по ваковской классификации являлась только поддисципли- ной исторической науки. Во-вторых, и это самое главное, необходимо было вписать отечественную этнография в мировую науку об этносах, а она именовалась именно этнологией. Переименование и вхождение в мировую этнологическую науку означало для В.А. Тишкова восприятие и освоение всего теоретико-методологического багажа, который последней был накоплен, но советской этнографии был чужд. По понятной причине. Как лаконично отмечалось в Большой советской энциклопедии: «Этнология (от греч. ethnos - “племя”, “народ” и “логия”), теоретическая этнография. В буржуазной науке противопоставляется описательной этнографии. В советской науке термин “Э.” употребляется редко».

Переименование далось непросто. Часть этнографов, долго и плодотворно трудившихся на традиционной ниве, противились этому. Выстраивая взаимоотношения с ними, Валерий Александрович избрал тактику компромисса и сосуществования. Классические этнографические исследования не только сохранились, но и развивались. В 1992 г. была запущена фундаментальная серия «Народы и культуры». В 1994 г. издана этнографическая энциклопедия по народам России, а в 1998 г. (2000-й г. - переиздание) энциклопедия «Народы и религии мира». Как руководитель проекта и редактор изданий В.А. Тишков в 2002 г. был удостоен Государственной премии Российской Федерации в области науки и техники. В.А. Тишков и позднее не чурался традиционных исследований. В 2008 г. им была опубликована книга «Тундра и море. Чукотско-эскимосская резьба по кости» - этнографическое и искусствоведческое описание и анализ уникальнейшего образца традиционного художественного ремесла7. Соотношение этнографии и этнологии определялось им следующим образом: «Этнография - это то, что этнолог или антрополог делает в поле, включая также и сам этнографический нарратив. Этнография есть цеховая основа дисциплины, которую называют “этнология” (российская, частично европейская традиция), “социальная антропология” (западноевропейская традиция), “культурная антропология” (североамериканская традиция)»8.

Реформа дисциплины проводилась на основе компромисса, но последовательно. Ее стимулировало расширение контактов, диалога и сотрудничества с мировой этнологией. В созданной в 1992 г. Европейской ассоциации социальных антропологов представители Польши, Венгрии, бывших ГДР, Чехословакии, Югославии именовали себя по-новому. В.А. Тишков был их единомышленником. В 1993 г. на конгрессе Международного союза антропологических и этнологических наук он был избран его вице-президентом (переизбран на конгрессе в Уильямсбурге, США, в 1998 г.). В собственном институте в те же 90-е годы зарубежный опыт использовался для организации теоретических, проблемных, этносоциологических групп, подразделений по разработке практических рекомендаций для государственных органов.

В 1992 г. состоялось прямое «хождение» В.А. Тишкова во власть. В феврале 1992 г. он был утвержден председателем Комитета по национальной политике, министром по делам национальностей Российской Федерации с сохранением должности директора академического института. Его установка на соединение научных подходов и политической практики натолкнулась на разнообразные, как выяснилось, непреодолимые препятствия. В октябре 1992 г. он вышел в отставку с поста министра, назвав впоследствии главной причиной «глубокий внутренний разлад по поводу исполнения законов и указов, которые мне представлялись несостоятельными именно с научной точки зрения». Но от сотрудничества с властью, активного воздействия на властный механизм национальной политики при помощи разработок академической науки не отказался. 10 лет спустя В.А. Тишков разъяснял свою позицию: «...я не счел возможным уход в оппозицию и продолжаю сотрудничать с властью и оказывать по возможности содействие. Это моя страна и это моя власть, включая те мысли и предложения, которые политики вычитывают из наших текстов»9.

В Институте этнологии и антропологии не только не сужались, но расширялись прикладные научно-исследовательские разработки по проблемам национально-этнической политики. В 1990-е годы постоянно наращивалась серия «рабочих тетрадей» по «прикладной и неотложной этнологии» (название исследовательского направления института, инициированного В.А. Тишковым). В сотом выпуске ее позитивный результат был суммирован следующим образом: «Усилиями исследователей ИЭА РАН, а также ряда других научных центров России в изданных работах были проанализированы вопросы этнического состава, миграции и новых диаспор, этнополити- ческая ситуация в республиках и регионах России и ряде других государств бывшего СССР, этнонациональные движения и конфликты, современные этнокультурные процессы. Публикации данной серии нашли признание среди ученых и политиков. Эта репутация основана на добротности и точности этнологического анализа, который прежде всего опирается на полевые ис- следования»10. В 2011 г. серия насчитывала более 200 выпусков.

В 1993 г. В.А. Тишковым была создана при Институте этнологии и антропологии общественная экспертная организация - Сеть этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов (в рамках международного проекта «Урегулирование межнациональных конфликтов в постсоветских государствах»)11. От своих респондентов Сеть получала регулярную оперативную информацию из разных регионов бывшего СССР, публиковавшуюся в ежемесячном Бюллетене12. В начале 2000-х годов Сеть получила статус региональной общественной организации «Содействие осуществлению этнологического мониторинга и раннему предупреждению конфликтов». Действуя как независимый от государства механизм, Сеть вместе с тем обеспечивала его экспертными материалами, получавшими неизменно высокую оценку как в академической среде, так и среди политиков.

Отметим также инициированные В.А. Тишковым независимые экспертные доклады с практическими рекомендациями для этнических общин и их руководителей, государственных служб и широкой общественности. За первым докладом «Пути мира на Северном Кавказе» (1999), содержавшим 99 рекомендаций, последовали экспертные доклады по проблемам коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, другим актуальным темам. Приобретенная В.А. Тишковым репутация ведущего российского эксперта по национально-этнической проблематике послужила основанием для приглашения его в состав самых высоких международных научно-экспертных сообществ. В 1994-1998 гг. он руководил научной программой по изучению конфликтов в Международном институте мира в Осло. В 1990-е годы являлся членом Научного совета Исследовательского института ООН по социальному развитию и членом экспертного совета Верховного комиссара ООН по делам вынужденных переселенцев. В 2005-2006 гг. входил в состав Глобальной комиссии по международным миграциям. В 2010 г. в составе Международной комиссии по расследованию событий на юге Киргизии лета того года принимал участие в изучении узбекско-киргизского конфликта (вошел в состав авторов заключительного доклада Комиссии)13.

В индивидуальных научных исследованиях В.А. Тишкова в постсоветский период в качестве главных обозначились две темы - этнонациональные конфликты14 и нациестроительство в России15. Отличительной их особенностью был этнологический подход в сочетании с методами других социаль ных наук16. Междисциплинарность позволяла создать новую теоретическую платформу для анализа конкретного полевого и исторического материала. Теоретическая платформа В.А. Тишкова, вобравшая опыт мирового обще- ствознания, была непривычна для отечественных обществоведов, вызывала критику и неприятие, но росло и число ее приверженцев, а сам ученый, демонстрируя несгибаемую приверженность новым подходам, шаг за шагом укреплял собственную исследовательскую позицию.

Один из главных теоретических подходов, сформулированный В.А. Тиш- ковым и обозначенный им как «историко-ситуативный», заключал пересмотр эссенциалистской традиции отечественной историографии и культурной антропологии, ее «позитивистско-марксистского» детерминизма17. Критикуя постулат об объективно исторической предопределенности поведения социума и политики, В.А. Тишков исходил из того, что общественно-исторические явления есть продукты человеческих действий, т.е. социальные конструкты. Это результат как непреднамеренных, так и целенаправленных усилий, формирующих альтернативные варианты общественно-исторического развития. Особая и важная роль человеческого фактора была специально разобрана В.А. Тишковым в книге «Политическая антропология». Ее предмет - человеческое измерение политического и политическое измерение человеческого. Одна из главных идей - политическое поведение людей определяют не только объективные интересы, но и субъективные представления о нормах, фобии, идиосинкразии и т.д. Эти субъективные представления, превращаясь в социальные конструкты, меняют ход общественно-исторического развития.

Феномен конструирования конфликтного политического пространства был подробно исследован В.А. Тишковым на примере чеченского конфликта. Ученый последовательно критиковал расхожие представления о чеченцах как «уникальном этносе», несовместимом с российской культурой, о «чеченстве» как социокультурной первопричине войны и доказывал, что конфликт имел не историко-культурную, а политико-идеологическую основу. Обращаясь к советскому периоду, он показывал, что индустриализация и урбанизация, механизмы социализации и культурные преобразования в Чечено-Ингушетии привели к глубокой трансформации чеченского общества и менталитета. Изменения носили столь принципиальный характер, что изображение чеченцев в духе этнографического романтизма, как «гордых и непримиримых горцев» или «обойденных» цивилизацией «варваров» - это наивный, а то и порочный миф, не имеющий отношения к науке. По убеждению исследователя, «исторический и этнический факторы не лежат в основе конфликтов в регионе бывшего СССР, включая Чечню и в целом Северный Кавказ. Это, прежде всего, современные конфликты современных акторов (участников) социального пространства и по поводу современных проблем и устремлений»18. Чеченская декларация независимости и ее пропагандистские обрамления явились социальным конструктом, сформулированным этнонационалистической частью элиты (Д. Дудаев, А. Масхадов и др.) в собственных политических интересах и сумевших заручиться массовой поддержкой в условиях российской общественно-исторической аномии, острого кризиса российской государственности и гражданской национальной идентичности.

«Историко-ситуативный» подход высветил тот фактор происхождения этнополитических конфликтов, да и не только их, который до того не иссле довался полновесно отечественным обществознанием, а то и вообще выпадал из поля зрения. В.А. Тишков применял его широко, в том числе и для анализа краха СССР. Объясняя последний, он в своем обобщении заключал, что «новая Россия возникла не в результате распада СССР, наоборот, СССР распался после того, как возникла новая Россия, т.е. после того, как Б. Ельцин и поддерживавшие его политические силы фактически одолели союзный центр главе с М. Горбачевым, вернее, лишили его способности и воли к сопротивлению и к отправлению власти»19.

Одна из главных исследовательских и гражданских задач В.А. Тишкова на современном этапе - обоснование полезности и жизненной необходимости для России гражданской нации и, что не менее важно, ее скорейшее создание на практике. Еще в бытность министром по делам национальностей в Федеральном правительстве он сформулировал свое кредо: «Россия - это национальное государство россиян, в состав которого входят представители всех этнических групп: русские, якуты, татары, чукчи, корейцы, украинцы и многие другие, кто проживает на ее территории и обладает гражданством». Позднее он так оценивал его значение: «В постсоветской России это было первое высказывание о российской гражданской нации и культивировании чувства принадлежности к общности россиян на основе формулы “единство в многообразии”. Спустя год это положение попало в ежегодное послание президента Б. Ельцина»20.

Восприятие концепции гражданской нации российским президентом отнюдь не повлекло ее триумфального шествия по российским научным, идеологическим и политическим просторам. Напротив, среди ученых, идеологов, да и политиков приверженцы этой концепции, одним из лидеров которых неизменно являлся В.А. Тишков, оставались в меньшинстве. В.А. Тишков был подвергнут массированным атакам со стороны оппонентов. В противовес его научным изысканиям и политическим предложениям было написано множество монографий, памфлетов, манифестов защитников чистого этнического (как абсолютной альтернативы гражданского) национализма. В.А. Тишков с ними перманентно полемизировал, развивал собственные концепции как в научных трудах, так и в публичных дискуссиях. Их основные результаты обобщены недавно в емкой, написанной лаконично и ярко, рассчитанной на широкого читателя книге21.

Что такое, согласно В.А. Тишкову, российская гражданская нация? Это нация наций: в ней существуют многие этнические нации - русские, тувинцы, башкиры, осетины, якуты, татары, чукчи, корейцы, украинцы, евреи, армяне и т.д., но которые вместе с тем абсолютно на равных включены в главную, но уже не этническую, а гражданскую российскую нацию. Все они в равной степени россияне с абсолютно одинаковыми гражданскими, экономическими и политическими правами и обязанностями. Это российская нация, которая имеет сходство, но и определенное отличие с понятием российский народ. Российский народ - это территориальное сообщество, а российская нация - это сообщество гражданско-политическое. Российская нация, как и любая другая гражданская нация обладает некоторыми основополагающими признаками - проживает в едином национальном государстве, скрепленным общей хозяйственно-экономической основой, контролируемой центральной властью территорий, с общими ценностями и культурными основами для большинства жителей страны.

В.А. Тишков неизменно подчеркивает, что используемые им дефиниции коррелируют с современной мировой обществоведческой литературой и, подобно последней, отражают мировую практику нациестроительства ХХ! в. (но оформилась она в предшествующее столетие). Нация наций, сохраняющая этнические нации, но и объединяющая их в гражданскую нацию, существует сегодня в Великобритании, Франции, Испании, США, Китае, Индии и многих других странах. При этом существует как в развитых демократиях, так и в странах, вступивших на демократическую стезю недавно или даже остающихся в рамках недемократических режимов. С точки зрения нациес- троительства все они восприняли оптимальную модель.

Подобный диалектический вариант - «единство в многообразии» (unity in diversity) - соотношения гражданской и этнических наций, как доказывает В.А. Тишков, оптимален и для российского нациестроительства. Он современен, он демократичен, он создает максимальные возможности для снятия конфликтов между этническими нациями и утверждения внутри- и внешнеполитических интересов национального государства. Но эту логику оппоненты В.А. Тишкова воспринимают с трудом, а часто категорически отказываются вступать в диалог, остаются к ней глухими, претендуют на абсолютную собственную правоту.

Тон среди них задают догматически мыслящие ученые и политики, заимствовавшие представления о нациях из советского прошлого или чурающиеся опыта зарубежных стран, и особенно этнонационалисты, не желающие жертвовать интересами своей «титульной» этнической нации. Один из ведущих идеологов русского этнонационализма категорично утверждал: «Россия может быть только государством русского народа, или ее не будет вовсе»22. Другой видный этнонационалист также предельно категоричен: «Искусственное создание политической нации по франко-американскому типу (в нашем случае - нации “россиян”) не предполагается, да оно и невозможно в условиях России. “Лояльность русскому народу” - вот новый тест, обязанный для всех жителей нашей страны, коренных или пришлых - не важно»23.

Этнонационализм присущ и представителям других этносов, проживающих на территории современной России. Один из них, с которым В.А. Тишков последовательно полемизировал, обосновывал невозможность существования российской нации, но уже отстаивая особые интересы собственного, а не русского этноса. Принципу «Единство в многообразии» он по сути противопоставлял принцип «Многообразие без единства»: «В Российской Федерации этническую дифференциацию невозможно нивелировать, наступила эпоха, стимулирующая культурное многообразие. В этих условиях пытаться конструировать нацию-государство «россиян» все равно, что пытаться плыть против течения в то время, когда в баке кончился бензин»24.

Дискутируя с проявлениями этнонационализма, В.А. Тишков вскрывал объективные причины его распространения в современной России, как и в целом на постсоветском пространстве. Гносеологическая причина заключается в длительной изоляции отечественного обществознания от мирового, как и в безраздельном господстве в СССР формулировок, отождествлявших нации исключительно с этническими общностями. Еще более важна причина онтологическая - распад СССР привел к мощному взрыву самосознания бывших этнических советских наций, многие, если не большинство среди которых стали претендовать на роль «титульной нации» в территориальных рамках прежних союзных республик и автономий.

Пагубные последствия этнонационализма в постсоветской России драматически проявились в истории Чеченской республики и ее взаимоотношений с Россией. Трагические следствия «титульного» этнонационализма запечатлены не только в Чечне. В республиках Северного Кавказа в условиях войны в Чечне началась пропаганда и насаждение среди населения, особенно молодежи, антироссийских взглядов на основе радикально ваххабитской исламистской доктрины. Своего рода «симметричным ответом» на этот вызов (иногда это явление называют «этнополитическим маятником») стала радикализация ультранационалистических доктрин и деятельности от имени русского народа. Уроки, преподнесенные этнонациона- лизмом в постсоветской России, очевидны. Этнонационализм в качестве основы нациестроительства пагубен в любом варианте. Альтернативой ему может быть гражданская нация, нация наций - «единство в многообразии».

Один из главных посылов В.А. Тишкова в обосновании возможностей создания российской гражданской нации заключается в поиске наличия ее корней в российском прошлом. Зарождение национального российского государства прежде всего как формы дискурсивной практики (в категориях «Отечества и гражданина» и в понятии «россияне») он обнаруживает в эпохе Петра I, затем в трудах Н.М. Карамзина, в творчестве А.С. Пушкина, а затем во второй половине XIX - начале ХХ в. Накануне революции 1917 г., по заключению исследователя, Россия была как империей, так и национальным государством.

В.А. Тишков обосновал оригинальную концепцию и в отношении национальной характеристики советского общества: «В целом СССР при внешних формулах “дружбы народов” и интернационализма был мощным национальным государством, где народ с его социальной и идеологической однородностью и советским патриотизмом представлял собой несомненную нацию, к сожалению, не признанную в данном смысле внутри страны и значительной части внешнего мира»25. А вот развернутая характеристика объединительных ценностей советской гражданской нации: «Советский народ имел свои объединяющие символы, ценности, представления, культурный арсенал, общие для всех пережитые драмы и достижения, но именовать их типологически невиданной в истории “интернациональной общностью” - псевдоакадеми- ческая глупость. На самом деле советский народ был более чем ощутимой реальностью. Более того, существовал советский гражданский национализм без самого слова “нация”, причем в выраженной форме и во многих сферах. Советский национализм проявлялся прежде всего в социальной однородности и в солидарности многоэтнического населения, в широком распространении и использовании русского языка, в территориальной привязанности граждан страны к большой и малой родине. Национальная идентичность проявлялась в форме советского патриотизма, массовых культурно-спортивных манифестаций, в литературном, кинематографическом и театральном процессах и во многих других сферах и формах культурной жизни народа-нации»26.

Одним из главных недостатков нациестроительства в СССР было то, что Советский Союз «был единственным в мире государством в том смысле, что он отважился на рискованный эксперимент отказа от использования столь мощной объединяющей категории, как “нация”, передав ее в исключительное пользование проживающих в стране этнических групп»27. Этнический национализм сыграл свою роль в распаде страны по границам этнотерри- ториальных образований (в советском научном и политическом языке они назывались «национальными государствами»), но его первой и главной причиной были не национальные конфликты, а глубокий кризис советской экономической системы и социалистического общественно-политического строя.

Обосновывая возможность утверждения в современной России гражданской нации, В.А. Тишков, следуя дискурсивному подходу, полагается на усилия политической и интеллектуальной элиты по выработке и воспитанию у россиян общенациональных ценностей, обычаев, традиций, составляющих в совокупности национальную идентичность. Вот типичное суждение: «Национальная идентичность - это особая форма идентификации, которая не является естественной, заданной, а должна вырабатываться и распространяться главным образом через усилия интеллектуалов, политиков и общественных активистов, которые делают связь с нацией основополагающим компонентом сознания»28.

В своей последней книге В.А. Тишков уделил пристальное внимание формулированию этих ценностей, а важнейшие среди них изложены в Послании Федеральному собранию 5 ноября 2008 г. Президентом Российской Федерации Д.А. Медведевым. Вот они:

«Справедливость, понимаемая как политическое равноправие, как честность судов, ответственность руководителей. Реализуемая как социальные гарантии, требующая преодоления бедности и коррупции. Добивающаяся достойного места для каждого человека в обществе и для всей российской нации в системе международных отношений.

Это свобода - личная, индивидуальная свобода.

Свобода предпринимательства, слова, вероисповедания, выбора места жительства и рода занятий. И свобода общая, национальная.

Самостоятельность и независимость Российского государства.

Жизнь человека, его благосостояние и достоинство. Межнациональный мир. Единство разнообразных культур. Защита малых народов...

Семейные традиции. Любовь и верность. Забота о младших и старших.

Патриотизм. При самом трезвом, критическом взгляде на отечественную историю и на наше далеко не идеальное настоящее. В любых обстоятельствах, всегда - вера в Россию, глубокая привязанность к родному краю, к нашей великой культуре»29.

Заслуги В.А. Тишкова в разработке новых подходов в обществознании, фундаментальных концепций национально-этнической политики признаны государством и научным сообществом. В 2002-2007 гг. он являлся Председателем Комиссии Общественной палаты РФ по вопросам толерантности и свободы совести, а в 2008-2010 гг. - заместителем председателя Комиссии Общественной палаты РФ по национальным отношениям и свободе совести. С 2008 г. он член научного совета при Совете Безопасности РФ. В 2005 г. избран членом-корреспондентом Российской академии наук, а в 2008 г. - ее действительным членом. С 2002 г. является заместителем академика-секре- таря Отделения историко-филологических наук Российской академии наук, а с 2008 г. - руководителем Секции истории Отделения. Его научная школа «Разработка новых методов и подходов в области социально-культурной антропологии», действующая с 2004 г. и объединяющая молодых и известных ученых, последователей теоретических подходов руководителя, включена в число ведущих научных школ Российской Федерации. С 2000-го г. В.А. Тишков руководит созданным им Учебно-научным центром социальной антропологии в Российском государственном гуманитарном университете. Признанием успехов стало завоевание в 2009 г. в рамках конкурса Минобрнауки России статуса Научно-образовательного центра по проблеме «Изучение социальных трансформаций российского города и подготовка кадров»30.

На протяжении последних сорока лет В.А. Тишков принимал участие во всех Международных конгрессах исторических наук (проводятся раз в пять лет). О многих из них написал аналитические обзоры и статьи. Примечательна его статья о последнем, XXI Международном конгрессе исторических наук31, состоявшемся в августе 2010 г. в Амстердаме. Это размышления крупного историка, который глубоко осведомлен о состоянии современной мировой исторической науки, ее главных трендах и перипетиях, имеет собственные профессиональные о них суждения, легко и доступно излагает сложный материал читателю. Рассматривая историю как историографическую культуру, В.А. Тишков выделяет в ней несколько субкультур. Наиболее значимыми представляются три. Это научная академическая субкультура, созданная профессионалами на основе документальных источников и дисциплинарных критериев историописания. Это госурственно-политическая субкультура, созданная в той или иной мере при посредстве государственного заказа или партийными публицистами и идеологами в соответствии с запросом той или иной общественно-политической группы. Это народная субкультура, отражающая восприятие истории массовым общественным сознанием.

Подобная дифференциация, о которой имеют слабое представление даже многие профессиональные историки, не говоря уже о широкой общественности, помогает прояснить природу и причины того негативного, а то и откровенно пренебрежительного отношения к исторической профессии, которое присутствует в нескончаемых дискуссиях о нашем прошлом, озвучиваемых телеканалами, радиостанциями, национальными и региональными СМИ. Вроде того безапелляционного суждения писателя и публициста-исто- рика Э.С. Радзинского, что науки истории вообще не существует. Или заявления-приговоры известного публициста и декана факультета телевидения Московского государственного университета В.Т. Третьякова: «Утверждаю и настаиваю: наши историки даром едят хлеб и со своей профессиональной задачей не справляются». Или позиции известных публицистов Л.М. Млечи- на и С.В. Кургиняна, которые в ходе многомесячного шоу на Пятом канале телевидения «Суд истории» твердо гнули каждый собственную идеологическую линию и решали вопрос об исторической истине при помощи зрительского голосования32.

Совершенно очевидно, что научно-академическая историографическая субкультура ко всем этим дискуссиям отношения не имеет, и если и присутствует в них, то в очень слабой мере. Именитые публицисты, скорее всего, не ведая того (оправданием это вряд ли может служить), выдают за историческую науку и выносят приговор совсем другим историческим субкультурам, к которым сами принадлежат и которые сами пестуют. Задача профессиональной историографии, которую артикулирует В.А. Тишков, заключается в том, чтобы «продвигать» собственные методы и выводы в другие исторические субкультуры. Добавлю: так, как это делает сам В.А. Тишков, который, будучи ярким и одним из наиболее творческих представителей профессиональной исторической науки, сознательно и последовательно стремится вносить свои выводы в массовое и элитарное общественное сознание, воплощать их в общественно-политическую практику. 1

Тишков В.А. Освободительное движение в колониальной Канаде. М.: Наука, 1978. 2

Кошелев Л.В., Тишков В.А. История Канады. М.: Мысль, 1982. 3

Тишков В.А. История и историки в США. М.: Наука, 1985. 4

Такое название получило направление американских историков, использовавших количественные методы. 5

Два участника коллоквиумов с американской стороны, Р. Фогель и Д. Норт, являлись не много ни мало лауреатами Нобелевской премии. 6

Результаты коллоквиумов были отражены в научных публикациях. См., например: Количественные методы в советской и американской историографии: мат. советско-американских симпозиумов в г. Балтиморе в 1979 г. и г. Таллине в 1987 г. / Отв. ред. И.Д. Ковальченко, B.

А. Тишков. М.: Наука, 1983. 7

Тишков В.А. Тундра и море. Чукотко-эскимосская резьба по кости. М.: Индрик, 2008. 8

Козловский В.В. Интервью с профессором Валерием Тишковым // Журнал социологии и социальной антропологии. 2001. Т. 4, № 4. С. 13. 9

Там же. С. 7, 8. 10

Тишков В.А. Концептуальная эволюция национальной политики в России // Исследования по прикладной и неотложной этнологии / Институт этнологии и антропологии. М., 1996. Вып. 100. С. 1. 11

Подробно о ней см.: Валерий Александрович Тишков. Серия «Материалы к библиографии ученых» Российской академии наук // Сост. Г.М. Тихомирова, Н.М. Аверова. Авторы вступ. ст. Т.Б. Уварова, Е.Н. Викторова. М.: Наука. 2011. С. 223. 12

С 1998 г. помимо Бюллетеня издается отдельный том Ежегодного доклада Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов. 13

Валерий Александрович Тишков... С. 24. 14

См., например: Тishkov V. Ethnicity, Nationalism and Conflict in and after the Soviet Union: the Mind Aflame. L., 1997 [пер. на кит. яз., 2009]; Тишков В.А. Общество и вооруженные конфликты. Этнография чеченской войны. М.: Наука, 2001. Он же. Этнология и политика. М.: Наука, 2001, 2003. 15

См., например: Тишков В.А. Очерки теории и политики этничности в России. М.: Русский мир. 1997; Он же. Российский народ. М.: Просвещение, 2010. 16

Обоснование теоретических подходов см.: Тишков В.А. Политическая антропология = Political Anthropology. N.Y., etc., Mellen Press. 2000; Он же. Реквием по этносу: исследования по социально-культурной антропологии. М.: Наука, 2003. 17

Развернутый анализ инновационного подходоа В.А. Тишкова см.: Малахов В.С. Новое в междисциплинарных исследованиях («Историко-ситуативный» метод в работах В. Тишко- ва) // Общественные науки и современность. 2002. № 5. С. 131-140. 18

Тишков В.А. Общество и вооруженные конфликты. Этнография чеченской войны. C.

61. 19

Тишков В.А. Политическая антропология. С. 43. 20

Наследие империй и будущее России / Под ред. А.И. Миллера. М., 2008. С. 455. 21

Тишков В.А. Российский народ. М.: Просвещение, 2010. 22

Cоловей В.Д. Русская история: новое прочтение. М.: АИРО-XXI, 2005. C. 183. 23

Севостьянов А. Русское национальное государство: «рай для своих» или «лавка смешных ужасов»? // Политический класс. 2008. № 41. 24Хакимов Р.С. Метаморфозы духа (к вопросу о тюркско-татарской цивилизации). Казань: Идеал-пресс, 2005. С. 64. 25

Тишков В.А. Российский народ. С. 115. 26

Там же. С. 120. 27

Там же. С. 116. 28

Там же, с. 136. См. также с. 17, 60, 77, 136, 137, 151, 166, 167, 169, 181. 29

Медведев Д.А. Послание Федеральному собранию Российской Федерации. 5 ноября 2008 // www.kremlin.ru/transcripts/1968. См. также: Тишков В.А. Российский народ. С. 186 и далее. 30

Валерий Александрович Тишков... С. 36-39. 31

Тишков В.А. Новая историческая культура (размышления после XXI Международного конгресса исторических наук) // Новая и новейшая история. 2011. № 2. Статья легла в основу брошюры: Новая историческая культура. М., 2011. 32

Новая и новейшая история. 2011. № 2. С. 3-4.