Е.Н. Квилинкова ГАГАУЗСКИЙ ЯЗЫК СКВОЗЬ ПРИЗМУ ДИНАМИКИ ЭТНИЧЕСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ ГАГАУЗОВ О способах идентификации своего языка различными группами гагаузов

В первую очередь отметим, что родной язык у различных групп гагаузов называется по-разному. В настоящее время «бессарабские гагаузы» (Молдовы и Одесской области Украины) называют его «gagauzga» (гагаузский), но в недалеком прошлом для его обозначения использовали название «turkga», под которым понимали, по-видимому, диалект турецкого языка, так как его не смешивали с турецким.

Сведения об этом, относящиеся к концу XIX - началу XX в., содержатся в работе В.А. Мошкова. Он писал, что гагаузы Бессарабии называли свой язык «то турецким “тюрк”, то гагаузским, в некоторых случаях исключительно турецким», но при этом, как отмечал исследователь, они дифференцировали собственный язык и язык турок-осман, говорящих «по-османс- ки»1. В официальных же документах язык «бессарабских гагаузов» вплоть до конца XIX в. называли «турецкий» или «турецкое наречие»2.

Полевые исследования, проведенные нами в гагаузских селах Молдовы в начале XXI в., показали, что некоторые информаторы старшего возраста (80-90 лет) продолжали называть свой язык «turkqa»: San nerdan turkgeyi bi- lersin? («Ты откуда знаешь по-турецки?»)3.

Гагаузы Болгарии редко используют для своего языка название «ga- gauzga». В основном они называют его «turkga», но противопоставляют турецкому языку «asli turkga» (досл. настоящий турецкий).

Сведения о разделении гагаузами Болгарии собственного (гагаузского) и турецкого языка приводятся также болгарскими учеными4. Одним из обозначений собственного языка у указанной группы гагаузов было «гагаузчасъна тюркче»5. Аналогичная картина характерна и для гагаузов Греции, которые дифференцируют свой язык и турецкий: «gagauz turkgasi» и «turkgasina»6. В основном же они называют свой язык «turkga».

Совершенно иным является способ языковой идентификации, зафиксированный нами у гагаузов Приазовья (Украина). Для обозначения родного языка они употребляют выражение «bizimcesina» / «bizimca» (букв. «по- нашему»), а также называют его «bulgarca» (букв. «болгарский»); иногда даже используют сложное словосочетание - «болгарский-турецкий». При этом они отделяют его от настоящего болгарского языка, по отношению к которому используют определение «tukanca» или «болгарский-славянский». Употребление по отношению к родному языку определения «булгарджя» связано, по-видимому, с тем, что данная группа гагаузов довольно четко идентифицирует себя как «болгары», но при этом отделяет себя от славянских болгар, называя их «туканнар». Отметим, что опрашивавшиеся нами информаторы болгарским языком не владели, за исключением разве что отдельных фраз. Согласно их высказываниям, в прошлом «в доме» они общались на «своем» (т.е. гагаузском. - Е.К.) языке. У данной группы гагаузов процесс забвения родного языка ввиду утраты его функциональной значимости происходит быстрыми темпами. Некоторые из тех, кому за 70 лет, иногда разговаривают между собой на гагаузском, но значительная часть тех, кому 40-50 лет, вовсе не знают родного языка. Друг с другом они общаются главным образом на русском языке.

В настоящее время нельзя дать однозначную оценку способу этнической и языковой идентификации, зафиксированному нами у гагаузов Приазовья.

Согласно К. Иречеку, В.А. Мошкову, Л.А. Покровской, И. Градешлиеву и другим исследователям и ученым, язык причерноморских гагаузов Болгарии близок к диалектам турецкого языка тюркоязычного населения Балканского полуострова7. Еще большее турецкое влияние, особенно в области лексики, проявляется в языке гагаузов Греции. Однако, как мы уже отмечали, для всех групп гагаузов характерна дифференциация собственного языка и турецкого, под которым, по-видимому, понимают современный турецкий язык, употребляющийся в Турции. В этой связи следует особо отметить, что нельзя ставить знак равенства между турецким и гагаузским языками.

Язык и религиозность (взаимоотношения прихожан и местного духовенства в связи с вопросом о языке)

Начало более широкого употребления названия «гагаузский язык» связано с изданием в начале ХХ в. религиозных книг на гагаузском языке. Однако отсутствие литературы на родном языке и совершение богослужения на непонятном языке являлось только частью общей проблемы. Из архивных данных и сведений, содержащихся в работе В.А. Мошкова, видно, что гагаузы переселились в Бессарабию целыми селами вместе со своим духовенством. Однако многие из них не были допущены Кишиневским Епархиальным начальством к совершению богослужения ввиду их несоответствия предъявляемым требованиям. Им разрешено было совершать лишь требы8. В результате во многие гагаузские приходы были назначены священники иной этнической принадлежности (русские, малороссы, молдаване), не владеющие языком прихожан. Они не только не могли дать элементарных религиозных знаний на понятном для прихожан языке, но даже не в состоянии были полноценно исповедовать их.

В этой связи В.А. Мошков писал: «Что касается национальности духовенства в гагаузских селах, то из-за Дуная вместе с ними пришли преимущественно священники-греки.

Описывая положение инонациональных священников в гагаузских селах, В.А. Мошков отмечал: «Священник, долго прослуживший в гагаузском селе, конечно, научается говорить со своей паствой на их родном языке, но вначале или разговаривает с ними по-молдавски, где понимают этот язык, как в с. Конгаз и в Этулии, или же разговаривает только с теми из своих прихожан, которые говорят по-русски. В таких случаях, как мне рассказывал из своей практики один русский священник, бывает очень затруднительна исповедь. “Выучишь, - говорил он, - с голоса несколько вопросов по-гагаузски и задаешь их то одному исповеднику, то другому, смотря по вдохновению. А что мне на это отвечают вопрошаемые, одному Аллаху известно”»12.

Их приведенной цитаты следует, что такой важный религиозный обряд как таинство исповеди совершался формально, что, естественно, не устраивало прихожан. Поэтому уже с начала XIX в., т.е. практически сразу же после переселения в Бессарабию во многих гагаузских селах остро стоял вопрос о назначении в приход священника, знающего их язык. От жителей различных гагаузских колоний в 1810-1820-е годы в Дикастерию были направлены прошения о назначении в их села священников «нашей нации»13, понимающих их язык. Поступали также прошения (1826) о разрешении прихожанам исповедоваться не у местного священника, а у другого духовника (Михаила Петрова), «знающего по-турецки»14. Иногда сельские общества на основании принятого ими решения «избираем и одобряем» сами пытались назначить в свой приход «своего» священника, владеющего их языком, который, как правило, был выходцем из их же этнической среды15.

Отсутствие богослужения на родном (понятном) языке не вызывало у прихожан потребности в постоянном посещении церкви и тем самым в немалой степени влияло на внешнюю религиозность гагаузов. В одном из архивных документов отмечалось, что жители колонии Бешалма - «болгары, говорящие по-турецки» (выделено нами. - Е.К.), при богослужении в церкви «ничего не понимают и не имеют благоповедения при слушании Слова Божьего»18. В этой связи ввиду сложности в общении с прихожанами дьячок данной колонии Н. Гончаренко просил перевести его в другой приход. Однако просителю в переводе было отказано на том основании, что его вторая причина - «скудные доходы» не убедила духовное начальство в необходимости перевода.

Сведения о том, что языческие обряды сохраняются ввиду незнания прихожанами других языков, на которых можно произносить поучения, отмечалось в донесении, поданном на имя архиепископа Иринарха в 1848 г.: прихожане в Комрате не понимают поучений, произносимых на русском, а больше понимают молдавский язык, хотя, будучи болгарами, говорят на турецком языке19.

По сути трудность в общении между местным духовенством и прихожанами являлась одной из причин, по которой первые обращались к Епархиальному начальству с прошениями о переводе их из гагаузского села в другой приход.

Незнание священниками языка прихожан, официально именуемого турецким, сопровождалось их пренебрежительным отношением к инородцам. Нередко первые использовали по отношению к пастве оскорбительные выражения, которые задевали их религиозные чувства и национальную гордость. Из многочисленных жалоб прихожан гагаузских приходов видно, что наиболее часто употребляемые по отношению к ним оскорбления были следующие: «татары», «язычники», «еретики» и др.

В 1905-1906 гг. жителем с. Кубей Аккерманского уезда Георгием Коле- вым была написана жалоба на местного священника Скодигора за то, что он выгнал всех прихожан из церкви, назвав их татарами21. Аналогичного рода жалобы поступали и раньше. Так, жители с. Чиаший Измаильского уезда (1826) требовали уволить местного священника М. Черноморцева, который называл их «татары проклятые и прочими еретиками»22.

В деле по обвинению священника с. Кулевчи Аккерманского уезда

С. Кирсанова в грубом обращении с прихожанами и вымогательстве денег за исполнение религиозных обрядов (за 1893-1894 гг.) содержится оценка, данная им своей пастве. В материалах судебного разбирательства фигурирует его высказывание о том, что он «свой авторитет устанавливал в ходе официальной и неофициальной борьбы среди враждебных России и всего русского болгар»23.

Приведенные документы являются лишь частью общей картины взаимных претензий между духовенством и прихожанами, в основе которых язык и этническая принадлежность священника играли не последнюю роль. Вместе с тем до начала ХХ в. в официально проводимой Кишиневским епархиальным начальством политике не придавалось значения вопросу о владении священником языком паствы. Это способствовало развитию у населения Бессарабии религиозной индифферентности и вело к постепенному снижению религиозности. Имеющиеся данные позволяют говорить о том, что довольно слабое проявление внешних форм религиозности у гагаузов в немалой степени связано с вопросом о владении священником языком прихожан.

Вместе с тем отметим, что в начале ХХ в. вопрос о назначении в приход «своего» священника в известной степени был активизирован революционными событиями в Российской империи, которые сопровождались движением национальных окраин.

Религиозная литература на гагаузском языке и процесс становления языковой идентификации у гагаузов Бессарабии

Начало употребления названия «гагаузский язык», по-видимому, относится к концу XIX - началу XX в. В определенной степени более активное употребление термина «gagauzga» для обозначения родного языка связано с изданием в начале XX в. (с 1907 г.) Кишиневским Православным религиозно-просветительным Христианско-Рождественским Братством религиозных книг на гагаузском языке (Молитвенник, Псалтырь, Евангелие и др.).

В качестве предыстории вопроса отметим, что Кишиневское Епархиальное начальство, обеспокоенное стремительным увеличением с конца XIX в. числа раскольников и активизацией деятельности различных протестантских сект, обратило серьезное внимание на вопрос о религиозном состоянии прихожан. В результате выяснилось, что обучение в школах «инородцев» Закону Божьему ведется на непонятном для них языке (на русском), а у некоторых народов (в частности, гагаузов) отсутствует какая-либо религиозная литература на родном языке. С целью предупреждения сектантства и усиления религиозности населения Епархиальное начальство поручило Христо- Рождественскому Братству издание религиозных книг на языке народов, проживающих на данной территории.

Так, в статье священника Игната Макрицкого «Закон Божий и инородцы в Бессарабии» (1908) затрагивается вопрос о преподавании Закона Божьего на национальных языках для инородцев (в частности, для молдаван и гагаузов). В ней отмечается, что дело религиозно-нравственного развития и просвещения инородцев поставлено неудовлетворительно. Дети по-русски заучивают Закон Божий и историю Ветхого и Нового Заветов, не понимая их, а молитвы заучивать для них еще сложнее. После школы их забывают. В этой связи автор статьи задает вопрос: «Для чего это, если богослужение в церквях ведется на молдавском языке?» Продолжая свою критику, он пишет: «Законоучителя решаются набивать головки детей молдаван или гагаузов (подчеркнуто нами. - Е.К.) неудобоваримыми славянскими выражениями, которые непонятны даже детям коренных русских крестьян». Для разрешения вопроса, по его мнению, «в деле преподавания Закона Божьего в народных школах в местностях с инородческим населением следует ввести родной язык населения (подчеркнуто нами. - Е.К.). Только на родном языке инородцев могут быть ими выучены основные положения веры и нравственности, развито религиозное чувство и молитвенное настроение.

На родном языке населения можно поставить дело преподавания Закона Божьего на ту высоту, на которой по требованию программы Закон Божий должен находиться»24.

В начале XX в. довольно часто публиковались официальные и неофициальные сообщения о важности издания религиозных книг на национальных языках. В одном из опубликованных в КЕВ документе (Положение о Кишиневской Епархиальной типографии) конкретно указывалось, что ее целью является «печатание книг, брошюр и листков церковного, религиознонравственного содержания на языках: русском, молдавском, гагаузском и болгарском»25.

Огромную роль в издании религиозной литературы на гагаузском языке сыграл религиозный деятель и просветитель протоиерей М. Чакир, который являлся членом Xристо-Рождественского Братства. Для печатания религиозной литературы на языке малых народов необходимо было продемонстрировать значимость данного вопроса и получить разрешение от Священного Синода.

В 1907 г. в неофициальном разделе КЕВ была опубликована заметка «Одна из духовных потребностей гагаузов». В ней отмечалось: «В Бендерском, Аккерманском, Измаильском уездах проживает гагаузов около 70 000. Письменности своей не имеют, обучаются в школах на русском языке, в храмах - на славянском языке, обыденный язык - турецкий народный (подчеркнуто нами. - Е.К.)». Далее дается своего рода обоснование необходимости издания книг на понятном для гагаузов языке: «От жителей сел Томай (Ком- ратской волости Бендерского уезда) и Бешалма (3 округ Бендерского уезда) поступило обращение к епископу Кишиневскому и Xотинскому с прошением о том, чтобы Епархиальное начальство, заботящееся о просвещении молдаван чрез печатание книг на их языке, возбудило ходатайство о разрешении печатать молитвы, Евангелие, и др. душеспасительные книги на гагаузском языке (подчеркнуто нами. - Е.К.), так как они очень нуждаются в них»26.

Как отмечается в той же заметке, прошение было передано Преосвященным Владимиром на рассмотрение и обсуждение Кишиневского Xристиан- ско-Рождественского Братства как вопрос, заслуживающий внимания. В результате было признано необходимым и полезным учредить переводческую комиссию под председательством протоиерея М. Чакира, знатока гагаузского языка, и поручить ей дело перевода. Преосвященный Владимир возбудил ходатайство пред Святым Синодом о разрешении печатать на гагаузском языке Евангелие, молитвенник, часослов, акафисты, листки, брошюры и книжки религиозно-нравственного содержания Xристианско-Рождествен- скому Братству. Было принято решение, что они будут печататься кириллицей и русскими буквами27.

При обсуждении вопроса о необходимости издания книг на понятном для гагаузов языке в Отчете Кишиневского Православного Xристианско-Рож- дественского Братства за 1907 г. указывалось: «В южных уездах Бессарабии в настоящее время проживают до 70 тыс. гагаузов-христиан (выделено нами. - Е.К.)28. Народ этот плохо владеет русским языком, а большая часть русской речи совсем не знает, молитв они не знают, и самое богослужение, совершаемое на славянском языке для них совсем не понятно. Давно создавалась крайняя необходимость перевода богослужения на гагаузский язык»29. По инициативе члена Совета братства, протоиерея М. Чакира - знатока га гаузского языка, Советом назначена была комиссия из лиц, хорошо владеющих гагаузским языком, в которую вошли: архимандрит греческой церкви в Кишиневе Софроний, протоиерей Михаил Чакир, священник Федор Чакир, Константин Статов.

Из приведенной нами выдержки видно, что акцент сделан на конфессиональной принадлежности гагаузов (гагаузы-христиане), в то время как при проведении Всероссийской переписи 1897 г. они были зафиксированы как «турки-гагаузы», т.е. в качестве этнодифференцирующего признака за основу был взят используемый ими язык, все еще обозначаемый в официальных документах как турецкий.

В указанном отчете Христианско-Рождественского Братства за 1907 г. отмечается, что 31 октября 1907 г. Святым Синодом был издан Указ: 1.

Предоставить Кишиневскому епархиальному начальству чрез посредство Кишиневского Православного Христианско-Рождественского Братства печатать на гагаузском языке славянским шрифтом на первых порах Евангелие, акафисты, часослов, а молитвенник, листки, брошюры и книжки религиозно-нравственного содержания на русско-гагаузском языках (в параллельных переводах) русским текстом. 2.

Учредить переводческую комиссию под председательством члена местной консистории протоиерея Михаила Чакира для перевода Евангелия, акафиста, молитв, песнопений, листков и т.д. и печатания на гагаузском языке. 3.

Поручить цензурирование книг, листков и т.д. М. Чакиру, как знатоку гагаузского языка. 4.

Отмечалось, что в учрежденную переводческую комиссию журнала Совета Братства (от 22 декабря 1907 г.) вошли лица, хорошо владеющие гагаузским языком - «знатоки гагаузского языка»: член местной Духовной Консистории протоиерей Спиридон Мураневич, протоиерей Кирияк Топалов, иеромонах Ново-Нямецкого монастыря Никанор30.

Из отчетов Христианско-Рождественского Братства видно, что название языка - гагаузский - дано в соответствии с уже утвердившимся этнонимом - гагаузы. Столь четкая идентификация языка объясняется тем, что в комиссию входили священники-гагаузы, возглавляемые М. Чакиром, которые, по-видимому, не были лишены чувства «национального горения». Для того чтобы покончить с ситуацией, при которой ввиду языковой близости турок и гагаузов последних нередко воспринимали как турок-христиан, они четко дифференцировали свой язык, идентифицировав его с этнической принадлежностью.

Отметим, что для других материалов, публикуемых в КЕВ за тот же период, не всегда столь четко обозначена идентификация языка гагаузов как «гагаузского». Так, например, в одной из заметок, опубликованной в КЕВ в 1908 г., отмечается, что председатель комитета Епархиальной типографии протоиерей М. Чакир преподнес Высокопреосвященному архиепископу Владимиру псалтырь на молдавском языке и молитвенник на гагаузском наречии (подчеркнуто нами. - Е.К.). Интересным в этой связи является дополнение, что «он (М. Чакир. - Е.К.) обратил внимание на то, что «80 000 гагаузов Бессарабии, говорящих на одном из туранских наречий - древне-турецком языке, не имеют ни молитв, ни Евангелия.»31. Данное им уточнение, по-ви димому, было связано с необходимостью разъяснить вводимое ими обозначение «гагаузский язык».

В этой связи отметим, что на обложке Евангелия (1908) также дано уточняющее слово - «гагаузча тюркьчя». На изданном же значительно позже Псалтыре (1936) достаточно четко отражается проводимая М. Чакиром дифференциация языков: «gagauzcea-(tiurccea)», «gagauzlar icin hem tiurclear icin)» (для гагаузов и турок/тюркских народов).

О сложностях перевода книг на гагаузский язык в связи с тем, что этот язык «не выработан», отмечалось в многочисленных отчетах переводческой комиссии, в которой цензором и председателем был М. Чакир. «Сделанные председателем комиссии переводы молитв и нескольких зачал из Евангелия были рассмотрены сельскими священниками, знающими гагаузский язык. Прочитаны были и в нескольких гагаузских приходах и одобрены, хотя и заявлено было при этом одним священником, что, при невыработанности гагаузского языка, некоторые места перевода требуют при прочтении народу пояснений. На это же указал и член переводческой комиссии протоиерей Спиридон Мураневич в своем докладе от Совета Братства. Ввиду таких заявлений сделаны некоторые исправления в переводе молитв, и молитвенник в 1908 г. был издан на славянско-гагаузском языках»32. В одном из отзывов об изданном вслед за молитвенником Евангелии на гагаузском языке отмечалось, что «перевод сделан в высшей степени удачно. Подбор слов приурочен к обиходной речи гагаузов.»33.

Начиная, примерно, с 1910 г. в различного рода отчетах, документах и заметках, опубликованных в КЕВ, активно используется термин «гагаузы» в значении этнической принадлежности34. Единичные сведения об этом встречаются и ранее, например, за 1899 г.35 Одновременно с утверждением этнонима на страницах Кишиневских епархиальных ведомостей36 и в архивных документах37 используется название «гагаузский язык».

Из имеющихся материалов видно, что процесс языковой идентификации довольно активно протекал в первое десятилетие ХХ в. Иногда в данный период проскальзывают факты, указывающие на сохранение в официальных кругах Кишиневской епархии прежнего стереотипа по отношению к этнической принадлежности гагаузов, фигурировавших в течение целого столетия в официальных документах как болгары. Так, в КЕВ за 1908 г. в разделе «вакантные места» указано с. Авдарма (3 округ, Бендерского уезда). Там же приведена полная информация об условиях работы в приходе (церковный дом, 1035 душ мужского пола, 120 десятин земли; 680 руб. общественного жалованья). При этом особо оговаривается, что «на это место будет определен исключительно священник-болгарин, который мог бы на своем языке исповедовать прихожан»38. Несомненно, что в данном случае речь идет о священнике-гагаузе.

В некоторых заметах (например, за 1906 г.) четко обозначается этническая принадлежность гагаузов, но при этом дается обтекаемая формулировка по отношению к использующемуся ими языку, например: «мы .православные по вере, гагаузы по нации, встревоженные аграрными брожениями, проявленными в соседних селах, сегодня в количестве 240 домохозяев, по приглашению нашего местного священника явились в здание церковно-приходской школы на приходскую беседу, и, получив от него на нашем родном языке разъяснение истинного смысла аграрных движений и смут, чинимых внутренними врагами России.»39. Вероятно, употребление в этой заметке не вполне конкретного названия для обозначения языка гагаузов - «наш, родной» - не случайно, так как подобный способ идентификации своего языка и в настоящее время характерен для гагаузов Приазовья (о чем мы упоминали выше).

Оценивая роль и значение такого события в жизни народа, как начало издания религиозной литературы на гагаузском языке, отметим, что она не только способствовала повышению религиозной грамотности гагаузов, но значительно активизировала процесс, происходивший в области их этнического самосознания.

Издание литературы такого содержания не сводилось только к задаче повышения религиозной грамотности и удовлетворения религиозных потребностей (богослужение на родном языке) гагаузов Бессарабии. Можно предположить, что, издавая богослужебную литературу на гагаузском языке, М. Чакир (как главный переводчик и ответственный за издание) ставил перед собой и более глобальную задачу: объединить различные группы гагаузов на основе языка и религии. Так, в одном из отзывов о значении изданного Кишиневским Христианско-Рождественским Братством Евангелия на гагаузском языке данный момент особо выделен: «апостольский подвиг на благо не только 60 тысяч бессарабских гагаузов, лишенных слова Божия на их языке, но и для зарубежных гагаузов задунайских, проживающих в Румынии, Болгарии и Турции, совершенно лишенных какой-либо письменности на их языке»40.

Основные этапы гагаузской письменности

Известно, что на Балканах гагаузы пользовались караманлийской религиозной литературой, написанной на турецком языке греческими буквами. Согласно приводимым К. Иречеком данным, турецкая письменность «неизвестна гагаузам Болгарии; собственного богослужебного языка они не имеют, а потому в их церквах служат либо по-болгарски, либо по-гречески, и только проповеди произносятся на турецком языке. Языком школьным являются также языки болгарский или греческий»41.

После переселения в Бессарабию гагаузы длительное время продолжали пользоваться караманлийской литературой. Данные об этом находим в работе В.А. Мошкова42. Интересными являются сведения (1905), приводимые И. Халиппой о том, что Венелин, занимавшийся изучением фольклора бессарабских болгар, «первым обратил серьезное внимание на бессарабских гагаузов, столь ныне интересующих как историков, так и филологов, особенно после того как у гагаузов (правда, у Рущукских) открыта была своеобразная письменность с греческим алфавитом, турецким лексиконом и чисто христианским ортодоксально богословским содержанием». В заключении он в качестве задачи для Бессарабского церковного Историко-Археологического общества пишет: «Каждая из народностей, обитающих в Бессарабии, своеобразно восприняла свет христианства, его культуру и мировоззрение, и потому они имеют одинаковые права на внимание к ним науки»43.

В начале ХХ в. в результате деятельности Кишиневского Христианско- Рождественского Братства и гагаузского религиозного деятеля и просвети- теля М. Чакира появились книги на гагаузском языке. Вначале они издавались на базе кириллицы, а в румынский период - на латинице.

И лишь полвека спустя, в 1957 г., была введена гагаузская письменность (на базе кириллицы), издан первый учебник по гагаузской грамматике (Д.Н. Танасоглу, Л.А. Покровская). Данное событие способствовало завершению процесса идентификации собственного языка как «гагаузского» и, несомненно, определенным образом повлияло на усиление этнического самосознания. Однако, как справедливо отмечает М.Н. Губогло, введение письменности «вряд ли оказало бы сколько-нибудь заметное влияние на формирование этнической идентичности гагаузов, если бы вслед и благодаря письменности не появилась бы художественная литература, воздействующая на рост самосознания не только с помощью слова и логики, но и благодаря пробуждаемым чувствам и душевным озарениям»44.

В 1994 г. был принят закон о создании на легитимной основе Автономного национально-территориального образования «Gagauz Yeri» в составе Республики Молдова, и с этого же времени официально признанным является алфавит на базе латинской графики с использованием некоторых специальных символов. В рамках данного образования государственными признаны молдавский, гагаузский и русский языки. Гагаузский язык в качестве предмета преподается в школах, вузах. В Комратском государственном университете готовят преподавателей гагаузского языка.

Гагаузы Украины и в настоящее время пользуются гагаузской письменностью на базе кириллицы, принятой в 1957 г.

Архивные и этнографические данные в связи с вопросом о билингвизме гагаузов

Вопрос о функционировании языка у гагаузов требует ответа на другой спорный вопрос: были ли они в основной своей массе двуязычны при переселении в Бессарабию? Болгарские ученые Г. Занетов и В. Матеева придерживаются точки зрения о билингвизме гагаузов45. Аналогичная мысль была высказана Л.А. Покровской: «Усвоение гагаузами турецких и болгарских песен было возможно, с одной стороны, благодаря развившемуся среди них двуязычию, то есть знанию большинством гагаузов болгарского разговорного языка, а с другой - близости гагаузских говоров в Болгарии к местным турецким говорам»46. Однако вряд ли можно согласиться с нею в том, что заимствование сюжетов песен у болгар свидетельствует о двуязычии большинства гагаузов.

Обнаруженные нами материалы, хранящиеся в Национальном архиве РМ, не дают оснований для однозначных утверждений о гагаузско-болгарском двуязычии по отношению к гагаузам Бессарабии. В материалах дел фонда ф. 205 имеются отказы священников работать в гагаузских селах. Одной из причин для такого отказа служило незнание ими языка прихожан. Как мы выше отмечали, до конца XIX в. язык, на котором говорили «бессарабские гагаузы», в официальных документах обозначался как «турецкий» или «турецкое наречие»47. Архивных сведений, позволяющих говорить о том, что гагаузы какого-то села в основной своей массе одновременно владели и болгарским языком, нам зафиксировать не удалось. Так, в качестве причины для перевода из колонии Бешалма Буджакского уезда в с. Гасан-Батыр (дело за 1823-1824 гг.) священник Каневский указал на трудности в работе из-за незнания им языка, на котором говорят прихожане - «на турецком наречии». Здесь же отмечается, что некоторые из них говорят по-молдавски48. Это позволяет высказать предположение о том, что среди жителей села, возможно, были и молдаване. Вместе с тем в результате тесных контактов с местным населением часть гагаузов могла, в определенной степени, овладеть молдавским языком на бытовом уровне и стать двуязычной. Впрочем, думается, что их число было незначительным.

В деле за 1823-1824 гг. священника Кишиневского Болгарского Вознесенского собора И. Батку, переведенного (согласно распоряжению Консистории) в колонию Болград, имеется его прошение о переводе на прежнее место работы, т.е. в г. Кишинев. В качестве причины священник назвал незнание им языка жителей, что создавало для него огромные трудности в работе: «жители тамошние все имеют наречие на турецком языке, а иные вовсе болгарского языка не разумеют (выделено нами. - Е.К.) .по причине незнания мною турецкого языка не могу быть почти между бессловесными для меня прихожанами»49. На основании содержащихся в документе сведений можно предположить, что часть жителей соседних с Болградом колоний, которые посещали, причащались и исповедовались в Болградском соборе (возможно, и определенная часть жителей самого Болграда), не владели болгарским языком. Учитывая этот факт, становится понятным, какие из прихожан не знали болгарского языка.

В деле о переводе священнослужителей и монашествующих в другие приходы Кишиневской епархии за 1819-1820 гг. имеется прошение пономаря колонии Кубей И. Телеуцы, который просил перевести его в другое село, так как «там болгарские переселенцы 1818 г. говорят на турецком языке (выделено нами. - Е.К.) и он лишается дневного пропитания»50. Очевидно, что в основе данного прошения лежит незнание местным духовенством языка прихожан.

В сообщении священника местной церкви с. Гайдар Бендерского уезда отмечалось, что речь Преосвященнейшего Павла, Епископа Кишиневского и Хотинского, он передавал прихожанам на «понятном им турецком языке»51.

Интересные сведения об использовании языка и довольно четко обозначенной этнической дифференциации (в основе которой лежал не только языковой признак) приведены священником с. Твардица П. Казанаклий, который хорошо знал болгар и гагаузов, так как был выходцем из местной среды. В Кишиневских епархиальных ведомостях в 1873 г. опубликована его статья, в которой описаны обычаи и обряды этого села, религиозность прихожан, их этническая принадлежность и др. Он писал: «Национальность твардицкая не гагаузы, именующиеся только болгарами, а собственно болгары, говорящие на болгарском языке». И там же он дал примечание по вопросу о разделении задунайских переселенцев: «Болгарские поселенцы Бессарабии разделяются на три категории: 1) болгары - выходцы из Македонии и Румынии, говорящие болгарским языком; 2) комермерии - выходцы из Добруджи, говорящие по-турецки; 3) гагаузы - эта категория болгар, по местному сказанию, произошла от смешения болгарского племени с турецким. По местному же сказанию, эти последние болгары вовсе не говорят по-болгарски (вы делено нами. - Е.К.)»52. В приведенных сведениях, вероятно, отражается разделение гагаузов на «греческих» и «болгарских», хотя использованный им термин «комермерии» нам ранее встречать не доводилось, в том числе в научной литературе. Таким образом, сведения П. Казанаклий являются еще одним подтверждением высказанного нами предположения об отсутствии гагаузско-болгарского билингвизма у гагаузов Бессарабии.

Аналогичные свидетельства за более поздний период приведены в отчете (за 1891 г.) благочинного 1 округа Измаильского уезда С. Топалова. Он писал о «затруднениях, встречающихся при собеседовании» священника с. Старо-Трояны с прихожанами, «где поселяне говорят на турецком языке (выделено нами. - Е.К.), мало понимая русский язык, и то мужчины, а женщины совсем не понимают других языков»53.

Что касается вопроса о билингвизме гагаузов (гагаузско-болгарском), то он требует специального исследования. Пока невозможно однозначно ответить на вопрос о том, были ли гагаузы до переселения в Бессарабию двуязычны или же двуязычие существовало только в смешанных гагаузско- болгарских селах и семьях. На основании приведенных данных, позволяющих рассмотреть ситуацию с языковым вопросом в некоторых гагаузских и смешанных гагаузско-болгарских селах, можно с определенной долей вероятности говорить о том, что в начале XIX в. (и позже) гагаузы Бессарабии в основной своей массе все же не владели болгарским языком.

Сведения аналогичного содержания по гагаузам Бессарабии приводятся Н.С. Державиным, а по гагаузам Болгарии - К. Иречеком и А. Мановым. Так, в своей работе, опубликованной в 1937 г. Н.С. Державин отмечал, что гагаузы «поют колядки по-болгарски, не зная ни одного болгарского сло- ва»54. Практически то же самое о гагаузах Болгарии в конце XIX - начала ХХ в. писал К. Иречек: в Варненском округе мальчики часто пели болгарские песни, не понимая их содержания55. Более конкретным являются сведения А. Манова, согласно которым, в начале ХХ в. гагаузы Северо-Восточной Болгарии твердо и упорно поддерживали свою национальность. Болгарские семьи, заселившиеся в гагаузских селах, «вместо да побългарят гагаузите, сами си били погагаузчени». Далее он отмечал, что болгарские учителя в гагаузских селах вместо того, чтобы обучать болгарскому, сами выучивались турецкому и воспринимали их нравы и обычаи56. Впрочем, вряд ли данный процесс был столь однозначным в этот период (30-е годы ХХ в.), как это показано у А. Манова.

В настоящее время у гагаузов Болгарии наиболее часто используемый для общения язык - болгарский. Соответственно значительная часть песен также исполняется ими на болгарском языке. Это, по словам информаторов, связано главным образом с распространением и расширением системы школьного образования. Что касается «бессарабских гагаузов», то в смешанных гагаузско-болгарских селах Молдовы и юга Украины они в той или иной степени владеют болгарским языком на бытовом уровне (как и болгары гагаузским). О реальном билингвизме гагаузов Молдовы можно говорить по отношению к русскому языку, который является средством общения. С его помощью гагаузы получают знания в школах и вузах, а также происходит его приобщение к мировым культурным ценностям.

О функциональной значимости гагаузского языка

В современный период в Автономном национально-территориальном образовании «Гагауз Ери» с большими трудностями, но все же идет процесс возрождения народной культуры и языка. Гагаузский язык, история и литература преподаются в качестве самостоятельных предметов в школах и вузах. Он сохраняет свою функциональную значимость как язык общения в быту и активно используется различными поколениями.

В настоящее время в гагаузских селах Болгарии довольно сложно найти информатора, знающего песни на родном языке; многие из них забыты. Зачастую они предлагают спеть песни на болгарском языке. Гагаузский язык используется в основном лишь пожилыми людьми в тех селах Болгарии, где гагаузы составляют большинство населения. Поколение среднего возраста понимает родной язык, но уже не говорит на нем или же говорит с трудом.

Однако языковая ситуация не во всех селах одинакова. Например, в с. Генерал Кантарджиево редко, но все же встречаются пожилые гагаузы, не владеющие или слабо владеющие болгарским языком. В отмеченном населенном пункте гагаузский язык, народные песни сохранились несколько лучше, чем в остальных исследованных нами селах. У информаторов данного села более яркими являются воспоминания о народных обычаях и обрядах. Это объясняется, вероятно, особым географическим расположением указанного населенного пункта (его удаленностью от путей сообщения и даже некоторой изолированностью от соседних сел); сложившимися историческими условиями - довольно длительным временем нахождения села в составе румынской Добруджи (до Второй мировой войны), во время которого болгарский язык, по сообщениям информаторов, не употреблялся. Таким образом, приведенные нами факторы в целом в немалой степени способствовали сохранению функциональной значимости родного языка и традиционной обрядности. В селах Болгарево и Орешак общение людей старшего возраста также нередко происходит на гагаузском языке.

Причины проявления маргинальности по отношению к собственному языку

Из приведенных выше сведений видно, что у гагаузов Болгарии, в результате происходивших объективных (и некоторых субъективных) процессов, использование родного языка ограничено кругом поколения старшего возраста. Другой причиной, оказавшей влияние на данный процесс, является негативное отношение к собственному языку как к языку турок-завоевателей, насильственно навязанному им в период османского завоевания.

В книге болгарского общественного и культурного деятеля Балчо Ней- кова «Факийско предание» приводятся известные у гагаузов рассказы, в которых описывается история их отуречивания в период османского завоева- ния57. Маргинальное отношение гагаузов Болгарии к родному языку имело место в предшествующий (социалистический) период. В определенной степени этому способствовала официальная точка зрения о том, что гагаузы - это отуреченные болгары. В результате часть гагаузов не желала, чтобы их дети разговаривали на этом языке, и потому не обучала их родному языку.

Негативное отношение к собственному языку имеет место и у части гагаузского населения Греции.

Вероятно, маргинальное отношение к собственному языку у части гагаузского населения Болгарии и Греции объясняется тем, что ненависть к тур- кам-османам в определенной степени вылилась в отрицательное отношение к своему языку, который, ввиду значительной близости его к турецким балканским говорам, воспринимался как турецкий.

Подобное восприятие своего языка в настоящее время не характерно для «бессарабских гагаузов», возможно потому, что после переселения в Бессарабию контакты с турками прекратились, и соответственно отсутствовала почва для негативного отношения к своему языку. Кроме того, этническое самосознание гагаузов на территории Бессарабии постепенно усиливалось, чему в значительной степени способствовал язык, роль и значение которого в религиозной и культурной жизни этноса только возрастали. Вместе с тем некоторыми гагаузскими исследователями отмечается, что в советский период в результате доминирования русского языка у гагаузов возникло чувство неполноценности к собственному языку, которое способствовало «обрусению» нескольких поколений. Однако, делая такие выводы нельзя не учитывать тот факт, что религиозная литература на гагаузском языке появилась лишь в начале ХХ в., а гагаузская письменность - в 1957 г. В настоящее время продолжается процесс становления гагаузского литературного языка. В этой связи упрек в сторону русского языка не выглядит достаточно обоснованным.

Смешанные браки и языковой барьер

До середины ХХ в. из-за языкового барьера контакты и смешанные браки с болгарами не имели у гагаузов Болгарии особого распространения. По словам информаторов с. Кичево, родители давали сыну благословение на брак в случае, когда девушка могла изъясняться на «тюркчя» и, естественно, была единоверкой (христианкой). При этом они добавляли, что «из соседних болгарских сел у них было не много сватов, а вот из квартала Кестрич (г. Варна) и из с. Орешак их было много. Позже, когда гагаузы овладели болгарским языком, они стали брать невест и из соседних болгарских сел». С увеличением межэтнических браков и усилением функциональной значимости болгарского языка в с. Кичево значительно усилился процесс утраты гагаузского языка и фольклора.

В некоторых селах запрет на брак распространялся и на представителей своего же этноса, проживающих по соседству. Например, в с. Болгарево в прошлом родители не давали согласия на брак сыну или дочери, если жених или невеста были не из их села. В определенной степени это объясняется тем, что в первой половине ХХ в. у сельского населения во многом сохранялся традиционный образ жизни. В целом подобного рода запреты способствовали сохранению «гагаузского духа» у представителей данного села. Для жителей же с. Генерал Кантарджиево, ввиду изменившихся исторических условий (во время вхождения села в Румынию), соблюдение эндогамии (запрета на браки вне своего села) являлось одним из способов сохранения собственной этничности.

Аналогичные сведения о функционировании болгарского языка в гагаузских селах Болгарии и заключении межнациональных браков (между гагаузами и болгарами) приводятся болгарским этнографом С. Средковой58. На территории Бессарабии до середины ХХ в. межэтнические браки между гагаузами и болгарами, согласно сведениям А.В. Шабашова, также не получили широкого распространения59.

Язык как один из маркеров этничности

Известно, что язык, наряду с другими важными частями культуры, выступает как один из маркеров этничности. Именно язык позволяет человеку идентифицировать себя в качестве члена той или иной этнической группы, и одновременно язык позволяет идентифицировать другого как чужого, как не принадлежащего к его собственной группе.

В настоящее время для старшего поколения гагаузов, проживающего на территориях Болгарии, Греции и других государств, этническая самоидентификация связана с их языковой особенностью (использованием в быту гагаузского языка), а также в определенной степени с бытовой обрядовой сферой, духовной и материальной культурой собственной этнографической группы. Представители среднего возраста свою этничность связывают с некоторыми основополагающими элементами духовной культуры их предков (и в первую очередь с языковыми особенностями), служащими культурными маркерами. Они ощущают себя уже просто болгарами или греками, но имеющими предками представителей определенной этнокультурной группы. Молодое поколение практически не ощущает давления маргинальности, так как их родным языком является язык того этноса, к которому они себя причисляют и который составляет национальное большинство той страны, где они проживают. Язык предков для них выступает в роли иностранного. Более того, в последнее время восприятие ими родного языка меняется, что в немалой степени связано с усилением торгово-экономических отношений с Турцией и востребованностью партнеров, понимающих и знающих турецкий язык. Внуки с помощью бабушек пытаются овладеть языком предков, объясняя это тем, что знание языка не бывает лишним.

В заключение добавим, что столь разнообразные способы языковой (и этнической) идентификации связаны с различными историческими условиями, в которых находились указанные группы гагаузов. В конечном итоге именно они в значительной степени повлияли на процесс самосознания гагаузов и стали причиной региональных различий в данной области. 1

Мошков В.А. Гагаузы Бендерского уезда: Этнографические очерки и материалы. (Изд. с сокращениями). Кишинев, 2004. С.19. 2

НА РМ. Ф. 205. Оп. 1. Д. 4156; Ф. 205. Оп. 1. Д. 4153; Ф. 205. Оп. 1. Д. 2556. Л. 19, 108; Кёппен П. Хронологический указатель материалов для истории инородцев Европейской России. СПб., 1861. VI. С. 63; Державин Н.С. О наименовании и этнической принадлежности гагаузов // СЭ. 1937. № 1. С. 80. 3

Полевые материалы автора, с. Конгаз. 4

Стаменова Ж. Гагаузите. Проучвания и обща характеристика // Българска етнология. 2000. Бр. 1. С. 5-24. С. 18. 5

Боев Е. Междубългарски наименования, прозвища и прякори (с кратък речник). София, 2006.

С. 24. 6

Квилинкова Е.Н. О языковой и этнической идентификации гагаузов Греции // Revista de etnologie §i culturologie. Chisinau, 2006. P. 279-290; Она же. Некоторые вопросы идентификации и идентичности гагаузов // Ежегодник Института межэтнических исследований. Т. VI. Chisinau, 2006. С. 98-103; Она же. О принципе двойной самоидентификации гагаузов в прошлом и настоящем // Закон и жизнь. № 11 (180). Кишинэу, 2006. С. 36-44; Она же.

О языковой и этнической идентификации гагаузов Греции // Revista de etnologie §i culturologie. Chisinau, 2006. P. 279-290; Она же. Традиционная духовная культура гагаузов: этно- региональные особенности. Кишинев: Buziness-Elita, 2007; Она же. Идентичность гагаузов в прошлом и настоящем // Традиционная культура. М., 2008. № 1. С. 87-98; Она же. Идентификация своего языка различными группами гагаузов и становления названия «гагаузский язык» (по архивным, историографическим и этнографическим данным) // Лукоморье: археология, этнология, история Северо-Западного Причерноморья. Вып. 2. Одесса, 2008. С. 80-94. 7

Покровская Л.А. Современный гагаузский язык: (курс лекций). Комрат, 1997. С.40; Мошков В.А. Турецкие племена на Балканском полуострове // Известия Русского географического общества. Т. 40. Вып. 3. М., 1904; Переиздано. Кишинев, 2005. С. 29-32; Цит. по: Державин Н.С. Указ. соч. С. 83-85; Градешлиев И. Гагаузите. 2-е изд. Добрич, 1994. С. 8. 8

НА РМ. Ф. 208. Оп. 14. Д. 1. Л. 133-136 (за 1838 г.). 9

Мошков В.А. Гагаузы Бендерского уезда: Этнографические очерки и материалы // ЭО. 1901. № 4. С. 29. 10

НА РМ. Ф. 208. Оп. 14. Д. 1 (за 1838 г.); Оп. 14. Д. 11 (за 1858 г.). 11

Там же. Оп. 10. Д. 134 (за 1909 г.). 12

Мошков В.А. Гагаузы Бендерского уезда // ЭО. 1901. № 4. С. 29. 13

НА РМ. Ф. 205. Оп. 1. Д. 2069 (за 1818 г., с. Татар-Копчак); Ф. 205. Оп. 1. Д. 2556 (за

1819-1820 гг., с. Кубей, Баурчи, Бешалма); Ф. 205. Оп. 1. Д. 4156 (за 1823-1824 гг.); Ф. 205.

Оп. 1. Д. 4153 (за 1823 г.); Ф. 205. Оп. 1. Д. 1232. Л. 1; и др. 14

НА РМ. Ф. 205. Оп. 1. Д. 5093. Л. 4. 15

Там же. Ф. 208. Оп. 3. Д. 5485 (за 1918 г.). 16

Там же. Оп. 33. Д. 5485; Оп. 19. Д. 595. Л. 1; и др. 17

Там же. Ф. 205. Оп. 1. Д. 1232. Л. 1. 18

Там же. Д. 2556. Л. 19, 108. 19

Деятельность архиепископа Иринарха в период управления им Кишиневской епархией (1844-1858) // КЕВ. 1911. № 33-34. С. 1150. 20

НА РМ. Ф. 208. Оп. 5. Д. 2638. Л. 80-87 (дело за 1905-1906 гг.). 21

Там же. Д. 2709. Л. 7-13, 17. 22

Там же. Ф. 205. Оп. 1. Д. 5093. Л. 7 (дело за 1826 г.). 23

Там же. Ф. 208. Оп. 5. Д. 1698. Л. 8. 24

КЕВ. 1908. № 26. С. 983-986. 25

КЕВ. 1910. № 43. С. 389-392. 26

КЕВ. 1907. № 27-28. С. 900-901. 27

Там же. 28

По Всероссийской переписи 1897 г. на территории Бессарабской губернии общая численность гагаузов составила 55 790 душ (См.: Державин Н.С. Указ. соч. С. 80-81). Немногим позже в одном из материалов, опубликованных в КЕВ за 1908 г., указана иная численность гагаузов Бессарабии - 80 000 человек (КЕВ. 1908. № 5. С. 1638-1658). 29

КЕВ. 1908. № 36. С.7. 30

Там же. С. 8. 31

Там же. № 5. С.1638-1658. 32

Там же. 1909. № 37-38. С.1499-1544. 33

Там же. 1910. № 36. С.1280-1281. 34

НА РМ. Ф. 208. Оп. 5. Д. 3444. Л. 78; Оп. 5. Д. 3179. Л. 819; Ф. 208. Оп. 4. Д. 2265. Л. 11; Ф. 208. Оп. 3. Д. 4723. Л. 8, 54, 55, 81, 83, 343-351; Ф. 208. Оп. 4. Д. 4056. Л. 19, 21, 29, 106 и др. 35

Там же. Ф. 208. Оп. 4. Д. 2265. Л. 11. 36

КЕВ. 1914. № 8. С.387-393. 37

НА РМ. Ф. 208. Оп. 4. Д. 4140. 38

КЕВ. 1908. № 50. С. 239. 39

Там же. 1906. № 4. С.126-128. 40

Там же. 1910. № 36. С.1280-1281. 41 Цит. по: Мошков В.А. Гагаузы Бендерского уезда... Кишинев, 2004. С. 7. 42

Мошков В.А. Гагаузы Бендерского уезда. 1901. № 2. С.43-48; 1901. № 4. С. 29. 43

КЕВ. 1905. № 7. С. 162. 44

Губогло М.Н. Русский язык в этнополитической истории гагаузов (вторая половина ХХ века). М., 2004. С. 135. 45

Занетов Г. Български народни песни от с. Конгаз, Бесарабия // Списание на БАН. Кн. XLV. № 22. София, 1933. С. 121-144; Матеева В. Поглед върху етноложките изследва- ния за фолклора на гагаузите // Български фолклор. Кн. 1-2. София, 1999. С. 103-110. 46

Покровская Л.А., Чернышева М.Б. Народные песни гагаузов. М., 1989. С. 5. 47

НА РМ. Ф. 205. Оп. 1. Д. 4156; Оп. 1. Д. 4153; Оп. 1. Д. 2556. Л. 73, 13; Кёппен П. Указ. соч. С. 63; Державин Н.С. Указ. соч. С. 80. 48

НА РМ. Ф. 205. Оп. 1. Д. 4156. Л. 1, 1 об. 49

Там же. Д. 4153. Л. 9-10. 50

Там же. Д. 2556. Л. 19, 108. 51

Нефталимов Е. Посещение Его Преосвященством Преосвященнейшим Павлом, Епископом Кишиневским и Хотинским, церкви в селении Гайдар Бендерского уезда, 25 апреля 1873 года // КЕВ. 1873. № 12. С. 497. 52

КЕВ. 1873. № 18. С. 693. 53

НА РМ. Ф. 208. Оп. 4. Д. 1716. Л. 92.

54Державин Н.С. Указ. соч. С. 14. 55

Иречек К. Пътувания по България / Превод от чешки Стоян Аргиров. София, 1974. С. 890. 56

Манов А. Потеклото на гагаузите: техните обичаи и нрави. В две части. Варна, 1938. С. 35. 57

Нейков Б. Фракийско предание. Сбирки от народния живот. София, 1985. С. 281-282. 58

Средкова С. На трапеза при гагаузите // Българска етнология. 2000. Бр. 1. С. 68. 59

Шабашов А.В. Гагаузы: система терминов родства и происхождение народа. Одесса, 2002.

С. 347.