А.О. Чубарьян СТЕРЕОТИПЫ И ОБРАЗЫ РОССИИ В ЕВРОПЕЙСКОМ МЫШЛЕНИИ И МАССОВОМ СОЗНАНИИ

Реальные исторические события, отставание и отчуждение России от Европы в XIII-XVI вв., принадлежность России и к Европе и к Азии, в сочетании с геополитическими и иными интересами западного мира, влияли на отношение европейцев к России и привели к формированию устойчивых стереотипов и даже мифологизации, которые в значительной мере воздействовали и на политическое мышление и политическую культуру европейцев, и на их обыденное массовое сознание, имея в виду их восприятие России.

В XX столетии усилиями средств массовой информации эти представления стали даже некоторой отправной точкой для формирования в отношении к России и к россиянам стереотипов, которые, как оказалось, очень непросто уходят из политических настроений элит и массового сознания.

Значительное число современных специалистов - историков и литературоведов, этнологов и психологов, политологов и социологов - заняты изучением отношения Запада к России как на уровне элит, так и в массовом обыденном сознании. Исследования на эту тему облегчаются ныне тем, что в России за последние 10 лет издано или переиздано большое число записок путешественников, воспоминаний и трудов о России, которые были опубликованы в Европе в течение XV-XIX вв.

Упомянутые исследования ведутся не только в Москве и Санкт-Петербурге, но и во многих российских региональных центрах и университетах. В Москве и Санкт-Петербурге сложились научные коллективы, которые изучают эту проблему в комплексном плане. Среди наиболее успешно работающих коллективов упомянем Центр «Восточная Европа в античном и средневековом мире», занимающийся изучением зарубежных источников по истории Руси и Восточной Европы под руководством Е.А. Мельниковой1, труды С.А. Мезина (Саратов) и В.Д. Назарова, С.Я. Карпа и научных сотрудников Института российской истории, Института славяноведения, Института мировой литературы и других научных учреждений, университеты Санкт- Петербурга, Саратова, Калининграда, Казани, Новгорода и др.

В мировой науке сформировалось особое направление, которое получило название «Образы других»; в его сферу входят и теоретическое обоснование, и раскрытие механизмов формирования таких образов, причем как на внутренних материалах той или иной страны, так и в отношениях между народами, населяющими разные государства.

Ученые занимаются выяснением, как эти образы и представления формируются, что влияет на их превращение в устойчивые стереотипы и как они воздействуют на исторические традиции и на современные процессы.

Мы полагаем возможным рассмотреть не только характер современных западных стереотипов, касающихся России, но и обратиться к их формированию с древности и до нашего времени, чтобы представить их эволюцию и понять, насколько современное представление опирается на исторические особенности и традиции прошлого.

Применительно к теме «Россия и Европа» можно сказать, что созданные и распространенные на Западе представления о России и русских не только оказывают существенное влияние на отношение стран и народов Европы, европейской общественной мысли к России и по сей день, но в большой мере влияют на эволюцию российского европеизма. Ибо всякое неприятие, критика или осуждение России порождают недовольство и даже протесты в нашей стране и дают дополнительные аргументы тем, кто в России предостерегает от слишком тесных связей с Западной Европой и убеждает в глубоком различии путей развития России и Запада.

Стереотипы такого рода часто весьма устойчивы, они передаются из поколения в поколение и весьма непросто уходят из политики и сознания.

Для того чтобы понять их реальное содержание и степень распространенности в сознании Западной Европы, следует, видимо, обратиться к истории их возникновения и к тем модификациям, которые они претерпели на протяжении многовековой истории взаимосвязей России и Западной Европы.

В древний период для многих ранних авторов, живших в западной части Европы, население, находившееся далеко на востоке, ассоциировалось, как правило, с кочевническим миром, с теми «дикими» и «варварскими» племенами, которые несли с собой угрозу для европейцев. Славянский этнос в конкретной практике часто противопоставлялся классическим западноевропейским стандартам. И даже процесс христианизации Руси и широкие династические связи русских князей с западноевропейскими правящими домами мало изменили бытующие представления о людях, живших в «русских степях». В то же время необходимо признать, что древняя и средневековая Русь развивалась действительно по византийскому образцу.

Конечно, в те времена в значительной мере эти представления основывались на неосведомленности западного общества о том, что происходило на далеком и загадочном Востоке, и очень часто все население этого региона идентифицировалось с кочевническим миром.

В XV-XVII вв. связи России с Западом носили незначительный и спорадический характер; в основном они касались торговли и редких династических связей. На Западе слышали о царе Иване Грозном и о войнах, которые Московия вела с турками и с Ливонским орденом. Последнее уже прямо касалось Европы, затрагивая интересы христианской церкви.

В XVI-XVII вв. Россия постепенно выходила на авансцену европейской жизни, втягиваясь в соперничество европейских держав и на Балтике, и на южных окраинах. На севере, как уже отмечалось, Россия соперничала с Ливонским орденом, а на юге вела длительные войны с турками.

В ряде стран Западной Европы муссировались идеи о возможности освоения российского рынка. Именно в XV-XVII вв. в Западной Европе появились первые обстоятельные записки дипломатов, торговцев и путешественников, которые закладывали определенную традицию в описании русского государства и русских3. Эти записки привлекали внимание и многих российских исследователей, стали предметом изучения особенно в XIX-XX вв.4 Появление записок о далекой Московии явилось следствием значительного интереса в политических и общественных кругах Европы к далекой и во многом неведомой стране. Кардинал Ришелье во Франции, английская королева Елизавета I и Кромвель, испанский король Филипп II проявляли живой интерес к Московии, стремясь использовать ее в своих политических и экономических интересах.

Но и в духовной сфере Западной Европы был заметен интерес к России. О ней упоминали Шекспир и Рабле, Сервантес и другие великие писатели той эпохи, ученые Жан Боден, Томас Мор, Мишель Монтень и др. В европейских проектах и трактатах XV-XVII вв. также нередко встречались упоминания России или Московии.

Возросший интерес к России во многом стимулировал поездки в Московию и официальных представителей, и торговцев, литераторов, архитекторов, а также простых путешественников. Спектр их национальной принадлежности был весьма широк и разнообразен. В нашем распоряжении имеются записки и воспоминания немцев, французов, англичан, шведов, итальянцев, австрийцев, голландцев, поляков. В своей совокупности они составили обширную литературу, богатейшие источники, которые представляли может быть самый основной источник информации в представлениях западноевропейцев о России. Разумеется, все эти сочинения не были однородными и однозначными; на них лежала печать политических и религиозных пристрастий их авторов, их объективности или тенденциозности.

Подавляющее большинство этих сочинений было издано в Западной Европе, но затем они были переведены на русский язык и стали достоя нием исследователей и широкой общественности не только в европейских странах, но и в России, а также предметом рассмотрения и изучения в отечественной историографии. В дореволюционное время ими особенно интересовался В.О. Ключевский5. Впоследствии об этом писали историки М.Н. Тихомиров, Л.В. Черепнин, В.Т. Пашуто, А.А. Зимин, М.В. Нечкина и многие другие, те, кто внес наибольший вклад в исследование истории России в XV-XIX вв. Значительный вклад в изучение западных источников по истории России в XV-XVII вв. был внесен советским исследователем Ю.А. Лимоновым6.

Естественно, что оценки сочинений западноевропейцев о России по-разному оценивались в российской историографии. Для одних историков это был прежде всего важный источник по истории того времени, в котором наибольшую ценность имели многочисленные факты и описания российской жизни, государственного устройства, ее географии, природы, климата, уклада жизни и настроения людей. Другие выделяли политическую и религиозную пристрастность авторов, критиковали их за тенденциозность и за негативные оценки, дававшиеся России и ее народу.

Но в любом случае - как сами сочинения и записки составили значительное направление в литературе о России того периода, так и работы российских историков, главным образом в XIX-XX вв., также представляют собой отдельную и весьма существенную проблематику исторических исследований. При этом следует подчеркнуть с особой силой, что сами сочинения и записки и их оценки в российском обществе и историографии более позднего времени входят необходимой частью в то направление общественной мысли, которое прямо связано с российским европеизмом, его формированием и эволюцией. Мы остановимся здесь на некоторых записках, которые оказывали наибольшее влияние на представления о России, на формирование ее образа в официальных кругах и в общественном мнении стран Западной Европы.

Одним из первых сочинений стали записки венецианского дипломата Абреджо Контарини, посетившего Москву в конце 1476 - начале 1477 г. Он дал интересное описание жизни и быта Москвы, ее внешнего вида и архитектуры. Контарини был в Москве с официальной миссией, он встречался с Иваном III, с великой княгиней Софьей Палеолог и другими влиятельными лицами и во многом способствовал зарождению русско-итальянских отношений.

Наибольший интерес вызвало в то время сочинение Сигизмунда Гербер- штейна. Он родился в Каринтии и с детства общался со славянами, что определило его благожелательное отношение к славянскому миру и к Московии. Он также выполнял официальную миссию. Габсбургский император хотел втянуть Русь в борьбу с турками и восстановить нормальные отношения между Русью и Польшей. Герберштейн дважды посещал Московию - в 1517 и в 1526 гг. Он также встречался с великим князем Василием Ивановичем, со многими представителями русской знати.

По возвращении в Европу он написал книгу «Записки о московских делах», которая была издана в 1549 г.

Русь XVI в. описана в сочинении С. Герберштейна достаточно полно и объективно. Автор дал географическое описание страны, рассказал об истории возникновения древнерусского государства (о древних племенах, живших на той территории и пришедших извне), о государственном строе (включая описание церемонии коронации великого князя), о соседях Московии - Литве, Польше, Белоруссии, Украине, о семейных делах российского великого князя, о быте, нравах как знати, так и простых жителей.

Сочинение Герберштейна как бы открывало для Европы Русь XV в.; оно сыграло значительную роль в представлениях на Западе о России в тот период, когда она постепенно становилась весьма существенным элементом европейской международной жизни.

В XVI в. количество свидетельств о России еще более возросло. В тот период особую активность развивали англичане. Из значительного числа записок стоит выделить Джерома Горсея. Он не был официальным представителем, а прибыл в Москву сначала в качестве приказчика-прак- тиканта английской Московской компании. В отличие от большинства авторов Горсей прожил в России много лет в эпоху царствования Ивана Грозного. Горсей выполнял и другие функции. Так, он отвозил английской королеве Елизавете I личные послания Ивана Грозного и привозил ее ответные послания в Москву. Свои мемуары он написал в 90-е годы XVI

в. Их публикация вызвала в Англии большой интерес. В отличие от авторов сочинений XV в. Горсей интересен не столько описанием фактов, сколько собственной интерпретацией русской жизни конца XVI - начала XVII

столетия.

Значительный интерес представляют портреты двух выдающихся русских деятелей - Ивана Грозного и Бориса Годунова, с которыми Горсей имел личные встречи. Для него Борис Годунов был явно предпочтительнее, чем жестокий тиран Иван IV. Горсей в противоположность Герберштейну и другим дал более тенденциозное описание русской жизни, будучи ревностным протестантом. Он осуждал православие, критически оценивал русскую жизнь. Горсей много писал о необразованности и невежестве русских людей, в том числе и представителей знати.

В XVII в. наиболее известным сочинением стали записки капитана Мар- жерета. Он был одним из первых французов, который не просто посетил Россию, но и поступил на русскую службу. Находясь до этого во Франции, Маржерет принимал участие в религиозных войнах на стороне протестантов - Генриха III. Затем он воевал против турок на Балканах, служил в войске польского короля. В 1600 г. Маржерет завербовался на службу в Россию; при этом сначала он воевал против Лжедмитрия I, а с приходом последнего в Москву перешел к нему на службу. В 1611 г. он участвовал в подавлении восстания москвичей против поляков, в поджоге и разграблении Москвы.

До этого Маржерет, находясь в Париже, написал книгу о России. Сочинение Маржерета отражает противоречивость фигуры самого автора, которая повлияла и на содержание его книги. С одной стороны, в ней содержится масса информации о государственной власти в России, о Боярской Думе, о Приказах, о военных силах России, о финансовой системе. Особое место в книге занимают рассказы о взаимоотношениях Москвы и Польши, обо всех перипетиях, связанных со Лжедмитрием, с Мариной Мнишек и т.п. Но с другой стороны, авантюризм автора, участие в борьбе против русских во многом определили его явную тенденциозность и враждебность по отношению к России и к русским.

И в дальнейшем, если сама личность Маржерета вызывала явное неприятие и осуждение, то его сочинение оценивалось неоднозначно. Оно отличалось информативностью и в этом плане продолжало наметившуюся линию на предоставление западному читателю данных об устройстве, жизни и быте русского государства и его жителях в XVII столетии. Книга Маржерета содержала значительное число критических выпадов против уклада жизни русских, их характера и наклонностях, против государственной политики русских правителей. И в этом смысле она вносила свой «вклад» в формирование тех стереотипов, которые складывались о России. Они играли и политическую роль в условиях все большего выхода России на международную арену и возрастания ее участия в европейской жизни.

В заключение отметим еще одно сочинение XVII в., принадлежащее Адаму Олеарию, изданному под названием «Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно». Адам Олеарий родился в 1599 г. в бедной немецкой семье. Он получил образование и научную степень в одном из лучших университетов Германии. Его поистине энциклопедические знания стали основанием включения в состав посольства, которое князь Шлезвиг-Голштинии Фридрих III решил направить в Москву в 1633 г., а затем в 1635 г. снова в Москву и в Персию. Оба посольства должны были содействовать установлению торговых отношений между Шлезвиг-Голшти- нией (Северная Германия) и Россией. Посольству поручалось добыть сведения о рынках и условиях торговли в России. Итогом посольских миссий стало получение значительной информации о России и ее распространение в Европе. И большую роль в этом сыграла книга А. Олеария о России, которую он написал и издал в 1634 и 1636 гг. В дальнейшем в 1643 г. Олеарий снова посетил Россию.

На всем содержании книги сказалась личность автора, который был прекрасным специалистом в математике, астрономии, географии, истории, этнографии, лингвистике и т.п. Его энциклопедизм снискал Олеарию уважение и признание в самых широких кругах Европы. И именно этот энциклопедизм проявился в его сочинении о путешествии в Московию и в Персию.

В сочинении Олеария освещается множество самых разнообразных сторон жизни России. Учитывая экономическую подоплеку миссии, посетивший Москву автор много внимания уделяет состоянию ремесел и торговли, наличию природных ископаемых, морских и сухопутных путей сообщения. Олеарий пишет подробно о российском государственном устройстве, о финансах и судопроизводстве. Значительное внимание автора обращено на быт и нравы москвичей. В поле зрения автора и внешняя политика страны. Олеарий отмечает, что русские доброжелательно относятся к иностранцам. «У них, - пишет автор, - нет недостатка в хороших головах для учения. Между ними встречаются люди весьма талантливые, одаренные хорошим разумом и памятью»7.

В сочинении Олеария есть немало критических выпадов и оценок. Как протестант, Олеарий не принимает многих православных норм и установлений. Несмотря на позитивные оценки некоторых черт характера русских, автор сообщает и о необразованности и невежестве многих русских, об отставании и отличии России от Запада. Разумеется, в конкретных условиях того времени многие оценки Олеария отражали реальное положение дел. Но превалировали значительная информативность сочинения и его доброжелательное отношение к России и русским.

* * *

Сочинения западных дипломатов и путешественников, купцов и деятелей искусства, опубликованные в XV-XVII вв., сыграли большую роль в распространении информации о России в странах Западной Европы. Потребность в ней отражала значительное повышение роли России в международных делах Европы (и в экономическом, и в политическом плане). Правители Франции и Германии, Англии и Швеции, Италии и других стран хотели лучше знать своего набирающего силу партнера на востоке и поэтому всякая информация была им полезна. На общественном и бытовом уровнях в Европе также возрастал интерес к России.

Несмотря на различия, большинство сочинений западных авторов содержали многочисленнные разнообразные сведения о положении и жизни в России. И говорим ли мы о позитивных оценках А. Олеария или С. Герберштей- на или о критическом настрое Маржерета и ему подобных, все они давали основание говорить о существенном отличии России от Западной Европы (в государственном устройстве и в религиозной сфере, в развитии промышленности и торговли, в уровне образованности населения, в жизненном укладе и пр.). Страны Западной Европы уже прошли, причем многие десятилетия назад, те политические, экономические и прочие процессы, которые только еще начинались или зарождались в России. При этом большинство авторов отмечали явно замедленные темпы развития, которые могли принести свои результаты лишь спустя длительное время. Сочинения западных авторов о России в XV-XVII вв. давали ясное осознание того, что Россия нуждается в радикальных и быстрых реформах, исходя из потребностей внутреннего развития и для большего сближения с Западной Европой.

Общие заключения авторов записок и сочинений о России имели, к сожалению, еще одно последствие. Их выводы об отставании России, о необходимости в ней реформ, о низком уровне образования и многом другом закреплялись в сознании западноевропейской общественности и приобретали форму неких стереотипов, которые сохранялись даже тогда, когда Россия провела глубокие реформы и преобразования, развила экономику и финансовую систему и когда достижения российской культуры и науки получили всеобщее признание и стали символом общеевропейской и мировой культуры. И именно с этих позиций можно подойти к свидетельствам о России зарубежных авторов в XV-XVII вв. *

* *

Наступал XVIII век, который коренным образом изменил положение России в Европе. Реформы Петра I вели к превращению страны в подлинно европейскую державу, которая в результате длительных войн вышла к Балтийскому морю и отбросила османов на юг. И теперь в Европе уже смотрели на Россию, как на сильного и опасного конкурента. На этой основе начали формироваться новые представления о России и русских. Прежние идеи о русских людях, как о невежественных и невоспитанных дикарях, не исчезли, но модифицировались в убеждение, что хотя в России и начались реформы, но все равно она намного отстает от европейских стандартов. Здесь следует учесть, что к этому времени на Западе полным ходом завершался процесс складывания сословно-представительной системы (еще со времен Средневековья функционировали французские Генеральные штаты и английский парламент); развивалась система, получившая название «Просвещенный абсолютизма». Западная Европа вошла в век Просвещения. Всего этого Россия еще не знала, и поэтому западноевропейская элита, хотя и с определенными модификациями, продолжала рассуждать об отсталости народа и архаическом государственном и политическом устройстве России, о «диких нравах» и необразованности ее населения.

Правда, в Западной Европе встречалось уже немало людей, которые видели Россию в ином свете - как развивающуюся страну, стремительно выходившую на европейский уровень. Они отмечали, в частности, рост в России числа способных и образованных людей. Но в целом образ России в глазах большинства европейцев все же не претерпел серьезных изменений. К этому прибавилось новое обстоятельство. Именно в XVIII в. в Западной Европе началось активное распространение идеи об «угрозе», связанной со стремлением России продвигаться в Европу силой армии и оружия.

В итоге формировался своеобразный симбиоз образа отсталой России с ее необразованным народом в сочетании с идеей страны, помышлявшей о завоеваниях и потому представлявшей опасность для просвещенной Европы и без того раздираемой войнами и распрями.

Ряд российских исследователей, и в частности С.А. Мезин, на многих примерах показали, как в некоторых странах - прежде всего во Франции и Пруссии и в меньшей степени в Англии - формировались и эволюционировали идеи о «русской угрозе» для Европы. В то же время именно в XVIII в., во времена Екатерины II, ряд известных французских просветителей, прежде всего Вольтер и Вольней и в меньшей степени Д’Аламбер и Дидро, преклонялись перед российской императрицей и ее политикой; они не сомневались в успехах российской культуры и в росте образованности русского общества.

Несомненно, что эти французские просветители во многом способствовали популяризации России в Европе и пробуждали к ней интерес не только во Франции, но и в остальных странах. К сожалению, блестящие труды Вольтера и других просветителей не отражали мнения большинства в самой Франции (например, Ж.-Ж. Руссо), и в Европе в целом продолжал распространяться образ России - отсталой и необразованной.

Многочисленные европейские проекты, о которых писалось ранее, в целом не включали Россию в число равноправных членов «европейской семьи», а если и предлагали предоставить ей место в европейских органах, то скорее в порядке исключения, чем правила.

Для общей характеристики образа России в европейских представлениях XVIII-XIX вв. мы отметим два сочинения, которые могут служить некими символами образа России на Западе Европы. Оба принадлежали перу французов. Первое сочинение было написано французским аббатом Ш. д’Отерошем («Путешествие в Сибирь»), совершившим путешествие в Россию в 1761 г.8, причем он посетил не только Петербург и Москву, но доехал до Тобольска. А второе сочинение широко известно; написанное в середине XIX столетия, оно принадлежит маркизу де Кюстину, труд которого на многие десятилетия закрепил определенный образ России среди европейских элит и в массовом обыденном сознании.

Французский аббат Ш. д’Отерош совершил по указанию французского короля Людовика XV поездку в Россию для того, чтобы информировать монарха о том, что происходит в далекой и загадочной России. Автор скрупулезно записывал все детали своего путешествия, включая мельчайшие подробности. В итоге записки аббата, опубликованные во Франции в 1762 г., оказались резко антирусскими. Автор не скрывал своего пренебрежения к стране и ко всему русскому народу. В уничижительных выражениях и тонах он описывал государственное устройство России, ее быт и нравы. Автору не понравилось в ней практически всё. Он обращал внимание на самые различные стороны русской жизни - на плохие дороги и дома, на внешний вид русских крестьян; у него вызывал неприятие и раздражение даже облик русских женщин. Весь пафос труда французского аббата был направлен на доказательство того, что Россия и ее народ представляли собой варварскую и нецивилизованную страну, не имеющую ничего общего с просвещенной и цивилизованной Европой.

Книга не имела широкого распространения во Франции, а тем более в остальной Европе, но она находилась в русле взглядов тех авторов, которые стремились создать негативный образ России в Европе. В известной мере это была реакция на то, что усилиями Петра I и последующих российских монархов (особенно в царствование Екатерины II) Россия выходила на авансцену европейской жизни, становилась полноправным партнером в системе европейских держав. По своей направленности сочинение французского аббата расходилось со взглядами многих французских просветителей, прежде всего Вольтера, высоко оценивавших стремление России влиться в семью просвещенной Европы.

Книгу французского аббата можно поставить в один ряд с теми сочинениями и записками, что появились в Европе в XVII-XVIII вв. и сформировали некий стереотипный взгляд на Россию, смысл которого состоял в том, чтобы противопоставить ее Европе, доказать, что необразованная Россия не имеет ничего общего с европейским развитием.

Сочинение д’Отероша не получило бы большой известности, если бы не реакция на нее в России. Екатерина II ознакомилась с ней, и ее реакция была мгновенной и необычайно острой. Она была возмущена и оскорблена нападками на Россию. Вскоре в России была издана книга под названием «Антидот», бывшая ответом на сочинение французского аббата. В течение многих десятков лет велись дискуссии об авторстве «Антидота». Естественно, с самого начала не вызывало сомнений то, что Екатерина II была полностью осведомлена о ее содержании. Но постепенно среди тех, кто исследовал эту проблему, все более утверждалось мнение, что автором «Антидота» выступила сама императрица. В вышедшей недавно во Франции книге под названием «Императрица и аббат» известный французский историк, постоянный секретарь Французской академии наук Э. Карер д’Анкосс убедительно обосновала авторство Екатерины II.

В любом случае книга французского аббата была подвергнута подробному разбору и сокрушительной критике. Автор «Антидота» разобрал сочинение француза с той же тщательностью и с теми же подробностями, что и само «Путешествие в Сибирь». Екатерина II, немка, принявшая православие не просто формально, но «всем сердцем», с едким сарказмом опровергала нападки аббата, защищая Россию, ее строй и место в Европе. Особенное возмущение автора «Антидота» вызвали грубые нападки д’Отероша на русский народ. Екатерина II буквально не оставила камня на камне от утверждений аббата о дикости и необразованности России и ее народа. Весь смысл «Антидота» состоял в доказательстве равноправности России среди европейских держав, в ее движении по «просвещенному пути». Одновременно автор стремился обосновать своеобразие русского народа, отличительные черты духовного облика, уклада жизни и характера русских людей. В обобщенном плане можно утверждать, что российская императрица пыталась не только отстоять честь и достоинство русского народа, но и обосновать принадлежность России к просвещенной Европе, что может без сомнения рассматриваться как вклад в формирование российского европеизма. *

* *

XIX век по всем признакам должен был бы внести существенные перемены в европейские представления о России и русских. После Отечественной войны 1812 г. и восстания декабристов тема «Европа и Россия» стала все больше звучать и даже преобладать в общественных дискуссиях, что получило наиболее яркое выражение в спорах западников и славянофилов.

Россия развивалась быстрыми темпами, при этом она активно усваивала именно европейские идеи и уклад жизни. Санкт-Петербург поражал воображение своим архитектурным обликом. Многие представители русского дворянства и офицерства, деятели литературы и искусства подолгу жили в странах Европы. Среди российской интеллигенции распространялись идеи европейских просветителей. Казалось, что после того, как Европа познакомилась с творчеством Пушкина и Достоевского, Толстого и Тургенева, идеи о русской культурной и цивилизационной отсталости должны были постепенно измениться. Но на практике они продолжали распространяться в кругах европейских элит. Подобные настроения и представления «подогревались» позицией России на международном уровне, которая явно укрепляла свое положение, демонстрируя имперские амбиции и устремления. Именно в середине XIX в. довольно распространена была идея о России как о «жандарме Европы» (особенно после подавления революций 1848 г.). Однако, как известно, подавление освободительного движения в Европе и, в частности, упомянутых революций 1848 г. было связано не только с Россией, но и с другими европейскими державами, с участием государств-участников Священного Союза.

Разумеется, Россия продолжала отставать в своем политическом устройстве и в демократических реформах от многих других стран Европы, но реформы, проводимые в начале XIX столетия, обещали дальнейшие перемены в российском развитии.

В 1865 г. французский историк Анри Мартэн выпустил книгу под названием «Россия и Европа». В ней он утверждал, что русские, хотя внешне и похожи на европейцев, но «не имеют с ними ничего общего». По своему духовному строю они суеверны и непроницаемы для просвещения и раболепны. Он считал, что вся русская культура не имеет ничего общего с Европой и что место России в Азии9. И это писалось уже после того, как Европа признала И.С. Тургенева и Н.В. Гоголя, и когда Ф.М. Достоевский получил известность в Европе.

В связи с анализом европейских представлений о Европе следует поставить еще один важный и принципиальный вопрос. И в XVIII, да и в XIX вв. российское общество не только позитивно воспринимало Европу; во многих слоях российского населения было явно стремление перенимать и усваивать европейские ценности и уклад жизни. И, как мы отмечали, в споре западников и славянофилов и те и другие не отрицали роль европейских достижений в сфере государственного устройства и, особенно, в области науки и техники, желательность их использования в России.

Но необходимо с особой силой подчеркнуть, что распространение в Европе представлений о России как о нецивилизованной стране, от которой исходит постоянная угроза, влияли в весьма существенной степени на споры в самом российском обществе, усиливая позиции «антиевропеистов». Уничижительные оценки русской жизни и особенно крайние характеристики, даваемые авторами отдельных сочинений и путешественников российскому народу, вызывали протест и неприятие даже у западников, убежденных российских европеистов. Так перекликались и взаимодействовали факторы внутренние и внешние, национальные и международные. Все они в своей совокупности существенно влияли на формирование и утверждение того, что мы называем «российским европеизмом».

В XIX в. во Франции была издана еще одна книга, оказавшая значительное влияние на формирование западных стереотипов по отношению к России. Эта книга принадлежала перу французского маркиза А. де Кюстина «Николаевская Россия»10, изданная в 1843 г. и вызвавшая сразу же огромный интерес. Для середины XIX в. общий тираж книги в 200 тыс. экз. был невиданным явлением.

А. де Кюстин - сын известных французских роялистов, казненных в эпоху робеспьеровского террора, ехал в Россию, как он сам говорил, в поисках новых аргументов против «представительного правления». Но в итоге его книга о России, написанная в резких антирусских тонах, заложила основу для многих последующих негативных стереотипов, утвердившихся в сознании многих деятелей в Западной Европе. В течение длительного времени, вплоть до наших дней велись активные споры вокруг сочинения французского аристократа. Одно из основных утверждений книги состояло в доказательстве крайней отсталости России, ее «рабского строя», «дикого» государственного и общественного устройства. Для ряда российских исследователей, писавших о книге де Кюстина, в том числе и в постсоветское время, эти выводы французского автора отражали реальную действительность царской России того времени. По сравнению со многими странами Запада Россия с ее крепостным правом, с жестким авторитарным режимом императорской власти, с архаичными формами управления и хозяйствования отставала от значительно более развитых государств Западной Европы.

И в этом смысле де Кюстин точно описал российские порядки того времени. Его рассказы о полном произволе русских чиновников и таможенников (при пересечении границы), об их неуважении к закону и к нормам, уже установленным по всей Европе, также отражали реальное положение дел. Автор пишет, что армия чиновничества испытывает страх и почтение только перед властью императора. Одновременно де Кюстин справедливо писал о разрыве между богатством и пышностью царского двора, представителями знати и бедностью, неграмотностью и отсталостью русского народа.

«Русский государственный строй, - писал автор, - это строгая военная дисциплина вместо гражданского управления, это перманентное военное положение, ставшее нормальным состоянием государства»11. Весь этот пафос французского аристократа не был чем-то неожиданным для русской общественности. Российская литература, публицистика и отечественная мысль писали о том же самом; российские авторы критиковали самодержавие (насколько это было возможно в условиях жесточайшей цензуры), говорили о бедственном положении российского крестьянства, находившегося в крепостной зависимости, что было глубоким анахронизмом в условиях тогдашней Европы.

Однако не этот пафос де Кюстина вызвал столь сильную критику и даже возмущение в России. Главное состояло в том, что он перенес свое осуждение российских порядков на весь российский народ. Де Кюстин пытался доказать, что отсталые и раболепные, дикие нравы и т.п. - все это было заложено в глубинах российского менталитета с далекой древности. «Любовь толпы (так он называл русский народ) к царю напоминает любовь стада к своему пастуху, который его кормит, чтобы послать затем на убой»12.

Повторяя почти дословно утверждения своего предшественника, аббата д’Отероша, де Кюстин уничижительно писал о внешнем облике русских, об их трусости и хитрости, то же о неприглядной внешности русских женщин и т.п. Даже русская природа вызывала раздражение автора. «Нет ничего печальнее, - писал он, - чем природа окрестного Петербурга... Дикий пустынный пейзаж, без красок, без границ и в то же время без всякого величия освещен так скупо, что его едва можно различить. Здесь серая земля вполне достойна бледного солнца, которое ее освещает»13.

Прибыв в Петербург, де Кюстин обнаружил «неровный и неудобный» булыжник. «Мне стало очень неуютно в Петербурге, - заметил де Кюстин, - после того, как я увидел Зимний дворец и узнал, скольких человеческих жизней он стоил»14. И далее: «Я описал город, лишенный своеобразия, скорее пышный, чем величественный, скорее поражающий своими размерами, чем красотой, наполненный зданиями без стиля, без вкуса, без исторического значения»15. И это писал француз, прекрасно осведомленный, что Петербург и его дворцы были построены с учетом европейского стиля в архитектуре и во многом по образцам Парижа и Версаля.

Если верить де Кюстину, русские крестьяне все ходят босиком, а «дамы» в Петербурге ходят без шляп, с грязными косынками, в стоптанных туфлях и т.д.16 Пробыв в России довольно длительное время, в основном в Петербурге и в Москве, де Кюстин практически «не заметил» ничего позитивного, а главное, не увидел тех перемен, которые зрели в России с начала XIX столетия. Проекты реформ, предложенные Сперанским, положили начало дальнейшим реформаторским усилиям. И даже в эпоху Николая I, когда многие либеральные идеи жестко подавлялись, продолжались острые дискуссии о настоящем и будущем России. Мы уже писали, что 1830-1840-е годы в России были временем Пушкина, Лермонтова и многих других, и не замечать этого было необъяснимо и неоправданно для просвещенного европейца.

Отождествление народа, общества и власти свидетельствовало об узости взглядов де Кюстина и его подходов к анализу российской жизни. Блестящая литература и публицистика, в том числе и явно оппозиционная к властям, полностью опровергали умозаключения автора.

Рисуя мрачную картину русской жизни, французский автор как бы подводил итоги своих наблюдений: «Подъяремный народ всегда достоин своего ярма, - писал он, - тираны - это создание повинующегося ей народа. И не пройдет 50 лет, как либо цивилизованный мир подпадет под иго варваров, либо в России вспыхнет революция, гораздо более страшная, чем та, последствия коей Западная Европа чувствует еще до сих пор»17.

В заключение приведем несколько «обобщающих» заключений де Кюс- тина: «Все, чем я восхищаюсь в других странах, я здесь ненавижу, потому что здесь за это расплачиваются слишком дорогой ценой. Порядок, терпение, воспитанность, вежливость, уважение, естественные и нравственные отношения, существующие между теми, кто распоряжается, и теми, кто выполняет все, что составляет главную прелесть хорошо организованных обществ... все сводится здесь к одному единственному чувству - к страху. В России страх заменяет, вернее, парализует мысль»18.

«В России человек не знает ни возвышенных наслаждений культурной жизни, ни полной и грубой свободы дикаря, ни независимости и безответственности варвара. Тому, кто имел несчастье родиться в этой стране, остается только искать утешения в горделивых мечтах и надеждах на мировое господство. Россия живет и мыслит, как солдат армии завое- вателей»19.

И, наконец, де Кюстин заканчивает свою книгу следующими словами: «Нужно жить в этой пустыне без покоя, в этой тюрьме без отдыха, которая именуется Россией, чтобы почувствовать всю свободу, предоставленную народам в других странах Европы. Когда ваши дети вздумают роптать на Францию,.. скажите им: поезжайте в Россию! Это путешествие полезно для любого европейца. Каждый, близко познакомившийся с царской Россией, будет рад жить в какой угодно другой стране. Всегда полезно знать, что существует на свете государство, в котором немыслимо счастье, ибо по самой своей природе человек не может быть счастлив без свободы»20.

Все приведенные отрывки ясно выражают кредо автора; он не смог скрыть своего крайнего раздражения сразу же после пересечения российской границы. Справедливости ради стоит отметить, что в заключительных главах своей книги де Кюстин иногда смягчает свои оценки. Он писал уже о том, что «славянин по своей природе сметлив, музыкален, почти сострадателен». Автор писал и о том, что «русский народ представлял собой цвет человеческой расы», и т.д. Но все же это были частности, а в основном пафос всей книги был явно «русофобским».

В этих условиях книга де Кюстина вызвала всеобщее осуждение в России. Официально она была запрещена. С ведома и при поддержке официальных властей спустя несколько месяцев после выхода в свет книги де Кюстина появилась книга Н.И. Греча, который подверг француза резкой критике: причем осуждая оппонента, Греч восторженно писал о порядках в России и об императоре Николае I. Вслед за книгой Греча издается сочинение Я.И. Толстого - корреспондента Министерства народного просвещения (агента III Отделения), также резко бичующее де Кюс- тина. Одновременно старший советник Российского Министерства иностранных дел К.К. Лабенский выпускает новую книгу с критикой сочинений де Кюстина.

Таким образом, если после выхода книги аббата д’Отероша сама императрица Екатерина II написала опровержение, то после издания книги де Кюстина эту миссию выполнили несколько авторов, несомненно, при поддержке официальных властей.

Книга де Кюстина встретила осуждение и российской передовой общественности. А.И. Герцен и Ф.И. Тютчев, А.И. Тургенев и П.А. Вяземский негодовали после выхода книги де Кюстина, о которой говорили в петербургских салонах. «Я не знаю ни одного дома, где бы не было сочинения Кюстина о России», - вспоминал А.И. Герцен в 1851 г.21 Ф.И. Тютчев писал об умственном бесстыдстве и духовном растлении авторов, подобных де Кюстину.

Но спустя несколько лет, и особенно после выхода раболепной книги Греча, тот же А.И. Герцен писал: «Рабский, холопский взгляд и дерзкая фамильярность, цинизм раба, потерявшего всякое уважение к человеческому достоинству». «Греч предал на позор дело, за которое поднял подлую речь». «Своим отрицанием факторов, всем известных, Греч, - по мнению Герцена, - достигает обратного результата, он лишь усугубляет силу обличения Кюстина»22. Герцен уже пишет, что Кюстин виноват в том, что он не постарался ничего узнать о русском народе, о литературном и ученом мире, об умственной жизни России, ограничившись лишь тем миром, который он назвал «миром фасадов», и что ничего не захотел увидеть позади этих фасадов. А.И. Герцен и некоторые другие представители российской литературной и публицистической интеллигенции разделяли критику самодержавия и отсутствия свободы в России, но они по-прежнему сохраняли свое резко отрицательное отношение к русофобии А. де Кюстина.

Говоря об этой противоречивости, связанной с оценкой книги де Кюсти- на, необходимо отметить, что именно А. де Кюстин своей книгой и благодаря своему литературному таланту сумел во многом внедрить в сознание политических и интеллектуальных европейских элит представление о России, как о «варварской» и «дикой» стране, чуждой европейским стандартам, и противопоставить Россию цивилизации Европы. Мы пишем об этом, потому что подобная точка зрения и антирусские стереотипы продолжали существовать и в дальнейшем.

Начало XX столетия усилило связи России с Европой, с ее общественностью и правящими кругами. Международно-политический альянс России с Англией и Францией, массовый приток западных капиталов в Россию активизировали и углубили эти связи. Именно в период после революции 1905 гг. в России и начала российских реформ (создание Думы, формирование различных российских партий) значительно расширились связи России со странами Европы.

На Западе рос интерес к российской науке, литературе и искусству. В России были изданы переводы многих известных западных философов, деятелей эллинской эпохи, даже мистиков. Появилось множество новых издательств и журналов, активно сотрудничавших с европейскими писателями и философами, историками и деятелями искусства. Журнал «Весы» был связан с французскими символистами, журнал «Мусагет» сотрудничал с партне рами в Германии. Русский авангардизм занял ведущее место в европейском модерне. Василий Кандинский, основавший в 1911 г. школу «беспредметного искусства», получает (правда, уже позднее, в 1925 г.) профессуру в Веймаре. В России выступало множество западных артистов и музыкантов.

Может быть, именно эти годы служили ярким подтверждением слов Достоевского, что «у русского человека два отечества: Россия и Европа» и что всякий образованный русский думает прежде всего о Европе23. А в самой России, как известно, развивались революционные, социальные и политические процессы, которые в итоге привели к созданию российского парламентаризма и конституционной монархии, к появлению многопартийной системы.

Но все эти процессы, как и все большее сближение России и Европы, были прерваны и отброшены русской революцией 1917 г. и установлением в России большевистского правления, которое изолировало Россию от Европы. К старым стереотипам добавились новые, которые оказывали большое влияние на настроения европейской общественности.

Идея «русской угрозы» трансформировалась в большевистскую, в опасения европейских общественных кругов перед попытками Москвы «ком- мунизировать» Европу. Эта идея была распространена в 1920-1930-х годах, но она особенно зазвучала после Второй мировой войны и установления в ряде стран Центральной и Восточной Европы под эгидой Советского Союза социалистических режимов. Старые идеи об имперских целях и амбициях России в отношении Европы соединились с теориями о стремлении Москвы к распространению коммунизма.

Прежние утверждения об отсталости России, о необразованности ее населения, о диких нравах в основном уходили в прошлое, особенно после советских успехов во Второй мировой войне, создания первого спутника, полета советских космонавтов и т.п. На первое место в содержании антирусских стереотипов выдвинулась идея о недемократической и тоталитарной России, о постоянных нарушениях прав человека, о преследованиях за инакомыслие, о массовых репрессиях и т.п. И именно эти проявления в Советском Союзе служили главными аргументами противопоставления России Европе, несоответствия демократических европейских традиций и ценностей советской (российской) действительности. И это было идейным и общественным подкреплением того, что и в новых послевоенных планах и проектах переустройства Европы не находилось места для «недемократической» России. Западная общественность принимала, так же как и официальная Западная Европа, международно-политический аспект российского участия в решении европейских проблем, но отвергала органическую российскую принадлежность к европеизму и соответственно подключение России к европейскому движению и строительству.

После распада Советского Союза и перехода России на путь либеральной рыночной экономики и проведения в России глубоких демократических преобразований и реформ фактически отпадали главные аргументы тех представителей общественности Западной Европы, кто говорил о несовместимости российских порядков с европейскими демократическими нормами и принципами. И тем самым постепенно создавались условия для отхода Западной Европы от старых антирусских и антисоветских стереотипов. И действительно, они сильно деформировались, хотя, к сожалению, и не исчезли из европейских представлений о России. Сохраняются обвинения России в тенденции к авторитаризму, в нарушении прав человека (чеченская проблема), время от времени возрождаются старые антирусские стереотипы. Видимо, здесь действует сильная инерция прошлого, давление прежних устоявшихся стереотипов и клише, сформированных много веков назад и не уходящих из представлений определенных западных элит.

Многие стереотипы сохраняются и даже насаждаются некоторыми кругами западного общества и особенно средствами массовой информации, часто по явным политическим и идеологическим пристрастиям. Устойчивость негативных стереотипов базируется на неких традициях и исторической памяти о многовековом прошлом; они питаются все той же идеей о том, что Россия принадлежит и к европейской, и к азиатской цивилизациям и укладу жизни; и, наконец, на том, что в российской действительности, в ее традициях, в культуре и менталитете заложены те признаки и особенности, которые если не противопоставляют, то отделяют Россию от классической Европы. И именно эти обстоятельства в своей совокупности позволяют поддерживать и сохранять в ряде стран Западной Европы компоненты старых и новых стереотипов, что в немалой степени, как уже отмечалось, снижает возможности и темпы внутренней эволюции и утверждения «российского европеизма”. 1

Центр издает свод публикаций «Древнейшие источники по истории Восточной Европы» (отв. ред. В.Л. Янин; вышло в свет 20 томов) и ежегодник «Древнейшие государства Восточной Европы» (отв. ред. Е.А. Мельникова). См. также: Древняя Русь в свете зарубежных источников / Отв. ред. Е.А. Мельникова. М., 1999. 2

Европейское Просвещение и цивилизация России / Отв. ред. С.Я. Карп и С.А. Мезин. М., 2004; Карп С.Я. Французские просветители и Россия: исследование и новые материалы по истории русско-французских культурных связей второй половины XVIII века. М., 1998; От войны к миру. Россия и Швеция. XVIII век: каталог выставки. СПб., 1999. Вып. 1-5; Русские и немцы в XVIII веке: встреча культур / Отв. ред. С.Я. Карп. М., 2000; Русско-французские связи эпохи Просвещения: памяти Г.С. Кучеренко / Отв. ред. С.Я. Карп. М., 2001; Мезин С.А. Взгляд из Европы. Французские авторы XVIII века о Петре I. Саратов, 2003; Черкасов П.П. Двуглавый орел и королевские лилии. Становление русско-французских отношений в XVIII веке. 1700-1775. М., 1995; Он же. Екатерина II и Людовик XVI: русско- французские отношения 1774-1792. М., 2001; Россия и Франция: сб. ст. / Под ред. П.П. Черкасова. М., 1995-2005; Le Mirage russe au XVIIIе siecle / Textes publies par S. Karp et L. Wolff. Femey-Voltaire, 2001. 3

См.: Контарини А. Рассказ о путешествии в Москву в 1476-1477 гг. // Барбаро и Контарини о России. Л., 1971; Герберштейн С. Записки о московских делах. СПб., 1908; Горсей Дж. Записки о Московии XVI века сэра Джерома Горсея. СПб., 1909; Маржерет Ж. Состояние Российской империи и великого княжества Московии // Россия начала XVII в. Записки капитана Маржерета. М., 1982; Олеарий Адам. Описание путешествия в Московию и через Московию и обратно. СПб., 1906; Де ля Невилль. Записки о Московии. 1689; Реляция Петра Петрея

о России начала XVII в. М., 1976. 4

О взаимоотношениях России и Запада и о записках зарубежных авторов о России см. интересную ст.: Лимонов Ю.А. Россия в западноевропейских сочинениях XV-XVII вв. // Россия XV-XVII вв. глазами иностранцев. Л., 1986. С. 3-16. 5

См.: Ключевский В.О. Сказания иностранцев о Московском государстве. М., 1991. 6

См.: Россия XV-XVII вв. глазами иностранцев. С. 14. 7

Цит. по: Мезин С.А. Указ. соч. 8

См.: L’Imperatrice et l’Abbe. P., 2003 (Presente par Helene Carrere d’Encausse de l’Academie fran9aise). О книге Ш. д’Отероша. см.: Элькина И.М. Французские просветители и книга Шап- па д’Отероша в России // Вестник Моск. ун-та. Сер. 9. История, 1973, № 6. С. 77-81; Эльки- на И.М. Шапп д’Отерош и его книга «Путешествие в Сибирь» // Вопросы истории СССР. М., 1972. С. 361-388. 9

См.: Россия между Европой и Азией. М., 1993. С. 308. 1

Маркиз Астольф де Кюстин. Николаевская Россия. М., 1999.

7 Там же. С. 75. Там же. С. 85. Там же. С. 57. Там же. С. 71. Там же. С. 145. м

а

Т же. С. 221 Там же. С. 93. Там же. Там же. С. 157. Там же. С. 316 20 21

Герцен А.И. Полн. собр. соч. и письма. Т. 6. С. 364. 22

Там же. Т. 3. С. 314-315. 23

Многие факты и слова Достоевского взяты из статьи: Степуна Ф.А. Россия между Европой и Азией // Россия между Европой и Азией. С. 326-327.