§ 6. Проблемы тенденциозного следствия и построение защиты в «заказных» уголовных делах

Рассмотрим реализуемые в следственной практике незаконные приемы, обеспечивающие увод от уголовной ответственности или ее смягчение для лиц, в судьбе которых следователь заинтересован под влиянием прямого или опосредованного «государственного заказа», тривиальной взятки или иных обстоятельств.

Во всех перечисленных случаях корыстная и иная личная заинтересованность следователя маскируются (вольно или невольно) тем, что следователи по схожим материалам и уголовным делам зачастую принимают аналогичные процессуальные решения. Однако обычно это 224

происходит под воздействием иных факторов и побуждений: недостаточного уровня профессиональной подготовленности, стремления снизить нагрузку, избавиться от сложного дела или от дела с вероятно негативными последствиями для следователя (в качестве таковых, например, может быть расценена перспектива повышенного внимания к делу прессы, угроза подвергнуться незаконному давлению заинтересованной стороны).

Следует указать и на иные приемы, используемые следователями для незаконного увода подследственных от ответственности или ее смягчения: 1) волокита при расследовании уголовного дела, умышленное затягивание следователем сроков расследования, несвоевременное принятие процессуальных решений. Как известно, следы «остывают», и обычно время работает на подследственного. Кроме того, промедление с проведением следственных действий (например, с обыском, экспертизой) позволяет подследственному и его сообщникам заблаговременно уничтожить доказательства, с избранием меры пресечения - скрыться от следствия и суда, с иными мерами процессуального принуждения - скрыть имущество, на которое может быть обращено взыскание по гражданскому иску или по приговору суда о конфискации и др.; 2) преждевременное умышленное уничтожение, а равно изменение или полная утрата вещественных доказательств, собранных по уголовному делу.

Наряду с изложенным все чаще практикуются приемы противоположной направленности, для оказания уголовно-правового и уголовно

процессуального давления на лиц, от которых следователь в силу различных причин («заказ», корысть, карьера, месть и др.) желает добиться определенного поступка (уступки конкурентам, выплаты долга кредиторам, ухода с большой или малой, региональной политической арены и др.).

Среди этих приемов нужно назвать такие: 1) возбуждение уголовного дела в отношении лиц, на которых необходимо оказать давление, или в отношении их близких; 2) наложение ареста на имущество указанных лиц под предлогом обеспечения исполнения приговора в части гражданского иска, других имущественных взысканий или возможной конфискации имущества; 3) заключение под стражу или применение другой меры пресечения (подписка о невыезде, залог и др.) к этим лицам; 4) применение иных мер процессуального принуждения в отношении этих лиц.

На таких видах организованных форм, как преступный альянс адвоката со следователем и прокурором, мы останавливались выше при рассмотрении типологии адвокатов-нарушителей. Поэтому, рассматривая в данной части работы общие черты «тенденциозности» уголовных дел, дополнительно можно назвать такую достаточно крепкую связку, как альянс следователя с оперативным работников. Этот тандем приносит высокую эффективность, поскольку его главным стержнем является грубая физическая сила или принуждение, внешне укрытое «полупроцессуаль- ным» покрывалом. Отметим, что потребность в такого рода альянсе, по нашим наблюдениям, испытывают не только имеющие коррупционные или политико-финансовые установки следователи, но и оперативные работники, причем примерно в равной мере: милиции и налоговой милиции, а СБУ — несколько меньше (видимо, ввиду остатков исторических традиций). Но именно оперативные работники всех названных служб чаще всего и выступают как инициативная сторона. Подобные альянсы зачастую имеют глубокие корни, для уяснения которых необходимо учитывать такие криминально-экономические явления, как «крышевание», «наезды», «заказные» уголовные дела. Здесь целесообразно дать два пояснения.

Пояснение первое. С середины 90-х гг. ХХ в. в сфере отечественного предпринимательства получили распространение «красные крыши». «Крыша» — это влиятельное лицо или группа лиц, которые оказывают неофициальную поддержку (прикрытие) при осуществлении бизнеса предпринимателю или коммерческой структуре. Если «крышуют» сотрудники правоохранительных органов, то в криминальной и предпринимательской среде говорят о «красной крыше» (в противовес «крышам» откровенно бандитским — «синим»). Среди различных функций «крыши» — противодействие конкурентам и их подавление, разрешение в пользу «крышуемого» споров с партнерами, защита от криминального и иного препятствующего бизнесу воздействия.

Соответственно работники «силовых» ведомств, «крышующие» определенного предпринимателя, заинтересованы в возбуждении и наступательном расследовании уголовных дела в отношении конкурентов и неисполнительных должников предпринимателя, а равно в прекращении уголовных дел, возбужденных как против «своего» предпринимателя, так и против его конкурентов, но только после выполнения последними нужных действий.

Пояснение второе. Некоторые оперативные работники (чаще всего из подразделений по борьбе с экономической преступностью) специализируются на предоставлении противоправных услуг по проведению «наездов» на нежелательных заказчикам предпринимателей. Наиболее сильным средством при таком «наезде» является возбуждение уголовного дела в отношении нежелательных лиц (в примитивном виде это может выглядеть как подбрасывание взятки, запрещенных к обороту предметов, наркотиков, оружия и т. п.), применение к ним мер процессуального принуждения, вплоть до взятия под стражу, а также изъятие или наложение ареста на имущество и др. Примеры очевидны: все резонансные уголовные дела «оранжевого» периода до первого полураспада, после чего наблюдалось значительное снижение динамики «государственного заказа» на лозунг «Бандитам - тюрьмы!». Возникли серьезные, причем слабо разрешаемые в существующем правовом поле проблемы, связанные с прочтением и толкованием первого слова в приведенном выше лозунге. В общем, с бандитами запутались, а исполнители «заказных» уголовных дел остались в тех же погонах.

Во всех этих случаях оперативные работники нуждаются в содействии следователя, который возбудил бы по собранному ими материалу уголовное дело, придерживался при расследовании желательной оперативникам тактики, в нужный момент принял по уголовному делу то или иное процессуальное решение. С целью такого важного аспекта, как фальсификация доказательств, укажем еще на одну опасную связку — следователь-эксперт, которая позволяет реализовывать обозначенные приемы подрыва доказательственной базы уголовного дела либо ее укрепления - в зависимости от того, в каком решении по делу существует интерес «силовиков». Так, по просьбе следователя эксперт может уклониться от дачи категорического заключения по результатам проведенной им экспертизы, хотя для однозначного ответа имелись объективные основания, или ответить категорично там, где этих оснований недостаточно, и тем самым ослабить или нейтрализовать нежелательные улики либо сформировать, усилить желательные.

Более сложные и опасные образования возникают при альянсе руководителя следственного подразделения с некоторыми из своих подчиненных, а также различные совмещения всех перечисленных пар, их соединения в цепочку (например, работник прокуратуры - следователь - работник экспертного учреждения), в которой, как правило, центральным звеном является следователь, а крайние звенья могут и не знать о существовании друг друга.

Итак, уяснив общие признаки анатомии «заказов», которые поступали в правоохранительные органы раньше, поступают сейчас и, к нашему глубокому сожалению, вероятно, будут поступать и в дальнейшем, рассмотрим некоторые приемы противодействия, которые адвокаты могут применять по таким делам.

Первое — это то, что права силовых ведомств и защитника в стадии дознания и досудебного следствия несопоставимы, разные и неравные, вот поэтому законодатель и не называет их сторонами в процессе. Понятие стороны подразумевает их действительное равенство и вовсе необязательно по способам достижения цели, а больше - по возможностям ее достижения. Поэтому участие адвоката на стадии досудебного следствия остается формальной фикцией, что в глазах общества должно иметь вид (и это декларируется законом) соблюдения прав человека на защиту. А недобросовестная часть адвокатов вообще скрывает от своих клиентов реальную ситуацию по делу, подыгрывает следователю в его ложных утверждениях, что «все доказано и отпираться бессмысленно», а также не разъясняет подзащитному сущности отрицательных правовых последствий для него.

Следует отметить, что в правоохранительной практике существует отрицательный тактический прием — допрашивать «потенциального подозреваемого» в качестве свидетеля, причем по несколько раз, для того чтобы он признавал те или иные свои нарушения, по которым ему и будет позже предъявлено обвинение. Конечно, на первый взгляд это закон не запрещает, но право на защиту мягко пропускается одновременно со стадией подозреваемого.

Анализ следственной практики показывает, что это способствует искусственному вытеснению из уголовного процесса адвоката, препятствует реальному обеспечению защиты прав лиц, вовлекаемых в орбиту уголовного судопроизводства, поскольку у свидетеля, даже в глазах представителей криминальной юстиции — потенциального подозреваемого, по нормам современного УПК Украины не может быть защитника.

По уголовным делам, которые возбуждены по факту преступления, а не в отношении лиц (хотя есть и такие), виновный в начале расследования неизвестен, поэтому можно «пропустить» стадию подозреваемого.

Стало быть, стадию, на которой разъясняется право на защиту и закрепляются основные доказательства, мягко пропускаем и сразу предъявляем обвинение, теперь пусть даже и с адвокатом. Следователи нередко подталкивают подозреваемых к отказу от защитника на стадии досудебного следствия, переубеждая их, что защитник существенной пользы им не принесет, только расходы и волокиту следствия (заранее подготовлены ответы на пустые ходатайства защиты).

Суд в таких случаях становится на сторону следствия, мотивируя, что оснований верить подсудимому нет, потому что он заинтересован в результатах рассмотрения дела. Вот и получается, что «наш» следователь думает, как оттянуть время допуска адвоката к делу, а американский - как убедить подозреваемого, чтобы он не отказывался от услуг адвоката. Скрытое нарушение прав на защиту подозреваемого будет существовать до тех пор, пока закон не установит механизм гарантии реального обеспечения подозреваемого защитником. Например, отказ от защитника мог быть принят только в присутствии самого адвоката. В протоколе четко разъяснялось бы следующее: «Подозреваемому разъяснено, что самостоятельно осуществлять защиту ему будет сложно и показания, которые он сегодня даст, могут быть использованы против него. Кроме того, отсутствие у подозреваемого материальных средств не является препятствием для участия защитника в деле, участие которого будет обеспечено бесплатно. Все изложенное понятно подозреваемому, но несмотря на это он заявил ...»

Обвиняемый может отказаться от защитника, а не от гарантии реализации самого права на защиту. Это не одно и то же. Отказ от защитника допускается исключительно по инициативе обвиняемого и не лишает его права пригласить этого же или другого защитника в следующих стадиях процесса. Приняв отказ от защитника, следователь составляет протокол с указанием мотивов отказа, разъясняет право пригласить другого защитника и дает на это не менее суток. В суде же такое заявление отбирается от подсудимого только в письменной форме и срок его рассмотрения не менее трех суток. Если обвиняемый на протяжении этого времени не пригласит другого защитника, а участие защитника в соответствии с требованиями ст. 45 УПК является обязательным, то следователь постановлением или суд своим определением сами назначают защитника. Следователь обязан выяснить мотивы отказа от адвоката, не обусловлен ли этот отказ отсутствием средств на оплату адвоката либо неявкой самого адвоката на следствие или в суд. Если устанавливается вынужденность такого отказа, следователь или суд обязан обеспечить участие защитника в деле. Замена одного защитника на другого может иметь место в любой стадии процесса, только по инициативе обвиняе

мого и не влечет за собой повторное проведение процессуальных действий, которые были выполнены с участием прошлого защитника. Законом однозначно определено (ст. 47 УПК), что следователь или суд обязан предоставить задержанному или арестованному помощь в установлении связи с защитником или с лицами, которые могут его пригласить. Следователь может назначить защитника через руководителя адвокатского объединения, для которого это требование будет обязательным к исполнению. Защитник обязан являться для участия в проведении процессуальных действий, в которых его участие обязательно, а если не может - заранее предупредить с указанием причины неявки. Следственное действие, где явка защитника не является обязательной, проводится без него.

Защитник не имеет права беседовать или выполнять иные действия (деньги, шантаж) со свидетелями или потерпевшими с целью склонить их к отказу или изменению своих показаний, которые могут навредить его клиенту. Обвиняемого и его защитника нельзя ограничивать во времени, нужном им для ознакомления со всеми материалами дела. Однако если они явным образом стараются затянуть окончание расследования, следователь мотивированным постановлением вправе определить срок для ознакомления с материалами уголовного дела. При этом такое постановление подлежит утверждению прокурором.

Как известно, в уголовном процессе многих стран существуют как свидетели обвинения, так и свидетели защиты. Каждая сторона ходатайствует перед судом о вызове «своих» свидетелей. Однако у нас принципы советского уголовного процесса предполагают существование свидетелей исключительно одного вида — обвинения. О вызове людей, которые могут поставить под сомнение показания таких свидетелей и в чьих показаниях может быть заинтересована защита, можно только просить ... Кого? - Да, вот именно, — самого следователя (прокурора). А потом, после «невыгодного» допроса, кто будет решать, куда девать такой протокол допроса? - Правильно, следователь. У адвоката ведь нет второго уголовного дела. В лучшем случае - адвокатское досье, в котором хранятся исключительно копии процессуальных документов, причем только те, которые разрешил взять следователь, хотя адвокат может ходатайствовать о подобном и перед судом. Но в таком случае при возникновении серьезных разночтений судья не вынесет оправдательный приговор, а скорее всего возвратит уголовное дело для дополнительного расследования, где можно решить правовую судьбу провалившегося обвинения по одному из двух вариантов: благополучно прекратить уголовное преследование или «разобраться» с новыми свидетелями. И овцы целы, и волки сыты. Тем не менее защитник не должен опускать руки, а обязан использовать все предусмотренные законом способы защиты с

целью установления обстоятельств, оправдывающих обвиняемого или подсудимого либо смягчающих и исключающих их ответственность, предоставлять им необходимую юридическую помощь. Документы, связанные с выполнением защитником своих функций в уголовном деле, не подлежат досмотру, разглашению и изъятию. Органы следствия не могут вносить представление в отношении правовой позиции защитника по уголовному делу.

Защитник обязан не препятствовать установлению истины по делу путем совершения действий, направленных на то, чтобы склонить свидетелей или потерпевших к отказу от первоначальных показаний либо к даче заведомо ложных показаний, склонить эксперта к отказу от дачи заключения либо к даче заведомо неправдивого заключения, другим способом сфальсифицировать доказательства в деле либо затянуть расследование или судебный процесс.

Следует иметь в виду, что под психологическим воздействием в уголовном судопроизводстве, в том числе при допросе, нужно понимать целенаправленную деятельность лиц, решающих дело, которая стимулирует психическую сферу человека на воспроизведение содержащейся в его памяти информации об обстоятельствах расследуемого события.

Особого внимания и тщательного изучения требуют уголовные дела, где следователи нарушали принципы законности, имели место искривление юридической картины дела, несостоятельность правовых и фактических решений. Иногда адвокату после первого ознакомления с материалами уголовного дела и беседы с подзащитным не удается установить тенденциозность следствия. Основной задачей таких дел является желание искусственно преувеличить масштаб и значение проведенного расследования.

В последние годы для объяснения подобных дел стал использоваться термин «тенденциозное» следствие. В этом контексте тенденциозность понимают как социально-политическое, нравственно-идеологическое пристрастие, преднамеренность силовых органов, открыто выразившееся в прямом или плохо скрытом давлении на подставленного или заказанного им обвиняемого. В таких случаях предпочитают все же говорить не о тенденции, а о тенденциозности. Отметим, что оценки тенденции и тенденциозности в полемике многозначны, хотя приведенные определения и остаются наиболее общезначимыми ориентирами. Думается, более конкретным термином будет «заказные» дела, что в стереотипах восприятия ассоциируется в большей степени как раз с противоположной стороной, т. е. не с правоохранительными органами, а с настоящими «бандитами».

Такую тенденциозность адвокат может выявить по характерным деталям: желание любыми способами расширить круг лиц, особенно

должностных, которые якобы причастны; искусственное увеличение количества выявленных «криминальных» эпизодов; нанизывания эпизодов; преувеличение похищенных сумм; явно тенденциозное решение вопросов о правовой квалификации действий обвиняемых; привлечение к расследованию большого количества следователей; изъятие и присоединение к делу значительного количества документов, которые не имеют значения для дела (договора, счета, выписки, различные удостоверения, переписка, черновые записи и т. п.). Приведем наиболее характерные черты и явные признаки «тенденциозного» заказного следствия.

Гиперболизация дела проявляется также в многочисленных повторах паразитных словосочетаний: для создания «преступных групп», «стойких преступных групп», «преступных формирований», многократный повтор одних и тех же документов к каждой процессуальной фигуре обвинения, в том числе к тем, к кому эти документы не имеют никакого отношения. Таким способом создается впечатление «документации», «значимости» дела, иллюзия ее «мотивированности» и «масштабности».

Расширенный спектр участия защитника ущемляет возможности следствия для фальсификации доказательств, т. е. хотя бы своим участием адвокат уже ставит следователя в более формальные жесткие рамки законности. Конечно, в правоохранительной практике этого, к сожалению, бывает недостаточно. Но «детали», полученные без участия адвоката, особенно в сложных, особо резонансных, «заказных» делах, становятся главными козырями обвинения. Практика свидетельствует о том, что участие защитника может препятствовать закреплению доказательств, поэтому следователь старается немедленно провести наиболее важные следственные действия: допросить лицо в качестве подозреваемого, предъявить обвинение, осуществить воспроизведение, провести очные ставки. Защитник отстраняется следователем от участия в деле после направления представления в суд, который не рассматривает дело в течение продолжительного времени, и обвиняемый на это время лишается возможности получения помощи от защитника. Отдельно следует учитывать, что постановление судьи об отстранении защиты от участия в деле обжалованию не подлежит. На практике право на участие защитника следователь формально разъясняет подозреваемому, но в такой формулировке, что задержанный просто не может понять: как же ему лучше поступить? Небольшое скептическое замечание о несущественной роли адвоката в следственном и судебном процессе - и «клиент наш»: задержанный добросовестно и «добровольно» отказывается от защитника. Законодательством не урегулировано то, как должен защитник действовать во время проведения допроса; может ли он вмешиваться и рекомендовать своему подзащитному отвечать на тот или иной вопрос

следователя. Порядок допроса определяет следователь и только с его разрешения защитник может задавать вопросы. Из этого можно заключить, что единственным хозяином ситуации на допросе остается следователь.

Но адвокат не может оставаться пассивным наблюдателем такого важнейшего процессуального действия. Так, в случаях, когда следователь ставит перед допрашиваемым лицом вопросы, которые сформулированы с нарушениями требований закона или морально-этических норм, адвокат обязан обратить внимание следователя на это и занести в протокол допроса. Более того, в зависимости от обстоятельств такие действия следователя адвокат может обжаловать прокурору, который осуществляет надзор за законностью расследования уголовных дел на данном участке.

Решение об отказе в даче показаний принимает сам обвиняемый, но обязанность адвоката — разъяснить ему, как судебная практика относится к таким случаям. Хотя совершенно иным вопросом является то, что в конкретном уголовном деле тактично оправданным будет избрание линии поведения - молчание. Конечно, считается, что это исключительные ситуации. Но как бывший следователь хочу отметить, что в ситуации полного молчания обвиняемого достаточно сложно расследовать уголовное дело.

Одно дело, когда обвиняемый «лепит горбатого» и излагает неправдивые алиби, якобы подтверждающие его непричастность к инкриминируемому преступлению. В этих случаях, следователь оперативно процессуально «валит» такие «сказки», а затем со спокойной совестью направляет дело в суд со штампованными формулировками обвинения: «с целью воспрепятствования установлению истины по делу обвиняемый давал неправдивые показания в том, что он . (короткий пересказ показаний обвиняемого из протокола его допроса), что и было опровергнуто собранными по делу доказательствами (далее весь собранный перечень выполненных следственных действий, которые могут быть и вовсе «нейтральными» и ничего не доказывать)».

Но совсем другое дело, когда обвиняемый все время молчит и не дает никаких показаний. Особенно по «гнилым» уголовным делам, где следователь и сам сомневается (если он нормальный человек и еще окончательно не стал беспринципным циником, выполняющим партийный «заказ»). А вдруг он в суде такое выкинет, что все рухнет. Конечно, для этого у арестованного должна быть огромная сила воли: промолчать два- три месяца, наверняка зная, что дело уйдет в суд. И не просить следователя пойти на компромисс еще на первоначальных стадиях досудебного следствия. На слово следователю верить действительно нельзя. И торговаться с ним, особенно по резонансным делам, не имеет смысла. В таких

делах ему только кажется, что он самая важная процессуальная фигура. Но на самом деле он только солдат. Значительная часть следователей уже закрепили в своем подсознании стереотип, согласно которому участие адвоката в деле может помешать или даже навредить закреплению доказательств. Поэтому сразу же после такого «добровольного отказа» следователь старается как можно быстрее провести по делу наиболее важные и нужные следственные действия, в том числе такие, где заранее есть потенциальная угроза подтасовки и фальсификации.

Без адвоката в присутствии «своих» понятых и в крайнем случае «своего» прокурора такой риск, например «неопознания» или «необна- ружения», будет сведен к минимуму. Как говорят «опытные» оперативники: что значит не сможет опознать? Если не узнает, будет молчать или просто сомневаться - подскажем или объясним, кто и где должен стоять, а в соответствии с этим и «сидеть»!

Такие же милицейские «фокусы» могут встречаться и при проведении обысков, выемок, «добровольной выдаче» и прочем непроцессуальном изъятии.

По большому счету проведение негласного обыска преступно, но, к сожалению, такие приемы как были ранее, так и остаются в современных условиях, с единственной поправкой - стали более грубыми, нахальными, некачественными (хотя о каком качестве можно говорить в рассматриваемом контексте проблемы?) и «топорными».

Законодатель хотя и предоставляет защитнику право присутствовать при допросе подозреваемого, обвиняемого, а также при проведении других следственных действий, предусмотренных УПК Украины, однако не регламентирует, каким образом защитник может принимать участие в проведении следственных действий. Таким образом, форма участия защитника в законе не определена. Право задавать вопросы подозреваемому, обвиняемому, свидетелю, потерпевшему, эксперту, специалисту закреплено только в ч. 4 ст. 221 УПК Украины, и оно может быть реализовано при проведении дополнительных следственных действий. Также остается непонятной позиция законодателя, который закрепил в ч. 5 ст. 145 УПК Украины положение о том, что если в допросе обвиняемого принимал участие защитник, он тоже подписывает протокол. При этом защитнику не предоставляется право вносить замечания, правки и требовать дополнений к протоколу. Становится видно, что это необоснованно ограничивает право подозреваемого и обвиняемого на защиту, что является недопустимым с точки зрения не только действующего уголовно-процессуального законодательства, но и норм международно-правовых актов.

Подводя итог изложенному, полагаем возможным внести ряд предложений по совершенствованию норм УПК Украины. На наш взгляд, в

нем целесообразно предусмотреть участие адвоката в качестве представителя свидетеля, определив его как лицо, осуществляющее в установленном УПК Украины порядке оказание правовой помощи, защиту прав и законных интересов свидетеля. При этом обязательно следует отметить, что адвокат вправе представлять свидетеля в уголовном деле с момента вызова лица в качестве свидетеля для проведения с ним любых следственных действий.

Итак, выделим очевидные признаки «заказного» уголовного дела: 1) смешанная следственная группа (МВД и прокуратура); 2) расследование не по месту выявления преступления; 3) неопределенный орган расследования; 4) неоднократные замены следователей, причем в самые ответственные моменты; 5) отсутствие потерпевших; 6) отсутствие реальных свидетелей обвинения; 7) наличие свидетелей защиты; 8) закрытый судебный процесс по разрешению жалобы на незаконное задержание - нарушение принципа открытости и гласности судопроизводства без каких-либо оснований; 9) постоянные уверения в «криминальности» дела; 10) преступление якобы совершено несколько лет назад, а дело возбуждают сейчас; 11) подброшенные купюры с липовыми понятыми; вызывают для допроса по одному делу, а задерживают по другому; нарушено право на защиту - адвоката допускают только через пять часов; 14) нарушены уголовно-процессуальные нормы, которыми предусмотрен порядок задержания. В результате тенденциозных дел «создаются» обвинительные заключения на сотни страниц, хотя основное содержание можно изложить на 15-20.

При этом формулируются тенденциозные постановления с ходатайствами о продлении сроков следствия, одиозно подаются факты и обстоятельства, придумываются соображения в обоснование необходимости проведения дополнительных следственных действий. К тому же в средствах массовой информации активно идет «раскрутка» общественного резонанса дела, подается односторонняя информация с целью создания относительно обвиняемого отрицательного общественного мнения, т. е. имеются в виду «черные» технологии.

На страницах юридических изданий в последнее время поднимается проблема психологического воздействия на допросах, которая в действительности существовала с момента появления первых прообразов силовых органов. Указывают два основных подхода к решению этой проблемы: 1) ограничить применение нестандартных методов преодоления противодействия допрашиваемых, где следователю будет отведена роль пассивного регистратора; 2) применять к допрашиваемым лицам разнообразные приемы, которые основаны на лжи и обмане. Отвергая и первый, и второй, авторы говорят об использовании следователем «ис

ключительно законных методов психического воздействия, придерживаясь этических норм», т. е. в таких работах фактически обосновывается создание «психологических ловушек», которые действуют «в рамках закона и морали». Так сказать, универсальный «эликсир правды».

Не останавливаясь детально на общеизвестных положениях в механизме получения доказательств при использовании нестандартных методов досудебного следствия, отметим, что иногда ни следователь, ни прокурор, ни тем более судья по различным причинам не всегда могут распознать доказательства, которые были получены с применением незаконных методов или средств. Судья при изменении позиции подсудимого расценивает намерение последнего каким-либо способом избежать уголовной ответственности и не всегда прилагает усилия для выяснения истинного положения в уголовном деле. Такое отношение судебного корпуса к показаниям подсудимого, а временами вообще игнорирование его заявлений является существенной судебной ошибкой. Отметим, что юридические ошибки при проведении досудебного следствия могут быть и не «заказными», что приводит в плоскость профессионализма следователя и отчасти стечения конкретных обстоятельств при расследовании уголовного дела.

В настоящее время достижения науки в особой форме использования специальных знаний в судопроизводстве играют существенную роль в многих как обычных, так и «резонансных» уголовных делах. Последовательно отрабатывая тактику использования заключения, защитник должен уделять особое внимание проверке обоснованности выводов экспертов. Изучая заключение, адвокат устанавливает: достаточно ли признаков, выявленных экспертом? Правильно ли оценены экспертом выявленные признаки? Не содержатся ли противоречия между исследовательской частью заключения и выводами? Логично ли изложены фактические обстоятельства дела, которые относятся к предмету экспертизы? Защитник проверяет полноту использования представленных эксперту материалов и устанавливает, на все ли вопросы даны ответы.

Эта проблема поднималась еще в конце 80-х годов прошлого века, но сегодня ее актуальность можно увидеть на примере всех известных «уголовно-политических дел» за последние несколько лет: от убийств известных журналистов до самоубийств и отравлений.

Защитник должен учитывать, что иногда допускаются ошибки в оценке сведений, вытекающих из выводов эксперта, нередко отсутствуют ссылки в приговоре на этот источник доказательств, а подчас он просто игнорируется. Тщательному анализу подлежат не только выводы, но и заключение экспертизы в целом, правильность применения той или иной методики, проведенных расчетов, что не всегда соблюдается адвокатами при работе с доказательствами.

Успех обвинения в таких делах обусловлен недостатками законодательства, а иногда и прямым его нарушением с санкции высоких чиновников, противоречивостью в различных нормативных актах, причем разного уровня, что дает основания для их двойственного толкования. Все это открывает широкий простор для злоупотреблений и нарушений в судебно-следственной практике, хотя граждане имеют право получить от правоохранительных органов письменные пояснения по поводу ограничения их прав и свобод этими органами и обжаловать такие действия. На практике все выглядит значительно хуже. В связи с этим, понимая высокую социальную значимость проблемы, некоторые авторы обосновывают свое видение института возмещения ущерба, причиненного физическим и юридическим лицам незаконными действиями оперативных подразделений СБУ, который по своей природе является гражданско- правовым, а по отраслевой принадлежности - комплексным.

Рассматривая этот сложный вопрос о формировании линии защиты в тенденциозных уголовных делах, следует подойти в наших прогнозах еще ближе к краю. К наиболее типичным нарушениям нужно отнести политические преследования, соединенные с насилием и/или обвинением в совершении уголовно наказуемых деяний. Такие обвинения имеют, как правило, общеуголовный характер: получение взятки, злоупотребления служебным положением, мошенничество с финансовыми ресурсами, уклонение от уплаты налогов, вымогательство, активное участие в ОПГ и др.

Особо тяжкие преступления, такие как убийство, причинение тяжких телесных повреждений или сексуальные насильственные действия, встречаются значительно реже, поскольку фальсификация таких уголовных дел должна иметь более серьезную доказательственную базу, для «создания» которой, как это ни парадоксально звучит, нужны профессионалы высокого класса, которых «под рукой» может в нужный момент и не быть, или такие настоящие сыщики могут просто отказаться совершать подобную государственную подлость. Если все же применяемые адвокатом процессуальные методы не приводят к желаемому результату и «нужный» или «заказанный» обвиняемый продолжает находиться под стражей, традиционная защита оказывается бессильной.

Уголовно-процессуальное законодательство предоставляет право проверки уголовных дел лишь прокурору и начальнику следственного отдела. Такой порядок затрудняет, а порой и делает практически невозможным проведение проверки по жалобе адвоката, другого лица или по сообщению о правонарушении (преступлении), совершенном следователем в связи с расследованием конкретного уголовного дела. В ходе проверок редко удается вскрыть весь пласт совершенных следователями

правонарушений, созданных коррупционных или, что еще сложнее, криминально-государственных связей. Виновные в «лучшем случае» привлекаются к дисциплинарной ответственности либо не привлекаются вовсе, а «мирно» увольняются, уходят на пенсию. Как раз такая категория и служит своеобразным «резервом» адвокатов-нарушителей.

Основные выводы Участие адвоката-защитника ущемляет возможности следствия для фальсификации доказательств. Доказательства, полученные с использованием незаконных приемов расследования, должны однозначно признаваться недопустимыми и ни в коем случае не могут использоваться при доказывании. Но, к сожалению, это может остаться неосуществимым лозунгом. Отсутствие на досудебном следствии реального, а не декларативного принципа состязательности является причиной некачественного следствия. До тех пор, пока стороны в уголовном процессе не будут равны в своих правах, органы следствия будут покушаться на нарушения закона, мотивируя такие действия «интересами государства».

Ключевые слова

«Заказные» уголовные дела, тенденциозное следствие, фальсификация доказательств, принуждение.

Некоторые термины и определения

Дискредитация адвоката - подрыв доверия к конкретному адвокату, утрата его профессионального авторитета.

Коррупция - деятельность лиц, уполномоченных на исполнение функций государства, направленная на противоправное использование предоставленных им полномочий для получения материальных благ, услуг либо других преимуществ.

Фальсификация - подделка чего-либо при сохранении внешнего вида, умышленное искажение либо неправильное толкование тех или иных явлений, событий, фактов.

Тенденция и тенденциозность (от лат. tendo - направляю, стремлюсь) — в искусстве идейно-эмоциональное отношение автора к отображенной действительности, скрытые или непосредственные осмысление и оценка проблематики и характеров, выраженные через систему образов.

Тенденциозное следствие - финансово-коррупционная либо политико-идеологическая доминанта в направленности репрессивных полномочий правоохранительных органов, что выражается в открытом давлении на «заказанного» субъекта путем возбуждения уголовного дела, физического задержания, избрания меры пресечения, как правило, в виде заключения под стражу, независимо от инкриминируемого деяния и личности арестованного.

Из краткого словаря уголовно-блатного жаргона

Работать на контору — сотрудничать с милицией или оперативной частью УИН.

Пришить к делу — дать ложные показания на непричастного к совершению преступления человека.

Фуфлуга, фуфлыга, фуфляга — сфабрикованные или подброшенные при обыске компрометирующие материалы.

Из тюремной нательной живописи

ТУЗ — тюрьма учит закону; тюрьма уже знакома.

ЗЛО — за все легавым отомщу.

КОТ — коренной обитатель тюрьмы.

Толкование некоторых криминальных татуировок

Сабля без ножен - татуировка символизирует агрессивность и тайную угрозу. Сабля в ножнах означает, что уголовник «завязал» — встречается очень редко.

Тюремная решетка, роза и кинжал - отбывал срок за хулиганство в воспитательно-трудовой колонии.

Джинн, вылетающий из кувшина, - татуировка наркоманов.

Крылатые цитаты и любопытные высказывания

Прокуратура в современной России - это органы предварительного запугивания.

А. Черкизов, радиожурналист

Мы там пересадили всех, по существу. Но меньше, чем хотелось бы.

Юрий Скуратов, генеральный прокурор РФ об администрации Тверской области

В соседней камере всегда свободнее.

Аркадий Давидович, литератор

Полезные оперативные тезисы для адвоката Профессионально вскрытая корреспонденция указывает нараз- работку данного лица спецслужбой на государственном уровне. Мафия следов не оставляет. Исполнителей приговоров прикрывает «омерта» — круговая порука. Чем крупнее подозреваемый (подзащитный), тем выше он жалуется.

Контрольные вопросы, темы докладов и сообщений Противодействие адвоката фальсификации доказательств. Назовите очевидные и скрытые признаки «заказного» уголовного дела. Как вы понимаете термины «непроцессуальное изъятие» и «принудительные процессуальные действия»? Приемы защиты при тенденциозном следствии. В чем разница между «тенденциозным» следствием и «заказным» уголовным делом?

Литература Адвокатская деятельность: Учеб. — практ. пособ. / Адвокат. фирма «Юстина»; под общ. ред. В. Н. Бурбонина. -

Бараненко Б .1. Психолопя оперативно-розшуково! дiяль- ности: Навч. посiб. - К.: Центр учб. лгт-ри, 2007. Игнатьев М. Е. К вопросу о нейтрализации противодействия расследованию со стороны защитника // Адвокатская практика. - 2001. - № 1. - С. 25. Козырев Г. Н. Взаимодействие следователя с защитником- адвокатом в предварительном расследовании. - Горький, 1990. Курочка М. Законшсть в оперативно-розшуковш дiяль- ности - важлива форма охорони прав та свобод громадян // Вюник прокуратури. - 2002. - № 2 (14). - С. 22-28. Ивахин А. Е., Прыгунов П. Я. Оперативная деятельность и вопросы конспирации в работе спецслужб (По материалам открытой печати и литературы). - В 6 т. - К.: КНТ, 2006. Романюк Б. В. До проблеми перебудови досудового слщства // Адвокат. - 2005. - № 1. - С. 12-15. Синеокий О. В. Поиск политического ключа в тенденциях развития современной преступности в Украине: некоторые проблемы и размышления // Влада. Людина. Закон. - 2005. - № 9. - С. 52-60. Синеокий О. В. Теоретические размышления об итогах и дальнейших перспективах «заказов» на уголовное преследование. // Влада. Людина. Закон. - 2007. - № 3. - С. 76-79. Синеокий О. В. Проблема рейдерства: правовый механизм защиты и противодействия. // Влада. Людина. Закон. - 2007. - № 4. - С. 81-85. Сурдукова О. В. Адвокатське розслщування як шститут кримшально-процесуального права // Вюник Академй адвокатури Украши. - 2005. - № 4. - С. 97-103. Томин В. Т. Острые углы уголовного судопроизводства. - М., 1991. Филиппов В. Корпоративный интерес не должен ущемлять права на защиту // Рос. юстиция. - 2002. - № 3. - С. 11-12. Фрж П. Л., Малеев А. Ю. Питання реформування кримь нально-процесуального законодавства Укра!ни та забез- печення рiвностi учасниюв кримшального процесу // Адвокат. - 2002. - № 1. - С. 11-17. Черечукгна Л. 1нститут понятих: гаранти додержання законности, або процесуальний арха!зм // Право Украши. - 1999. - № 6. - С. 80.