§ 2. Бойкот советской власти

Отношение большевиков к адвокатуре определялось прямым указанием Ленина: "...Лучше адвокатов бояться и не верить им"*(148).

В Екатеринбурге выполнить это указание взялся комиссар юстиции Екатеринбургского Совета рабочих и солдатских депутатов Ф.

В.И. Плюсков.

На общем собрании магистратуры Ф. Голощекин заявил, что советская власть совершенно не заинтересована в отправлении право судия по гражданским делам, так как это буржуазное правосудие. Он настаивал лишь на содействии чинов магистратуры при отправлении уголовного правосудия, поскольку ни сам Голощекин, ни его товарищи не подготовлены к такого рода деятельности. На собрании же чинов канцелярии суда он заявил, что всякое противодействие распоряжениям советской власти будет караться с беспощадной жестокостью *(149).

Реакцией на неслыханный произвол стало объединенное собрание всего Екатеринбургского суда, в том числе адвокатуры, на котором было принято решение не сотрудничать с советской властью. В ответ большевики закрыли Екатеринбургский окружной суд.

17 января 1918 г. вышло постановление председателя революционного трибунала Уральской области и Екатеринбурга А. Лобанова об учреждении при нем коллегии лиц, "посвящающих себя правозаступничеству как в форме общественного обвинения, так и общественной защиты". Соискателям надлежало представить "рекомендацию Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов "*(150). Однако ввиду бойкота, объявленного советской власти уральской адвокатурой, коллегия правозаступников в 1918 г. не была образована.

Советская власть предприняла ответные меры против непокорных. Голощекин издал постановление о розыске и доставлении в следственную комиссию екатеринбургского присяжного поверенного К.Ф.

В это же время за поддержку Учредительного собрания в городе Верхотурье были арестованы помощник присяжного поверенного В.Я. Бахтеев и его заместитель В.А. Ардашев. Оба юриста были доставлены в Екатеринбург. Через несколько дней Ардашев был застрелен конвоиром "во время попытки к бегству". Это событие стало предметом особого разбирательства, вызванного вмешательством лидера большевиков Ленина (Ардашев оказался его двоюродным братом). Комиссия, возглавляемая Я. Юровским*(151), не нашла подтверждения их контрреволюционной деятельности, и Бахтеев был отпущен*(152). Иных сведений об оправдании кого-либо по обвинению в контрреволюционной деятельности в 1918 г. в архивах не обнаружено.

Ярко характеризует обстановку того времени и следующий случай. В январе 1918 г. к екатеринбургскому присяжному поверенному М. Гавриленко явилась некая Богомолова и стала грозить ему Советом рабочих и солдатских депутатов в связи с делом, которое он вел против нее. В ответ на просьбу Гавриленко оставить его квартиру Богомолова заявила: "Я скажу в Совете, что вы кадет, и там с вами расправятся" *(153).

После закрытия окружного суда с января по июль 1918 г. члены магистратуры собирались у кого-либо на квартире или в другом месте и разрабатывали общую линию поведения. В частности, рассматривалась возможность поступления на ту или иную службу. На этих встречах были приняты следующие положения: не служить в судебных и политических большевистских учреждениях, а в остальных не занимать должностей ответственных или с распорядительными функциями. Адвокаты просто не представляли себе, как можно вести дела, не опираясь на закон, а руководствуясь исключительно "революционным правосознанием".

Никто из екатеринбургских присяжных поверенных не пошел на службу в народные суды.

г. был назначен комиссаром южной части Верхотурского уезда*(154). В 2030-е гг. он сделал неплохую карьеру - стал председателем губсовета народных судей, а затем входил в состав президиума Свердловской областной коллегии защитников. Однако "кровавый молох" сталинизма не пощадил никого: в 1937 г. Ветлугина расстреляли по обвинению в создании террористической организации.

Итак, в конце 1917 и начале 1918 г., несмотря на серьезное политическое давление, порой доходившее до прямых репрессий, адвокатура не пошла на компромисс с большевизмом. В июле 1918 г. вал сопротивления новой власти докатился и до Урала. Большевики были изгнаны не только из Екатеринбурга, но и со всего Урала.

В Екатеринбурге было создано Временное областное правительство Урала "для управления местностями, расположенными в пределах Уральского хребта"*(155). С ним сотрудничало довольно большое количество уральских адвокатов.

Применение чрезвычайных мер оказалось свойственно и "белым", и "красным". К своей чести уральская адвокатура не поддержала "белый" террор, равно как и "красный". С.И. Кванин, будучи помощником заведующего юридическим отделом Временного областного правительства Урала, не только добился рассмотрения дел, расследуемых следственной комиссией контрразведки в воссозданном Екатеринбургском окружном суде, но и сам осуществлял защиту лиц, подозреваемых в принадлежности к большевикам. Любопытно, что в апреле 1922 г. он ими же будет арестован, ему инкриминируют службу в колчаковском суде и расстрел большевиков, после чего отпустят*(156).

Летом 1919 г. Екатеринбург, а затем и весь Урал вновь перешли в руки большевиков. Восстановление советской власти фактически привело к разгрому уральской адвокатуры. Полный ее развал был завершен в конце 1920 г., когда в связи с неудачной попыткой создания коллегий правозаступников их функции были переданы губернским отделам юстиции, в которые адвокаты были зачислены в порядке трудовой повинности как юрисконсульты.

Защита, подчиняющаяся органам исполнительной власти, не может быть эффективной по определению. По мнению Л.П. Каковской, в те годы в Екатеринбургской губернии "дело с защитой обстояло неважно вследствие того, что во время бегства с Урала Колчака бежала почти вся интеллигенция... Из пролетарских же масс людей, способных к защите, на местах очень мало, значит, советское правосудие за отсутствием достаточного количества защитников зачастую страдает"*(157).

Так на Урале закончилась история адвокатуры царского периода - адвокатуры, осмелившейся сказать о незаконности власти, считающей право "отмирающим" явлением; адвокатуры, отстаивавшей идеалы гуманизма во время разгула белого и красного террора и в полной мере испытавшей на себе последствия последнего.